— Брат, ты уверен, что получится? Вряд ли это просто так запрещено.— Альфонс посмотрел на Эдварда широко распахнутыми, не скрывающими волнения глазами, и тому стало немного не по себе. Нахмурившись, сглотнув появившийся в горле ком из слюны и страха, старший Элрик постарался принять невозмутимый вид и беспечно махнул рукой.

      — О чём речь, Ал? Конечно, у нас всё получится! Те, кто создавал этот запрет, явно были обычными неудачниками и просто побоялись, что кто-то сумеет сделать всё правильно. — Эдвард ещё раз осмотрел начерченный мелом на старых досках сарая круг трансмутации и гордо вздёрнул нос. — Мы всё рассчитали вплоть до атома, никаких проблем. Кроме того, ты ведь хочешь, чтобы мама снова улыбалась? Исправить всё. Чтобы Дик вернулся?

      — Конечно, брат. — Альфонс поджал губы и неуверенно посмотрел на огромный круг. На душе мальчика было слишком беспокойно, чтобы игнорировать это чувство, инстинкты Алхимика буквально кричали об опасности, но вера в старшего брата победила.

      Ал закрыл глаза и глубоко вдохнул, желая успокоиться. Он верил словам Эдварда, никогда не сомневался в его правоте и их силе, но… Мальчик отчаянно потряс головой, отвлекаясь от нехорошего предчувствия, заставляя себя сосредоточиться на предстоящем преобразовании. Он выдохнул: скорее всего, Эдвард был прав и им не о чем беспокоиться — в самом деле, они долго готовились и просчитали даже самую мелочь. Всё должно пройти хорошо. Их круг идеален.

      Ещё раз перепроверив ингредиенты, Алхимики переглянулись и Эдвард извлёк из кармана шорт последнюю деталь — маленькую бутылочку, на самом донышке которой было немного тёмно-бордовой жидкости. Старший Элрик вытянул руку над центром круга и повернул пузырёк горлышком вниз.

      — Информация о душе.

      Пару капель крови стекали по сосуду довольно медленно, словно давая мальчишкам одуматься и прервать опасную затею, но ни младший, ни тем более старший брат и не думали останавливаться. Когда алая жидкость таки упала в центр нужного круга, Эдвард спешно отбросил пузырёк и упал на колени, прижав ладони к основанию внешнего круга. Младший брат с синхронной точностью повторил движения старшего. Закрыв глаза, Элрики сосредоточились, постепенно пропуская текущую по венам силу Алхимика через вычерченный мелом рисунок.

      Голубая вспышка света засвидетельствовала начало трансмутации, вселяя в мальчишек уверенность — реакция протекала согласно плану. Медленно, чётко и осторожно. Вспомогательные круги, внутри которых находились необходимые компоненты, пропустили через себя электрические разряды, выталкивая содержимое на свои пределы, двигая их к центру — в то самое место, куда упала капля крови. Когда все купленные на рынке и просто найденные дома вещества сбились в одну кучу, алхимия начала формировать то, ради чего всё и задумывалось — тело человека.

      Или так должно было быть.

      Золотистые глаза Эдварда в страхе распахнулись, стоило почувствовать неладное. Синий цвет алхимии сменился багряно-красным, а ранее безобидные разряды переменного тока стали напоминать молнии — они больше не двигались по заданной траектории, но выписывали узоры в опасной близости от своих создателей и стога сена, норовя спалить сарай дотла.

      — Эд, что это?! — На лице Альфонса застыло выражение ужаса, и это чувство быстро передалось и старшему брату. — Не могу прекратить это!

      — Что?! — Эдвард попытался остановить трансмутацию, но не только не сумел перекрыть поток стремительно покидающей тело энергии, но даже снять руки с круга оказалось невозможным. Ладони словно приросли к полу. В груди старшего мальчика начала стремительно разрастаться паника. — Не может быть. Отдача?!

