Всё началось с того, что Джорно стал вести себя как-то странно и отстранённо, будто его что-то беспокоило. Он часто отказывался от совместных обедов, предпочитая уединение в своей комнате или офисе.
Бруно сначала думал, что это связано с нервозностью перед экзаменами в школе, куда Джорно внезапно решил вернуться.
— Даже Дону Пассионе нужно образование, — сказал он тогда, но Бруно заметил, что тот что-то недоговаривает. Однако он не стал лезть в душу Джорно. Если тот захочет, то сам всё расскажет.
Кроме того, это помогло Наранче, который уже не был так рад вернуться в школу, повысить свою мотивацию. Триш старалась его приободрить, но пример Джорно сработал гораздо лучше.
Однако, когда странные события начали происходить на территории Пассионе Бруно понял, что дело не только в экзаменах.
Сначала Джорно отпустил одного из наркодилеров, заявив, что с его помощью они смогут выйти на кого-то более крупного и влиятельного, кто поставлял наркотики в район. Бруно согласился с этим планом, но что-то в этой ситуации не давало ему покоя. Он чувствовал, что Джорно скрывает от него что-то важное.
Бруно неоднократно пытался заговорить с Джорно на эту тему, но тот постоянно уклонялся от разговора, ссылаясь на множество других, более важных дел. Он обещал, что они обязательно поговорят об этом позже, но этого «позже» всё не наступало, и Бруно это очень расстраивало. Ему совершенно не нравился такой подход к делу.
Затем Джорно начал действовать за спиной Бруно. О том, что он заключил контракт на поставку органов в одну из местных больниц, Бруно узнал только постфактум. Джорно сообщил ему об этом за обедом, как будто это было незначительным событием.
— Я же говорил тебе об этом, — сказал Джорно. — Видимо, ты забыл.
Он выглядел очень искренним, но по его поту Бруно понимал, что это была ложь. Джорно лгал ему в глаза, совершенно этого не стесняясь. И Бруно не мог понять, почему. Какой смысл ему было скрывать от него подобные вещи? Какую выгоду он мог извлечь из этой ситуации? Рано или поздно Бруно всё равно бы узнал об этом.
Бруно отвёл его в офис и прямо спросил об этом. Но Джорно продолжал юлить и оправдываться, пока наконец не разозлился и не ушёл, хлопнув дверью.
Однако вскоре ситуация усугубилась. Джорно перестал подчиняться его приказам во время миссий, стремясь взять руководство на себя. Это заметили не только он сам, но и Фуго с Аббаккио.
На его претензии Джорно отвечал с явным раздражением. Его зелёные глаза пылали праведным гневом.
— Если ты мне не доверяешь, то просто не бери меня больше на миссии! — бросил он Бруно после одной из миссий. — Я Дон, и я должен вести вас всех, а не слепо следовать приказам!
— Из нас двоих у меня есть девятилетний опыт работы в мафии, в то время как ты с нами всего лишь около года! — кричал Бруно, не в силах сдержать свой собственный гнев. — И я лучше знаю, как действовать, чтобы все мы остались целы и невредимы!
— Если бы это было так, мне не пришлось бы воскрешать Наранчу и Аббаккио, — холодно произнёс Джорно.
Бруно замер, словно получив пощёчину. Гибель этих двоих, да и его собственная снились ему в кошмарах больше, чем он мог сосчитать. Он и без напоминаний отлично знал, что в том, что произошло в ту ужасную неделю, была его вина.
Если бы он не дал выбор команде, Аббаккио и Наранча действительно не погибли бы. Но и вдвоём с Джорно они не смогли бы даже выбраться из Венеции. Только благодаря Moody Blues они смогли узнать внешность Дьяволо, а без помощи Наранчи они не смогли бы избавиться от Ризотто или тех двух из личного отряда Дьяволо.
К счастью, когда всё было кончено, Джорно обрёл Requiem и смог вернуть тех двоих и его самого к жизни. Бруно был бесконечно благодарен за этот второй (третий?) шанс.
