— Мисс Ниима… — Вздох. — Нам надо поговорить о Бене.
Ему исполнилось десять, рос он как на дрожжах, а вместе с тем усиливались дурные черты его характера. И вот сегодня я опять сидела в кабинете директора, потому что Бен завалил тесты, и его опять собирались оставить на второй год.
Я с трудом сдерживала слезы. С ним было так трудно. Я стыдилась того, что происходит, потому что знала — он прекрасно способен справиться с учебной программой. Бен сидел на соседнем стуле, скрестив руки на груди, и упрямо смотрел в стол. Он ненавидит меня. Я в этом уверена.
— Но вдруг еще не поздно исправить оценки? — слабым голосом спросила я.
— Боюсь, что нет. Бену придется заново пойти в третий класс.
Я всхлипнула. Бен не отводил взгляда от стола.
Домой мы возвращались в тишине. Господи, я рвала задницу целых семь лет, пытаясь сделать его жизнь счастливой, а теперь казалось, что он — демон, ниспосланный мне за мои грехи! Он спорил со мной по любому поводу, постоянно жаловался, что у него нет нового телефона или игры!
Порой мне мерещилось, что он чистое зло. На прошлой неделе умерла наша кошка. Я так ее любила.
— Иди в свою комнату, — севшим голосом велела я, открыв дверь. У нас был скромный дом: кухня, гостиная, моя спальня и комнатушка, которую занимал Бен — но я положила много сил на то, чтобы купить его. Теперь я работала управляющей в ресторане. И мы кое-как справлялись.
— Сука.
Я вздрогнула и резко обернулась. Он поднимался к себе, но знал, что я все равно его услышу.
Встретив мой взгляд, Бен припустил наверх. Но я была быстрее.
Я поймала его в коридоре и схватила за пояс. Он был здоровенным и тяжелым и взвыл, норовя вырваться. Я закричала на него, а он заорал в ответ. Да он сводил меня с ума!
Мы свалились на пол, продолжая бороться. Мне удалось прижать его к полу — он шумно дышал, сверкая глазами.
— Только попробуй еще раз назвать меня сукой! — прошипела я. — И ты горько пожалеешь об этом.
Бросив его, я ушла, пнув по дороге упавший рюкзак.
***
Когда мы справили тринадцатый день рождения Бена, я решила пойти на свидание. Или, по крайней мере, попыталась.
В тот же день Бен слег с кашлем — он валялся на диване, мучаясь от лихорадки, так что мне пришлось отказаться от своей затеи. Бен — мой сын, и он всегда будет для меня на первом месте.
Я присела рядом с ним, опустив ладонь на его горячую щеку. Он вяло моргнул — глаза казались более мутными, чем в день, когда он родился — и всхлипнул. Я сочувственно улыбнулась и погладила по его буйным волосам. Он по-прежнему не соглашался стричь их. И поцеловала его в щеку.
Бен дрожал, его глаза блестели.
— Прости.
— Не извиняйся, малыш. Смотри телевизор и дай мне знать, если проголодаешься.
Он кивнул. Я поцеловала его лоб и вышла из гостиной, чувствуя, как он тоскливо провожает меня взглядом.
Но Бен продолжал болеть. Он приводил меня в ванную и показывал рвоту, а затем его рвало снова, хотя температуры не было. Мне пришлось отменить все встречи и свидания, чтобы ухаживать за ним.
Когда приступ случился в шестой раз, я позвонила врачу, и она велела привести Бена на осмотр. По ее словам, по округе бродил непонятный вирус. Может, мой мальчик подхватил его. Я повесила трубку и поспешно записала дату приема.
Я услышала, как Бен зовет меня слабым голосом из своей комнаты. Я заглянула к нему, и он помахал мне рукой. Он лежал в новой пижаме, завернувшись в одеяло, по которому были разбросаны комиксы. И с трудом дышал, глядя на меня мокрыми глазами.
— Ты можешь остаться? — пролепетал он.
Ну конечно. Он же мой больной малыш.
В задумчивости сложив губы, я кивнула и поспешила к нему. Бен улыбнулся, когда я забралась под его новое голубое одеяло и легла рядом с ним. Он страдальчески сопел, устраиваясь в моих руках и утыкаясь мне под подбородок. Меня окатило уже забытой волной тепла. Он давно отвергал любые детские нежности. С широкой улыбкой я обняла его.
— Завтра пойдем к доктору, — шепотом поделилась я новостью.
— Ладно… — Бен шмыгнул носом. — Что это такое?
— Ты прекрасно знаешь, что такое доктор, Бен.
Он насупился.
— Нет… Что на твоей шее? Воняет одеколоном.
Я сначала опешила, но потом засмеялась, похлопав его по руке. Он рос, и теперь его руки были больше моих.
— Духи, чудик ты этакий.
— А, — голос Бена повеселел. — Подумал, ты куда-то уходила. — Он горестно прижался ко мне: — Я болен… Я на пороге смерти, мама! Не бросай меня одного!
Я со смехом приобняла его.
— Ох, моя драмаквин.
Бен тихо засопел.
— Люблю тебя, мам.
***
Впрочем, визит к доктору мало что прояснил. Анализ крови оказался хорошим, за исключением небольшой дегидратации организма, и паразитов тоже не было. Я сидела в кабинете рядом с Беном, задумчиво теребя его волосы, пока он прижимался к моей груди. Доктор бросила на него странный взгляд.
— Бен не желает вернуться к терапии? — спросила она. — Повторный курс может помочь ему справиться с эмоциями.
— Думаю, было бы здорово. Верно, Бен?
Он посмотрел на меня снизу вверх.
— Ну да.
Мы согласовали повторный прием у врача через неделю и зашли в аптеку за лекарством от рвоты. Бен стоял, дергая край моей кофты, пока мы ждали в очереди.
— Думаешь, папа когда-нибудь захочет со мной встретиться? — пробурчал он.
Я приобняла рукой его плечи. Мы уже не раз это проходили — разговор на эту тему — и я никогда не знала, что ответить. Бен становился все старше и осознавал, что я не единственный родитель, который должен заботиться о нем, но… но это была моя ноша. Моя — потому что я его мать, и я люблю его. Даже если его частенько заносит.
Бен вздохнул.
— Мне правда все равно. Вообще-то мне даже нравится, что мы живем вдвоем. — Он улыбнулся мне, мой малыш, теперь он стал уже с меня ростом. Огромным. — Я люблю тебя, мама. Спасибо, что подарила мне жизнь.
Это был прекрасный момент.
Уже дома я с удовольствием уложила его спать. Он потянулся ко мне для поцелуя на ночь, и я осознала, как же ему не хватало внимания. Я улыбнулась, и вдруг он потянул меня за руку.
Он с размаху чмокнул меня в щеку, и на секунду меня охватило странное чувство — когда я смотрела, как мой повзрослевший сын плюхается обратно на подушку и устраивается под одеялом, довольно улыбаясь. Он открыл один глаз и глянул на меня.
— Люблю тебя, Рей.