Зайдя в аптеку Снейпа, Джинни даже не попыталась скрыть смешок, когда обнаружила там брата в розовом фартуке с вышитым на подоле карликовым пушистиком. Рон стоял по другую сторону прилавка, просматривая последний выпуск «Придиры» и чопорно потягивал чай.
— Вы только посмотрите, какой нарядный. Я не видела тебя таким разодетым со времен Святочного бала.
Рон нахмурился, отпив глоток чая из своей чашки.
— Это не моя вина. Мой фартук сгорел сегодня утром. Мне пришлось позаимствовать тот, который Полумна сшила для Гермионы.
— И как именно сгорел твой фартук?
— Возможно, произошел досадный инцидент… кто-то добавил в волчье зелье целые листья мандрагоры, а не их сок. Котлу не понравилось такое обращение.
— Тогда это полностью твоя вина. Даже третьекурсник не допустил бы такой ошибки, Рон.
— В чем провинился Рон? — Гарри закрыл за собой дверь, и присоединился к жене.
— Он взорвал котел и спалил свой фартук.
Гарри пожал плечами.
— Ничего удивительного. Мы сдали зелья только благодаря Гермионе.
Джинни кивнула мужу в знак согласия, Рон бросил на сестру недобрый взгляд.
— Вы двое пришли сюда только для того, чтобы посмеяться надо мной? Я думал, что у Избранного и звезды Холихедских гарпий есть более важные дела.
Джинни проигнорировала замечание.
— Мы пришли, чтобы забрать близнецов. Северус и Гермиона запланировали особый уик-энд для Люциуса, так что мы присмотрим за детьми.
Рон недовольно нахмурился.
— Не хочу думать о том, что вытворяет моя жена с двумя волшебниками, годящимися ей в отцы.
— Твоя бывшая жена, — услужливо напомнил Гарри.
— А что касается двух волшебников, годящихся ей в отцы, — Джинни злорадно усмехнулась, — то возраст и опыт — преимущество в таких делах. Очень сомневаюсь, что с ними она хоть когда-нибудь оставалась без внимания.
— Они не могут делать с ней ничего такого, чего не делал я, — пробормотал Рон.
Джинни перегнулась через прилавок и покровительственно похлопала брата по плечу.
— Мне неприятно расстраивать тебя, дорогой братец, но есть такая милая штука, как узел, и…
— А потом бум и дитя любви трех принесло благословение всей магической Британии, — Гарри перебил свою жену, прежде чем Рональд успел покраснеть еще больше.
Рон шокировано посмотрел на своего друга.
— Ты же не веришь во всю эту чушь, которую пишет Луна, — о благословении, которое приносит появившееся у триады потомство?
Гарри пожал плечами.
— Трудно спорить с цифрами, Рон. Когда Гермиона забеременела близнецами Северуса, количество рожденных с магическим даром маггловских детей увеличилось на семьдесят процентов, а количество зачавших ведьм увеличилось на пятьдесят процентов за одну ночь.
Джинни кивнула в знак согласия.
— Это правда. Это подтвердили и арифманты Министерства, и Департамент тайн. На самом деле, мы с Гарри и сами надеемся воспользоваться этим благословением. Как только близнецы уснут, я собираюсь стянуть с Гарри всю одежду и…
— Фууууууууу!!! — Рон как раз заткнул уши руками, когда из зельеварческой лаборатории выплыла устрашающая и непоколебимая фигура, затянутая в сюртук из темной шерсти.
— Мистер Уизли!
Все трое бывших учеников Снейпа за годы учебы в его классе привыкшие не перечить ему, резко выпрямились. Северус стоял, скрестив руки на груди, и сердито смотрел на младшего волшебника.
— Вы закончили свою пустую болтовню? Я плачу вам не за то, чтобы вы целый день слонялись без дела.
— Ты мне почти ничего не платишь, — проворчал Рон себе под нос.
Северус поднял бровь.
— Я бы сказал, мистер Уизли, то, что вы здесь, а не в Азкабане, — уже достаточная плата.
— Я лишь пытался отомстить вам с Люциусом за то, что вы украли мою жену.
— Ты имеешь в виду жену, которую ты пытался продать тому, кто больше заплатит? — Вмешалась Джинни.
— Ты должна быть на моей стороне!
— Не тогда, когда ты ведешь себя как идиот.
Рон обвиняюще прищурился.
— Ты настроил против меня мою собственную семью, Снейп.