— Если бы не Requiem, для них всё было бы кончено, — продолжил Джорно. Его глаза горели яркой зеленью. — Без меня и тебя бы здесь не было. Подумай об этом.
С тех пор они почти не разговаривали, разве что по работе. Атмосфера в команде накалилась. Фуго и Аббаккио пылись быть миротворцами, но ничего хорошего из этого не выходило.
Бруно всегда считал, что Джорно будет отличным боссом, но все эти события заставили его задуматься: что он вообще знает о Джорно.
С тех пор как они встретились, Джорно не рассказал о себе практически ничего. Бруно не знал, как он жил до Пассионе. Был ли он сиротой или же его родители плохо обращались с ним? Или же его семья была благополучно, но Джорно захотел большего?
Учитывая, что школа-интернат, в которой он учился была не из дешёвых, можно было сделать вывод о том, что семья Джорно была как минимум обеспеченной.
Бруно подумывал наведаться в школу и в тайне расспросить учителей или хотя бы полистать его личное дело, чтобы узнать больше. Но что-то постоянно останавливало его. Эта информация мало что скажет. А если Джорно узнает обо всём, то конфликт только усилится.
Бруно отбросил эту мысль на время… Чтобы вернуться к ней буквально спустя несколько дней.
Во время сражения с одним из стенд юзеров Джорно, нарочно или нет, ранил Наранчу. Это вышло как будто случайно, но Бруно видел его лицо в тот момент. Его мутные зелёные глаза смотрели на Наранчу с холодом, не было никакого удивления или сожаления.
Конечно, он потом излечил раны Наранчи, но на все вопросы отвечал в уже привычной скользкой манере.
— Если бы я хотел его убить, я бы сделал это иначе, — губы Джорно тронула слабая ухмылка. — Например, отменив действие воскрешения.
Бруно почувствовал, как по спине пробежал холодок. Это было то, чего он боялся всё это время и что являлось ему в кошмарах. Он задумывался об этом много раз. Джорно сам признавался, что он не знает, как работает Requiem. Что если их воскрешение лишь временно? Что если однажды сила Requiemа выветрится из их тел? Они просто упадут и умрут?
Но чтобы Джорно мог контролировать этот процесс и по желанию отменить его… Вот это действительно пугало.
— Ты не сделаешь этого, — прошептал Бруно, не в силах поверить в коварство того, кого считал достойной заменой Дьяволо. Неужели он ошибся, и новый босс был гораздо страшнее Дьяволо?
— Конечно, не сделаю. Я же не чудовище, — пожал плечами Джорно.
Но он лгал.
С тех пор Наранча выглядел болезненно и слегка подавленным. Порой он даже жаловался на фантомную боль в ранах, полученных в ту адскую неделю. Такое случалось со всеми ними, но то, как это происходило с Наранчей, вызывало у Бруно беспокойство.
Вскоре то же самое стало происходить и с Аббаккио. Он стал более ворчливым и то и дело потирал грудь в том месте, куда его ранил Дьяволо. Он выглядел таким же слабым и больным, как Наранча.
Если с Наранчей можно было всё списать на последствия ранений, то это уже было слишком.
Когда он спросил у Джорно, может ли быть так, что сила Requiemа ослабевает, тот посмотрел ему в глаза и… солгал. Он сказал, что эффект от силы Requiemа нельзя отменить и с ними всё будет хорошо. А Наранча и Аббакио просто заболели. Но это была ложь. Бруно видел это по тому, как вспотел Джорно.
«Нет, этого не может быть… Я не мог снова ошибиться…» — в отчаянии думал Бруно.
Тем более, с ним тоже происходило что-то странное. К фантомной боли, которая концентрировалась в местах ранений, полученных от Дьяволо, он уже давно привык. Раньше это случалось не так часто, но теперь приступы приходили с завидной регулярностью. Но не только это. Его мучила головная боль, которая порой мешала концентрироваться на работе. А ещё накатывали приступы слабости, и в такие моменты ноги его почти не слушались.
Джорно участливо предлагал свою помощь, но, когда Бруно видел его яркие зелёные глаза без тени тепла, он всегда отказывался. Помощь от того, кто медленно убивает тебя же — как иронично.
