— Отстань от меня, Бен! Я все расскажу твоей матери!

Воздух забулькал в легких — ух, я не умер… но валялся в луже собственной блевотины и крови, в бреду, от передозировки лекарства кружилась голова. Будь я чуть понапористей… Тьфу! Я пробовал подмять под себя сенаторскую дочку, но она укусила меня и убежала. А ведь не сказала ничего моей матери. Если б я не нервничал тогда до трясучки, то потерял бы девственность в тот самый день.

Рей была на свидании с офицером полиции — позвонила мне, сообщив, что переночует у него. Это настолько разозлило меня, что я попытался покончить с собой, наглотавшись вчерашних таблеток, но, естественно, потерпел неудачу. И вот он я — все еще живой и по-прежнему опустошенный. Ха, как будто я мог бы сломать кому-то шею… Как будто мне хватило бы решимости показать Рей, кто здесь главный… Она просто рассмеется и врежет мне по физиономии, как делали все девушки, которых я встречал.

Я слабо улыбнулся и подавился хриплым смешком.

— Какой ты мерзкий, Бен! Хватит пялиться на мои сиськи!..

Злость прошла по телу волной, и я стукнул кулаком по собственной блевотине.

— Так зачем ты носишь МАЙКУ, демонстрируя всем свои проклятые СИСЬКИ?!

Ф-фу… Эмоции отступили, и я медленно сел, оценивая повреждения на руках. Ничего важного я не задел, но крови натекло порядком. Рей будет не в восторге, когда вернется домой и обнаружит столько грязи… Но она трахается с По долбаным Дэмероном, так что пошла она нахуй!..

Нет… Нет! Я не это имел в виду! Просто я немного расстроился из-за нее, Рей, моего безупречного ангела.

Прибираясь, я думал обо всех тех девушках, которые меня отвергали. Дочка сенатора была первой. Мы пришли ко мне в комнату, я поцеловал ее, а она стала смеяться. Это привело меня в ярость. К горлу подкатила жажда наказать ее за насмешки, и я попытался завалить ее на узкую кровать; а она все смеялась, пока я не начал тереться об ее бедро. И тогда она психанула, со всей силы залепив мне по лицу.

Так получалось всегда. Я плохо понимал людей, поэтому не знал рамок. Я нарушал их спонтанно, плюс моя вспыльчивость, плюс то, что я всегда чувствовал пустоту, безуспешно пытаясь заполнить этот зияющий провал внутри. Отчаяние было моим постоянным спутником.

Позывы только усилились, когда я закончил протирать пол. Рей. До боли хотелось ее трахнуть… Меня не волновало, понравится ей это или нет — она моя. Именно поэтому я так расстроился, что даже попытался навредить себе, когда она ушла. Ей следовало быть здесь. Со мной. Ей следовало позволить мне оттрахать ее, как сучку, и выкрикивать мое имя, но она переметнулась к По, как последняя гребаная шлюха.

Черт… Не понимаю, почему я такой взвинченный в последнее время.

Я отправился в парадную спальню Рей, чтобы передернуть на ее постели, вспоминая лицо матери в тот день, когда она застукала нас со Сноуком. Мысли об этом всегда быстро приводили меня в состояние возбуждения, и я стал воображать, как изменилось бы ее лицо при виде того, как я вгоняю член в задницу Рей. Неплохо бы так сделать.

Рей будет сопротивляться, но я одолею ее. Я застонал, представляя, как прижму ее к старой постели в мамином доме, немного потрусь об ее бедра и потом сдвину трусики и пропихну член в ее узкую киску. Я хотел получить над кем-то власть. Я знал, каково это, помнил, как Сноук завалил меня в первый раз — все тихие слезы, мольбы и его узловатые пальцы, сжимавшие мои плечи.

— Больно, — всхлипывал я.

Он был целиком внутри меня. Я чувствовал себя чертовым педиком. Сноук придерживал меня, не давая дрыгаться, и неторопливо засаживал мне, не обращая внимания на плач. В его доме было тихо. Я и правда был чертовым педиком, пускавшим сопли, пока меня трахал в задницу мужчина.

— Ты такой тугой, Бен, — простонал он. — Такой хороший мальчик.

