Безмерное остроумие — величайшее достояние человека.

Джоан Роулинг

Снег шёл крупными хлопьями — и так хрустел под ногами, что Раон Миру, пригревшийся на плечах своего слабого человека, жмурился от удовольствия.

По пути им никто не встретился — особенно в том переулке, из которого они только что вышли! Раон, повернув голову, посмотрел на следы, мерцающие в тусклом свете волшебных фонарей. Прохожие, которые могли бы увидеть его, великого и могучего чёрного дракона, ещё спали — все, кроме…

Дверь ближайшего магазинчика — с огромными жёлтыми ножницами вместо вывески — раскрылась, и на снег упала полоса света. Раон Миру, надувшись от возмущения, сперва стал невидимым, а потом уже, приглядевшись, ка-ак понял, кто нарушил их идиллию… и едва не вывалился из магазинчика!

Потому что втроём в одну узкую дверь ну никак было не пройти!

𓅓 𓆘 𓅓

Кейл выпустил изо рта облачко пара.

Вокруг не было ни души. По всему Косому переулку только-только открывались волшебные магазинчики и лавочки (тогда как в Лютном — только-только закрывались), и сейчас он больше всего напоминал рождественскую открытку: на остроконечных крышах домов лежал снег; на дверях ещё висели — хотя даже каникулы подходили к концу — венки из остролиста и виноградных лоз, украшенные сушёными цветами и дольками мандаринов, веточками омелы, колокольчиками и разноцветными ленточками…

Кейл сбавил шаг. У них с чёрным драконом был ещё впереди целый день, чтобы осмотреться — и побывать чуть ли не во всех магазинчиках и лавках.

На плече Кейла, слегка оттягивая его, висела сумка, с которой он — точнее, не он сам, а помощник дворецкого Ганс, так некстати поскрёбшийся к котятам молодого господина к молодому господину в комнату, — провозился весь прошлый вечер.

О заклинании Незримого расширения — «Капациус Экстремис!» — Кейл вычитал в отцовской библиотеке. И попробовал бы наложить его сам, но… магия вне Хогвартса была запрещена. Несовершеннолетним. А вот совершеннолетний, причём уже давно, Ганс вполне мог справиться с таким заклинанием.

Он и справился — правда, к тому времени Кейл, погребённый в кресле под котятами и, хоть и невидимым, но увесистым чёрным драконом, чуть не отсидел себе… всё терпение!

И к слову о котятах.

Он с Хоном Кейл не взял с собой — потому, что брать детей-анимагов в такое место было опасно и для него, и для них самих… и потому, что помощник дворецкого Ганс, привязавшийся за две недели к котятам, причитал больше всех. Даже больше Хилсмана, который не хотел отпускать молодого господина Кейла одного в Косой переулок! А то вдруг он куда-то не туда завернёт — и окажется в Лютном?!

Молодой господин Кейл, он же слизеринец-пятикурсник, криво усмехнулся: что значит — «вдруг»?! Но ставить так вопрос, ещё и при Хилсмане, не стал. Только пообещал, что «случайно» точно не завернёт в Лютный переулок — под неодобрительное сопение чёрного дракона, который знал своего слабого человека не первый день…

Хотя сопел он — опомнился от своих мыслей Кейл — и сейчас. А ведь они уже вышли из Лютого переулка… Но спросить, что было не так, он не успел.

— Угадай кто! — Горячие ладони — не его собственные, замёрзшие настолько, что он почти не вынимал руки из карманов пальто, — закрыли ему глаза. Со спины. И Раон, этот великий и могучий чёрный дракон, даже не предупредил его!..

Кейл, схватив чужие запястья, обернулся.

— Ну так нечестно! — Розалин, уже не в силах сдерживать смех, уткнулась носом ему в шарф.

Кейл, отпустив её, со вздохом сунул руки обратно в карманы.

За спиной Розалин, на пороге магазинчика-ателье «Мантии на все случаи жизни», стояли, явно получая удовольствие от происходящего… ну, конечно же, Альберу Кроссман с Чхве Ханом. Там, где появлялся один гриффиндорец (или одна конкретная гриффиндорка), появлялись и все остальные!

— Что — «нечестно»? — вконец растерялся чёрный дракон.

Он снова стал видимым: это же были свои гриффиндорцы, а не какие-то там чужие!..