***
Бруно лежал на полу, прислонившись спиной к стене, не в силах пошевелиться. Его тело, которое ещё недавно невыносимо болело, теперь полностью онемело. Совсем как в тот раз, когда он был живым мертвецом. Его тело вновь разваливалось на части. Но это было не самое страшное. Самое ужасное — осознавать, что в его сердце снова вонзили нож предательства.
Зелёные глаза Джорно смотрели на него с холодным равнодушием. Так он обычно выглядел, когда у его ног лежал кто-то из его врагов. Бруно помнил этот взгляд с их первой встречи и не думал, что однажды испытает подобное вновь.
— Я не врал, когда говорил, что хочу избавиться от наркотиков или что мы будем союзниками. Недоговаривать некоторые вещи — не значит лгать, — произнёс Джорно, слегка склонив голову набок. — Я использовал тебя, чтобы получить контроль над Пассионе. Ты помог мне взять Пассионе под контроль и научил как управлять ею. Но, увы, ты пережил свою полезность. Ничего личного. Но не беспокойся, Наранча и Аббаккио последуют за тобой очень скоро. Иначе будет странным что эффект от Requiemа закончился только у тебя.
— Ублюдок, — смог прохрипеть Бруно, отчаянно пытаясь заставить тело работать хоть немного. Если он сможет использовать Стики Фингерс и расстегнуть молнии на теле Джорно, хотя бы Наранча и Аббаккио смогут выжить.
— Бесполезно, — холодно произнёс Джорно, призывая Голден Экспериенс Requiem. — Muda!
Бруно помнил то странное чувство, когда сознание будто сходило с ума. Это была их первая встреча с Джорно. Как же он ошибался, доверившись этому мальчишке…
***
Бруно вскочил на кровати, чувствуя, как сердце бешено бьётся и по щекам стекают капли пота. Голова раскалывалась от боли. Это был лишь сон. Но что, если это не так?
Когда-то Бруно казалось, что Джорно никогда бы не причинил вреда их команде. Он бы никогда не вёл себя так, будто всё, через что они прошли было чем-то незначительным. После того, как Джорно воскресил его, Аббаккио и Наранчу с помощью Requiemа, после того как они захватили власть в Пассионе и начали изменять Неаполь к лучшему… Разве Джорно мог после всех этих усилий просто взять и предать их всех?
Бруно уже не был уверен. Они не знают о нём ровным счётом ничего. Что если всё то, что он показывал до этого была только маска? Джорно просто использовал их, выжидая удачного момента, чтобы избавиться как от ненужных, но довольно опасных вещей.
Джорно отлично осознавал, что Бруно в организации уважат намного больше. Для него как для нового босса это совсем не выгодно. Но избавиться от него сразу – банально не воскрешать, он не мог. Джорно нужны были сильные союзники, которые помогли бы ему закрепиться как новому Дону.
Смерть Бруно можно будет списать на какую-нибудь трагическую случайность. Мало ли от чего мог бы умереть мафиози. А если объявить причиной смерти какую-нибудь группировку, то можно устроить показательную расправу. И тогда Джорно станут уважать и бояться, особенно если он продемонстрирует насколько он силён.
Бруно больше не мог мириться с этой ситуацией. Необходимо было разобраться во всём и положить этому конец. Но действовать нужно было быстро и точно не днём, поскольку, Requiem точно был не активен, когда его владелец спал.
Бруно встал с постели, быстро привёл себя в порядок, нашёл крепкую верёвку и отправился в комнату Джорно. Тот крепко спал и выглядел совершенно безобидно. Но Бруно знал, кто скрывается за этой невинной внешностью.
Несколько точных и осторожных движений — и руки Джорно были отделённы от тела. Теперь он действительно стал безобиден. Ведь ни Sticky Fingers, ни Gold Experience не могут работать без рук. И, вероятно, то же самое относится и к Requiem.
«Он бы уже атаковал, если бы мог», — подумал Бруно, поднимая Джорно на руки и направляясь к выходу из комнаты.
