Лекарство

Она не ожидала получить сову от Северуса в середине рабочего дня, но вернувшись с утренней планерки со своим отделом, обнаружила ту, сидящей на своем столе. Гермиона положила свои папки на стол и отвязала письмо с вытянутой птичьей лапы. Достав угощение из миски на столе и угостив пернатого почтальона, она развернула пергамент, задаваясь вопросом, была ли причиной письма проблема с поставками или что-то еще, влияющее на работу Северуса. Не то чтобы она плодила фаворитизм, но она все же уделяла небольшое дополнительное внимание вопросам, которые непосредственно влияли на работу ее мужчины.

Гермиона,

Северус в несостоянии слушать свой разум. Он больнее, чем валлийский зеленый с драконьей оспой и чешуйчатой гнилью! И упорно отказывается идти домой! Я пишу вам в офис, потому что он выглядит так, будто может упасть в обморок в любой момент. Пожалуйста, поговорите с этим человеком до того, как я потеряю работу за то, что оглушу и сама лично оттащу Северуса в его дом.

Трейси.

Сделав глубокий вдох, она потерла лоб и прикрыла письмо рукой. Когда выходные заканчивались, она подумала, что у него насморк, но он заверил ее, что с ним все в порядке, и что это пустяк.

Гермиона сморщила лицо, чувствуя стыд за то, что не навестила его раньше. Понедельник прошел как в тумане, а вторник она провела в архиве. К тому времени, когда она возвращалась домой, наступала ночь, и ей едва хватало сил на то, чтобы покормить Косолапого. Обе ночи она падала в постель и, прежде чем провалиться в сон, ворчала на пустоту, которую Северус делил с ней всего два уикэнда назад.

Она надеялась, что он не был так сильно болен, как сказала его лаборантка Трейси Дэвис. Наклонившись над своим столом, Гермиона схватила кусок пергамента и быстро написала записку своему начальнику, объясняя почему она уходит с такой поспешностью.

Я ухожу. У меня появилось личное дело, которое требует моего немедленного внимания. Я дам вам знать, если оно потребует большего времени, чем один день.

Мои извинения,

Гермиона Дж.

Отправив ее, Гермиона собрала сумку, заперла свой кабинет и направилась в Атриум, и оттуда через каминную сеть прямо в кабинет Северуса. Первое, что она услышала — хриплый кашель, доносившийся из лаборатории, находившейся прямо внизу. Гермиона поставила свою сумку на кресло у его стола и спустилась вниз по лестнице. Кашель продолжался.

— Честное слово, Северус, сядьте и выпейте стакан воды.

Голос Трейси поднимался по лестнице, словно приветствуя ее.

Грубый, скрипучий голос, едва ли похожий на обычный голос Северуса, отвечал молодому лаборанту.

— Что-то я не припомню, чтобы в вашем трудовом договоре, мисс Дэвис, перечислялись обязанности няньки или… — его слова прервал приглушенный кашель. Растягивание фамилии и резкость, с которой он произнес «мисс», не оставляли сомнений — это действительно говорил Северус.

Войдя в лабораторию, Гермиона заметила, что они стоят к ней спиной.

Трейси, которая была одета в мантию, более подходящую Северусу, с длинными каштановыми волосами, собранными в высокий конский хвост, неодобрительно качала головой.

— Вы невозможны. Позвольте мне хотя бы помочь вам, прежде чем вы отрежете себе пальцы, — заявила она.

Голос ее звучал устало. Она попыталась оттолкнуть его в сторону и вклиниться между ингредиентами и Северусом. Он же хлопнул ладонью по столу, бросив свирепый взгляд на свою помощницу.

— Я варил зелья еще до того, как твои родители успели зачать тебя, и до сих пор не потерял ни одного пальца. Мне не нужна твоя… — Северус смачно чихнул в свой локоть, — помощь.

— Северус, — позвала Гермиона, зайдя в лабораторию.

— Гермиона? — он повернулся и подозрительно посмотрел на нее, прежде чем снова взглянуть на лаборанта.

Даже если бы она не слышала кашля, чихания и хриплого голоса, то его лицо мгновенно выдало бы простуду. Нос покраснел, а лицо выглядело бледнее обычного. Гермиона видела, что Северус устал. Под его глазами были темные круги, будто он уже несколько ночей плохо спал.

— Я подумала, что зайду и проверю как ты. Ведь у тебя был насморк в воскресенье вечером, — она солгала, не желая навлекать на Трейси гнев мужчины из-за того, что та обратилась к ней.