Умная — вроде бы, но малыш не терял надежды — Розалин, вместо того чтобы окликнуть их слабого человека, прижала палец к губам… и подкралась к нему со спины. Даже привстала на носочки, чтобы уж точно дотянуться!

— Когда тебе кто-то вот так закрывает глаза, — Розалин чуть ли не жмурилась от удовольствия, — нужно угадать — кто!

— А-а! — понимающе протянул малыш — и тут же возмутился: — Человек, ты почему не угадал?!

Кейл недовольно покосился сначала на него, а потом уже и на подбежавших к ним Чхве Хана с Альберу.

— Ты не рад нас видеть? — спросил первый, тогда как второй усмехнулся:

— Рад! Ещё как рад! — и принялся стягивать белые перчатки. — Сейчас даже улыбнётся!

— Да катись ты, — Кейл увернулся от рук Альберу, — к нарлам!!!

Чёрный дракон едва успел спрыгнуть с него. А ведь шарф был таким тёплым, таким пушистым… Но Кейл, который ни в какую не хотел улыбаться, поскользнулся на снегу — и они с Альберу полетели в сугроб.

Розалин смеялась так, что согнулась пополам. А когда всё же протянула руку разложенному на снегу Кейлу, не подумала, что первым за неё ухватится Альберу — и она окажется с ними, всё в том же сугробе.

Общей участи не избежал и Чхве Хан: Альберу схватил его за одну ногу, Розалин, смахнувшая с лица снег, — за вторую, и…

Кейл только и успел, что прикрыться рукавом.

— Человек, мне так весело! — воскликнул чёрный дракон. — А тебе — весело?!

— Очень, — скривился Кейл.

…Когда гриффиндорцы не только встали сами, но и поставили на ноги их слизеринца, фонари, светившие тусклым белым светом, уже погасли.

— Что ты здесь делаешь? — отсмеявшись, спросил Альберу. — Ещё и в последний день каникул?

— А вы? — ответил вопросом на вопрос Кейл. — Что вы здесь делаете?

Розалин, отряхнувшаяся от снега сама, стала отряхивать и его.

— Подарками закупаешься? — шутливо спросила она.

Кейл… натянул повыше шарф — вместо ответа. Гриффиндорцы переглянулись.

— О, нет! — заломил бровь Альберу. — Только не говори, что ты ходил за ними в Лютный переулок! — Кейл усмехнулся, и наследный принц покачал головой: — Представляю, какие подарки ты нам там выбрал!

Розалин воодушевилась:

— Яды, конечно же! — и стала загибать пальцы: — Одного накормит, второго напоит, третью… — тут она задумалась, решая, на какую бы участь обречь и себя.

Чёрный дракон, уже вскарабкавшийся на своего слабого человека, был потрясён до глубины души.

— Человек такого, — выдохнул он, — никогда не сделает. Ни-ког-да! — Кейл только хмыкнул. — И вообще, — надулся малыш. — Мне мой подарок человек уже подарил! И это был не яд!

Гриффиндорцы, для которых разговор о подарках был просто шуткой, уставились на него во все глаза. Кейл — тоже: он не помнил, чтобы что-то дарил сегодня малышу.

…Или он говорил о яблочных пирогах, которые пекли для него — для молодого господина Кейла, конечно же, но ел-то их чёрный дракон! — каждое утро? Или о карманных деньгах (Кейл и ему, и Он с Хоном купил по копилке)? Или о том мешке с шоколадными лягушками, которые заказал для них — ещё на Рождество?

Что чёрный дракон, такой великий и могучий, вообще мог бы назвать подарком?..

— У меня, — малыша распирало от гордости, — теперь есть имя!

Кейл моргнул.

— Имя? — быстро переспросила Розалин.

У неё, как и у Чхве Хана с Альберу, лица стали до того задумчивыми, что будь чёрный дракон чуть старше, то понял бы: они все настолько привыкли к «малышу» (так они называли его за глаза) и «господину дракону» (а так — в глаза), что даже и не задумывались о том, что у него могло быть настоящее имя.

— Раон Миру! — воскликнул он. — Меня зовут Раон Миру! — и добавил с гордостью: — Ни у кого больше нет такого имени, как у меня!

Возразить ему было нечего.

— Человек, — взгляды гриффиндорцев обратились к слизеринцу, — увидел моё имя… то есть услышал его во сне!

— Во сне? — пробормотал Альберу. — Это… многое объясняет.

— Да, — медленно кивнул и Чхве Хан. — Объясняет.