      — Нам нельзя было это делать, я же говорил, брат! — По щекам Альфонса лились слёзы и ребёнок извивался на полу, пытаясь вырваться из невидимой хватки. Безуспешно. Разряды тока, подобравшиеся к Алхимикам, достигли младшего брата и перекинулись на его тело, опаляя одежду и кожу, заставляя ребёнка закричать от страха и боли.

      — АЛ! — Эдвард всем телом дёрнулся в сторону брата, но не смог сдвинуться даже на миллиметр. Всё, что ему оставалось — наблюдать за агонией Альфонса, кричать проклятия и умолять Высшие Силы смиловаться и остановить всё это. Остались его мольбы услышаны или же нет — Эдвард не знал, а пронзившая собственное тело боль напрочь вынесла из головы любые мысли. Было ощущение, что его разрывают на части и, не пытаясь сдержать крик, мальчишка глянул на своё тело, на особо болящую левую ногу. Казалось, кричать громче невозможно было, но Эдвард доказал обратное. Агония, охватившая его, становилась всё сильнее, а вид отделяющейся от тела и слово бы расщепляющейся на составляющие ноги нисколько не помогал. Он напрочь забыл про младшего брата и всё, о чём он мог думать — это исчезающая конечность и сводящая с ума боль.

      Проснувшись от собственного крика и резко сев на кровати, Эдвард схватился за волосы и осмотрел комнату широкими глазами. Дыхание сбилось, как если бы он бежал несколько километров, а сердце грозилось сломать рёбра и выпрыгнуть из груди. Запоздало пришло понимание об обнявшем его Альфонсе и настойчивом стуке в дверь номера.

      Очередной кошмар.

      Старший Элрик рассеянно сжал рубашку брата, крикнул какую-то бессмыслицу стучавшему и постарался унять бьющую его дрожь. Ночные кошмары, преследующие с того самого злополучного дня, не были чем-то неожиданным, но с каждым разом становились всё реалистичнее. Подростку даже казалось, что он наяву чувствовал боль, слышал крики брата и собственные. Каждый раз сценарий сна менялся, но суть его оставалась той же: в роковой ошибке прошлого главным виновником был именно он, Эдвард.

      — Брат… Эд, всё хорошо. Это просто сон. Только сон. — Голос Альфонса снизился до едва различимого шёпота, и мальчик сильнее стиснул брата в объятиях. Ему самому хотелось плакать, но в этот раз он должен был быть сильным, чтобы хоть как-то облегчить чувства Эда. Он знал, что Эдвард винил себя в случившемся, знал, как болезненно тот переживал их ошибку, потерю конечностей и то, что он, Альфонс, стал инвалидом, не способным ходить. — Ты ни в чём не виноват, мы были детьми.

      Слеза таки не удержалась и скользнула по щеке Элрика, стекая по подбородку и прячась в плотной ткани майки старшего брата. К счастью, Эдвард не почувствовал её, а иначе бы тотчас забыл про себя и бросился успокаивать Альфонса — этого младший Элрик очень не хотел, желая, чтобы его брат хоть на этот короткий миг, но побыл самим собой. Таким, каким должен был быть. Без этого груза вины и ответственности. Не Стальным Алхимиком и даже не старшим братом, а просто… Эдом.

      — Ты не прав, Ал, — мягко отстранившись от объятий, подросток опустил голову, не желая, чтобы братец видел выступившие на глазах слёзы, и, подтянув колени к себе, повернул голову к окну. На небе светила луна, и её сияние сквозь облака совсем немного, но успокаивало взбудораженную душу. Сжав майку на груди в области сердца, Стальной Алхимик ещё немного посидел неподвижно, после чего выпрямился и, едва уловимым жестом стерев с лица дорожки слёз, потянулся к окну, открывая его настежь.