Уже скоро кровать скрипела вовсю, и мы оба стонали. Я дрочил свой член и слюнявил подушку. И когда Сноук вдруг задел странное место внутри меня, я, срывая дыхание, мгновенно обкончал руку и простыни, а потом заскулил как сучка, испытав оргазм. Член Сноука начал дергаться внутри меня, и я почувствовал, как он пульсирует, накачивая меня спермой.

Потом мы лежали, крепко обнявшись. Думаю, Сноук искренне любил меня — на свой лад. Он покрывал поцелуями мои плечи, и я улыбался, чувствуя, как из меня вытекает сперма. Я любил обнимашки.

— Черт! — прорычал я.

Гребаная… пидорская хрень! Я вскочил с кровати и зашагал по комнате, разозлившись еще пуще. К черту этого ублюдка! Мне нравятся девушки. Мне нравятся нежные хрупкие тела, сиськи и длинные волосы. Я мужчина. У меня даже был секс с девушкой. Я хочу заделать Рей ребенка и трахать ее на кухне после работы, держать ее босой и беременной — под полным моим контролем.

Я вздрогнул, неожиданно пожалев, что рядом нет Татьяны, что я не могу ее трахнуть. Пусть поначалу было тошно, но это мое право. Я могу трахать кого захочу. Женщины принадлежат мужчинам.

— Бен, не подбросишь Калеба домой?

Очередной заезжий сенаторский отпрыск. Рядом с мамой стоял пьяный парень. Мать поддерживала его папашу в сенате, но сейчас выглядела страшно раздраженной. Я пожал плечами, сидя на диване и читая книгу. Тогда мне было двадцать пять.

Его лицо казалось симпатичным. Классически правильные черты. Светлые волосы. Он посмотрел на меня — я улыбнулся ему и забрал у мамы, выводя в ночную прохладу, закинув его руку себе на плечо. Шел снег. Наверное, надвигалась метель.

— Я ликера перебрал! — довольно хмыкнул Калеб.

— Не сомневаюсь.

Мы доехали до его дома, где предсказуемо никого не оказалось. Лишь собака залаяла, когда я помогал Калебу преодолеть порог, решив, что безусловно обязан довести его до комнаты и убедиться, что с ним все в порядке. Спотыкаясь на лестнице в темноте, он с истерическим хохотом падал. Я встал над ним, представив на секунду, как он мне отсасывает.

Потом Калеб пополз по коридору к спальне, а я неспешно последовал за ним. Очутившись у себя, он рухнул на постель и мгновенно отключился, а я постоял в дверях несколько минут, молча глядя на него. Затем двинулся вперед.

Я забрался ему на спину под скрип кровати. Сердце громко стучало, рот наполнялся слюной, и я навалился на Калеба, зарываясь носом в светлые волосы, жадно втягивая ноздрями запах. От него пахло «Аксом», как от всех парней в колледжах. Я в восемнадцать впервые переспал со Сноуком.

Мы оба были в брюках, так что член натирало не так сильно, как в джинсах. Я терся о его задницу, стиснув зубы и пытаясь не стонать. Калеб по-прежнему дрых, поэтому я без помех пользовался его телом, пока вскоре не почувствовал покалывание у копчика, знаменовавшее приближение оргазма. Тяжело дыша, я опустил голову к его шее и вцепился в простыню, спуская в штаны и представляя, что кончаю ему в рот. Парень захрапел.

Подрагивая, я коротко прижался губами к его затылку и слез с кровати. А на выходе растер сперму по дверному косяку.

Я изнасилую Рей утром, когда она вернется домой. Я покажу ей, кто здесь главный. Я сделаю это, хоть и люблю ее — потому что она не понимает.

— Бенни, я дома!

У меня сердце замерло. Так рано?..

Я поспешил на кухню и едва не столкнулся с Рей — она засмеялась, и я подхватил ее на руки, торопливо обнюхивая шею. Я уткнулся в нее лицом, внезапно осознав, что не чувствую запаха чужого одеколона. Моя хорошая девочка… Она вернулась ко мне, а не пошла к По. Мне не нужно ее насиловать — она знает, где ее место. Пока.

Когда я опускал ее на пол, Рей заметила раны на моих запястьях и ахнула.

— Бен, какого черта?!

— Ты бросила меня, — просто ответил я.

У нее округлились глаза, и я улыбнулся. Затем она молча прошла мимо и направилась к себе в спальню — я зашагал за ней, трогая кончиками пальцев ее красное платье.