Он направился в подвал, где они обычно допрашивали врагов.
***
Надёжно привязав Джорно к стулу – нужны были гарантии, что ничего не сорвётся – Бруно взял стакан воды и плеснул её в лицо Джорно.
Джорно проснулся и зашевелился. Осознав, что происходит нечто странное, он вскинул голову и стал оглядываться по сторонам, пока не заметил Бруно.
— Что случилось? На нас напали? — спросил он, а потом, замерев, наконец заметил, что его рук больше нет. — Что с моими руками?
— Они остались в твоей комнате. Как только мы закончим разговор, если я посчитаю нужным, я верну их тебе, — ответил Бруно.
— Если ты посчитаешь нужным? Буччеллати, я… — начал было Джорно, но Бруно прервал его, ударив по лицу.
— Здесь вопросы задаю я, — холодно произнёс он. — В последнее время меня беспокоит, как обстоят дела, Босс. Ты отпускаешь владельцев стендов, которые могут привести к сотням жертв, игнорируешь проблему наркотиков и мои приказы. Но хуже всего то, что ты начал намеренно вредить членам команды.
— Ты путаешь меня с Дьяволо, Буччеллати. Я никогда не… — возразил Джорно, с вызовом глядя на него.
— Я сказал, что вопросы здесь задаю я! — повысил голос Бруно, и вновь ударил его.
Голова Джорно мотнулась в сторону.
— За эти полгода ты ничего и не рассказал о себе. Кто ты, откуда пришёл, зачем тебе становиться мафиози? Но что ещё важнее, какие у тебя дальнейшие планы? Я мог бы понять, почему ты хочешь избавиться от меня, но Наранча и Аббаккио… Зачем ты отменяешь действие Requiem? Отвечай! Без рук ты и твой стенд совершенно бесполезны. Говори!
Джорно взглянул на него исподлобья. Он выглядел оскорблённым и преданным. Но в то же время был таким маленьким и жалким, что Бруно на мгновение ужаснулся тому, что он делал.
«Нет, всё верно» — шептал ему внутренний голос. — «Ему нельзя верить.»
Подумав ещё мгновение, Джорно начал свой рассказ.
Мать Джорно всегда была холодна к к нему и не проявляла к нему никакого интереса на протяжении всей его жизни. Она оставляла его одного, и, кажется, сожалела о том, что вообще родила. Отец исчез задолго до его рождения, оставив лишь фотографию. Джорно рассказал о жестоком отчиме и хулиганах, которые постоянно издевались над ним.
Если бы Бруно не был настолько измотан, он бы посочувствовал Джорно. Его история чем-то напоминала историю Наранчи, за исключением того, что Наранчу никогда не били родители, и сам Джорно никогда не был инфантильным.
Затем Джорно поведал о том, как спас жизнь гангстеру, и как тот отплатил ему за это. В образе гангстера Бруно смутно узнал кого-то знакомого, но не мог точно сказать, кто это был.
— То есть ты решил стать мафиози из-за этого человека? Просто потому, что он помог тебе, и мафиози показались тебе хорошими людьми? — спросил Бруно.
— А какая ещё нужна причина? — устало ответил Джорно.
Джорно, тяжело дыша, продолжил свой рассказ, уже о событиях, произошедших полгода назад. Бруно не узнал ничего нового, но его внимание привлекло то, что Джорно постоянно что-то скрывал. Пот на его лице выдавал его ложь. Но в чём же дело?
— Ты что-то не договариваешь, — произнёс, наконец, Бруно, ущипнув себя за переносицу.
Голова не переставала неприятно ныть.
— Я уже не знаю, как убедить тебя, — ответил Джорно, качая головой и начиная мелко дрожать.
— Говори правду! — зло рыкнул на него Бруно.
— Я уже рассказал тебе всю правду! — закричал в ответ Джорно, продолжая дрожать. — Всё происходило у тебя на глазах, разве ты не заметил бы, если бы я лгал? Если ты мне не веришь, попробуй мой пот!
