Северус,
Мне очень жаль, но я должна отменить наше сегодняшнее свидание. Я не очень хорошо себя чувствую. Можем ли мы перенести встречу на следующие выходные?
Гермиона.
Его брови поползли вверх, когда он перечитал ее письмо. Они планировали пойти на ужин в маггловской части Лондона, где они оба могли бы появиться на публике, не будучи узнанными. Гермиона в течение нескольких последних дней была взволнована ожиданием этой встречи, она зашла так далеко, что даже вела обратный отсчет до дня «икс» в своем календаре. Тот факт, что она отменила свидание, стал для него неожиданностью.
Его губы сложились в тонкую линию, когда его лицо нахмурилось. Он не был разочарован тем, что они лишаются столь долгожданных совместных вечера и ночи; он беспокоился о ее плохом самочувствии. Когда он видел ее накануне утром, она была в полном здравии, насколько он мог судить. Северус сложил письмо и засунул его в ящик стола, также убирая другие документы. Убедившись, что все важное надежно спрятано, он перенесся по каминной сети в ее квартиру.
Первое, на что он обратил внимание, — полная салфеток корзина, стоящая на полу у дивана. На упомянутом диване лежал сверток, который, как он подозревал, и был Гермионой. Однако Северус не мог быть полностью в этом уверен, так как девушка была одета в толстовку и куталась в толстое одеяло.
Он опустился на колени рядом с ней и положил руку на то место, где по его расчетам находилось ее плечо.
— Гермиона.
Сверток вздрогнул, и из-под капюшона толстовки показалось лицо, карие глаза расширились от удивления.
— О-о-о… Северус, разве ты не получил мою сову?
— Получил, — он кивнул, его глаза скользили по ней, пытаясь различить симптомы болезни. Ее лицо покраснело и покрылось пятнами, и он, даже не прикасаясь к ней, заподозрил, что у Гермионы жар.
— Я хотел навестить тебя.
Она поднялась и, сидя, кутаясь в толстое узорчатое одеяло, покрывающее ее колени, потянулась за салфеткой. Гермиона было открыла рот, чтобы ответить, но вместо этого лишь чихнула.
— Лучше бы ты этого не делал. Я такая непривлекательная и совсем бесполезная.
— Полезная?
Северус откинулся на пятки, изучая девушку темными глазами. Что-то в этой фразе резко кольнуло его, и он недоверчиво смотрел на нее.
— Гермиона, у тебя есть какое-то ошибочное мнение, что я ухаживаю за тобой только из-за твоей полезности для меня?
Ее глаза расширились, и она умоляюще посмотрела на него.
— Ты высказалась таким образом, что это заставляет меня думать, что ты можешь верить в такую правду, — объяснил он, его рука потянулась к ее свободной ладони.
— И если ты так считаешь, то глубоко ошибаешься.
— Ты же знаешь, что я так не думаю, — вздохнула она, прижимая руку ко лбу. — Я имела в виду, что мы ничем не можем заняться. Даже просто почитать, и все из-за моей головной боли.
— Как долго ты чувствуешь себя плохо? Что тебя беспокоит?
— Я весь день напряжена. И у меня какая-то болезнь желудка. Я ничего не могу съесть, меня тошнит, — ответила она, высморкавшись.
Северус протянул руку и приложил запястье к ее лбу. Его брови взлетели до линии волос, когда он почувствовал, какая она горячая.
— Ты вся горишь.
Гермиона кивнула и бросила салфетку в мусорное ведро.
— У меня жар с полудня.
Нахмурившись, он сочувственно коснулся ее лица.
— Ты приняла какое-нибудь лекарство?
— Жаропонижающее, около получаса назад. Я принимаю его весь день, но похоже оно практически ничего не делает, лишь чуть-чуть сбивает температуру, — она закрыла глаза, наслаждаясь его прикосновением.
Он прикинул в уме, когда придет время следующей дозы лекарства. Если Гермиона приняла его полчаса назад, то вновь принять жаропонижающее она сможет примерно через три часа. Северус обхватил ладонями ее лицо, переполняясь беспокойством. Жаропонижающее должно было значительно снизить температуру за прошедшие полчаса.
— Ты не можешь принимать лекарство ближайшее время.
— Я знаю, — ее руки поднялись, чтобы накрыть его ладони, удерживая их на горячей коже.
— Твоя температура опасно высока, мы не можем отпустить ситуацию на произвол судьбы, — серьезно сообщил он ей. Если ее температура была такой высокой в течение почти семи часов, было удивительно, что она еще не начала бредить. Хотя Северус и не мог дать ей никаких других лекарств, но он знал по крайней мере еще один способ безопасно сбить температуру.
