От свежей могилы пахло землей, ладаном и увядающими цветами. Буквы и числа на надгробии расплывались, и сколько бы Люси ни пыталась вытереть слезы, они все катились и катились по щекам. Горло разрывало от всхлипов. Там же, в горле, а еще в сердце, в голове и в душе́ теснились и жгли тысячи несказанных слов «мама», которые теперь так и останутся внутри навсегда — увядать, тускнеть и болеть всю оставшуюся жизнь… Потому что теперь их некому адресовать… Мама, мама, мама…
— Это все маги… маги виноваты в смерти Лейлы, — голос отца за спиной пронзил сталью, холодом и мраком. — Я ни за что не позволю тебе стать такой же, как твоя мать. Запомни это раз и навсегда, Люси.
Ей захотелось заткнуть уши, убежать, не слышать его строгий голос хотя бы здесь. Почему она даже сейчас не может побыть в одиночестве? Почему даже сейчас у ее отца не нашлось слов сочувствия и утешения для собственной дочери? Лишь обвинения. Запреты. И холод. Леденящий душу и тело холод…
— Люси, очнись! Ты как, Люси? — спросил совсем иной голос, и ее щеки́ коснулись мягкой… лапой?
Люси с трудом разлепила мокрые от слез веки и увидела перед собой голубое расплывчатое пятно. Резко села, наспех вытерев щеки и глаза озябшей рукой.
— Хэппи… — выдохнула с облегчением и посмотрела на озеро в туманной дымке, с трудом возвращаясь в реальность. — Что… Что случилось? Я заснула?
— Как хорошо, что с тобой все в порядке! — обрадовался иксид. — Но почему ты плачешь?
— Я… — Люси запнулась, не желая вспоминать о сне, который вернул в самые худшие времена ее жизни. — Мне просто приснился кошмар. Но теперь все в порядке, Хэппи, — попыталась улыбнуться она, только вот замерзшие губы плохо растягивались в искреннюю улыбку.
— Кошмар, говоришь? — послышался старческий, чуть дребезжащий голос из-за спины.
Люси оглянулась и наконец поднялась с холодных камней берега. Продрогшая, промокшая насквозь в магическом тумане, она пыталась отогнать от себя обрывки тяжелого сновидения и окончательно осознать реальность, однако пазл настоящего никак не мог сложиться в голове в полную последовательную картину, восстанавливающую цепь событий.
— Верховная жрица Хунн? — удивленно спросила Люси, обхватив себя руками, чтобы хоть немного согреться. — Вы тоже здесь? Но как? Или это все снова морок?
— Нет. Не морок, — заверила ее старушка. — Мы с этим замечательным котом реальны. Это он доставил меня сюда на крыльях.
Она указала на Хэппи, и тот закивал в подтверждение:
— Агась. А часть пути вверх бабулю Хунн несли на закорках по очереди Нацу и Грей.
Люси завертела головой в поисках друзей, но озерная гладь, скалы и туман были безмятежно спокойны и безлюдны.
— Они тоже здесь? Где?
Сейчас пышущий жаром Нацу оказался бы как нельзя кстати, а то в такой сырости того и гляди простудишься.
— Твои друзья-балбесы остались ждать нас с Хэппи у границы магического тумана. Мужчинам сюда нельзя, — категорично напомнила Хунн о запрете.
— Нехорошо обзываться, бабуля, — укорил ее Хэппи. — Они ведь помогли вам.
— Это не отменяет того факта, что они балбесы, которым лишь бы кулаки почесать да позадирать друг друга, — ворчливо ответила старушка.
— А где Эрза? — спросила вдруг Люси, которая наконец сообразила, что проснулась на берегу озера в одиночестве. — И богиня Умай?
Верховная жрица Хунн недовольно пожевала губы и, опершись на посох, чуть ближе подошла к Люси, а затем снизу вверх посмотрела на нее обеспокоенным взглядом.
— Расскажи-ка все, что здесь произошло, дева. Весь Мирт услышал песнь богини Умай, и мы поняли, что на Белой горе случилось несчастье. — Она покачала головой. — Богиня-лебедь поет лишь в преддверии великой беды или перед смертью.
Люси вспомнила пронзивший туман клич, которого так испугалась та, что назвала себя Умай.
— Мы тоже слышали эту песнь. Вот здесь, — ответила она, а потом кратко рассказала о встрече с Базилиусом Дженовезе, Нацу, Греем, Хэппи и с самой богиней Умай, которая на ее глазах в конце концов рассыпалась черным вихрем из перьев.
— Так вот оно что. — Голова Хунн склонилась вниз, а плечи опустились так, будто на них внезапно свалилась неподъемная ноша. — Боюсь, что та, кого вы с Эрзой увидели, была не Умай. Черные волосы, черные перья… Вы повстречали Черную лебедь Кара-Умай, сестру нашей солнечной богини.