— Что вы хотите этим сказать? — нахмурился Кейл.

Имя-то было корейское. Отголосок прошлой, то есть прошлых жизней — ни больше ни меньше. Но что, если...

— Ничего, — пожал плечами Альберу. — Мы хотим этим помолчать.

Чхве Хан улыбнулся уголком губ.

— Раон Миру, — повторила как заворожённая Розалин. — Тебе оно очень, очень подходит!

Малыш, и без того довольный своим именем, просиял.

— Так ты… веришь в сны? — спросил Альберу у Кейла. — Почему тогда не выбрал Прорицания на третьем курсе?

— Выбрал, — поморщился тот. — Но…

— Но не вытерпел и пяти минут? — полушутя спросила Розалин.

— Да, — даже не улыбнулся Кейл.

Гриффиндорцы, переглянувшись, рассмеялись.

— Что? — нахмурился  их слизеринец.

— Альберу тоже не вытерпел, — покачала головой Розалин, — если бы…

Кейл поднял бровь.

— Если бы не вы, — усмехнулся наследный принц.

«— Вы верите в сны? — спросил профессор Прорицаний — так третьекурсники впервые услышали его голос.

И переглянулись.

Профессор Прорицаний совсем не был похож на… профессора: в поношенной одежде и разбитых берцах, он выглядел так, как будто его прямо с улицы подозвала к шатру (а кабинет Прорицаний больше всего напоминал шатёр) гадалка — и попросила подменить её на пару минут.

— Верим ли мы… в сны? — поднял брови Альберу.

Взгляд профессора Прорицаний тут же обратился к троице гриффиндорцев, устроившихся в потрёпанных креслах у самого камина.

— Мистер Кроссман, — улыбнулся он. — Вы верите в то, что видите? Или, — его шаги заглушил ковёр, — видите то, во что верите?

Альберу кольнуло нехорошим предчувствием.

— Я верю в то, что вижу, — тихо ответил он.

Профессор Прорицаний улыбнулся ещё шире.

— А ваши… друзья? — Розалин с Чхве Ханом переглянулись. — Они верят в то, что видят? Или видят то, во что верят?

Альберу чуть не вжался в кресло.

Так профессор Прорицаний… знал?

— Я же, — пробормотал он, — не сон?

Профессор Прорицаний склонил голову набок, и Альберу даже показалось, что тот видит его насквозь — его настоящее лицо… и все самые потаённые мысли и желания.

— Даже если и сон, — пожал плечами Чхве Хан. Ему всё больше и больше не нравился их с профессором Прорицаний разговор. Особенно — то, как побледнел друг.

— Даже если и сон! — подхватила Розалин. — Тогда… я не хочу просыпаться!

Альберу посмотрел на друзей так, как будто впервые их увидел — и его… затопило облегчение».

Кейл поморщился.

Пока Альберу, опуская детали, рассказывал об их первом уроке Прорицаний, они медленно шли по просыпающемуся переулку — не Лютному, конечно же, а Косому.

— И ты после такого ходил на Прорицания?

Наследный принц усмехнулся:

— Больше глупых вопросов он не задавал…

— Их задавал ты? — сорвалось с языка Кейла.

Розалин прыснула от неожиданности, а Альберу резко остановился.

— Тебе что, — протянул гриффиндорец, и по спине слизеринца побежали мурашки, — так понравилось в сугробе? Ты не стесняйся, показывай, какой тебе приглянулся — я тебя в нём закопаю!!

…Дальше было всё как в тумане — то есть не в тумане, конечно же, а в снегу, который забился и в рукава, и за шиворот… и спасибо, что не в рот!

— Отравлю, — запрокинув голову, пробормотал Кейл. Небо над ним было низкое и стылое: казалось, руку протянули и коснёшься. — Отравлю к драккловой матери — всех!

— И меня? — склонил голову набок Раон Миру — малышу, в отличие от его слабого человека, так понравилось кувыркаться в снегу, что он был не против повторить.

— И тебя, — вздохнул Кейл.

— Яблочным пирогом?

Гриффиндорцы, которые тоже, голова к голове, лежали с ними в снегу, рассмеялись.

— Выпить бы теперь чего-нибудь… согревающего! — протянул наследный принц.

— Пойдёмте в кафе-мороженое¹! — воодушевилась Розалин. — Тут недалеко…

— В кафе-мороженое? — повернулся к ней Альберу. — Шутишь, что ли?