— Похоже, нам придется сбить твой жар старым и проверенным способом.
— Каким это? — ее карие глаза распахнулись, с любопытством глядя на него.
Северус Снейп вырос в семье, которая не всегда могла позволить себе лекарства, особенно если это было для чего-то такого простого, как повышенная температура. Его мать использовала разнообразные средства, чтобы помочь ему, когда он простужался в детстве. Хотя этот метод никогда не стал бы его первым выбором при других обстоятельствах, но данная ситуация оправдывала его применение.
Он посмотрел на нее, глубоко вздохнул и взял ее за руку.
— Ты мне доверяешь?
— Да, — она решительно кивнула.
Северус поднялся на ноги, наклонился и подхватил Гермиону на руки. Он оставил одеяло на диване, не желая, чтобы оно им мешало. Девушка застонала, обвивая руками его шею и прижимаясь к нему. Она в его руках ощущалась как печь, от нее исходило такое тепло, что он мог чувствовать его даже через слои своей одежды.
Двигаясь по ее квартире, Северус прошел в ванную и усадил Гермиону на унитаз. Свободной рукой он вызвал стакан и наполнил его из-под крана водой комнатной температуры.
— Выпей это.
— Я ничего не могу удержать в себе, даже воду, — раздраженно напомнила Гермиона.
Северус вложил ей в руку стакан, обхватив ее ладонь своими пальцами.
— Ты заработаешь обезвоживание, если не сохранишь в себе немного жидкости.
Он наблюдал, как Гермиона поднесла стакан к губам, медленно потягивая воду. Удовлетворенный тем, что она собирается хотя бы попытаться попить, Северус обратил свое внимание на душ. Засучив рукава, он открыл кран, регулируя воду и проверяя ее запястьем, чтобы убедиться, что она прохладная, но не холодная.
Без предупреждения Гермиона вскочила, едва успев поднять крышку и уткнуться лицом в унитаз. Ее тело начало яростно извергать содержимое желудка.
Опустившись рядом с ней на колени, Северус одной рукой убрал как можно больше ее волос от лица, а другую положил ей на спину. В этот момент Гермиону вырвало.
— Мне так жаль. Это отвратительно, — она заскулила, прислонившись головой к сиденью.
— Гермиона, это нормальная часть болезни, — успокоил Северус, растирая ее спину маленькими кругами.
— Но ты не должен видеть меня такой, — она покачала головой.
— Немного рвоты не заставит меня не желать тебя в будущем, — он усмехнулся, не веря ее реакции.
— Скажи мне когда тебя перестанет тошнить, и ты будешь готова снова сесть.
Они сидели там в течение нескольких минут, единственными окружающими их звуками было затрудненное дыхание Гермионы и вода, бьющаяся об ванну. Северус продолжал нежно гладить женскую спину, ожидая сигнала, что Гермиона готова двигаться.
Когда она откинулась назад, он отпустил ее волосы. И поднявшись, помог встать Гермионе, потянув ее за руки.
— Для тебя это будет ужасно, — он вздохнул, зная по собственному опыту, что Гермиона будет ненавидеть каждую секунду своего нахождения в душе. Но Северус точно знал, что это именно то, что ей нужно в этот момент.
— Душ будет холодным, и ты возненавидишь его, но поверь мне, это сработает. На самом деле вода не холодная, она теплая. Но лихорадка заставит тебя думать, что вода ледяная.
Гермиона перевела взгляд с него на бегущую за его спиной воду, и в ее глазах промелькнуло понимание.
— Хорошо, я доверяю тебе.
— Хорошо, я буду с тобой. Я должен убедиться, что ты не упадешь, и нужно следить за твоей температурой.
Усадив Гермиону спиной к туалету, Северус начал расстегивать пуговицы на своей шее, ловко снимая одежду. Оставлять ее одну в воде было слишком опасно, и он не хотел, чтобы мокрая одежда давила на нее. Раздевшись, он подошел и стянул с нее толстовку.
— А теперь давай тебя распутаем.
Гермиона во всю дрожала к тому времени, когда он раздел ее. Северус притянул ее в свои объятия и шагнул под струи воды. Та была всего на несколько градусов прохладнее, чем воздух в комнате. Но он знал, что Гермиона будет чувствовать себя так, как будто он погрузил ее в Северный Ледовитый океан. Сначала прохладная вода плеснула ему на спину, и он выдохнул, вставая под лейку и увлекая Гермиону за собой.
