Омега вывел их к небольшой округлой лестнице, которая спускалась во внутренний холл, а за дверью холла уже открывался выход в небольшой яблоневый сад. Конечно, небольшим он был только по меркам Субина, который привык бегать на всех четверых часами и не встречать ни одного препятствия. По городским меркам сад был очень даже солидным.

— Ты хорошо справился, — проговорил Субин Каю. — Подождёшь здесь? Не уходи далеко.

— Да, капитан, — Кай кивнул и сделал вид, что ближайшее к нему яблоневое дерево ну очень интересное.

Цветы на яблонях уже опали, но завязавшиеся плоды ещё не были видны. Других цветов в саду не было видно — только правильно подстриженные кустарники. Субин догнал немного ушедшего вперёд Ёнджуна.

Тот щёлкал зажигалкой, безуспешно пытаясь закурить.

— Ёнджун, не надо, — попросил Субин. — Пожалуйста, не кури.

Омега обернулся к нему, бесстрастно режа своим ледяным взглядом. От него захватывало дух, словно от прыжка в прорубь, когда дыхание непроизвольно спирает… Безусловно, он не был самым красивым омегой, которого когда-либо видел Субин, но он определённо был очень хорош собой, и цеплял сильно. Сигарета в его руках чуть дрогнула, и он снова поднёс её к губам.

— Пожалуйста, — снова попросил Субин. — Мне очень неприятен этот запах. У меня от него глаза слезятся. Я уже от этого чая натерпелся.

Поколебавшись, Ёнджун всё же убрал сигарету обратно в пачку и вздохнул:

— И как тебе чай?

— Кислый, резкий, терпкий, явно не подойдёт для люксового сегмента, но для десерта, если его правильно заварить, может стать хорошей парой, — ответил Субин. — Моему народу вряд ли понравится.

— Ну, мне тоже много чего не нравится, — голос Ёнджуна звучат беззлобно, почти философски, без какой-либо издёвки.

— Не хочешь за меня замуж? — спросил Субин. — Сейчас скажешь, что ты вообще меня ненавидишь, я дикарь и необразованная деревенщина, и ты идёшь на это только ради своей семьи?

Ёнджун криво ухмыльнулся:

— Ты слишком много читаешь романов. И слишком много о себе думаешь. У меня есть свои дела, наша с тобой свадьба станет лишь ещё одной ступенью в моей жизни. По барабану мне.

— Ладно, — Субин пожал плечами. — Хорошо, что ты не против, и что ты меня не ненавидишь. Это самое главное.

— Не ненавижу, — Ёнджун дёрнул губой. — Жаль тебя немного. Тебе всучили кота в мешке в обмен на сундук золота.

— Я готов рискнуть, — ответил Субин и дёрнул головой, услышав треск и почуяв лёгкий запах пряных трав. Треск раздавался всё ближе, и вскоре из-за кустов выскочил растрёпанный мальчишка, возраста, наверное, чуть младше Субина.

— Хён! — закричал он. — Хён, хён! Ох, хён, я так бежал, думал, с ума сойду! Боялся, что не успею.

Ёнджун чуть присел, чтобы поймать практически прыгнувшего на него мальчика, и цыкнул:

— Не успеешь куда? Я сегодня никуда не уезжаю.

— Не уезжаешь? — мальчик нахмурился. — А почему тогда я думал, что сегодня?

— Через пару недель, — ответил Ёнджун. — Ты же знаешь, что тебе нельзя тут находиться, Гю, — пожурил он. — Твоё общежитие закроется на ночь, ты уже не успеешь вернуться.

— Всё же хорошо, если я дома и с тобой! — жизнерадостно «Гю» начал подпрыгивать с ноги на ногу, явно радуясь тому, что его хён уезжает не сегодня, а затем опять подскочил и запечатлел на лице Ёнджуна звонкий поцелуй. Ёнджун с раздражённым шипением отпихнул его от себя:

— Отвянь, мелюзга, — но затем всё равно пригладил длинные волосы растрёпыша. — Слушай, я тут как бы в процессе кое-чего…

Он с намёком кивнул в сторону, где стоял Субин. Гю проследил туда взглядом и только сейчас заметил постороннего и поперхнулся, неловко закашлявшись.

— Добрый вечер, — вежливо проговорил Субин. — Меня зовут Субин.

— Я-я Бомгю, здравствуй…те? — негромко ответил юноша, склоняя голову набок, а затем снова посмотрел на Ёнджуна. — Хён, это твой суженый?

— Хуюженый, — меланхолично выдал Ёнджун, и Субин прыснул. Бомгю, видя, что «хуюженый» не злится, расплылся в улыбке и сказал:

— Красивый очень. Ладно, я это… раз ты не уезжаешь… пойду? Вам тут надо.?