— Нет, — ничуть не смутилась она. — Ну что ты на меня так смотришь? Там и согреться можно будет!

Кейл, подумав, решил, что оно ему не надо — ни мороженого, ни драккловых гриффиндорцев, — и, пошевелившись… охнул: снег был везде, где только можно было — и нельзя тоже!

— Что такое, человек? — подскочил вместе с ним Раон.

Гриффиндорцы тоже повернулись к слизеринцу.

— Помочь? — смилостивился Альберу, но Кейл, вытряхивавший из воротника снег (по ощущениям, целый сугроб) увернулся от его рук.

— Ну что вы, ваше высочество, — включил он ублюдка. — Разве я могу рассчитывать на вашу милость?

Бровь Альберу дрогнула.

Розалин поспешила вмешаться:

— Тогда — в «Дырявый котёл», — предложила она. — Заодно и позавтракаем.

— Я уже завтракал, — дёрнул щекой Кейл.

— Позавтракаешь ещё раз! — Альберу, поймав его за шиворот, вытряхнул оттуда снег.

Розалин прыснула.

Чхве Хан, поднявшийся сам, протянул ей руку, и Розалин с благодарностью ухватилась за его ладонь.

— Когда мы выпустимся, — как бы вскользь сказала она, — будем завтракать, когда захотим… и где захотим!

— Да-да, — вздохнул наследный принц, которому Чхве Хан тоже помог подняться. — Особенно — мы с тобой.

— Особенно — ты, — поправила его Розалин. — Я-то отрекусь, — так просто сказала она, словно речь шла о чём-то несущественном.

Альберу посмотрел на неё так, как будто впервые увидел.

— Хотя тебя, — с улыбкой продолжила пока ещё принцесса, — мы найдём даже под троном. Никуда ты от нас не спрячешься!

Альберу только головой покачал.

— И тебя! — Розалин, довольная собой, повернулась к Кейлу, которого теперь (совместными, так сказать, усилиями) отряхивали Чхве Хан с малышом: первый — пальто, второй — шарф.

Кейл только поморщился.

Ни ему, ни Альберу крыть было нечем.

𓅓 𓆘 𓅓

В камине потрескивал огонь — гриффиндорцы недолго думая подтащили к нему сначала вешалку, напомнившее им иссохшее дерево, а потом и стулья.

— Так что ты искал в Лютном переулке? — небрежно, как будто продолжая разговор, спросил Альберу. Кейл, у которого он выхватил пальто, чтобы повесить вместе со своим, недовольно моргнул.

— Ты всё-таки ходил туда? — округлила глаза Розалин.

Лютный переулок, пусть и примыкал к Косому, был рассадником тёмной магии. Туда ходили за артефактами или за ингредиентами для зелий, которые нигде больше не продавали, а если и продавали, то не всем подряд.

— Да, — и бровью не повёл Кейл. — За ядами, — и улыбнулся гриффиндорцам.

«Всё-то ты врёшь…» — пробормотал Раон Миру, уже пригревшийся на его плечах.

«…В Косом переулке Кейл первым делом нашёл высокое белое здание — и поднялся по каменным ступеням: в «Гринготтс» ему было нужно, чтобы обналичить чек на двести пятьдесят галлонов — рождественский подарок Альберу Кроссмана.

Чтобы закупиться в Лютном переулке, нужно было знать места. Какие-то из них Кейлу подсказал профессор Одеус Флинн, преподаватель Зельеварения и декан Слизерина, а какие-то — отец.

Всякого, кто попадал в Лютный переулок, встречала „Белая виверна“, которую содержал профессор Клоппе Секка. Кейл не питал к преподавателю Истории магии особой симпатии, потому обошёл паб стороной — от драккла подальше, — и постучался в дверь „Лавки Коффина²“.

— Да? — отозвался знакомый голос.

„Человек, — чуть не подпрыгнул Раон Миру. — Это же…“

…А вот Мэри, ловца Гриффиндора, Кейл не ожидал встретить в Лютном переулке — ещё и в лавке, в которую чаще всех захаживали некроманты.

— Я… — Гриффиндорка, растерявшаяся не меньше слизеринца, натянула капюшон пониже. — Ты…

Кейл решил, что от добра добра не ищут, и закрыл за собой дверь.