      Немного прохладный ночной воздух ворвался в номер, выветривая из головы ненужные мысли. Альфонс неодобрительно покачал головой и поспешил вползти в свою кровать, прячась под одеялом. В отличие от брата, он не обладал стойким иммунитетом и умудрялся простужаться даже летом в тридцатиградусную жару. Последние деньки июля отличались спадом температуры до двадцати-двадцати трёх градусов, а из-за гористой местности Ксенотайма ночная зябкость ощущалась более сильно.

      — Ал? — Эдвард, вволю надышавшись прохладой и вернув себе ясность ума, закрыл окно и быстро провел руками по плечам, сбрасывая с кожи чувство прохлады. — А что ты хочешь на День рождения?

      Младший Элрик удивлённо выглянул из своеобразного кокона. А ведь и правда, через каких-то две с половиной недели ему исполнится четырнадцать! Он станет старше на целый год и ещё три месяца сможет поступать так, как ему заблагорассудится — до того момента, как Эдварду не стукнет пятнадцать. Не то чтобы он всегда ходил по указке старшего брата (скорее, всё было с точностью наоборот), но сам факт грел душу.

      — Чего хочу? — Альфонс плюхнулся на спину и сбросил одеяло на пол, раскинув руки и ноги в сторону. Форма звёздочки — когда он был совсем ещё крохой, мама часто фотографировала его в этой позе. Прошло время и семейный альбом пропал в пожаре, как и остальные дорогие сердцу вещи, но остались воспоминания. — Я как-то не думал об этом.

      В мыслях воцарился бардак, полностью абстрагировавший мальчишку от окружающего мира. Задай старший брат этот вопрос хотя бы полгода назад — он бы с уверенностью, надеждой и грустью ответил, что хочет встать на ноги, обрести дом и вернуть брату недостающие конечности. Конечно, в этот список можно было бы добавить ещё и «увидеть маму», но урок, что мёртвые не возвращаются, даже если сильно того пожелать, был выучен и запомнен на всю оставшуюся жизнь. Два первых желания уже осуществились, и он был отчего-то уверен, что и возврат конечностей старшему брату тоже был лишь вопросом времени. Просто тот час ещё не настал. Но однажды они обязательно найдут способ всё исправить. Это точно.

      И всё же, чего же он хотел на своё четырнадцатилетие?

      Эдвард размял затёкшие от неудобной позы во сне кисти рук, подвигал плечом и, поняв, что ответа от Альфонса в ближайшее время ждать не придётся, прошёл в крохотную ванную. Совместный санузел не являлся проблемой, но привыкший к раздельным туалету с ванной мальчишка испытывал лёгкий дискомфорт от осознания, что брат может войти в комнату во время его водных процедур. Стесняться было нечего — столько лет бок о бок да и родные братья всё-таки — но постепенно вторгающийся в его жизнь пубертатный период заставлял смотреть на привычные ранее вещи под другим углом. Не горячие и не холодные, струи воды смывали остатки ночного кошмара, возвращая былую уверенность в собственных силах и желание двигаться вперёд. Подставив лицо под летней температуры воду, мальчишка поморщился, когда особо сильные струйки «ударили» его в веки, массируя глазные яблоки, постоял так совсем немного и повернул кран.

      Водные процедуры всегда занимали у него минимум времени.

      Сорвав с крючка белое махровое полотенце, укутавшись в него словно в одеяло, подросток не спеша вытер с тела водные капли и, умело игнорируя пробежавшийся по обнаженной коже холодок, облачился в прихваченную одежду. Скоро и яростно взъерошив полотенцем ещё мокрые волосы Эдвард добился естественной причёски «ёжик», фыркнул на своё отражение в запотевшем стекле зеркала и принялся старательно приглаживать вихры. В голове как будто щёлкнуло — сознание посетила воистину гениальная мысль, — и разобравшись с чёлкой, юный Алхимик осторожно зажал между пальцами особо непослушную прядь ровно посередине лба. Закусив от волнения щеку, подросток принялся медленно вытягивать вихор, фиксируя его в «стоячем» положении.