— Как ты себя чувствуешь?

Северус закатил глаза, отвернулся от них обеих и направился к умывальнику в задней части лаборатории.

— Я знаю, что она отправила к тебе сову, Гермиона. Я не ожидал, что ты все бросишь и прибежишь из-за того, что моя помощница считает, что я не справлюсь с простым кашлем.

Словно в опровержение своих слов, Северус снова закашлялся. Кашель был резким и болезненным, так что ему пришлось схватиться за край раковины, чтобы не упасть.

Гермиона пересекла комнату и сочувственно положила руку ему на спину.

— Это не похоже на простой кашель, Северус.

— У меня бывало и хуже. Мне приходилось работать и в худшем состоянии, все нормально, — когда приступ утих, он повернул голову, чтобы посмотреть на нее, тяжело дыша.

Вздохнув, Гермиона обхватила ладонями его щеки и была шокирована тем, насколько горячей была кожа под ее пальцами.

— Мерлин, да ты горишь! Ты что-нибудь принимал?

Взгляд, которым он ее наградил, был красноречивее любых слов, которые Северус мог бы высказать по поводу того, насколько глупым он считал ее вопрос.

— Я принял то, что можно было принять. Возможно, чуть в больших дозах, чем рекомендовано. Я в порядке, Гермиона, ты можешь вернуться к работе, — он выпрямился и вымыл руки.

Северус Снейп был чертовски упрямым человеком. Не было ни одной души в мире, которая не знала бы этого, но Гермиона также знала, что он был и очень гордым человеком. Теперь же она могла воочию видеть, как его гордость в попытках противостоять самым суровым жизненным ситуациям и вести себя так, будто ничего не случилось, мешает ему заботиться о себе. Эти два качества мешают ему взять перерыв и восстановиться, к тому же Северус привык, что раньше ему никогда не позволяли такой роскоши.

Гермиона скрестила руки на груди, качая головой.

— Ни за что. Я взяла отгул и предупредила, что при необходимости завтра тоже могу не выйти.

— Без причины, поскольку я продолжаю работать, — заявил Северус, подходя к своему верстаку.

Громкий металлический лязг эхом разнесся по комнате. Гермиона видела, как он физически съежился, закрыл глаза и сжал челюсти.

— Извините, она выскользнула из моих перчаток из драконьей кожи, — извинилась Трейси, поднимая с пола железную крышку котла.

Гермиона наблюдала, как боль на лице Северуса превращается в гнев.

Это был несчастный случай. Она была уверена, что и Северус понимал это, но Гермиона подозревала, что у него болит голова и сейчас он может вернуться к своей старой привычке: вымещать свою боль, срывая гнев на том, кто по его мнению причинил ее.

Она обошла его и снова положила руку ему на лицо, чтобы сфокусировать его внимание на себе.

— Почему ты не возьмешь пару выходных?

— Моя лаборатория нуждается во внимании. У меня есть заказы, которые я должен выполнить. Ведя свой бизнес, я не могу позволить себе такую роскошь, как взять отпуск, — ответил он с преувеличенным ворчанием.

Кожа под ее пальцами была такой горячей, что Гермиона не знала, как Северус все еще держался на ногах. Всякий раз, когда у нее самой поднималась температура, она была слаба и едва могла стоять. Беспокойство переполняло ее, и она знала, что должна убедить его пойти с ней домой.

— Поправь меня, если я ошибаюсь, но разве ты не нанял способного лаборанта, чтобы он мог управлять лабораторией в твое отсутствие?

— Я пытался нанять способного лаборанта. Теперь однако я закончил с мисс Дэвис, — его губы скривились в усмешке.

Гермиона знала, что это совсем не так.

Северус потратил месяцы, опрашивая кандидатов на эту должность. Он провел три различных испытания с теми, у кого был потенциал. Трейси же произвела на него впечатление больше других не только своим мастерством, но и способностью адаптироваться к лабораторным условиям работы.

— Ты злишься на нее без всякой причины и прекрасно знаешь насколько она искусна. Ты же сам сказал, что за последние годы, из тех, кого ты допускал до испытаний, у нее самые лучшие результаты, — сказала ему Гермиона.

— Я не… — Северус начал протестовать, но очередной приступ кашля заставил его отвернуться, пряча лицо в носовой платок.

Гермиона придерживала его за руку, видя, как он шатается от силы кашля.

— Возможно, мой небольшой дискомфорт немного раздражает меня. Простите меня, Трейси, — прохрипел он.