…Джур Темз, декан Гриффиндора и… его мама, сказала тогда так: „В Хогвартсе больше всего магии. Всё, что создано руками магглов, перестаёт здесь работать… Некоторые заклинания тоже могут ослабнуть за пределами школы. Им нужна постоянная магическая подпитка. Но таких заклинаний немного, почти все они темномагические… Такие как продляющие жизнь“.

У Альберу Кроссмана были тёмные волосы и тёмные же глаза. Иллюзия, в которую верили все, не развеивалась даже за пределами Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс. Но вот существовали ли тёмномагические заклинания или артефакты, которые смогли бы поддержать жизнь — так же, как и в стенах школы?

Последний вопрос Кейл задал вслух.

„Человек, что ты опять задумал?..“

Мэри покачала головой.

— Попробуй… — Она побарабанила пальцами по прилавку. — Попробуй спросить в „Лавке древностей“ — тут недалеко… тоже в Лютном переулке.

Кейл поднял брови. Оглянувшись, Мэри подозвала его к себе и прошептала:

— Моя… наставница выяснила, что чёрная игла, которая едва тебя не убила, — оттуда. — Кейл посмотрел на неё с некоторым интересом, и Мэри выпрямилась. — Я бы сказала тебе потом, — добавила она всё тем же монотонным голосом.

Кейл усмехнулся».

«Лавки древностей» была заколочена — к досаде Кейла… и к удивлению Мэри, которая увязалась за ним: только заколдовала, а, может, и прокляла, дверь «Лавки Коффина». Так что из Лютного переулка Кейл вернулся ни с чем — как и Мэри, с которой они расстались на пороге лавки.

Хотя в Косом у него тоже были дела.

Ими-то он и хотел заняться.

𓅓 𓆘 𓅓

Когда Кейл вышел из «Дырявого котла», небо уже посветлело, а Косой переулок заполнился волшебниками и волшебницами — и чего им всем не спалось?

Им — и гриффиндорцам!..

— Куда теперь? — с предвкушением повернулась к нему Розалин.

Кейл, смерив её недовольным взглядом, закинул за плечо длинный конец шарфа:

— Куда хотите.

Но Розалин так просто было не смутить:

— Мы хотим с тобой!

— Перехотите. — Кейл пожал бы плечами, но на них уже устроился (и зарылся в ещё тёплый шарф) Раон Миру — невидимый, конечно же.

Гриффиндорцы переглянулись.

— А вдруг, — протянул Альберу, — ты пойдёшь в Лютный переулок?

— И с тобой там что-нибудь случится? — поддержал Чхве Хан.

— Не пойду, — отрезал Кейл.

— Не случится! — не сдержал возмущённого возгласа Раон Миру. — С человеком же буду я!

Чхве Хан только головой покачал. В великом и могучем чёрном драконе он, может, и не сомневался, а вот в умении Кейла не попадать в неприятности — ещё как!

Но возразить не успел.

— Лак! — Розалин, привстав на носочки, замахала руками: — Ла-ак!!!

Все — и гриффиндорцы, и слизеринец — оглянулись. Лак, чью растрёпанную голову трудно было не заметить даже издалека, заозирался по сторонам.

— Сюда! — засмеялась Розалин, когда четверокурсник — не прошло и года! — увидел друзей и, поскальзываясь на мокром снегу, радостно кинулся к ним.

— Можно было догадаться, — пробормотал Кейл, имея в виду — там, где был один гриффиндорец, где-то были и все остальные.

Он знал, что Лак, для которого они с таким трудом достали волчье противоядие, обратился без последствий: гриффиндорцы, драккл их всех побери, вели репортаж с места событий — через зачарованные галлеоны. Кейл — его, конечно же, усадили за праздничный стол — так часто хватался за свой, что на следующее же утро получил от отца чек на сто галлеонов — хотя гриффиндорцам об этом знать не стоило…

Розалин прыснула.

— На прошлой неделе, — она переглянулась с Чхве Ханом, — нас забрал из Хогвартса мистер Чхве Чон Гун. На том самом летающем форде, ты представляешь?! — Кейл представил и вздрогнул. — Мы договорились, что встретимся в Косом переулке, а потом… Ты завтракал? — Розалин крепко обняла Лака.

— Завтракал, — смутившись, высвободился из её рук тот.

— Но не в кондитерской Шагурплама! — поймала его на слова — и за локоть — Розалин. — Она как раз недалеко отсюда!