«И правда… Всю ту ужасную неделю Джорно был рядом со мной, и всегда был честен. Он искренне переживал за всех…» — на мгновение задумался Бруно, осознавая, что совершает ошибку.
«Но ведь Наранче стало плохо после того сражения,» — напомнил ему внутренний голос. «Он угасает. Да и Аббакио тоже. Неужели ты не чувствуешь боль в шрамах?»
Бруно машинально коснулся своего живота, ощущая лёгкую боль.
— Хорошо, оставим это, — наконец произнёс он. — Что насчёт Requiem? Ты соврал, когда сказал, что его действие нельзя отменить. Почему ты решил сделать это именно сейчас? Ты мог бы просто не воскрешать нас изначально. Ты использовал мои знания и связи, чтобы укрепить свои позиции, а потом, когда я стал тебе не нужен, решил избавиться от меня. Я прав? Но почему ты решил убрать и Наранчу с Аббаккио? Они тебе ничем не угрожали.
Джорно дрожал, не поднимая глаз.
— К-какой смысл мне говорить хоть что-то, если ты всё для себя решил? — наконец произнёс он. — Если я настолько большая угроза, почему просто не убьёшь? Если, по твоим словам, я могу отменить действие Requiem, то если меня не будет, то вы трое будете в безопасности.
Его слова больно резанули по сердцу Бруно. Где-то в глубине души он чувствовал, что поступал неправильно. Но какой у него был выбор?
— Мне нужны ответы. Что если с твоей смертью, Реквием развеется окончательно?
— Тогда что ты планируешь делать?
Ответить Бруно не успел. Дверь открылась и на лестнице появился Фуго, освежённый лампой из коридора.
— Фуго, Буччеллати окончательно сошёл с ума! — закричал Джорно, но Бруно вновь ударил его, застёгивая его рот.
После чего повернулся к Фуго.
— Джорно предал нас. Мне потребуется помощь Аббаккио и Мисты чтобы разговорить его. Приведи их и соберите инструменты.
— Я давно подозревал, что что-то здесь не так… — поморщился Фуго и тут же ушёл.
Похоже, Бруно был прав. Если даже Фуго обратил внимание на тревожные сигналы, значит, ему не показалось. Если Джорно не собирается говорить правду по-хорошему, придётся действовать иначе.
Он посмотрел на Джорно и убрал молнию с его лица.
— Продолжим? — предложил он.
Джорно отвернулся.
— Мне больше нечего добавить. Ты в любом случае не поверишь ни единому моему слову, — он прерывисто вздохнул. — Но я хочу, чтобы ты знал, что я никогда бы не навредил никому их вас. После всего, что произошло в прошлом, я наконец нашёл семью, которой я не безразличен. И наконец обрёл родительскую фигуру в твоём лице. Думаешь, я бы разрушил всё это собственными руками? Я не знаю как работает Реквием, но точно уверен, что его действие нельзя отменить! Да даже если бы и было можно, я бы не сделал этого! Вы для меня важнее чем моя позиция Дона. Я бы никогда не смог её получить без твоей помощи.
Это звучало убедительно и где-то в глубине души Бруно хотел верить, что всё сказанное было правдой. Но… Джорно лгал. Снова.
Дверь вновь открылась и Аббаккио решительно спустился вниз. Бруно повернулся к нему.
— А где Миста и Фуго? — спросил он.
— Скоро будут. Ищут нужные инструменты.
Аббаккио выглядел слегка виноватым. Джорно заёрзал, отвлекая внимание Бруно.
Бруно сделал шаг к нему, как почувствовал сильный удар по голове.
Теряя сознание, Бруно успел заметить, как Аббаккио кинулся развязывать Джорно.
«Вот значит, как… Джорно договорился с ним… Что ж, хороший вариант» — пронеслось в его голове, прежде чем он потерял сознание.
***
Сознание возвращалось медленно и с неохотой. Первое, что он ощутил, была головная боль, но на этот раз она ощущалась иначе, не так, как в последний месяц.
Он попытался вспомнить, почему оказался в постели, но память не хотела ему помогать. Наоборот, голова разболелась сильнее.