— Хватит, мистер Уизли. Вы, несомненно, один из самых надоедливых болванов, которых я когда-либо имел несчастье учить, но даже вы научитесь обращаться ко мне правильно. Я. Достаточно. Ясно. Выразился?
Краткий миг Рональд выглядел так, словно хотел возразить, но укоризненный взгляд Гарри заставил его передумать.
— Да… Мастер.
Подергивание губ Джинни было единственным признаком надвигающейся катастрофы, но Гарри все равно его заметил. Воздух с шипением вырывался из его сжатых губ, пока он пытался не поддразнивать жену. Громкое фырчанье Джинни стало последней каплей, прежде чем пара поддалась своему веселью. Гарри так смеялся, что у него заболели бока и ему пришлось обхватить себя руками, чтобы стало легче. Джинни же навалилась на стойку, чтобы не упасть.
Щеки Рона запылали пунцовым цветом, когда они рассмеялись. Смех Поттеров был настолько громким, что никто не обратил внимания на звон колокольчиков, сопроводивший появление Гермионы, осторожно толкающей перед собой коляску.
— Что, черт возьми, здесь случилось такого смешного? Рональд, почему на тебе мой фартук? Только не говори, что ты опять взорвал котел. Это уже третий за эту неделю. Если ты продолжишь в том же духе, нам придется включить в бюджет расходную статью, посвященную твоему идиотизму.
Рон уставился на нее, не в силах вымолвить ни слова. К тому времени, как он собрался с мыслями, чтобы ответить ей, она уже переключила своё внимание на Северуса.
— Ты в порядке, Северус? Он хотя бы не всю лабораторию разнес? Ты так много работал ради нее, и я не хочу, чтобы все твои труды были уничтожены хронической небрежностью одного человека.
Северус возился с узлом на своем лабораторном фартуке.
— Не волнуйся, моя милая. Я не пострадал, несмотря на настойчивые попытки твоего бывшего мужа приблизить мой конец.
Наконец, освободившись от фартука, он пересек магазин и заключил жену в объятия. Одной рукой Гермиона держалась за коляску, а другой обняла его за талию, когда он прижал ее голову к своему подбородку и вздохнул запах ее волос.
— Мало того, что он ужасный зельевар, так я даже не могу заставить его обращаться ко мне по титулу.
Рональд пытался взять себя в руки, но единственными звуками, которые он смог издать, были невнятные яростные хрипы. Он хотел возразить, что не сможет по-настоящему стать компетентным зельеваром, пока Снейп будет заставлять его заполнять товаром полки и общаться с покупателями, но Гермиона и Снейп словно забыли о его существовании, и даже Гарри с Джинни были слишком отвлечены, наблюдением за Снейп-Малфоями, чтобы обращать внимание на его гнев.
Гермиона подняла лицо и поцеловала мужа в челюсть.
— Он всегда вел себя неуважительно, но я знаю способ компенсировать вам его дерзость… Мастер.
Северус с жаром посмотрел на нее, в его груди зародилось собственническое рычание, и он зарылся рукой в ее растрепанные волосы, чтобы притянуть ее ближе. Гарри и Джинни завороженно наблюдали за происходящим. Они никогда бы не подумали, что тонкие всегда искривленные в вечной усмешке губы способны так демонстрировать привязанность, но когда Гермиона притянула Северуса к себе для поцелуя, даже им пришлось признать, что их бывший профессор совершенно точно обожает свою жену.
Рональд, напротив, издавал яростные рвотные звуки, пока Джинни не перегнулась через стойку и не шлёпнула его по затылку.
— Оууууууу! За что, черт возьми?!
— За то, что так и остался незрелым идиотом.
— Я не незрелый!
— Но ты признаешь, что ты идиот?
— Нет, я не незрелый, и нет, не признаю! Он целуется с моей женой.
— С твоей бывшей женой, — снова напомнил ему Гарри.
— У тебя что, пластинку заклинило? — Усмехнулся Рон. — Хорошо, с моей бывшей женой. Но Джинни, как бы ты себя почувствовала, если бы увидела, как Дин целует другую?
Джинни склонила голову набок, обдумывая вопрос.
— Я бы порадовалась за него. Приятно иметь в жизни счастье и любовь, и я вряд ли стану кому-нибудь завидовать, даже одному из своих бывших.
Рон закатил глаза.
— Не поверю ни на грамм. Ты всегда была ревнивой. Ты, наверное, оторвала бы ему яйца за то, что он смотрит на другую ведьму, даже не смотря на то, что сама уже замужем.