Кейл поправил на плече сумку: если гриффиндорцы пойдут туда, он…

«Человек, — с такой надеждой спросил Раон, что Кейл понял: он не сможет ему отказать, о чём бы малыш не попросил. — А яблочные пироги там продаются?»

Никогда не продавались — и не будут продаваться.

Но даже так в «Кондитерской Шагурплама» глаза разбежались у всех.

А дальше всё было как… в снегу:

— Нет уж! — вмешалась Розалин. — Если купим шоколадных лягушек сейчас, ловить их потом будем по всему Косому переулку!

— Хорошо, если по Косому, а не по Лютному…

— А если они упрыгают в Лютный, — подхватил Альберу, — ловить там будем ещё и нашего слизе… хорошо-хорошо, — отмахнулся он, — нашего Кейла!

— Ого! — глазам своим не поверила Розалин. — Друбблсы³ всего по четыре сикля!.. В смысле, в «Сладком королевстве⁴» — по два? Я там по шесть брала!..

— Лак, — позвал Чхве Хан, — что тебе ещё взять?

— Н-ничего!

— Воздушное мороженое, грильяж с дроблёным кокосовым орехом… О! Котловые кексы! — обрадовалась Розалин. — Я знаю, как превратить их в капусту!!!

— В кого?! — обернулся к ней Альберу. — А-а, мне послышалось — в Кейла… Зачем тебе капуста?!

— Спрашиваешь!..

— Человек, человек! — воскликнул Раон Миру. — А почему там — да не там, а вон там! — написано: «Дыхни огнём»?

— Хочешь попробовать? — Кейл пригляделся к пакетику с перечными чёртиками. — Ваше высочество! — повернулся он к наследному принцу.

— Чего тебе, радость моя? — рассеянно отозвался тот.

— Вы же за меня заплатите?

— Запла… что? — Гриффиндорцы, с удовольствием прислушавшиеся к их разговору, покатились со смеху. — Ну вот ещё!

…Когда они вышли из кондитерской, голова Кейла трещала так же, как и карманы: Раон Миру ещё не видел столько сладостей в одном месте, а открывать на глазах у всех посетителей сумку, в которой поместилось бы всё «Сладкое королевство», Кейл не стал.

— В кафе-мороженое ты больше не хочешь? — повернулся к Розалин Альберу, но та, распечатавшая уже баночку с воздушным мороженым, посмотрела на него с интересом. — Я тоже не хочу! — поднял он руки.

— Вы, ваше высочество, хотите в аптеку Малпеппера, — подсказал ему Кейл.

— А почему не в «Слизень и Джиггер⁵»? — обернулся к нему Альберу.

— В «Слизень и Джиггер»? — задумчиво повторил Кейл. — Как пожелаете, ваше высочество, — покладисто кивнул он. — Сначала зайдём туда, а потом — в аптеку Малпеппера.

Розалин прыснула, а Альберу, за которого всё решили, только головой покачал.

В «Слизне и Джиггере» они пробыли полчаса, а в аптеке Малпеппера — не больше четверти. Но не потому, что слизеринец смилостивился над гриффиндорцами, а потому, что те, не выдержав, прождали его ещё столько же на улице.

— А теперь куда я хочу? — спросил Альберу, когда Кейл прикрыл за собой дверь.

— В «Зелья Джея Пепина⁶»? — пожал плечами он.

— Ты же ему подарил набор флаконов для зелий? — со смехом спросила у Чхве Хана Розалин.

— Замечательный подарок! — оценил и Альберу. — Больше ничего такого не дари!

— А ты, — ввернула наследному принцу Розалин, — не подкладывай ему чеки!

Все рассмеялись — даже Чхве Хан.

Кейл же, подумав, не стал уточнять, что опустошал набор не загонщика Гриффиндора, а его декана: такого удара гриффиндорцы точно не пережили бы.

…К досаде слизеринца — и к потаённой радости «золотой четвёрки» — магазинчик под жёлтой вывеской «Зелья Дж. Пепина» был закрыт с прошлой недели — и спасибо, что не заколочен, как «Лавка древностей»!

Кейл, постояв на пороге, всё же повернулся к гриффиндорцам.

— А теперь — в Лютный переулок? — поддел его Альберу.

— А теперь, — в тон ему ответил Кейл, — в магазин… «Всё для квиддчича», — вспомнил он вывеску.

Гриффиндорцы, которые пошли было за слизеринцем, сбились с шага.