— Я не обижаюсь на это, Северус. Вы должны пойти домой с Гермионой, — Трейси кивнула.

— Да. Ты должен пойти со мной домой. Тебе нужен отдых, — Гермиона отпустила его руку.

— И я полагаю, никто из вас не остановится, пока я не соглашусь отдохнуть? — Северус глубоко вздохнул.

— Я никуда не тороплюсь. К тому же мне говорили, что я упрямая, — уверенно ответила Гермиона, ухмыляясь.

Глядя на нее, Северус явно взвешивал варианты. Вместо того, чтобы заставить его принять ее решение, Гермиона терпеливо ждала, пока он обдумает ее слова. Обычно Гермионе никогда не приходило в голову даже пытаться перехитрить его в чем-либо, у него были десятилетия практики. Но она полагала, что у нее есть шанс выиграть, пока он болен.

— Хорошо. Но не заставляйте меня пожалеть об этом. Я хочу, чтобы заказы выполнялись так, будто я все еще здесь. И если вы не уверены в идеальности продукта, то делайте его заново, и так до тех пор, пока не достигните нужного результата, — выдавил он, поворачиваясь к Трейси.

Трейси кивнула в знак согласия, придвинув к себе его заготовку того, над чем он работал ранее.

— Я все поняла, теперь идите.

Гермиона последовала за Северусом из лаборатории, но по пути повернулась и одними губами сказала женщине «спасибо», прежде чем закрыть за собой дверь.

— Наглая девчонка. Я должен наказать ее за вмешательство и отправленное письмо. Моя личная жизнь не для того, чтобы кто-то в нее вмешивался, — фыркнул Северус, входя в кабинет.

— Будь паинькой. Она обратилась ко мне только потому, что очень волновалась за тебя. Почему ты сам не написал мне раньше? — мягко упрекнула его Гермиона.

Северус повернулся и взял пальто со спинки кресла.

— Потому что, как я уже сказал, это все ерунда.

Снова начался кашель. Он выхватил из кармана носовой платок и закашлялся.

— М-м-м… и правда ничего с таким-то кашлем и температурой, — недоверчиво ответила Гермиона. Она подождала, пока Северус присоединится к ней у камина, сунула руку в котелок, бросила в камин порох и назвала его адрес. Вспыхнув в зеленом пламени, они перенеслись в его дом.

Как только они оказались в гостинной, Гермиона начала думать, как лучше всего справиться с больным и сварливым Северусом. Она впервые видела его дрожащим, хотя он был одет в свою рабочую мантию и теплое зимнее пальто. Она знала, что сначала ему нужно сбить температуру. Ее память вернулась к тому времени, когда несколько месяцев назад она сама была больна, и к тому, как тогда Северус справился с ее лихорадкой с помощью прохладной воды. Гермиона рефлекторно протянула руку и приложила запястье к его лбу.

— Ты все еще горишь, даже после того, как принял лекарства. Ты же знаешь, Северус, нам нужно сбить твою температуру, — сказала она ему со знанием дела.

— Я знаю о чем ты думаешь, ведьма. Но нет никакого способа, которым ты могла бы безопасно для себя предотвратить мое падение, если у меня в душе случится приступ кашля. Он собьет нас обоих с ног, — пробормотал Северус.

Гермиона обдумывала его слова. Было несколько способов сохранить их равновесие, но выражение лица Северуса ясно говорило ей, что он готов бороться.

— Тогда прохладная ванна?

Плечи Северуса опустились.

— Если это необходимо.

Гермиона сняла пальто, повесив его и сумочку на вешалку на двери. Обувь была следующей, ее она поставила на полку у двери.

Еще одним признаком того, что Северус плохо себя чувствовал было то, что вместо того, чтобы кропотливо расшнуровать свои ботинки, как обычно — он просто снял их и поставил рядом с ее сапогами.

— Давай отведем тебя наверх и снимем эту одежду, — Гермиона потянулась, сжала его ладонь и повела их к лестнице.

— Обычно я жду возможности это услышать гораздо больше, чем сейчас, — сказал Северус с огорчением, шмыгая носом.

— Я уверена, что так оно и есть. Может быть, когда ты почувствуешь себя лучше, я повторю свое предложение в привычном тебе контексте, — заверила она его, не в силах сдержать ухмылку.

Зайдя в ванную, Гермиона повернулась к нему и протянула руку, чтобы расстегнуть его рабочую мантию. Он остановил ее после того, как она расстегнула две верхние пуговицы. Его черные глаза внимательно изучали ее.