Эти двое были настолько увлечены своими препирательствами, что только Гарри заметил, как изменилось лицо Северуса, когда он опустил взгляд на коляску. Все волнения, связанные с ведением бизнеса и стрессом от того, что Рон стал его подмастерьем, наконец-то рассеялись. Снейп поднял свою дочь на руки, прижал к себе и стал тихонько что-то напевать, пока та спала. Длинные мозолистые пальцы ласкали невероятно мягкие, пушистые черные волосы, а потом Снейп наклонился и поцеловал малышку в лоб.
Гермиона с нежностью улыбнулась Северусу и Софии, держа на руках их сына.
— Нам пора идти, Любимый. Люциус будет ждать нас.
Это напоминание наконец отвлекло внимание Джинни от ее спора с Роном. Она протянула руки, забрала у Гермионы малыша Гаррика, и ухмыльнулась, когда младенец зевнул и крепко сжал в кулачке ее указательный палец. Гермиона улыбнулась нежному взгляду Гарри, с которым он наблюдал, как его жена воркует с Гарриком.
Северус бросил на Гарри предупреждающий взгляд, и только потом позволил ему забрать Софию, но Гарри знал, что лучше не принимать это на свой счет.
— Не волнуйтесь, сэр. Мы позаботимся о них, как о своих собственных.
Северус долго смотрел на него, прежде чем медленно кивнуть. Потребовались месяцы (после того, как Гермиона, Северус и Люциус стали триадой), чтобы угрюмый Мастер зелий смог терпеть присутствие Гарри в одной комнате с собой. Гермиона никогда не пыталась убедить его в этом, и Северус сам, заметив зрелость своего бывшего ученика, стал относиться к нему со сдержанным уважением. Гермиона даже подозревала, что Северус начал привязываться к Гарри, но сам Северус в этом никогда бы не признался.
Снейп обхватил талию Гермионы длинной рукой и, притянув ее к себе, хитро заглянул в глаза.
— Тогда давай отвезем тебя домой, хорошо?
— Не совсем. У Люциуса закончился острый соус. И если мы хотим пережить эти выходные, нам сначала нужно заехать в «Теско» за новой бутылкой.
Северус притворно вздохнул.
— Обязательно идти в «Теско»? В это время там всегда полно народу. Разве мы не можем зайти в «Маркс и Спенсер»?
— «Маркс и Спенсер»? А я-то думала, что Люциус родился с серебряной ложкой во рту.
Снейп надулся.
— Зато у них есть мое любимое фисташковое и миндальное печенье, которое помогает мне поддерживать выносливость.
— Ты сможешь получить свое печенье на следующей неделе. Сегодня Люциусу нужен острый соус, а мне — чипсы для креветочного коктейля.
Северус почувствовал легкую тошноту при воспоминании о том, как Гермиона во время беременности заедала шоколадное мороженое чипсами с креветочным коктейлем, но, хотя он и получал определенное удовольствие от того, что говорил Люциусу «нет», ему было очень трудно в чем-то отказать своей ведьме. Тем не менее, Северус Снейп обладал пугающей склонностью обращать любую ситуацию в свою пользу.
— Я предлагаю тебе сделку: мы купим Люциусу его мерзкий острый соус, а печенье я получу на следующей неделе, но — он похотливо ухмыльнулся, — сегодня вечером я получу мой любимый десерт.
Гермиона покачала головой, но ее усмешка опровергала любые попытки казаться строгой.
— Прекрасно. Ты закончил варить зелье?
Северус достал из кармана брюк флакончик, и тут же отразившиеся от вязкой жидкости солнечные лучи заплясали по полкам.
Глаза Рона обвиняюще сузились.
— Я так и знал! Они накачали её наркотиками! Я знал, что должно быть какое-то объяснение тому, что она вышла замуж за двух стариков.
Джинни уставилась на брата.
— Иногда мне даже не верится, что я твоя родственница. Они не пичкают ее наркотиками, идиот.
Глаза Северуса злобно сверкнули.
— Раз уж вы спросили, мистер Уизли — это зелье отменяет действие подавляющих омега-вожделение препаратов, которые Гермиона принимает с тех пор, как родила наших близнецов. Полагаю, с моей стороны было бы слишком самонадеянно полагать, что вы узнаете зелье, которые мы варим и продаем в этой аптеке вот уже несколько месяцев.