Ее пальцы впились в его руки, как только вода коснулась ее.
— Черт возьми, это так холодно!
— Я предупреждал тебя, — сочувственно ответил Северус, проводя руками вверх и вниз по ее бокам и прижимаясь губами к ее лбу, чтобы оценить температуру.
Все тело Гермионы сотрясалось в его руках, ее губы уже дрожали под воздействием холодной воды.
— Как долго я должна стоять здесь?
— Пока твоя температура не спадет, — ответил Северус, крепко прижимая ее к себе. Вода лилась на их головы, и он расположился так, чтобы Гермиона получала большую часть потока.
— Прислонись ко мне, я поддержу тебя.
Ее руки обвились вокруг его талии, а дрожь только усилилась. Северус слышал, как стучат ее зубы, и чувствовал себя виноватым в том, что заставил Гермиону страдать. Но он понимал, что это в ее интересах.
— Я и-и-извиняюсь, что мы не по-о-опали-и на ужи-ин-н и упусти-или но-очь, — она заикалась в его плечо.
Он закатил глаза, успокаивающе проводя рукой вверх-вниз по ее спине.
— Будут и другие ночи, и другие ужины. Сейчас моя единственная забота — чтобы тебе стало лучше.
Северус снова поцеловал ее в лоб, и искра облегчения прожгла его, когда он заметил, что Гермиона больше не была горячей на ощупь.
— Ты все еще теплая, но жар спадает.
Еще несколько минут они стояли под душем. Северус периодически проверял ее температуру, пока она дрожала, прижимаясь к нему. У него не было желания держать Гермиону под душем дольше, чем нужно, но он и не собирался выпускать ее, пока ей основательно не полегчает. Часть его жалела, что Гермиона не сказала ему раньше, что больна, тогда он смог бы прийти вовремя и позаботиться о ней.
— Сколько еще? — зубы Гермионы перестали стучать, когда она прижалась лицом к его груди.
— Совсем чуть-чуть, — пообещал он, откидывая мокрые волосы с ее лица. На этот раз, когда он коснулся губами ее лба, температура была почти нормальной.
— Хорошо, мы можем закончить.
Северус осторожно вывел их из-под струй воды, тоже радуясь, что они оказались подальше от прохладных брызг. Он был из тех, кто предпочитает душ настолько горячий, что его кожа краснеет к тому времени, когда он заканчивает мыться. Поэтому он также как и Гермиона не наслаждался прохладной водой. Он взял в руки полотенце и накинул на женские плечи.
— Давай высушим тебя.
Гермиона бросила на него отчаянный взгляд, выхватывая полотенце из его рук.
— Мне нужно в туалет, ты можешь выйти на минутку?
— Если я тебе понадоблюсь, позови меня.
Северус схватил свою одежду с палочкой и вышел из ванной, закрыв дверь. Высушив себя заклинанием, он натянул трусы с брюками и белую рубашку. Остальную свою одежду он отправил в кресло, стоящее у камина.
Северус постоял немного, размышляя о том, что еще он может сделать для того, чтобы утешить и сделать это время для Гермионы хотя бы немного терпимее. Он терпеть не мог, когда его тошнило, и думал, что она такая же. У него мелькнула мысль, и улыбка тронула уголки его губ. Подойдя к камину, он сыпанул в него немного летучего порошка и просунул голову в свою гостиную.
— Accio футболка Гермионы.
Выцветшая черная футболка скользнула вниз по лестнице к его руке, и Северус втащил ту в ее квартиру. Со своей добычей Северус прошел в спальню и открыл ящик комода, чтобы достать чистую одежду. Не годится снова одевать Гермиону в спортивную одежду. Да он и не думал, что девушке в ней будет удобно.
Приготовив одежду и положив ее на кровать, он прижал руку к двери ванной и тихо спросил:
— Я могу войти?
Гермиона пригласила его вернуться в ванную. Она стояла рядом с раковиной. Костяшки ее пальцев побелели, очевидно она изо всех сил пыталась удержаться на ногах. Северус знал, что слабость при такой высокой температуре — обычное дело.
— Иди сюда, — сказал он, обнимая ее и прижимая к груди. Выйдя из ванной, он посадил ее поверх одеяла.
— Ты не можешь закутаться как прежде, если собираешься сбить температуру. Это приведет только к жару, — объяснил он, опускаясь перед Гермионой на колени и держа в руке один из ее белых носков.
— Дай мне свою ногу.
— Ты собираешься одеть меня? — она с удивлением его изучала.
— Да. Ты явно слаба, и я не хочу, чтобы ты упала, — беспечно ответил он.