— Только не говори, что за метлой! — не поверила Розалин, тогда как Чхве Хан с готовностью вызвался:

— Я помогу выбрать! — на что Кейл… усмехнулся в шарф.

— Да он твоей метлой скорее в котле мешать будет, чем летать на ней, — хмыкнул Альберу. — Если только, — наследный принц, оглянувшись, понизил голос, — в Тайную комнату?

Чхве Хан, который подумал о том же, кивнул, и все вопросы гриффиндорцев к слизеринцу отпали сами собой — ровно до того момента, когда он, переступив порог магазинчика «Всё для квиддича», прошёл… мимо мётел — к битам.

Раон Миру, слетев со своего слабого человека, радостно закружил под потолком. Такие магазинчики, просторные и залитые тёплым светом, нравились ему больше тех, в которых продавались зелья или ингредиенты к ним, — хотя бы потому, что Кейл не подпускал малыша ко всяким подозрительным флаконам.

— Выбирай, — кивнул Кейл на биты. — Я в них всё равно ничего не понимаю… У тебя же своей нет? — Он вопросительно посмотрел на Чхве Хана.

Гриффиндорцы переглянулись: шутка о подарках явно переставала быть шуткой.

Лак же, всё пропустивший, вообще ничего не понимал. Только переводил взгляд с гриффиндорцев на слизеринца — и обратно.

Как и хозяйка магазинчика, которая вышла к ним откуда-то из его глубины.

— То-то ты нам так обрадовался, — протянул Альберу. Шутка про подарки явно переставала быть шуткой. — Вот только… как бы ты биту без загонщика выбирал?

— Попросил бы самую дорогую? — пожал плечами Кейл.

Хозяйка, вслушивавшаяся в их разговор, посветлела лицом.

А вот Чхве Хан — потемнел.

— Мистер Кейл, я… — выдохнул он — и запустил было пальцы в волосы, но хозяйка, уже почуявшая наживу, подхватила его под локоть:

— Давайте я вам всё здесь покажу!

От «самой дорогой» («самая востребованная модель», и, вообще, «пусть она короткая, как вы выразились», но «лёгкая», а значит, у неё «выше скорость замаха»!..) Чхве Хан решительно отказался. Правда, с пустыми руками — и толстым кошельком одного конкретного слизеринца! — его из магазинчика не выпустили.

— Спасибо, — выдохнул Чхве Хан уже на пороге. Чехол, в который хозяйка магазинчика, довольная, как сова после удачной охоты, вложила биту, он повесил на плечо.

Кейл ничего не ответил: пожал бы плечами, но на нём уже повис подуставший малыш. Кивком позвав за собой гриффиндорцев, слизеринец перешёл улицу — и самым первым из магазина коллекционных карточек, в который они завернули, вылетел Лак: смущённый и ещё более встрёпанный, зато с целой кипой карточек в руках.

— Ну ты даёшь… — покачала головой Розалин.

Кейл даже бровью не повёл: он, засунув руки в карманы, оглядывался — в поисках лавки, где продавали всякие-разные письменные принадлежности: она должна была быть где-то рядом…

— О-ой! — Лак чуть не уронил всё своё добро в снег.

Взгляды пятикурсников тут же обратились к четверокурснику, но в карточке, которую он показал всем… никого не было.

— Я… — Лак повернул к себе карточку и вконец стушевался. — Я видел… директора.

— Дедушку Голди? — Раон Миру от возмущения даже проявился. — Он же там не поместится! Правда, человек? — повернул он голову к Кейлу.

— Поместится, — усмехнулся Альберу. — Только не он, а… увидишь, в общем.

Раон с сомнением посмотрел на карточки, но слизеринцу уже надоело стоять и ждать гриффиндорцев: он круто развернулся — только рукой придержал малыша, чтобы тот не свалился — и пошёл первым.

«Золотая четвёрка» переглянулась — и Лаку пришлось рассовывать карточки по карманам уже на ходу.

В лавке письменных принадлежностей было сухо и тепло: везде лежали стопки пергамента и связки разномастных перьев; тускло поблёскивали чернильницы с обычными и меняющими цвет чернилами; на шкатулках с сургучом стояли резные штампы — Кейл, подумав, взял тот, что с ветвистым деревом, а уже к нему подобрал красные гранулы…

— Ей понравится, — как бы между прочим сказала Розалин. Кейл поднял на неё глаза, но она уже повернулась к Альберу.