      Получившаяся антенка оставалась торчком недолго — каких-то полминуты — после чего вяло «упала» обратно. Обиженно надувшись, не в силах поверить в такое предательство со стороны собственных волос, Элрик не собирался сдаваться. Это был реальный способ добавить себе росту, и он не собирался упускать такой шанс. Стальной Алхимик не сдаётся! Решение проблемы нашлось неожиданно в виде маленького флакончика лака для волос. Прошлой ночью не было ни времени, ни желания разглядывать номер в деталях, поэтому сказать, входило волшебное средство в комплект услуг или же было неосторожно забыто предыдущими постояльцами, Эдвард не мог, но это его и не волновало. Был только он и флакончик фиксирующего лака, исчез даже притихший за стенкой Альфонс.

      Благоговейно взяв средство в руки, Алхимик щедро оросил лоб лаком, предварительно зажмурив глаза, после чего вновь посмотрелся в зеркало.

Победа: антенка торчала гордо и уверенно, прибавляя своему хозяину около четырёх сантиметров. Расплывшись в счастливой ухмылке, подросток покрутился перед стеклом зеркала и так и эдак в желании убедиться, что новый имидж ему идёт, после чего счастливо потёр руки. И почему флакончик лака не попадался ему на глаза раньше?!

      — Ты же должен был позвонить полковнику и сказать, что мы на месте! — Альфонс ворвался в ванную без стука и едва не схлопотал по голове стальным протезом от смутившегося неизвестно чего Эдварда. Щёки Стального Алхимика были слегка розоватыми, руки сжимали расчёску с явно забившимися между зубьями золотистыми прядями, а на голове… — Братец, это что такое?

      Младший Элрик попытался спросить как можно безэмоциональнее, но предательский смех выбил из лёгких воздух, не позволяя дышать, заставляя губы кривиться в нервной попытке держать рот закрытым. Волосы его брата были растрёпаны после душа и торчали в разные стороны словно щетина старой штабской швабры, а прямо по центру лба возвышалось нечто несуразное.

      — Не собираюсь я ему звонить! — при мысли о полковнике юного Алхимика несколько перекосило, но осознание, что последний не являлся проблемой номер один в нынешний момент, заставило вскочить на лбу жилку. — Чего ты ржёшь?!

      Если столь грозным голосом Стальной Алхимик хотел запугать младшего брата и удержать от ненужных комментариев, то потерпел сокрушительное поражение: Альфонс не только не «не заметил» новую причёску брата, но и принялся едва ли не кататься по полу в приступах неудержимого смеха. Такая буйная реакция брата заставила Эдварда чувствовать себя идиотом.

      Обидно.

***

      Утро подполковника Кейдо началось с пролитого на себя кофе и, как следствие, опоздания на работу. Для слишком уж пунктуального офицера инцидент казался катастрофой, и его подчинённые вжали головы в плечи, боясь лишний раз пошевелиться, чтобы не навлечь на себя гнев начальства, чья гнетущая аура расползлась по всему офису.

      В утренней неурядице мужчина заочно обвинил братьев Элриков — вспомнив, какие взгляды бросал на него периодически старший Алхимик, а также местные поверья, связанные с «особенными людьми», у него не осталось сомнений — девяноста девять и девять или даже все сто процентов, что эти двое наслали на него порчу! Предположение подтвердилось ещё и вспухшей шишкой на лбу — результатом неудачного столкновения с открывающейся дверью. Проклятие Алхимика… Этого офицер местной полиции боялся почти так же, как и сокращения зарплаты, поэтому осознание того, во что он впутался, било отбойными молотками в височной области, отвлекая от работы, не позволяя сосредоточиться. К величайшему огорчению Кейдо, снять Проклятие Алхимика мог только наложивший его Алхимик, а также (исключительно при смерти последнего), любой другой, обладающий алхимическим даром. Простым смертным данная «функция» была недоступна.