— Я знал, что это…
— Главное, что вам нужно понять, — Северус плавно прервал взволнованного волшебника, — это то, что через несколько минут после его приема моя маленькая Любимица начнет умолять меня — заткнуть ей рот членом, а Люциуса — заполнить ее сзади.
Глаза Рона расширились от ужаса, что побудило его сестру радостно подлить бензина в уже и так горящий мусорный бак.
— А потом, когда они ее хорошенько прижмут, узел Люциуса раздуется…
Рон швырнул взятый без спросу фартук на пол, и из скомканной кучи ткани и кружев на него укоризненно уставился вышитый розовым карликовый пушистик.
— Не могу поверить, что тебя это устраивает. Вы все сборище извращенцев!
Под всеобщий смех он выбежал из магазина. Гермиона поцеловала Гарри и Джинни в щеки, потом наклонилась и поцеловала на прощание близнецов. Несмотря на ее потребность хлопотать об их детях, Северусу наконец удалось закрыть аптеку на выходные и увезти свою ведьму в «Теско».
***
Люциус нетерпеливо расхаживал взад-вперед перед камином, ткань визенгамотской мантии шурша обвивалась вокруг его ног. Он резко выпрямился во весь рост, услышав, как открылась дверь спальни (Малфой изо всех сил старался выглядеть властным, желая с самого начала взять грядущий вечер под свой контроль).
— Где вы были? Я жду вас обоих уже больше часа.
Северус поднял бровь, не обращая внимания на позу Люциуса.
— Наша жена настояла на том, чтобы мы заскочили в «Теско».
Люциус немедленно сбросил надменный вид, ласковая усмешка тронула уголок его рта.
— Она хотела раздобыть мой соус.
— Именно. Могу добавить, что не одним способом.
— Неужели Северус? Самый блестящий Мастер зелий в Британии отпускает похабные шуточки, как третьекурсник?
— Я делаю это только потому, что мне нравится оскорблять твои нежные чувства.
— Твой сюртук оскорбляет мои чувства.
Северус одернул низ своего сюртука. С тех пор как он почти год назад покинул пост директора Хогвартса, он редко носил свою преподавательскую мантию. Свободные льняные рубашки были гораздо удобнее при зельеварении, а искусные в кулинарии эльфы Малфой-мэнора сделали его сюртук немного тесноватым.
— Какое счастье, что я надел его не для тебя. Я надел его, потому что у нашей жены фетиш на мужчин в форме.
Люциус изогнул безупречно ухоженную бровь.
— О чем это ты?
— Разве ты не замечал, как она смотрит на тебя, когда ты возвращаешься с заседания Визенгамота? Как она смотрит на меня, когда я надеваю сюртук или мантию собираясь на одно из тех мерзких мероприятий Министерства, на которых так настаивает Кингсли? Когда она была беременна близнецами, большинство ее гнездышек были свиты из шерсти и той безвкусицы сливового цвета, которую Визенгамот называет парадными мантиями.
Люциус сделал паузу, чтобы обдумать вопрос.
— Я действительно заметил, что шокирующее количество моих мантий пропало. Возможно, ты прав.
Северус медленно сократил расстояние между ними, скользнул за спину Люциуса и притянул его к своей груди. Малфой по всем стандартам считался высоким мужчиной, но Северус все равно возвышался над ним на несколько дюймов и упирался носом в корону золотистых волос.
— Я часто бываю прав, Люциус.
— А еще ты очень скромный.
— Будь я скромным или замкнутым, ты бы никогда не узнал, что заинтересовал меня, не говоря уже о том, что мы бы не обзавелись нашим маленьким питомцем.
Северус потянулся и, разведя в стороны полы его мантии, дотянулся ловкими пальцами до пояса его брюк и быстро с ним справился. Но нащупав вместо молнии пуговицы, он разочарованно вздохнул.
— Почему ты упрямо носишь брюки только с такими ужасно неудобными пуговицами?
— Не тебе читать мне лекции о пуговицах, Северуссссссссс…
Голова Люциуса откинулась на плечо Северуса, когда тот обхватил его ладонью и обвел длинными пальцами основание его члена.
— Что ты делаешь?
— Ты знаешь, что продержишься дольше, если сыграешь тренировочный раунд.
Северус звучал слишком самодовольно, но любая мысль об остроумном ответе улетучилась из его сознания, как только Снейп медленно и уверенно его погладил. Удивленный стон Люциуса заполнил комнату, когда грубые мозолистые пальцы скользнули по венам его члена. Он закрыл глаза, стараясь не излиться в руку Северусу сразу же, когда он вошел в легкий, неторопливый ритм.