Наследный принц как раз приоткрыл позолоченный футляр — в нём, вместе с лебединым пером, лежал флакон с невидимыми чернилами, которые проявлялись, стоило только окропить пергамент лунной водой.

— Дорого, — покачал головой он в ответ на вопросительный взгляд Кейла.

— Больше, чем двести пятьдесят галлонов? — улыбнулся уголком губ слизеринец. Альберу поднял брови. — Хотя нет, — поправился Кейл, пошарив в карманах, — уже меньше…

Розалин прыснула от неожиданности, а Чхве Хан только головой покачал.

— Вот же!.. — Альберу захлопнул футляр; от возмущения все ругательства вылетели у него из головы — все, кроме одного: — Настоящий слизеринец!!!

— Любой каприз, — Розалин уже не могла сдерживать рвущийся смех, — за ваши деньги!

— Завернёте? — Кейл как ни в чём не бывало улыбнулся хозяйке — и та, как и Лак, переставшая что-либо понимать, нерешительно кивнула.

От лавки письменных принадлежностей идти пришлось долго: «Колдовской магазинчик приколов Гэмбла и Джейпса», куда Кейл скрепя сердце привёл гриффиндорцев, находился на южной стороне Косого переулка.

— Ух ты! — У Розалин глаза разбежались уже на пороге — и не у неё одной.

В магазинчике стоял полумрак, как и в лавке письменных принадлежностей, но то тут, то там что-то искрило, мерцало, посверкивало и даже дымилось. Им предложили и хлопушки, и навозные бомбы⁷ (почему-то не гриффиндорцам, а слизеринцу), и драже-вонючки⁸ (Кейл не оценил и их — к большому огорчению хозяина).

Розалин же была в восторге — и первым делом вцепилась в… сияющие шары⁹.

— Если заполнить их моей «Мгновенной тьмой»!.. — вдохновенно начала она.

— Их? — моргнул Кейл.

— «Мгновенной тьмой»? — повернулся к ним Альберу.

Розалин упрямо мотнула головой:

— Вы не понимаете! — воровато оглянувшись, она понизила голос: — Если повесить их по пути в Тайную комнату…

Кейл представил земляной лаз, по-праздничному украшенный светящимися воздушными шариками, которые только задень — и всё погрузится в «Мгновенную тьму».

— Ну ты даёшь! — восхищённо протянул Альберу. Кейл кивнул: так-то и летать станет легче, и у непрошенных гостей отобьёт всё желание лезть туда, куда не надо бы.

На том и порешили — хотя навозных бомб Розалин тоже набрала чуть ли не целый мешок.

— Я хочу, — поймала она взгляд Кейл, — чтобы моя «Мгновенная тьма» не рассеивалась, а взрывалась!..

— И источала чудный аромат! — подхватил наследный принц.

— Хочешь? — ничуть не смутилась Розалин.

— Конечно, нет! — в тон ей ответил Альберу.

И все рассмеялись.

𓅓 𓆘 𓅓

На улице шёл снег — только вот не большими хлопьями, а колючей крупкой. По всему Косому переулку стали загораться огни: до отправки поезда оставалось уже всего ничего.

— Спасибо тебе! — Кейл так глубоко задумался, что не успел увернуться, и Розалин чуть ли не повисла у него на шее — вместе с Раоном Миру.

— За что? — высвободился он.

— За тебя, — счастливо улыбнулась Розалин, — и за подарки!

— Так-то он сам — тот ещё подарочек, — пробормотал как бы себе под нос Альберу, и улыбнулся даже Чхве Хан. — Только вот что мы забыли купить, так это ленту, — продолжил он уже в привычном тоне.

— Ленту? — удивилась Розалин. — Какую ленту?

— Ну как — какую? — усмехнулся Альберу. — Длинную… чтобы подарочек перевязать!

Гриффиндорцы рассмеялись от неожиданности, а слизеринец, не оценивший шутку, закатил глаза.

…Косой переулок, по которому они шли, уже никуда не торопясь, наполнялся тёплым светом. Он лился из дверей, то и дело открывавшихся и закрывавшихся, и из витрин магазинов…

Такой же тёплый свет загорится в поезде, в который они сядут: и гриффиндорцы, и их слизеринец.

Такой же тёплый свет будет ждать их в Большом зале — вместе со свечами, парящими под самым потолком…

Главное, что — обязательно будет.