Бруно открыл глаза. Первое, что он увидел, был Фуго, который сидел у его кровати. Его лицо было слегка бледным и выражало беспокойство. Это не предвещало ничего хорошего.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил его Фуго.
— Что произошло? — Бруно всё ещё не мог прийти в себя и не понимал, что случилось. — Голова болит.
— Не удивительно, — кивнул Фуго. — Аббаккио немного перестарался и причинил тебе небольшое сотрясение мозга. Но, к счастью, это спасло тебя от более серьёзных последствий.
Бруно нахмурился, пытаясь вспомнить, что же произошло и почему Аббаккио пришлось применить силу. Внезапно его память вернула образ Джорно, связанного в подвале, без рук. И их разговор. Сейчас это казалось ужасным и совершенно не похожим на то, что мог бы совершить он, Бруно. И уж точно не с кем-то из членов команды.
Он сглотнул.
— Как себя чувствует Джорно?
Фуго вздохнул.
— К счастью для нас, у него были в запасе брошки в виде божьих коровок, которые он зарядил жизненной силой на всякий случай. Мы помогли ему прирастить руки на место, и теперь он в полном порядке. Аббаккио поит его чаем и, скорее всего, отправит спать.
Бруно кивнул. Осознание того, что он причинил вред Джорно, навалилось на него катком, вызывая невероятную боль. Почему он это сделал?
— Не вини себя слишком сильно, ты был не в себе, — снова заговорил Фуго. — Помнишь Сардини? Капо, которого мы уничтожили месяц назад? У него был старший сын — Адриано Сардини.
— Да. Насколько я помню, он работает адвокатом, верно? — наморщил лоб Бруно, вспоминая неприметного адвоката с глазами побитой собаки. — Я встречался с ним некоторое время назад, и он спрашивал, может ли он вступить в Пассионе. Я отказал ему. Мне показалось, что он хочет внедриться в организацию и отомстить Джорно или мне. Он обычный гражданский, даже не стенд юзер.
Фуго покачал головой.
— Всё так и было. Но два года назад он отправился в Японию и получил стенд. Там он встретил парня, который стрелял стрелами во всех без разбора. Но это уже другая история, о которой как-нибудь потом.
— Но я не видел его стенд, пока мы были на встрече! — воскликнул Бруно в изумлении.
Он не воспринимал Сардини всерьёз, но всё же был настороже. Никогда не знаешь, что может придумать человек, сидящий напротив. Адвокаты всегда были неприятными личностями, способными, ухватившись за любое необдуманное или неосторожно сказанное слово. Разве он не заметил бы атаки стенда?
— И не заметил бы, учитывая, что его стенд размером с муху. Ты мог не обратить на неё внимания, а она приземлилась бы на любую открытую часть твоего тела и укусила. Этого достаточно, чтобы активировать способность. Его стенд назывался Casus belli. Вообще-то, «casus belli» — это реально существующее выражение, означающее «повод для войны». Этот термин начали использовать ещё со времён древних римлян, которые перед нападением на какую-нибудь территорию выдвигали к населению этой земли заведомо невыполнимое требование, чтобы найти «повод для войны». Как иронично для адвоката назвать стенд в честь подобного термина!
Бруно нахмурился, пытаясь осмыслить слова Фуго. Но он никак не мог связать стенд Сардини с этим термином.
— Я не понимаю, — наконец произнёс он устало. — Пожалуйста, не говори загадками.
— Я должен был пояснить, чтобы было яснее, — терпеливо сказал Фуго. — Его стенд действует примерно так же: когда он активируется, способность постепенно внушает человеку определённую идею, медленно, но верно проникая в его подсознание и искажая всё, что он слышит и видит. Когда паранойя достигает своего пика, происходит триггер, это зачастую что-то незначительное, объект, на которого направлена способность может просто чихнуть, и это заставляет человека перейти от мыслей об устранении раздражителя к действиям.
Бруно слушал Фуго и удивлялся расчетливости Сардини. Для обычного гражданского человека он слишком хорошо продумывал свои действия.