Люциус настолько погрузился в наслаждение, что не заметил, как в комнату вошла Гермиона. Он не видел, как приоткрылись ее губы и как она с голодом в глазах уставилась на них, прошептав «О, Мерлин». Она еще не приняла зелье Северуса, но уже чувствовала, как по внутренней стороне ее бедер стекает смазка. Ее взгляд проскользил по черному шерстяному сюртуку Северуса и серебряной букве «В», украшающей визенгамотскую мантию Люциуса, и остановился на руке Северуса.
— Немного подкрути его головку, Северус. Ему понравится.
Глаза Люциуса распахнулись при звуке ее голоса, и Северус уткнулся носом ему в ухо и успокаивающе пробубнил:
— А она маленькая властная ведьма, не так ли? Может, побалуем ее?
— Да-с-с… умная девочка, — Люциус тяжело дышал, с трудом пытаясь связно мыслить.
Северус крепче сжал его член, с каждым поглаживанием касаясь подушечкой большого пальца покрасневшей натянутой кожи головки. Люциус сдержал стон, когда Гермиона задумчиво склонила голову набок.
— Северус, оближи свой большой палец и проведи им по его уздечке.
Северус резко прекратил поглаживания и с вызовом изогнул бровь. Гермиона поняла намек, достала из кармана пузырек с янтарным зельем и откупорила пробку. Люциус не сводил с нее взгляда, пока она залпом выпивала зелье, наблюдая за тем, как она глотает густую жидкость.
Железы Гермионы набухли в предвкушении, и по ее шее пробежали мурашки удовольствия. Она распустила волосы по плечам, ее пальцы непроизвольно пробежали по натянутой коже, вызвав у нее негромкий, жаждущий стон. Ее альфы собственнически зарычали, но голос Люциуса быстро превратился в сдавленную трель, когда Северус крепче сжал его, возобновив поглаживания.
— Не заставляй нас ждать, моя омега, моя Любимица. Иди сюда. Сейчас же.
Вопреки общепринятым представлениям об омегах, Гермиона никогда не ощущала утраты своих рациональных способностей. При желании она легко могла бы сопротивляться страстным командам Северуса, но, наблюдая за эротическим шоу двух могущественных альф, она прекрасно понимала, что уступит их требованиям.
Потянув халат за пояс, она сбросила с плеч голубой шелк и позволила ему растечься у ее ног. Ненадолго замерев перед ними обнаженной, она переползла на четвереньках через кровать. Ее зрачки расширились, а ноздри затрепетали, когда ее окутал их аромат: мускусный аромат одеколона Люциуса контрастировал с пьянящим запахом вереска и клевера. Губы Гермионы приоткрылись в предвкушении, когда она приблизилась к покачивающемуся члену Люциуса.
Северус повел Люциуса вперед, пока его ноги не уперлись в край кровати.
— Посмотри на нашу бедную маленькую омегу, такую нетерпеливую и мокрую, и пока еще не наполненную.
Гермиона заскулила в знак протеста и, потеряв терпение от поддразниваний Северуса, наклонилась вперед, желая попробовать член Люциуса. Северус отстранил его от ее мягких губ.
— Не так быстро, Гермиона. Откинься назад и сядь поудобнее.
Гермиона метнула в него яростный взгляд, но послушно откинулась назад и опустилась на колени.
Северус кивнул, глядя на нее сверху вниз.
— Хорошая девочка. Теперь покажи нам свою грудь. Покажи Люциусу, на что она будет похожа, когда он оплодотворит тебя и твои маленькие груди нальются молоком для его ребенка.
— Детей, — Люциус наконец-то снова смог связно мыслить.
— Детей, говоришь? Немного оптимистично, не так ли, старина?
Люциус проигнорировал колкость, вместо этого сосредоточившись на Гермионе.
— Продолжай, моя Голубка. Покажи мне, укажи мне путь. Ты знаешь, чего я хочу.
Пальцы Гермионы скользнули вниз по животу, взъерошили темные мокрые кудри и скрылись между бедер. Она сложила ладонь чашечкой, собрала свою смазку и позволила ей медленно стекать с кончиков пальцев в ложбинку между своих грудей. Она обхватила груди ладонями, как велел ей Северус, и прикусила губу от боли в сосках.
Северус поцеловал Люциуса в шею.
— Посмотри, как хорошо она умеет следовать инструкциям.