— Иди в свою комнату, я потом прийду к тебе и поиграю с тобой, — пообещал Ёнджун. — Обещаю.

— Ладно, — покорно проговорил Бомгю и тихонько просеменил мимо Субина, обдавая его запахом трав. Вот это приятный запах, подобный зелёному чаю, и ещё немного мягкого запаха молока. Видимо, так как младший брат (судя по всему) Ёнджуна разволновался, его запах прорвался наружу. Если до этого в нём сквозила беспокойная горечь, то теперь он был нежным, таким приятным, что мог бы убаюкать. Вот Бомгю был действительно красивым омегой, возможно, даже самым красивым из всех, кого Субин видел. Кожа нежная и блестящая, беленькая, мягкая, черты лица нежные, но выразительные глаза и брови, длинные волосы, сильное, но изящное тело, грациозное до кончиков пальцев. Ёнджун был с братом как лёд и пламя, или, вернее будет сказать, как лёд и тёплое молоко с мёдом.

— У тебя очень красивый брат, — проговорил Субин, провожая Бомгю взглядом.

— Я знаю, — тон Ёнджуна стал недружелюбным, словно слова Субина его оскорбили. — Он уже обещан другому. Свадьбу сыграют через год после нашей.

— Я разве сказал, что хочу его вместо тебя? — Субин дёрнул бровью, но Ёнджун не изменился в лице:

— За ним альфы ложатся штабелями, можно дорогу через всю Корею проложить в два ряда. Я бы не удивился.

Субин широким шагом сократил расстояние до омеги и сделал то, что ему хотелось сделать очень давно: вдохнул запах у его шеи, прижавшись носом к коже. Тонкий аромат забился в ноздри, наконец удовлетворяя его любопытство, и отозвался дрожью в конечностях, а из груди вырвался хрип. Какой прекрасный запах… Смесь диких кислых ягод, мрачная древесная нотка и капелька жгучих специй. Букет не для каждого.

Он успел сделать только пару вдохов, больше ему не дали. В затылок вцепилась острая боль, словно десять тысяч когтей вонзились в кожу головы — Ёнджун намотал его волосы на кулак и сжал так, что перед глазами вспыхнули искры, а изо рта вырвался щенячий скулёж.

— Послушай сюда, Чхве Субин, — тихо прорычал Ёнджун ему на ухо, и его приглушённый запах стал ещё более кислым и горьким. — Я не потерплю неуважения к себе. Не смей ко мне прикасаться без разрешения, или поплатишься; а ещё, если мне не понравится, как ты смотришь на моего брата, я тебе горло вспорю, пока ты спишь.

Субин зарычал и вцепился пальцами в плечо омеги, когти на его руке прорезались остриями и вспороли белую рубашку, а затем и бледную кожу, феромоны альфы распустились, словно гигантский цветок, накрывая их обоих удушающим коконом. Он не мог оставить просто так подобное проявление силы, даже если действительно нагрубил Ёнджуну. Точки над i должны быть расставлены сразу.

Ёнджун вздрогнул, когда учуял запах, но с места не сдвинулся. В городе, где запах принято скрывать, такой удар должен быть мощным, как минимум, заставить ослабеть, как максимум, поставить на колени, но омега только крепче сжал чужие волосы, а затем стиснул руку, лежащую у него на плече. Его глаза полыхнули светлым огненным золотом:

— Хочешь подраться со мной?

— С каждым мгновением желание всё больше, — не скрывая своего азарта, проклокотал Субин и усилил давление. Ничего страшного, на свежем воздухе запах быстро выветрится.

— Я сломаю тебе руку, если ты не уберёшь свою вонялку, деревенщина, — тихий рык Ёнджуна походил на шипение змеи. Часть рубашки на его плече уже намокла от крови, но его это не заботило. — Я не хочу с тобой враждовать, не вынуждай меня.

И правда свирепый, как тысяча волков, — подумал Субин, убирая когти и разгоняя облако своего запаха; однако его ладонь осталась лежать на плече Ёнджуна, но не сжимая, а лишь касаясь.

— Сильный, — проговорил Субин. — Ты похож на альфу.

— А может, это ваши альфы омегаподобные? — осклабился Ёнджун.

— И за словом в карман не лезешь, — Субин поднёс руку к своим губам и слизал капли крови с большого пальца. — Может, твой брат и красив, но мне однозначно нужен ты. Ты мне родишь много сильных волчат.

— Это мы ещё посмотрим, говнюк, — фыркнул Ёнджун.

— Ладно, — легко согласился Субин. — Позволишь мне зализать ранки?

— Зализать? — поднял брови Ёнджун. — Может, мне тебя ещё и в жопу поцеловать?