Сардини сам создал банду наркоторговцев, с которой всё началось, распространив слухи о том, что у них есть особый лидер, который готовит уникальный рецепт наркотика. Эти слухи, подкреплённые дурной славой банды, сделали их известными.
Но прежде, чем банда привлекла внимание Пассионе, Сардини потратил время на сбор всей доступной информации о Джорно. Он посетил школу, получил нужные файлы и отправился к его родителям.
— Сардини передал отчиму Джорно значительную сумму денег и оставил номер телефона Джорно, не упомянув о том, кем стал Джорно. Разумеется, родители сразу же позвонили и начали возмущаться, что он бросил школу, ведь, по их словам, они потратили на него слишком много денег. Они угрожали найти его и забрать домой, так как он несовершеннолетний. Из-за этого Джорно на некоторое время замкнулся в себе и вернулся в школу, чтобы завершить её. Только тогда его родители немного успокоились. Однако вскоре они узнали о том, что он стал Доном Пассионе, и начали требовать деньги. Только тогда Джорно догадался сменить номер телефона.
Бруно сжал в руках одеяло. Он считал, что Дьяволо был ужасным отцом, но то, что делали мать и отчим Джорно, было не менее отвратительно.
Учитывая всё, что поведал ему Джорно, неудивительно, что он не стремился иметь с ними дел. Эти люди не обладали моральными принципами.
— А потом Сардини сделал так, чтобы мы узнали о той банде и поймали одного из её членов. И тут сработал триггер уже у Джорно. Потому что лже-лидера этой банды звали Фаусто, совсем как его отчима. Но не только это, были ещё детали, которые мог опознать только Джорно. И этот идиот подумал, что раз его отчим связан с криминалом, то лучше он сам разберётся со всем этим, чем позволит кому-то из нас узнать позорную правду.
Бруно закрыл глаза, чувствуя себя отвратительно. Выходило, что всё это время Джорно пришлось иметь дело со своим прошлым, но он даже не попытался рассказать хоть что-то. Даже не попросил о помощи…
И ведь действительно, некоторое время спустя эта банда испарилась, будто её и не было. Это тоже казалось тогда подозрительным.
— Он ничего не рассказывал о себе до этого, — с болью в голосе произнёс Бруно. — Я ничего не знал…
— Ну, учитывая всё, что мы теперь знаем, я его понимаю, — Фуго почесал плечо. — Такое вряд ли захочешь рассказывать новым друзьям. Он сказал, что просто ждал нужный момент, когда набрался бы смелости.
— А я заставил его выложить всё без всякой подготовки.
Фуго вздохнул.
— После активации триггера ты уже не мог воспринимать реальность адекватно. Ты видел то, чего не было, слышал то, чего никто не говорил, даже твои чувства усилились. Например, обычная головная боль стала невыносимой, — Фуго почесал голову. — А Наранча и Аббаккио действительно заболели. Этот идиот гулял без куртки и зачем-то полез в воду вместе с одноклассниками. Они-то понятно, дети, а он-то куда... Наранча не рассказал об этом, опасаясь, что ты его отчитаешь. Но зато он заразил Аббаккио и Мисту.
Бруно с опозданием вспомнил, что в последнее время Миста действительно часто хлюпал носом. Но тогда он не придал этому значения.
— Мы замечали странности между вами, но не могли понять, что происходит на самом деле. В ситуации с органами, Джорно действительно говорил тебе, что собирается это сделать. И ты сам давал ему возможность побыть лидером на миссиях. Много таких странных вещей. А вчера Мисте позвонила Юнхуа и сообщила, что один из её клиентов хвастался тем, что скоро уничтожит Дона Пассионе и Бруно Буччеллати. Она подсыпала ему в вино снотворное и передала Мисте тепленьким. Ну, а ты тем временем дошёл до нужной кондиции и… ну ты понял. Если бы не Аббаккио, то неизвестно, чем бы это закончилось.
«Известно, чем…» — мрачно подумал Бруно, вспоминая и содрогаясь от мыслей о том, что собирался пытать Джорно.