— Не имеет значения, — вздохнула она наконец. — Знаешь, твоя мама не обрадуется, если ты убьешь себя.

Мы переоделись ко сну, и я забрался к ней под одеяло. Она прижалась ко мне, и я поцеловал ее в лоб. Рей, Рей… Я хочу пощупать ее сиськи.

Я взялся за одну, ничего не говоря. Рей захихикала и отвела мою руку, но я ухватился снова, слегка сжимая, пробуя, какая она мягкая. Рей опять отстранила меня, и мы повторили то же самое несколько раз, пока она не рассердилась и не воскликнула «Бен!» грубым раздраженным тоном. Я моргнул, оглядывая ее тощие руки, и пробрался ладонью ей под майку, проводя по плоскому мягкому животику.

Рей осеклась и попыталась ударить меня, но я перехватил ее руку за запястье и, глядя в глаза, сжал ее грудь. Ах… Я потер большим пальцем сосок — она снова норовила сопротивляться, старалась пнуть меня между ног, но вскоре ее шипение сменилось тихим возбуждающим всхлипыванием. Я придвинулся ближе.

— Бен, — прошептала она еле слышно, словно кто-то мог нас услышать, — прекрати.

Я не отрывал от нее взгляда. «Попробуй остановить меня».

Сосок был круглым и твердым, как камешек. Я наклонился к нему, взял ртом и завозил по нему языком, пока Рей продолжала шептать «прекрати». Но это заводило меня еще сильнее. Очередная девушка, не желавшая, чтобы я ее трогал — но на этот раз все будет по-другому. Я крупнее, чем она. Я могу делать все, что захочу.

Выражение глаз Рей изменилось, я увидел в них страх, когда забрался на нее. Упиваясь собственной властью, я полизал ее шею, спустился ниже.

Все, что я хочу. Все, что я хочу.

Я вспомнил дочку сенатора и то, что хотел сделать с ней. Рей снизу замерла, когда я пристроился к ее бедрам и принялся сумбурно возить членом. Она не двигалась. Я хрюкнул в подушку, в полной мере ощущая, какая Рей теплая и влажная под тонкими шортиками, вскоре и совсем намокшими. «Я могу ее трахнуть, если хочу. Могу порвать ее шортики и зарыться в ее тело».

С губ сорвался стон, я бурно кончил в штаны, чувствуя себя сильным и мужественным. Рей по-прежнему не шевелилась. Я затаил дыхание над ее ухом, поцеловал в щеку и спрятал лицо в подушку. Молчание затягивалось. Трусы стали липкими и неприятными, но мне было важно обняться с Рей.

Я вздохнул, сытый и счастливый.

— Это было так хорошо. Люблю тебя.

И вдруг я вспомнил, что ей тоже надо бы кончить, и решил, что самое время сделать ей куни.

Рей очнулась, когда я откинулся назад и спустил с нее шорты с трусиками. Она пыталась вернуть их на место, снова бормоча «Бен, не надо!», но я отпихнул ее руки. Шорты я швырнул на пол, но трусики придержал, нюхнув их, прежде чем перейти к ее телу. Запах не был ни затхлым, ни сырым — совсем свежим, а значит, ей понравилось, как я терся о нее.

Я вытянул шею, прижимаясь губами к ее киске, слушая, как она хнычет «хватит» и «хватит» снова и снова. Скользнув языком по влажной плоти, я принялся лизать ее по-собачьи, как недавно в душе. Рей судорожно выдохнула и закрутила бедрами, поощряя меня продолжать. Ее бедра напряглись, и она схватилась за мои волосы, увереннее подаваясь к моим губам, так что меня все устраивало. Я застонал, чувствуя себя абсолютно счастливым, и Рей затряслась, странно мяукая в ответ.

Маленькая рука бессильно упала на постель, и я облизал губы, заглянув в затуманенные глаза Рей. Она вяло улыбнулась, и я снял штаны, пристраиваясь сзади, опустив подбородок ей на плечо. Я чувствовал членом ее прохладные ягодицы и подумал на секунду надавить туда — это ведь не настоящий секс, — но решил, что достаточно счастья на сегодня. Я притиснул Рей к себе и поцеловал ее волосы. Перед тем как провалиться в сон, кажется, я услышал ее плач.