Люциус бросил на Гермиону горячий взгляд.
— Действительно. Она заслуживает награды за то, что была такой хорошей девочкой.
Люциус пристроил свой член между ее грудей, и тут же, при первом теплом скольжении своей плоти в их колыбели, потерпел сокрушительную неудачу в своих попытках сохранять непоколебимость. Смазка облегчала его быстрые, неглубокие толчки, а полные, налитые молоком груди обнимали его член почти так же плотно, как и ее влагалище.
Северус схватил Люциуса за бедра, впиваясь пальцами в сливовую ткань мантии, и стал тереться своим скрытым в брюках членом о его бедра. Его бессистемные толчки лишь сильнее прижали Люциуса к Гермионе, подводя Малфоя к грани быстрее, чем ему хотелось бы.
Гермиона не замечала состояния Люциуса, зациклившись на набухшей розовой головке, исчезающей и вновь появляющейся в пространстве над ее грудями, на сморщенной уздечке, щекочущей ее грудь при неистовых толчках Люциуса. Поэтому она была застигнута врасплох, когда хриплый стон Северуса довел Люциуса до оргазма, а густые струи его спермы хлынули ей на горло и грудь.
Пока они смотрели, как семя медленно стекает по шее Гермионы, собираясь во впадинке на горле, и по ее груди, заставляя соски блестеть — любое искушение насладиться посткоитальным удовлетворением исчезло. На краткий миг Люциусу захотелось втянуть один из ее сосков в рот и попробовать сладость ее молока, смешанную с горечью своей спермы, но настойчивый зов ее феромонов в конечном итоге победил.
Гермиона неловко заерзала, усиливающаяся боль между ног и постоянное покалывание в пахучих железах вынудили ее протестующе мурлыкнуть. Она чувствовала себя мокрой и опустошенной, покрытой спермой и в то же время болезненно пустой. Слезы начали собираться в уголках ее глаз, и Люциус снова обратился к ней:
— Перестань, моя маленькая Голубка. А теперь повернись и встань на четвереньки.
Люциус изо всех сил старался, чтобы его голос звучал властно, не смотря на ее слезы, ведь из них двоих именно он был склонен баловать Гермиону. Даже сейчас ему ничего так не хотелось, как прижать ее к себе, но опыт научил его: ласка — не лучший способ продемонстрировать привязанность, когда у его омеги течка.
Северус забрался на кровать и опустился на колени перед Гермионой, помогая ей повернуться и устроиться поудобнее. Люциус обхватил ее сзади, убрал волосы с ее спины и нежно погладил железу.
— Люциуссссс, — прошипела Гермиона, слезы гнева и нетерпения все-таки потекли по ее лицу.
Встретив взгляд Северуса, Малфой усмехнулся.
— Она все еще болтает, Северус. Так не пойдет. Оставляю это тебе. Ты единственный, кто когда-либо мог заткнуть ей рот.
Северус ухмыльнулся.
— Да, но раньше, чтобы заставить ее замолчать, достаточно было просто пригрозить отработкой с занесением в ее нетронутое школьное личное дело. Боюсь, в данный момент требуется нечто более… инвазивное.
Люциус бросил на него презрительный взгляд.
— Так, по-твоему, должно выглядеть соблазнение? Ты говоришь как один из тех мясников, к которым прибегают магглы, когда им плохо.
— Хирург, — подсказала Гермиона.
— Она до сих пор не прекратила болтать. Ты должен помочь мне превратить ее в жалкую лужицу, а не отвлекать ее своим неуклюжим флиртом. А теперь, пожалуйста, будь полезен, профессор.
Северус закатил глаза, потянулся к молнии на брюках и расстегнул ее ровно настолько, чтобы достать из них свой блестящий от смазки член. На этот раз Гермиона не дала ему возможности подразнить себя и, быстро обхватив губами головку, скользнула вперед и вонзила член в свое горло. Резкие толчки Северуса, когда он запрокинул голову, ничуть не помешали ей. Она отодвинула молнию в сторону и, зарывшись носом в темные заросли его волос, глубоко вздохнула его запах. Его мускусный мужской аромат вызвал новый поток влаги на ее бедрах.
Люциус вздохнул в притворном негодовании.
— Такая жадная маленькая омега. Если ты собираешься быть такой нетерпеливой, то ты действительно не оставляешь мне выбора.