— Она тоже живет на Белой горе? — спросила Люси.
Странно тогда, что настоятельница Хунн не сочла нужным предупредить их с Эрзой перед подъемом наверх о том, что тут, оказывается, живут две сестры-богини, которые еще и похожи друг на друга. Верховная жрица, будто прочитав ее мысли, тут же ответила:
— Не совсем так. Поэтому я ничего вам о ней и не сказала. Кара-Умай — та, что приносит кошмары и забирает детские души, — вот уже семьдесят лет как была запечатана здесь сонным заклятием. Но, видимо, время пришло, и маг, наложивший чары, умер, а Черная лебедь проснулась.
— И что теперь будет? — прижав уши, спросил Хэппи, уже наперед понимая, что ничего хорошего ждать не приходится.
— Несчастье. Большое несчастье, — тут же подтвердила его опасения настоятельница Хунн. — Наверное, Кара-Умай воспользовалась помощью Эрзы, чтобы добраться до Мирта.
— Но Эрза бы ни за что не стала помогать той, кто враждебен людям! — уверенно возразила Люси.
Уж в ком-ком, а в Эрзе Скарлет на этот счет точно не следовало сомневаться… Как, наверное, и в любом члене гильдии «Хвост феи».
Верховная жрица Хунн ничего не ответила, отвернулась и заковыляла, опираясь на посох, в туман: в обход скал, где еще совсем недавно прятались обе волшебницы.
— Нужно отыскать настоящую богиню Умай. Без нее мы вряд ли справимся с ее сестрой, — сказала она.
Люси и Хэппи переглянулись и последовали за старушкой, а затем иксид без лишних просьб подхватил ее и приподнял над поверхностью земли. Наверное, после поджарого Нацу парить с ней было для него совсем не сложно. Без помощи верховная жрица точно не добралась бы до этого места: даже Люси было тяжко продираться сквозь высокую влажную траву, которая теперь то и дело норовила зацепиться за сапоги.
— И что же Кара-Умай будет делать, проснувшись? — спросила она, когда наконец снова очутилась на широкой тропинке, ведущей дальше в гору, а Хэппи с верховной жрицей Хунн в лапах пристроился рядом с ней.
— Убивать младенцев в Мирте, — кратко ответила старушка, горестно поджав губы.
— Какой кошмар, — ужаснулся Хэппи.
— Таково ее божественное предназначение, — все так же печально ответила ему Хунн.
Шагая вверх по дороге, Люси размышляла над словами верховной жрицы. Предназначение. Не злой умысел. Не жажда крови, мести или желание властвовать…
В лишении жизни детей крылась сама сущность богини Кара-Умай. Смысл ее существования. Этим боги и отличались от людей. Ведь у человека, творящего зверства, всегда есть умысел. Но боги — иные. Боги подобны стихиям. Разве может быть злой умысел у пролившегося с неба дождя или тумана, извержения вулкана или землетрясения? Зло и добро — понятия, на которые люди разделили весь мир, на самом деле условны. Но Люси — человек, а значит, если кто-то из высших сущностей — будь то боги, демоны или драконы — попытается причинить вред людям, то она ни за что не сможет спокойно на это смотреть. Да, боги — как стихии, но это не значит, что им нельзя противостоять.
Идти пришлось недолго. Вскоре в тумане показался смутный силуэт чего-то такого громоздкого, что Люси сначала приняла его за очередной скальный выступ, однако чуть позже поняла, что ошиблась. Неясные очертания все больше приобретали правильную форму, пока перед путниками не выступила из тумана большая юрта, украшенная серебром и россыпями рубинов на молочном войлоке ее стен. Обитель богини Умай.
Сперва под едва приоткрытым пологом входа Люси увидела искусной работы лук да серебряный колчан с рассыпанными стрелами и лишь потом заметила белого лебедя. Он лежал навзничь с распростертыми крыльями не в силах сдвинуться с места из-за массивной рогатины, которая намертво пригвоздила шею птицы к земле. Его глаза были прикрыты, а дыхание прерывистым.
— Богиня Умай! — взволнованно воскликнула настоятельница Хунн, которую Хэппи только что аккуратно опустил на землю.
Втроем им с трудом удалось вытащить рогатину, чтобы освободить лебедя из ловушки. Как только шея оказалась свободна, божественная птица поднялась, взмахнула крыльями и рассыпалась белым лебяжьим пухом, который закрутился вихрем и обратился в человеческую ипостась богини Умай: белокурую, ясноглазую девушку в расшитом серебряными узорами белом одеянии. Почти полную копию той, с которой Люси довелось встретиться несколько часов назад.
Верховная жрица Хунн почтительно склонила голову.