— Я могу раздеться сам. Я не инвалид, — слова сорвались с его губ, сопровождаемые очередным кашлем.

— Северус, позволь мне позаботиться о тебе.

Мягкая улыбка появилась на ее губах, и она взяла в свои ладони его руки, те слегка дрожали.

— Ты болен и ты дрожишь. Здесь нет никого, кроме нас с тобой. Никто тебя не осудит.

Гермиона наблюдала, как Северус закрыл глаза и выдохнул через нос, прежде чем крепче сжать ее ладони. Через мгновение он отпустил ее руки, а его собственные упали по бокам от туловища. Она получила его молчаливое разрешение.

Гермиона вернулась к расстегиванию его одеяния. Рабочая мантия Северуса очень напоминала ту, что он носил в качестве профессора. Она закрывала как можно больше кожи, на случай если в лаборатории произойдет несчастный случай. Ей пришлось сделать паузу, чтобы он мог чихнуть в носовой платок, который теперь держал в руке.

— Спасибо за доверие, Северус, — сказала Гермиона, расстегивая пуговицы на его груди.

Он что-то проворчал в ответ, а его пальцы дернулись. Гермиона знала, что ему трудно отдать контроль над собой и позволить ей позаботиться о нем.

Гермиона сняла с него мантию, рубашку и майку, прежде чем жестом указать ему на ванну.

— Я пока открою воду. Знаю, ты сам хочешь снять брюки, — объяснила она, сжимая мужскую ладонь. Опустившись на колени, Гермиона медленно повернула краны, чтобы получить идеальную по температуре воду. Проверив воду на своем запястье, она заткнула слив, чтобы ванна начала заполняться.

Как только она поднялась, Северус обошел ее и залез в ванну. Вода доходила ему до лодыжек и он тихо выругался, садясь на мелководье.

— Я предпочитаю сидеть здесь, пока ванна наполняется. Это быстрее собьет температуру, — он объяснил, в то время пока дрожь сотрясла все его тело.

Гермиона подтвердила его слова кивком и переместилась так, чтобы сидеть на краю ванны у его головы. Она улыбнулась, когда Северус прислонился головой к ее ноге, и ее пальцы тут же начали нежно поглаживать его виски.

— Как твоя голова?

Его глаза были закрыты. Он протяжно выдохнул.

— Кажется, нет смысла лгать тебе. Она сильно болит.

Гермиона подозревала это из-за его реакции на громкий звук в лаборатории. Так что она просто продолжила нежно массировать его виски.

— Так больно? Ты хочешь, чтобы я остановилась?

— Это приятно и отвлекает от воды, — Северус вздрогнул.

Он сидел в ванне с полностью вытянутыми ногами, и Гермиона заметила, что вода теперь была выше его бедер. Гермиона переместила ладони так, чтобы иметь возможность надавить на его виски большими пальцами, надеясь этим облегчить его головную боль.

У Северуса вырвался стон облегчения, сразу же превратившись в приступ кашля. В попытке откашляться он был вынужден поднять голову с ее ноги.

Это заставило Гермиону нахмуриться. Она задалась вопросами, как долго Северус страдал в одиночестве? Стало ли ему хуже сразу после того, как она ушла от него в воскресенье вечером? Или это было внезапное обострение, настигшее его сегодня утром?

— Как долго ты болен? — она спросила, когда мужчина снова прислонился головой к ее ноге.

Северус ответил ей хриплым шепотом: «С утра воскресенья».

Гермиона была опечалена и зла на себя за то, что не связалась с ним ранее. Если бы она только знала, то была бы здесь задолго до этого момента.

— Почему ты мне не сказал?

Северус чихнул и затаил дыхание.

— Потому что я этого не хотел, — дрожь усиливалась, он начал слегка стучать зубами.

Гермиона прижала запястье к его лбу. Северус все еще был горячим, но, по крайней мере, не горел, как в своей лаборатории. Еще немного, и она уложит его в постель, напоит чаем и устроит так, чтобы ему было как можно удобнее. Его ответ не понравился ей. Она думала, что они уже находились в той точке своих отношений, когда Северус должен был понимать, что может рассчитывать на нее. В конце концов они признались друг другу в любви. Они оба выразили заинтересованность в долгосрочных отношениях и несколько раз беседовали о возможности сожительства в будущем. Почему же Северус не захотел, чтобы она узнала о том, что он болен?

— Это потому, что ты не хотел меня беспокоить? — спросила она, пытаясь понять его мотивы.