      Эдвард Элрик, Стальной Алхимик, а также его брат были весьма молоды и надеяться на их скорую кончину не приходилось. Просить помощи у других Проклятых — в Ксенотайме не осталось ни одного Алхимика, за исключением братьев Элриков и Трингамм. Жаль, но последние являлись преступниками, а на первых он направил пистолет при первой встрече.

      Ждать помощи было просто неоткуда.

      «Полковник Мустанг. Огненный Алхимик!» — Гленн встрепенулся, вспомнив особенность прямого начальника дерзкого мальчишки, но почти сразу растерял весь свой запал. Даже если он и намекнёт Мустангу, что его подчинённый навёл на него порчу, нет никакого способа доказать это — вымоченные в кофе штаны, шишка на лбу и усиливающаяся головная боль не были связаны напрямую с действиями Стального Алхимика, а значит и верить ему у полковника не было резона. К тому же, старший офицер вполне мог поинтересоваться возможными причинами, послужившими для наложения проклятия, а этого Кейдо не мог себе позволить. Но позвонить начальнику мальчишки был нужно в любом случае — обещание, данное ранее, всё ещё имело свою силу.

      «Сделаю это позже!»

      Вздохнув и в который раз коснувшись пострадавшего лба, подполковник уныло потянулся за пухлой папкой, в которую сумел вместить все зацепки и информацию по делу двух прибывших в Ксенотайм Алхимиков. Листов было слишком много, папка давно не закрывалась и имела внушительный вес, но пестрящие друг через друга цветные закладки говорили, что Дело №125 всё ещё расследуется и, вероятно, главные подозреваемые скоро будут задержаны. Гленн Кейдо не сидел сложа руки.

      Раскрыв папку ровно посередине, подполковник нахмурился, в который раз всматриваясь в расплывчатую фотографию. На фоне особняка Магвара были изображены две невысокие фигуры, одетые в черные одежды, поверх которых развевались плащи. Сначала Кейдо думал, что это Флетчер и Рассел Трингамм, но рост второго не совпадал с ростом семилетнего ребёнка, да и оба брата, согласно документам из досье и народной молве, были довольно стройными. Чего нельзя было сказать об одной из «моделей» на снимке.       Профессиональная интуиция подсказывала, что те двое, кем бы они ни были, как-то связаны с деятельностью Алхимиков, но прямых улик не было. Как не было и более полезных данных об их внешности.

      Всё это доставляло хлопот, не позволяя вздохнуть спокойно.

      На появившегося в городе и занимающегося неизвестно чем Алхимика, пользовавшегося, симпатией среди горожан, УВД обратило внимание около года назад, и с тех пор отдел подполковника Кейдо скрупулезно выискивал и собирал мельчайшие факты, что позволили бы вывести его тайные планы на чистую воду. К сожалению, Нэш Трингамм исчез около шести месяцев назад также внезапно, как и появился. Вернуться он не вернулся, но вместо него в Ксенотайм пришли двое мальчишек, представившихся как государственный Алхимик Эдвард Элрик и его младший брат Альфонс. Догадки, что псевдо-Элрики на деле являются братьями Трингамм, почти подтвердились во время одной из инспекций в замок Магвара, однако найти мальчишек тогда не удалось — наверняка они скрылись в одном из тайных мест, коих в жилище старика было немало. Получить информацию от Магвара тоже не получилось — тот упёрся, что не знает никаких Алхимиков, как не знает и неизвестных с фотографии. Было понятно, что он лжёт, но противопоставить этому было нечего. Единственный аргумент «Их видели возле Вашего замка» ничего не значил, ведь достаточно просто было дать отпор стражам порядка едким «Ну, а я никого такого не видел» — никаких доказательств-то не было, а свидетельства горожан слишком расходились.