— Ну, если тебе такое нравится, — ухмыльнулся Субин. — Я серьёзно, быстрей заживёт. Я тебя поранил.

— Я тоже серьёзно, ты из какой канавы выполз? — ледяным тоном осведомился Ёнджун. — Это кринжово. Вы с твоим…

— Названный брат он мне. Зовут Кай.

— Так вот, вы с твоим братцем весь вечер сидели и строили из себя высшее общество. Нахрена? При том, что у вас ничерта не получалось. Не нужно выдавливать из себя аристократа, чтобы понравиться тем, кто вас всё равно не будет держать за равных себе, — проговорил Ёнджун, незаметно отходя на расстояние и потирая запястье.

— Ты тоже так считаешь? — спросил Субин. — Я же видел, что ты это сделал нарочно. Ты знаешь, что нам нужно больше пищи.

— Я сделал это потому, что мне тоже нужно больше пищи, — возразил Ёнджун. — Я трачу много энергии.

— Почему? Чем ты занимаешься?

— А всё тебе так и расскажи.

— Как жаль. Я надеялся, что хорошо справился, — поплакался Субин, словно это не они только что рычали друг на друга, как два диких зверя, готовые броситься в драку. — Что я сделал не так?

— Во-первых, за столом волосы надо убирать, особенно лохмы вроде ваших. Ты вообще когда в последний раз стригся? Костюм надел, а волосы уложить забыл, — едко заметил Ёнджун. — Во-вторых, чавкать и говорить с набитым ртом считается вежливым только у вас, а не в городе. Это устаревшие манеры. Ещё нельзя ставить локти на стол, но да ладно, я и сам этим часто пренебрегаю, но вы чуть ли не развалились на обеденном столе. И последнее, самое чертовски главное! Перед едой нужно мыть руки! Я конечно понимаю, что вам никто и не предложил, но следовало догадаться. Но вы же дикие звери, где косулю загрызли, там и поужинали, — в его голосе прорезалась странная досада. — А потом грязными руками хватали печенье и пирожные, которые вам для этого и принесли. Так что нет, Субин, ты не будешь мне ничего зализывать, я отправлюсь в свою комнату, приму душ, протру рану, а затем вылью на себя литр антисептика и залеплю всё пластырем, когда подсохнет.

— Вот чёрт, — после такой тирады Субин и правда немного расстроился. Он так старательно готовился, но всё равно упустил столько вещей!

— Мне понравилось, что вы постелили под сундучок платочек, — смягчился Ёнджун. — Но не надо этого делать. Если хочешь сделать им всё назло — уж лучше веди себя, как тебе привычно. Уж лучше опустись на четвереньки и рычи, по крайней мере, это будет смешно, посмотреть на их лица.

Субин вздохнул. Возможно, Ёнджун прав, и с самого начала стоило придерживаться другой стратегии. Но…

— Мне всё равно хотелось произвести хорошее впечатление на своего будущего супруга и его семью, — проговорил он.

— Тогда не стоит подходить ко мне и трогать без разрешения, а ещё лезть не в своё дело, — отрезал Ёнджун. — И мы с тобой будем замечательно сосуществовать.

— Так и поступим, — кивнул Субин. — Я прислушаюсь к тебе. Позволь задать несколько вопросов.

— Задавай.

— Ты оборачиваешься волком?..

Ёнджун не ответил, только опустил взгляд и покачал головой.

— Ничего страшного, — голос Субина смягчился. — Я уверен, у тебя получится, но даже если не получится, ничего страшного. Мне просто было любопытно, как ты выглядишь, вот и всё. Наверняка твой волк был бы большим и мощным.

— Честно говоря, не думаю, что я правда могу обращаться, — ответил Ёнджун, складывая руки на груди. — Никогда не пробовал, мои родители тоже, мои деды тоже. В городе в этом нет необходимости. Даже напротив.

— Ничего. Если хочешь, можем стать партнёрами по охоте, встать в связку. Мне кажется, тебе бы понравилось, — проговорил Субин.

— Партнёрами по охоте?

— Нам ведь нужно раздеваться, чтобы оборачиваться и не разорвать одежду, а затем надевать на себя амуницию, — ответил Субин. — Если вдруг на нас нападёт медведь или тигр, нужен доспех, чтобы их челюсти не нанесли нам вреда. Но ловкие и умелые руки нам тоже нужны, — он покрутил кистями ладоней. — Чтобы проверять силки, лазать по деревьям и собирать ягоды. Делать деликатную работу, для которой нужны пальцы. Многие оборотни работают в тандеме, чтобы волкам не нужно было меняться туда-сюда, да ещё и с кучей переодеваний.

Впервые в бездонных глазах Ёнджуна промелькнуло что-то наподобие интереса.