— Позволь мне позаботиться о тебе, Гермиона.
Ее лицо вспыхнуло румянцем, и она нервно протянула к нему ногу.
Северус осторожно одевал ее. Он натянул ей носки, прежде чем помочь надеть нижнее белье и свободные пижамные штаны. С ухмылкой он достал футболку, которую забрал из своего дома, и через ее голову натянул ее на Гермиону.
— Твоя футболка с Ван Халеном? — она выдохнула, с легкой улыбкой обхватив себя руками.
Увидев ее улыбку, Северус почувствовал себя немного лучше. Это сделало его усилия стоящими.
— Я помню, что ты предпочитаешь спать в ней в моем доме. Ну, и я подумал, что она принесет тебе некоторое утешение.
— Северус, ты… Спасибо, — Гермиона потянулась к его рукам. Когда он протянул ей ладонь, она крепко сжала ее.
— Не думай об этом, — он наклонился и поцеловал ее в макушку. Затем натянул на ее плечи вязаный джемпер, достаточный для того, чтобы согреть ее, но недостаточно теплый для того, чтобы температура вновь поднялась.
Вместе они прошли на кухню. Северус обнимал Гермиону рукой за талию, готовый в любой момент поддержать ее, если она начнет падать. Как только она села за обеденный стол, он повернулся к шкафам. Снова закатав рукава, он поставил перед ней стакан воды.
— Выпей это, и я сделаю тебе чашку чая.
— Я не хочу, чтобы меня вырвало, — Гермиона нахмурилась, подозрительно глядя на стакан.
Северус начал хозяйничать на ее кухне, наполняя чайник и ставя его на плиту.
— Я понимаю, но ты должна что-нибудь выпить.
Он услышал, как она тяжело вздохнула у него за спиной.
— Я не пытаюсь быть намеренно упрямой.
— Гермиона, и я болел раньше, — сказал он, ставя на стол две чашки.
— Я понимаю.
Как только чай был готов, Северус выдавил ей в чашку лимонного сока и положил немного меда. Иногда старые добрые методы лечения были лучшими методами лечения. Кроме того это было одно из немногих средств, которые он любил пить когда заболевал. Он присоединился к Гермионе за столом, поставил перед ней чашку и сделал глоток своего горячего напитка.
— Как прошел рабочий день? — она спросила, обхватив кружку руками и прижав ее к себе.
Северус потчевал ее посредственным рассказом о том, каким был его день. Когда он решил заняться собственным зельеваренческим бизнесом, то вообще не понимал сколько бумажной работы будет задействовано. Вот и сегодня вместо того, чтобы работать в лаборатории, ему пришлось заполнять бланки заказов, отвечать на вопросы о новых продуктах и рассматривать заявки претендентов на место лаборанта, которого он искал. Северус призвал салфетки, когда Гермиона снова начала чихать. Они разговаривали до тех пор, пока их чашки не опустели, и он поставил их в раковину, чтобы потом вымыть.
— Ты собираешься уходить домой? — спросила Гермиона, плотнее натягивая джемпер.
Северус покачал головой и взял ее за руки, чтобы помочь подняться.
— Вряд ли. Я планирую остаться до тех пор, пока тебе не станет лучше.
Она наклонила голову и посмотрела на него так, словно чувствовала, что тяготит его уходом за собой.
— Ты не обязан, Северус.
— Я прекрасно это понимаю, — подойдя к дивану он сел, вытянув одну ногу вдоль него, а другую поставив на пол. Затем он притянул Гермиону к себе.
— Я хочу быть здесь.
— Почему?
Гермиона положила голову ему на плечо, а ее пальцы вцепились в его рубашку.
— Насколько я знаю… Обычно мужчина хочет убедиться, что о женщине, которую он любит, хорошо заботятся, когда она больна, — Северус обнял ее за спину и прижал к себе.
Гермиона отпрянула от него, положила обе ладони ему на грудь и посмотрела на него широко раскрытыми карими глазами.
— Любит?.. Ты любишь меня?..
Северус задумался, понимая, что довольно давно осознал свои собственные чувства и признался себе, что влюблен в Гермиону, но на самом деле он никогда не говорил об этом самой девушке. Он ошибочно полагал, что Гермиона уже поняла о его чувствах к ней, основываясь на его действиях.
Откинув прядь волос с ее лица, он улыбнулся своей болеющей возлюбленной.
— Боюсь, я зря предположил, что ты сама все поняла из-за моих действий по отношению к тебе. Да, я люблю тебя.