Он наклонился вперед, отодвинулся от нее, прижав подбородок к груди, и заговорил сквозь стучащие зубы.

— Я взрослый человек, Гермиона. Мне не нужно беспокоить тебя только потому, что я простыл. У тебя есть работа, приоритеты и обязанности, как и у меня, — он чихнул несколько раз, все его тело дрожало.

Думал ли Северус о том, что работа для нее важнее его? Или он считал себя какой-то неважной частью ее жизни? А не приоритетом, которым он на самом деле был. Наклонившись к нему, Гермиона положила руку ему на спину.

— Но ты и есть мой приоритет, Северус.

Она скорее почувствовала, чем увидела, как он сломался от ее слов.

— Я знаю. А ты мой, — прошептал он.

По крайней мере, ей не нужно было беспокоиться о том, что она неправильно истолковала смысл их отношений.

— Тогда почему бы не попросить меня о помощи?

— Потому что я не… я не ожидал… — она смотрела, как Северус пытается подобрать слова, в то время как вода достигла его пупка.

Гермиона думала, что знает о чем он пытается ей сказать. Она положила обе руки на его трясущиеся плечи.

— Никто не заботился о тебе, когда ты, уже будучи взрослым, болел? И ты думал, что я тоже не буду?

— Не так многословно, но что-то вроде того, — он согласно кивнул, тяжело сглотнув.

— Ну, я забочусь о тебе сейчас, и я буду заботиться о тебе дальше. И мне грустно от того, что ты даже не подумал рассказать мне. Все еще теплый… — сказала она, подвинувшись так, чтобы прижаться губами к его лбу.

— Скажи это моим нижним конечностям. Такое чувство, что я отмораживаю свои яйца, — пожаловался он.

— Еще несколько минут, любовь моя.

Гермиона успокаивала его, сжимая и поглаживая мужские плечи.

Через несколько минут она решила, что его температура спала достаточно. Помогая Северусу подняться на ноги, она поддерживала его за локти, пока он вылезал из ванны. Взмахом палочки Гермиона согрела полотенце, а затем протянула его мужчине, чтобы тот обернулся.

Вместе они прошли в спальню, и она помогла ему одеться. Казалось, у него не было сил даже пытаться спорить с ней, поэтому Гермиона легко заставила его сесть и надела на него носки. Северус также не возражал, когда она заставила его лечь в постель.

— Я сделаю тебе чай и вернусь, — сказала Гермиона, укрывая его одеялом. В его усталых глазах плескалось бессловесное выражение благодарности, и она улыбнулась, сжав его руку, прежде чем выйти из комнаты.

К счастью, Гермиона знала расположение кухни Северуса, поэтому ей не пришлось шарить в поисках чайника или чая. Пока вода закипала, она вздохнула, думая о своем упрямом мужчине. Он провел так много времени в одиночестве и никогда не верил, что кто-то захочет заботиться о нем. Гермиона все еще слышала, как он кашляет наверху, и ее сердце болело от того, что он страдал тут в одиночестве в течение трех дней. Даже если это было его осознанное решение, она все равно сочувствовала тому факту, что он был несчастен.

Постукивая пальцами по столешнице, она смотрела в окно и пыталась придумать, как предотвратить такие ситуации в будущем. Если бы она осталась с Северусом в воскресенье вечером, то заметила бы в понедельник утром, что его состояние не улучшается. Гермиона смогла бы заставить его отдохнуть в понедельник и вторник, и не допустила бы ухудшения в среду. Она могла бы остаться. В этом доме у нее был целый комплект рабочей одежды, а также туалетные принадлежности. Но ей нужно было кормить Косолапого, и это был просто идеальный предлог, чтобы пойти домой, проработать неделю, а затем вернуться сюда в пятницу вечером.

Чайник засвистел, нарушив ход ее мыслей. Повернувшись к столу, Гермиона приготовила Северусу чашку чая, добавив в него выжатый лимонный сок и немного меда, чтобы успокоить горло. Гермиона вызвала коробку салфеток, поставила ее вместе с чаем на поднос и поднялась по лестнице. Северус дремал, когда она вошла в его спальню, но сразу же открыл глаза и принял сидячее положение на кровати.

Она осторожно протянула ему чашку, объяснив, что в нее добавила, и поставила поднос на тумбочку.

Северус обхватил горячую чашку длинными пальцами, поднес к губам и сделал маленький глоток.

