— Чем вы сейчас занимаетесь? Есть какие-то новости? — спросил Северус, обнимая Гермиону.

Прошло несколько недель, и каждую ночь они проводили вместе. Все эти дни каждое утро, проснувшись, Северус находил утешение в своей воображаемой паре. Он знал, что без Гермионы, он бы, вероятно, медленно сошел с ума от всего, что ему приходится терпеть и переживать в реальности. Простая возможность делиться с кем-то происходящим в школе, принесла ему облегчение, которое он уже и не надеялся почувствовать.

Гермиона протянула руку и провела по его груди. Северус почувствовал, как от ее прикосновения дрожь волной прошла по его телу. Он давно обнаружил, что всегда так реагирует любую ее ласку, на каждое проявление привязанности.

— Мы работаем над тем, чтобы достать кубок Хаффлпафф, — ответила ему девушка.

— Ты знаешь, где он? Как его достать? — спросил Северус.

Гермиона кивнула, уткнувшись ему в грудь.

— Да, он...

Северус поднял руку, останавливая Гермиону на полуслове.

— Неважно. Будет лучше, если я не буду знать.

Гермиона подняла голову и посмотрев на него, ответила: — Наверное, ты прав. Достаточно и того, что ты знаешь над чем мы работаем.

Северус ухмыльнулся: — Удачи.

— Ты, кажется, опять на взводе, Северус. Что произошло на этот раз?

— Кэрроу, конечно. Мне повезло, что они не отличаются сообразительностью, иначе у них возникла бы масса вопросов о моем управлении школой и об их полномочиях в части наказания учеников.

Северус нахмурив брови, опустил взгляд на свои колени.

Гермиона погладила его по щеке, попросив продолжить рассказ: — "Расскажи мне".

— Я застал Алекто Кэрроу, пытающей Круциатусом студентку второго курса.

Гермиона ахнула и прикрыла рот ладонью.

— Девочка - хрупкая второкурсница дома Рейвенкло, очень скучающая по дому и достаточно умная, чтобы понять, что происходящее в школе - ни что иное, как отвратительным акт доминирования. Я патрулировал коридоры и, повернув за угол, увидел, как чекнутая стерва проклинает ребенка Круцио. Я чуть не послал в нее Аваду прямо на месте.

Северус тяжело вздохнул. Гермиона притянула его к себе и крепко обняла.

— Я обезоружил ее и сказал пару едких слов, и она убралась, гневно бормоча себе под нос, что я не позволяю им веселиться.

Неожиданно Северус встал и начал ходить кругами по комнате.

— Я никогда не видел таких чертовых садистов, Гермиона. Им доставляет удовольствие видеть страдания учеников. У меня связаны руки. Я практически ничего не могу сделать. Детей... детей пытают, а я не всегда могу их защитить.

Он перестал расхаживать, уперся ладонями в каминную полку и опустил голову на руки. Гермиона встала, подошла к Северусу и обняла его со спины.

— Я не могу... Я стараюсь не думать об этом в течение дня. Иначе просто не смогу продолжать эту игру.

Гермиона крепче его сжала.

— Ты делаешь то, что должен делать, Северус.

Северус повернулся в ее руках, притянул ее ближе, почти раздавив в своих объятиях, и зарылся лицом в ее кудри.

— Я хочу, чтобы все закончилось. Не могу видеть, как страдают дети. Старшекурсники все делают наперекор, словно сами напрашиваются на проклятие.

Гермиона провела рукой по его волосам, и Северус ощутил ее поцелуй на своей щеке.

— Ты удивительный человек, Северус Снейп.

Он покачал головой, глубже зарываясь в ее волосы.

— Вовсе нет, — угрюмо возразил он. — Я не такой.

— Конечно, такой. Ты каждый день держишь под контролем себя и свою жизнь. Ты сражаешься за людей, которые тебе даже не нравятся.

— Я должен. Должен сделать все, чтоб Темный Лорд не победил.

— И именно поэтому я и говорю - ты удивительный. Северус, никто другой не стал бы так рисковать, как это делаешь ты.

— Я просто хочу, чтобы все закончилось, и я обрел покой.

Гермиона напряглась.

— Что ты хочешь этим сказать?

Северус отстранился и посмотрел ей в глаза: — Ты же не ждешь, что мне удастся уцелеть в этом безумии, правда?

— Конечно, жду!

Он резко рассмеялся.

— Либо меня разоблачат Пожиратели, либо меня убьет Орден. Для меня нет другого исхода, Гермиона.

— Нет... Нет, этого не может быть, — Гермиона смотрела на него полными отчаяния глазами. — Ты не можешь умереть.

— Все умирают, Гермиона. Я давно смирился со своей судьбой.

— Нет! Северус, я не позволю тебе умереть! Я не могу.

— Вряд ли ты сможешь что-то изменить. Это случится, хочешь ты этого или нет.

Гермиона снова притянула его к себе.

— Ты не можешь умереть, Северус. Я не знаю, как буду жить дальше и смогу ли вообще жить, если ты умрешь.

— Гермиона...

— Нет, ты не понимаешь. Я... Я люблю тебя! Я не позволю тебе умереть у меня на руках, Северус!

У Северуса перехватило дыхание, и он шокировано уставился на Гермиону.

— Что ты сказала? — спросил он шепотом.

— Я сказала, что люблю тебя.

Северус выгнул бровь:

— Правда?

Гермиона посмотрела на него, как на дурака.

— Конечно, я уверена! Я только что сказала это дважды!

Он потянулся к ее руке и сжал ее.

— Ты любишь меня, — просто, как будто констатируя факт сказал Северус.