Ее челюсть практически отвисла, взгляд на мгновение опустился, прежде чем она, улыбаясь, снова посмотрела на него.
— Я тоже тебя люблю. Я бы поцеловала тебя, если бы не была больна.
— Я приму авансовый чек, — усмехнулся он, притягивая ее обратно к себе.
— А теперь отдыхай.
Гермиона прижалась вплотную к нему, ее ноги обвились вокруг него, в то время как она уткнулась лицом в его плечо.
Северус нежно провел рукой вверх-вниз по женской спине в надежде погрузить ее в спокойный сон. Казалось, это сработало, потому что вскоре он услышал слабые звуки храпа, приглушенного его плечом. Северус не мог заставить себя волноваться о том, что она пускает на него слюни. Он был слишком доволен тем, что она больше не горит и достаточно хорошо себя чувствует для того, чтобы отдохнуть.
Камин вспыхнул зеленым.
— Гермиона, как ты себя чувствуешь? — крикнул кто-то. Сначала из камина появилась копна рыжих волос, а за ней и остальная часть Джинерва Уизли.
Северус впился в нее взглядом, безмолвно обещая ей боль, если она разбудит Гермиону.
Джинни замерла и уставилась на Северуса, обнимающего ее спящую подругу. Прикрыв рот свободной рукой, она подняла закрытый контейнер и тихо прошептала:
— Я принесла ей суп.
Он кивнул головой в сторону кухни и запустил пальцы в волосы Гермионы, чтобы убедиться, что та по прежнему спит.
Джинни подошла к дивану и посмотрела через его плечо на Гермиону. Ей хватило здравого смысла, чтобы продолжить шептать, когда она заговорила.
— Как она?
— Утром ей должно стать лучше, — Северус тихо проговорил в надежде, что его голос не разбудит Гермиону.
— Я так рада, что вы здесь с ней. Она была разбита утром, — сказала Джинни и положила руку ему на плечо.
Его глаза метнулись к ладони на плече, а затем обратно к девушке, которая посмела прикоснуться к нему без разрешения. Все друзья Гермионы почему-то вбили себе в голову, что поскольку он приветствует ее прикосновения, то готов терпеть их от них.
Оскорбившая Северуса рука покинула его, а Джинни шагнула к камину.
— Я просто вернусь домой. Но если ей что-нибудь понадобится, например, еще суп, то просто дайте мне знать.
— Спасибо, мисс Уизли.
Он наклонил голову, не в силах по-настоящему сердиться на молодую леди, которая пришла проверить его ведьму.
И снова они остались одни в тишине и покое ее квартиры, единственными звуками в которой были ее храп и его дыхание. Северус прижался поцелуем к ее голове, призвал одно из одеял, в которые Гермиона куталась ранее, и накрыл их.
Это было не то, как он планировал провести свой вечер. Но в действительности не было никакого другого места, где он предпочел бы сейчас быть. Он должен был находиться здесь и держать Гермиону рядом с собой. Для Северуса не имело значения, где они находятся; было важно только то, что они вместе. Он будет проводить с ней столько вечеров, сколько она позволит. Ему было все равно, что Гермиона больна, он не возражал заботиться о ней. На самом деле, осознание того, что он может заботиться о ней, приносить ей утешение и облегчение, доставило ему чувство удовлетворения.
Северус фыркнул, думая о том, как бы он повел себя в подобной ситуации в то время, когда Гермиона была для него всего лишь очередным чиновником министерства, у которого он должен был получить определенные реактивы. В то время он бы отпрянул от девушки и приказал ей держать свои микробы при себе.
Каким же влюбленным дураком он стал.
Северус передвинулся, чтобы уложить Гермиону себе на грудь, прислонил голову к спинке дивана, глубоко вдохнул и закрыл глаза. Он как раз задремал, когда что-то приземлилось на подлокотник дивана, и Северус почувствовал, как что-то коснулось его лба.
Открыв глаза, он уставился в желтые глаза ее фамильяра, чей хвост скользнул по его лицу. Кот мяукнул, и Северус закатил глаза.
— Если ты разбудишь ее, кот, у нас с тобой будут проблемы. Она плохо себя чувствует, — прошептал он.
Косолапый бросил на него взгляд, затем посмотрел на Гермиону и, тихо мяукнув, отошел к краю дивана и там успокоился.
— Рад, что мы друг друга поняли, — прорычал Северус, снова закрывая глаза и чувствуя тепло, исходящее от Гермионы. Проваливаясь в сон, он улыбнулся, почувствовав как она прижалась к нему, а ее руки нашли одну из его и обняли ее.