Гермиона сидела на краю кровати, наблюдая, как ее мужчина медленно пьет чай, и облегчение растекается по его телу. Она утешилась тем, что его плечи расслабились. Осознание того, что она может принести ему некоторое утешение, доставило ей огромную радость. Особенно, если учесть то, что Северус ранее никому не показывал, что он тоже нуждается в заботе. Даже простое осознание того, что он показал ей как ему неудобно, показывало уровень доверия, доступный только ей. Через несколько мгновений Северус поставил пустую чашку на прикроватную тумбочку и скользнул обратно под одеяло.

— Спасибо, Гермиона, — он прошептал с едва заметным намеком на его нормальный голос.

— Я могу еще что-нибудь сделать для тебя? — серьезно спросила Гермиона.

Северус молча наклонил голову к другой стороне кровати… ее стороне кровати.

Она встала и обошла его, чтобы забраться в кровать. Северус откинул одеяло, и она скользнула под него, притянув мужчину к себе, а тот накрыл их одеялом. Через несколько мгновений она оказалась лежащей на спине. Голова Северуса лежала у нее на груди, его руки обнимали ее за талию, а его тело прижималось к ней боком. Это казалось Гермионе самой естественной позой, хотя они никогда раньше так не лежали. Запустив пальцы в его волосы, она прижалась губами к его лбу, улыбаясь.

— Удобно?

— Очень, — пробормотал он в ее рубашку.

Гермиона продолжила расчесывать пальцами его волосы, чувствуя, как Северус расслабляется рядом с ней. Ее снова потянуло к мысли, что если бы она тогда осталась здесь на ночь, то смогла бы вовремя ему помочь. Мысли смешались с чувством теплоты, которое она испытывала, находясь с ним в одной постели. Это было так приятно, в отличие от одиноких ночей, проводимых ею у себя дома. Гермиона скривила губы, задаваясь вопросом, уместно ли сейчас завести подобный разговор, не смотря на то, что Северус себя плохо чувствует? Но потом она подумала… если не сейчас, то когда еще этот самый повод появится?

— Северус, я тут подумала, и у меня есть к тебе вопрос, — она выдохнула ему в лоб.

— Хм?

Вздохнув, Гермиона провела рукой по его голове и руке.

— Помнишь, мы обсуждали возможность того, что однажды продвинемся до той точки, где нам станет удобно жить вместе?

Его глаза распахнулись, и хотя в них была усталость, Гермиона видела, что завладела его пристальным вниманием.

— Да.

— Как ты думаешь, мы уже там? — кусая губы, она нервно улыбнулась.

— Да, но я не перееду в твою маленькую двухкомнатную квартирку, — прохрипел Северус, отпуская ее талию, чтобы убрать волосы с лица.

— Я знаю. Я и не думала, что ты переедешь ко мне.

Гермиона знала, что размера ее квартиры едва хватает на то, чтобы вместить только ее книжную коллекцию. Там никогда не уместятся все их книги.

— Тогда решено. Ты и твой маленький зверь переедете сюда после того, как я поправлюсь, — Северус зевнул.

— Ты уверен? Мой переезд будет большой переменой, — Гермиона решила уточнить. Она не желала, чтобы он сейчас согласился сгоряча, а потом передумал.

Северус кашлянул, а затем слегка улыбнулся ей.

— После этого, ведьма, я никогда тебя не отпущу.

— После чего? — спросила Гермиона.

Его рука снова обвилась вокруг ее талии, и Северус с закрытыми глазами откинул голову назад, лежа на ее груди.

— Я открыл лекарство, которое облегчает лечение всех болезней.

Гермиона сразу же положила руку ему на лоб, потому что это прозвучало как полный бред.

— У тебя снова жар?

— Нет. Гермиона, лекарство — это ты, твое присутствие и твоя забота, — весело фыркнув ответил Северус.

Внезапно ее осенило — даже будучи больным, он пытался быть романтичным. Это указало ей на две важные вещи: во-первых, что Северус чувствует себя лучше, а во-вторых, что она безумно влюблена в него.

— Я бы поцеловала тебя, если бы ты не был болен, — сказала она, проводя большим пальцем по его щеке.

— Кажется, еще один аванс, — задумчиво произнес Северус, удовлетворенно вздохнув.

Через несколько мгновений тишины Гермиона услышала тихий храп и поняла, что он заснул. Она улыбнулась, продолжая пробегаться пальцами по его волосам и спине. Постепенно ровный ритм мужского дыхания и тепло начали убаюкивать и ее. Расслабившись, она сделала мысленную заметку сказать Северусу, чтобы он выдал Трейси премию «за помощь в открытии лекарства».