— Хотел бы я встретить дикого зверя, — проговорил он. — Охота — это по мне.

— Ты и правда не против того, чтобы поехать в леса? — спросил Субин. — Я не могу покинуть горы надолго, но если ты хочешь продолжать жить в городе, это можно устроить. Я буду тебя навещать.

— Хотя бы год нужно пожить вместе, — отмахнулся Ёнджун. — Я уже сказал, что не против. Все мои дела от этого не пострадают.

— А ты сможешь выполнять и работу в поселении, помимо своих дел? — спросил Субин. — Не хочу тебя заставлять, но…

— Смогу, — отрезал Ёнджун. — Можешь со мной не нежничать. На самом деле, я много чего умею, но не вздумать всучить мне стирку. Из супружьих дел я умею разве что готовить. И держать место в чистоте. Но прачкой работать не стану — все рубахи попорчу.

— Не прачкой, значит, — Субин усмехнулся. Ничего, уж он как-то без прачки проживёт. — Не боишься ехать в такую глушь, к дикарям?

— Я ничего не боюсь, — ответил Ёнджун.

— Лучше бы хоть иногда хоть чего-нибудь бояться, — возразил Субин.

— Тебя мне следует бояться?

— Как думаешь?

— Не знаю, — Ёнджун скривился, нашарил пачку с сигаретами, но только потрогал её и убрал обратно. — Вы, альфы, можете строить из себя чёрт пойми что, а на деле оказаться слабаками, а можете быть нежными и ласковыми, а потом всадить нож в спину. Поживём — увидим.

— Последний вопрос, — проговорил Субин. — Ты готов завести со мной щенков? Сколько ты хочешь? Когда?

Ёнджун посмотрел на него исподлобья, и взгляд был таким странным, что невольно альфе показалось, что на него смотрят сверху вниз. Спустя несколько длинных, тягучих секунд Ёнджун ответил:

— Как получится. Только делай свои дела быстро.

Если честно, Субин думал, что Ёнджун ему скажет, что не будет нянчить волчат. Такие омеги, как он, живут боем и не хотят запираться в доме. Они оставляют детей на нянечек и дедов, чтобы вернуться к охоте, или в кузницу, или на лесоповал… Это было бы похоже на Ёнджуна, каким он показался Субину. Если этот омега родит ему хотя бы одного щенка, Субин будет счастлив, потому что дикостью от Ёнджуна разило так, что дух спирало. И более чем уверен Субин был, что ступив на горные склоны, Ёнджун обернётся громадным волком. Наверное, это было слишком расчётливо, но если у Субина и не было никаких чётких представлений по поводу того, каким должен быть его супруг, то теперь он всё больше убеждался, что это обязан быть Ёнджун. Сильный, жёсткий, но заботливый и верный, стоит ему полюбить лес, и он станет ему верным защитником. О любви Субин не думал, но страсть и азарт пробуждались в нём.

— Ёнджун, тебе подойдёт жить в нашей деревне, — проговорил Субин. Ёнджун покачал головой:

— Я дитя мегаполиса.

— Я этого не отрицаю, — ответил Субин. — Но ты найдёшь своё место и в моём доме. Твой запах дикий, как и ты сам. Тебе самое место в горах.

— Посмотрим, — омега пожал плечами. — Мне это неважно.

— Тебе нужно перестать пить подавители.

— Тебе нужно перестать указывать мне, что делать, — сощурился Ёнджун.

— В этом я всё-таки проявлю настойчивость. В городе — да, но в лесу запах имеет большое значение для оборотней. Мы много времени проводим в облике волков, и запах — естественный способ общения. Да и в этом обличье тоже. Это не только естественно, это и вежливо. Когда ты подавляешь свой запах, ты как будто признаёшься, что тебе есть что скрывать. И вызываешь недоверие.

— Сам-то ты к городу не подготовился, пришёл, благоухая, как целый лес.

— Пить подавители две недели, чтобы приехать на один день, немного не целесообразно. А вот ты поедешь в горы как минимум на год, ты сам сказал, — урезонил его Субин. — Кроме этого, волосы тебе тоже лучше отрастить. Я знаю, за месяц не успеешь, но на будущее.

— Ладно. Мне плевать, — отмахнулся Ёнджун. — Если это всё, то я пойду.

— Я увижу тебя за завтраком? — не удержался Субин. Ёнджун, уже тронувшийся с места, замер и неопределённо кивнул:

— Я прикажу накрыть в саду. Слуги проводят вас.

Он ушёл, не попрощавшись. На его рубашке так и сияло большое кровавое пятно, и ненадолго Субин почувствовал укол вины за то, что сделал ему больно, потому что это наверняка было больно. Но Ёнджун вёл себя так, словно это была всего лишь царапина.