— Дальше дело было за малым. Мы выпытали из Сардини всю информацию и избавились от него. Иначе его способность было не деактивировать, — произнёс Фуго, поднимаясь на ноги. — Больше он нас не потревожит.
Наступила тишина. Бруно пытался осмыслить всё, что сейчас услышал. Технически он был не виноват. Но он помнил то, о чём он думал и что делал. Это было ужасно.
— Хочешь я принесу тебе чего-нибудь выпить или перекусить?
— Нет, спасибо, — устало произнёс Бруно. — Я думаю, что мне нужно всё это хорошенько переварить.
— Понимаю.
Фуго направился к выходу из комнаты и остановился у двери, оглядываясь.
— Джорно, кстати, тебя не винит. Так что не накручивай себя слишком сильно.
С этими словами он ушёл.
***
В этот раз ему не снились кошмары, но всё же какое-то неприятное тёмное чувство не давало ему расслабиться.
Когда Бруно открыл глаза, он сразу понял, что в комнате кто-то есть. Его сердце сжалось, когда он увидел Джорно, сидящего рядом с его кроватью и читающего книгу.
Заметив, что он проснулся, Джорно отложил книгу и придвинулся ближе. Его взгляд был слегка встревоженным.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.
Бруно прислушался к своим ощущениям. Головная боль прошла, и теперь он чувствовал себя намного лучше, по крайней мере, физически. Однако на душе у него было тяжело.
— Голова больше не болит, спасибо, — ответил он.
— Вот, держи. Тебя, наверное, мучает жажда.
Бруно взял бутылку из рук Джорно и сделал несколько глотков, ощутив, как сильно он хочет пить.
Он отдал бутылку Джорно и заставил себя сесть удобнее.
— Прости меня, — наконец, произнес он. — Я… Боже, Джорно, я так виноват перед тобой.
— Это всё действие стенда, — ответил тот, опустив взгляд на свои руки. — И я сам виноват. Мне следовало рассказать о своём прошлом гораздо раньше. Я просто...ждал подходящего момента. Даже представить не мог, что всё может закончиться...так.
Джорно начал дрожать. Бруно с болью в сердце осознал, что это происходит, когда он пытается сдержать слёзы.
— Я никогда не хотел давить на тебя. Мне казалось, что ты сам должен рассказать, когда придёт время.
Джорно бросил на него благодарный взгляд и улыбнулся.
— Я знаю. Ты никогда бы не сделал ничего подобного, будь ты в здравом уме. Ты не такой.
Слышать это было приятно. Но всё же на душе у него скребли кошки.
— Наверное, где-то глубоко внутри меня засел страх того, что всё, что мы имеем, — временно, — признался Бруно. — Мне так часто снилась моя собственная смерть, что избавиться от этого страха оказалось сложнее всего. А вчера… вчера мне приснилось, что…
— Что я предал всех вас и отменил действие воскрешения? — догадался Джорно. — Как я уже говорил, даже если бы я мог полностью контролировать Requiem, я бы никогда не использовал эту силу против любого из вас. Вы моя семья. Я никогда не причиню вред никому из вам. Я не такой, как они.
В его словах было столько боли, что сердце Бруно вновь разбилось. Он раскрыл руки, предлагая Джорно объятия, и тот тут же бросился ему на грудь, словно всё это время ждал именно этого.
— Тебе больше не нужно беспокоиться об этих людях, Джорно, — прошептал Бруно, нежно поглаживая Джорно по спине. — Если хочешь, мы можем избавиться от этого куска дерьма, твоего отчима. В семье принято доверять друг другу, и я очень рад, что ты стал частью нашей семьи. Прости, что не замечал, через что тебе пришлось пройти.
Джорно отстранился, быстро вытер слезы с глаз и улыбнулся.
— Не думаю, что они станут проблемой в будущем, но… если хочешь, мы можем все вместе показать им что с Доном Пассионе и его семьёй шутки плохи. И… я действительно очень рад, что мы тогда встретились.
— Я тоже.
Они снова обнялись. Впереди их ждала задача разобрать весь тот беспорядок, который оставил Сардини, но это были мелочи по сравнению с тем, что они сделают это вместе как единая команда.