Гермиона закатила глаза и кивнула.

— Ты, Гермиона Грейнджер, любишь меня, Северуса Снейпа, своего ненавистного профессора зелий?

— Ну, технически ты больше не мой профессор, но да.

— Этого не может быть.

— Вряд ли, — раздраженно ответила Гермиона.

— Тебе не следует любить меня. Я убийца. Я воплощение зла. Меня все ненавидят. Ты должна забыть обо мне и найти кого-нибудь другого.

— Мы говорили о твоей смерти. Я люблю тебя и не хочу, чтобы ты погиб. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы этого не произошло. Я не понимаю, в чем проблема?!

— Проблема в том, что ты, моя маленькая всего добивающаяся гриффиндорка, ничего не сможешь поделать с моей смертью. Тебе следует влюбиться в кого-то, более подходящего.

Гермиона вырвала свои ладони из его рук и фыркнула. Повернувшись к Северусу спиной, она скрестила руки на груди, прошествовала обратно к камину и некоторое время молча в него смотрела.

Северус внимательно наблюдал за ней. Он не знал, что она теперь скажет, и был совершенно ошеломлен ее признанием в любви.

Как она могла полюбить меня? С чего бы ей любить меня?

Наконец, Гермиона заговорила.

— Ты не очень хорошо знал меня, пока я не начала приходить к тебе во снах. Что ты узнал обо мне? — тихо спросила она.

— Какое это имеет отношение к делу?

Гермиона повернула к нему голову.

— Просвети меня, — попросила она, прежде чем снова повернуться к огню.

— Ну, ты великолепная, умная, заботливая, и ты сражаешься за своих друзей.

— И кто из моих друзей мне под стать?

— На сколько я видел, именно ты - мозг вашего трио.

Гермиона повернулась к нему лицом, оставив руки скрещенными на груди.

— И ты ждешь, что среди них найдется кто-то подходящий?

Северус отвел взгляд.

— Я... Я не знаю.

— Что ж, позволь мне просветить тебя, — сказала Гермиона без злобы. — Когда я пытаюсь завести со своими друзьями глубокомысленый разговор, они смотрят на меня остекленевшими глазами. Я люблю их, но собеседники из них не очень. Они утомляют меня, и я утомляю их из-за разных интересов. Не пойми меня неправильно, я готова сделать для них все что угодно. Гарри мне как брат. Рон доказал, что ему нельзя доверять, и всегда, когда я говорю о чем-то важном, мне приходится повторять ему два раза. Остальные мои одноклассники — отличные ребята, но они не способны меня понять. Да, и не хотят.

— Гермиона...

— Северус, я люблю тебя не только потому, что мы провели так много времени вместе. Мы на одной волне. Это меня восхищает! Я хочу кого-то, с кем смогу чувствовать близость на всех уровнях, а не только на физическом. Я хочу тебя!

— Зачем я тебе? Я жестокий и уродливый. И я — убийца.

Гермиона недовольно поджала губы.

— Я обнаружила, что по отношению ко мне ты совсем не жестокий. И ведешь себе гораздо снисходительнее, когда не занят шпионскими играми. На счет убийцы... мы оба знаем, что это неправда. Почему, скажи на милость, ты считаешь себя уродливым?

— Потому что это правда!

— Не согласна. Ты поразительный! Интересный! Незабываемый! Черт возьми, Северус, ты не уродлив!

— Ты слепа, женщина, — он усмехнулся.

— Послушай, меня не волнует, сколько раз люди говорили тебе, что ты уродлив. Они все идиоты! Они слепы! Я смотрю на тебя прямо сейчас, и ты совсем не уродлив! Ты мне веришь?

— Мне страшно представить, что будет, если я этого не сделаю! — съязвил мужчина.

Гермиона указала пальцем в ему лицо.

— И никогда не забывай об этом.

Нерешительно посмотрев на нее, Северус высказал свои сомнения.

— Ты уверена, Гермиона? Ни одна женщина не посчитает меня желанной партией.

— Но ты желанная партия для меня. Я нахожу тебя очень привлекательным. И ты такой сексуальный. А то, что мы можем вести замечательные дискуссии или просто обниматься, сидя на этом диване, заставляет меня желать быть с тобой вечно.

Северус смотрел и смотрел на Гермиону, выискивая обман в ее словах.

Мерлин, она любит меня. Как это вообще возможно?

Он не позволял себе даже думать об этом, потому что знал, что не сможет справиться с еще одним разочарованием в своей жизни. Не удержавшись, он спросил: — Ты уверена?

Гермиона фыркнула.

— Почему ты продолжаешь спрашивать меня об этом?

Северус протянул руки и взял ее за плечи.

— Я не привык получать, что хочу, Гермиона. Совсем недавно, я понял, что люблю тебя. Но я считал совершенно невозможным, чтобы ты ответила мне взаимностью.

Гермиона подошла к нему ближе и взяла его лицо в свои ладони.

— Но я люблю тебя, Северус. Я действительно люблю тебя.

Он прерывисто выдохнул.

— Я тоже тебя люблю.

Его губы нашли ее губы, и он благоговейно поцеловал ее. Они и раньше часто целовались, но этот поцелуй был другим. Их обоюдное признание в любви наполнило их поцелуй благоговением друг к другу, быстро переросшим в страсть.

оооОООооо

Позже той же ночью Гермиона лежала в своей постели и... планировала. Она понимала, что есть определенные обстоятельства, с которыми она не сможет справиться... например, Авада Кедавра... Но...

Я подготовлюсь как можно лучше и спасу Северуса. У меня есть возможность помочь ему, и когда придет время, я буду готова.