Гермиона застонала вокруг члена Северуса, когда Люциус растянул ее сзади. Он сгреб ее растрепанные кудри в хвост, намотал на кулак и тянул до тех пор, пока ее спина не выгнулась дугой. Люциус сделал сильный толчок, и нос Гермионы прижался к паху Северуса. Она быстро привыкла к раскачиванию, которое удерживало ее зажатой между двумя волшебниками, и впала в удовлетворенное оцепенение от того, что была так наполнена. Выражение лица Северуса стало диким, его пальцы обхватили ее шею и сжимали до тех пор, пока он не почувствовал, как его член выпирает в ее горле при каждом движении ее головы.
Взгляд Люциуса метался между двумя собственническими метками, которые они с Северусом оставили ей больше года назад. Он замедлился и стал поглаживать большим пальцами растяжки на ее бедрах.
— Ты знаешь, что со мной происходит, когда я вижу эти отметины, моя маленькая омега?
Едва различимый скулеж стал ему единственным ответом. Люциус продолжал брать ее быстрыми движениями, уговаривая себя не кончить снова так быстро.
— Я люблю близнецов, как своих собственных, но, когда я вижу эти отметины, я всегда вспоминаю тот факт, что не мой ребенок делал тебя округлой и растягивал, но теперь, моя милая маленькая Голубка, — он наклонился ниже, облизал широкую полосу на ее чувствительной железе, — теперь моя очередь пометить тебя и наблюдать, как твой животик растет вместе с моим ребенком.
Мольбы Гермионы были заглушены членом Северуса, но ей удалось раздвинуть бедра еще шире и прижаться к Люциусу в попытке побудить его двигаться. И у нее получилось. Малфой, почувствовав первые толчки в своем узле, усилил хватку на ее волосах и возобновил свои толчки с новой силой.
— Такая хорошая омега, всегда готовая кончить для своего профессора и хозяина поместья. Раз уж ты такая хорошая девочка, я открою тебе маленький секрет, Гермиона.
Она сжала руки в кулаки на простынях в попытке сосредоточить внимание. Голос Люциуса немного утратил свою обычную надменность.
— В ту ночь, когда этот идиот, твой бывший муж, совершил ошибку, попытавшись продать тебя с аукциона, я сказал тебе, что Северус и Драко убедили меня в том, что я должен снова жениться, но это не совсем правда.
Он сделал грубый толчок, зажав ее пахучую железу между большим и указательным пальцами.
— Правда в том, что меня не нужно было убеждать, Гермиона. Еще когда я впервые увидел тебя после войны, я понял, что ты будешь нашей. Твоя магия призывала меня так же уверенно, как если бы ты позвала меня по имени. Мы с Северусом были счастливы друг с другом, но я знал, что именно ты сделаешь нас единым целым.
Гермиона взвыла, по её лицу вновь потекли слёзы, когда узел Люциуса набух, сдавливая и растягивая её. Люциус склонился над ее спиной, притягивая Северуса к себе для жаркого поцелуя. Застонав Люциусу в рот, Северус кончил в горло Гермионы.
Они дали ей возможность прийти в себя, прежде чем попытаться пошевелиться. Люциус успокаивающе поглаживал ее по спине, Северус провёл большими пальцами по её щекам, медленно покидая её рот. Они запустили пальцы в ее спутанные волосы и шептали похвалы, превознося ее, а затем чарами сняли одежду и убрали беспорядок, который Люциус устроил на ее шее и груди.
Их нежные прикосновения и мягкие журчащие голоса убаюкивали ее, приводя в состояние томной податливости. Когда Люциус наконец поднял ее, Гермиона подумала, что они, возможно, устраиваются отдохнуть, прежде чем начать все сначала, но она быстро избавилась от этого заблуждения.
Люциус уселся у изголовья кровати и прислонил ее спиной к своей обнаженной груди. Она застонала, когда он положил ее ноги себе на бедра и раздвинул их так, что она оказалась широко раскрытой.
— Я так устала. Не думаю, что смогу…
— Сможешь, моя Любимица, — Северус захватил поцелуем ее губы и через мгновение устроился между их ногами, — и ты это сделаешь. Ты всегда была чрезмерно старательна. Всегда писала слишком длинные эссе. Всегда махала рукой, желая ответить на очередной вопрос. Всегда смотрела на меня с такой тоской. Ты всегда была готова дать мне больше, Гермиона.
— Это потому, что я всегда хотела тебя.
— Я весь твой, моя Любимица, а теперь мне нужна твоя помощь.
Он провёл рукой по животу Гермионы там, где под тонкой кожей чувствовался наполняющий ее узел Люциуса.