      Порой Кейдо казалось, что ксенотаймцы нарочно водят следствие за нос, прикрывая всю шайку во главе с Магваром, или кто там у них главный? Потерев кончиком ручки переносицу, мужчина потряс головой и снова погрузился в раздумья. С приездом настоящих Элриков самозванцы обязаны были как-то отреагировать на них, ведь, не прими они меры, все узнают о лжи и тогда им несдобровать.

***

      — Ладно, проникнем внутрь вчерашним лазом или пойдём в лобовую? — Стальной Алхимик хлопнул в ладони, концентрируясь и готовясь отражать любые атаки стражников. После утренней короткой стычки мальчишки сошлись во мнении, что стоит вновь навестить Рассела с Флетчером, дабы собрать все недостающие детали и сложить историю воедино. Что за исследование вёл Нэш Трингамм, что для его продолжения его сыновьям потребовались гласные имена? Как Рассел собирался создать философский камень и действительно ли при его помощи хотел вернуть городу былую славу? Вопросов было много, а ответов — напротив — кот наплакал. Одно было ясно: нашёлся способ создать философский камень, и, раз уж такой шанс появился, упускать его было никак нельзя.

      — То есть, постучим и спросим хозяев?

      Вопрос Альфонса прервал череду мыслей Эдварда, и подросток обиженно насупился: стоило ему начать строить возможные догадки, как любимый брат всё испортил. Подняв бровь в недоумении, Стальной Алхимик скривился в скептичной усмешке:

      — Ал, вот чего ты такой вежливый, а? Эти двое — самозванцы! Они украли наши имена и используют их в своих целях, если их «подвиги» дойдут до полковника, как думаешь, он поверит, что это сделал не я? Ты сам раньше сказал, что нет. — Эдвард сложил руки на груди и, постукивая пальцами о предплечье, поднял глаза к облакам. Ветер стал ещё холоднее с прошлой ночи и теперь пробирал до костей, заставляя периодически ёжиться и не стоять подолгу на одном месте.

      — Но если мы начнём пробираться как в прошлый раз, нас рискуют поймать. Ты слышал Флетчера — если слуги Магвара схватят нас, то убьют без суда и следствия. Думаю, если прийти в качестве гостей, у нас будет больше шансов остаться в живых. Скажем, что странствуем по миру и, раз уж выдался случай, решили посмотреть на самого юного государственно Алхимика страны.

      — Идея неплохая, но ты не думаешь, что двое подростков-путешественников без сопровождения взрослых не вызовут подозрения? Когда я ехал в Лиор, притворившись обычным ребёнком, меня достали пассажиры с расспросами о том, где мои родители.

      Альфонс досадно закусил губу. Об этом он не подумал. Им нужна была правдоподобная оговорка про родителей, если они не хотели навлечь на себя подозрения.

      — Можно сказать, что папа привёз нас сюда и отлучился в соседний город Аквару, чтобы найти нужные лекарства. Типа он врач! — Довольный, что смог доработать план, младший подросток расплылся в улыбке.

      Эдвард энтузиазмом не пылал и вид имел сомневающийся; ему трудно давалась игра в пай-мальчика и куда легче было пробиться к цели с боем, чем кланяться и прикидываться слабаком. Но в этот раз Ал был прав: не стоило лезть на рожон. Да и легенда вполне нормальная, если опустить момент, что их сопровождающим должен быть их отец. Руки сжались в кулаки, и подросток усилием воли подавил чувство ярости, из-за которого костяшки пальцев начинали чесаться в желании столкнуться с физиономией одного безответственного Алхимика.

      — Ладно, думаю… — Взгляд Стального Алхимика привлекло движение в одном из окон особняка. — Это мелкий самозванец там?

      — М? — Альфонс повернулся к брату спиной и поставил ладонь козырьком, внимательно всматриваясь в указанное Эдвардом направление. — Думаю, да. Да, это точно Флетчер!