— Мне нужно, чтобы ты выдоила нашего дорогого мужа досуха.
Гермиона, прерывисто дыша, наблюдала, как Северус широко раздвинул ее половые губы, обнажая забытый клитор. Люциус вскрикнул от того, что ее влагалище сжалось, когда Северус медленно обвел бутон кончиком языка. Как раз в тот момент, когда она была уже готова начать протестовать против его поддразниваний, он провел кончиком языка по ее клитору и, качнув головой, начал ласкать ее всерьез.
Гермиона была физически и эмоционально переутомлена, внимание Северуса быстро довело ее до предела, но не позволило испытать разрядку.
— Пожалуйста… Северус… Люциус… Альфы… Мне нужно…
Ее последняя связная мысль улетучилась, когда руки Люциуса погладили ее по ребрам, а затем начали пощипывать и оттягивать ее затвердевшие соски. Северус крепко обхватил губами ее клитор, и не сводя глаз с рук Люциуса, посасывал комочек нервов в такт движениям его ловких пальцев. Когда Люциус собственнически зарычал и прикусил ее пахучую железу, Гермиона, наконец, не выдержала, и ее лоно запульсировало вокруг Люциуса, прижимаясь к лицу Северуса.
Последствия оргазма прокатились волной по ее телу, ее киска безжалостно выдаивала член Люциуса до тех пор, пока его сперма не протекла мимо узла и не заструилась по ее бедрам, окрашивая подбородок Северуса. Мужчины терпеливо ждали, пока она спустится со своего оргазмического пика, потом переместили ее под мягкие одеяла так, что она оказалась лежащей на боку между ними.
Когда узел Люциуса медленно выскользнул из ее тела, а ее нос уткнулся в темные жесткие волоски на груди Северуса, она оглянулась через плечо и обнаружила, что Люциус все еще не спит.
— Люциус, то, что ты сказал раньше, — ты серьезно? Или это было сказано в пылу страсти?
Малфой обвил ее талию своими длинными руками и, уткнувшись носом в изгиб ее шеи и плеча прошептал:
— Я серьезно, моя Голубка. Я давно знал, что нас будет трое.
Он протянул руку, чтобы погладить мужа по щеке. Ресницы Северуса затрепетали, когда он подался навстречу прикосновению Люциуса.
— Становишься сентиментальным, старина?
Гермиона почувствовала за спиной низкий смешок Люциуса.
— Боюсь, ты слишком хорошо меня знаешь.
— Ты всегда становился немного сентиментальным после хорошего секса.
Северус поцеловал Гермиону в макушку.
— С тобой все в порядке, моя Любимица? Ты необычно тиха.
Гермиона задумчиво нахмурила брови и снова посмотрела через плечо на Люциуса.
— Я не всегда любила тебя так, как люблю Северуса, но теперь, когда я полюбила тебя, я не могу представить нашей жизни без тебя.
Взгляд Люциуса заметался между Северусом и Гермионой.
— Я не могу представить никого, кто заслуживал бы твоего «всегда» больше, чем Северус, но теперь, когда я тебе небезразличен, подаришь ли ты и мне свое «навсегда»?
Гермиона улыбнулась ему в ответ, ее глаза заблестели от эмоций.
— Да.
Северус прочистил горло (ему было не так комфортно обсуждать чувства, как его партнерам).
— Я рад, что вы двое поговорили об этом. А теперь, может вы все-таки прекратите свою болтовню, чтобы мы могли немного поспать?
Люциус уставился на него.
— То, что ты двадцать лет закрывал эмоции окклюменцией, не означает, что остальным из нас не позволено чувствовать.
Северус насмешливо фыркнул.
— Как и то, что ты всегда считал свои чувства такими важными, не означает, что остальные обязаны к ним прислушиваться, особенно посреди ночи.
Гермиона сонно зевнула, их привычная перебранка странно ее успокаивала. Когда она проснулась позже, за окном всё ещё было темно, и она понятия не имела, сколько времени проспала. Она жалобно застонала, ощутив нечто ошеломляющее и осознав, что ее так внезапно разбудило. Голова Люциуса и его шелковистые льняные волосы покачивались, пока он сосал один ее сосков, а взлохмаченный Северус жадно сосал из другого, втягивая от усилий щеки.
Умоляя своих альф снова наполнить ее, Гермиона осознала две вещи: очень скоро их дитя снова принесет Британии благословение трех… а ее саму ждут очень, очень длинные выходные.