— Спасибо, что освободили меня. Самой бы мне из ловушки никак не выбраться. — Богиня шагнула навстречу своим спасителям, и в ее волосах мелодично зазвенели серебряные колокольчики. Однако лучезарная улыбка, от которой Люси стало даже теплее, почти сразу померкла, а в голубых глазах расплескалась печаль. — Сестрица Кара-Умай проснулась. Нельзя позволить ей спуститься в Мирт.
Она с нежностью коснулась белой от седины головы старушки и, когда та подняла на Умай полный почтения и любви взгляд, сказала:
— Я испугалась за тебя, Хунн. Твое тело слишком хрупкое от возраста, чтобы справиться с мощью Кара-Умай, поэтому я запела. Единственное, что было в моих силах, чтобы предупредить тебя. Но, к счастью, беда обошла стороной. А значит, моя сестра все еще прячется где-то на Белой горе и пока не успела никому навредить.
Однако Хунн закачала головой:
— Кара-Умай, наверное, уже в Мирте, богиня, — грустно сообщила она.
— Но как бы она смогла спуститься сама? — удивилась Умай.
— В этом году я стала слишком слаба, чтобы лично сопроводить тебя в храм, поэтому решилась отправить вместо себя волшебницу. Однако сегодня в путь, чтобы сопроводить тебя вниз, последовали две волшебницы. Одна из них — Люси, — настоятельница показала на притихшую Люси с Хэппи а руках. — С ней еще была подруга Эрза. Боюсь, что Кара-Умай воспользовалась ее телом.
Казалось, что богиня Умай впервые обратила внимание на Люси. Она с задумчивой улыбкой посмотрела на нее так доброжелательно, что Люси снова стало чуть теплее. Будто солнечный луч коснулся ее в ненастный день. И правда, богиня солнца.
А между тем Умай вздохнула и стала серьезной:
— Плохи дела. Сестру нужно остановить во что бы то ни стало, — сказала она верховной жрице Хунн, а затем обратилась уже к Люси: — Люси, позволь мне, как и было задумано, овладеть на время твоим телом, чтобы спуститься в Мирт.
Такая просьба застала волшебницу врасплох:
— Что значит «овладеть»? — переспросила Люси. — Разве смысл задания не заключался просто в соблюдении некой древней традиции, когда богиня плодородия и солнца в сопровождении кого-нибудь спускается с Белой горы в храм города Мирта для проведения церемоний и обрядов?
Старушка отрицательно мотнула головой и принялась объяснять таким тоном, будто читала наставление маленькому ребенку. Даже палец назидательно вверх подняла:
— Богиня Умай не может существовать в своей человеческой ипостаси за пределами этого священного места. Ты должна стать сосудом, несущим божественную сущность, Люси.
— Вот так поворот, — присвистнул Хэппи.
Доверить свое тело кому-то другому? Пусть даже богу… Люси стало не по себе при мысли, что внутри ее головы на время поселится иная сущность. А где же тогда все это время будет она — та личность, что ощущает себя Люси?
— Не беспокойся. Ты будешь все слышать, видеть и понимать, пока я нахожусь в твоем теле. — Богиня Умай либо умела читать мысли, либо хорошо разбиралась в эмоциях, которые «считала» на лице Хартфилии. — Надеюсь, ты сильный маг. Возможно, нам потребуется сражаться.
Услышав последнюю фразу, настоятельница Хунн чуть оживилась.
— У границы магического тумана ждут еще два мага. Они хоть и олухи, каких поискать, но проворны не по годам. Мальчишки тоже помогут, — сообщила она.
— Мальчишки? Ты меня удивляешь, Хунн, — Умай хихикнула совсем как обычная девчонка, а не богиня. — Я думала, что ты дала обет никогда не доверять мужчинам после того, как твой возлюбленный…
Хунн даже ногой притопнула и скривилась так, словно съела лимон:
— Не напоминай мне об этом пройдохе Базилиусе! — ворчливо выпалила она.
О, так все-таки тот повстречавшийся Люси и Эрзе морок — Базилиус Дженовезе — тоже должен был стать для матушки Хунн своего рода проверкой на прочность.
А между тем богиня Умай снова посмотрела на Люси:
— Ну что, ты готова, Люси? — спросила она.
Кажется, иного выбора у нее все равно не оставалось, ведь Кара-Умай нужно остановить во что бы то ни стало.
— Да, — решительно кивнула головой Люси.
***
Нацу с Греем встретили делегацию с вершины Белой горы уже на ногах. Наверное, услышали шаги Люси и бормотание настоятельницы Хунн, которую Хэппи снова нес над землей.
После дня, проведенного в промозглом тумане, вновь оказаться под ласковыми лучами закатного солнца и увидеть над собой лимонно-желтое вечернее небо было для Люси подобно глотку свободы. И, кажется, Умай разделяла ее чувства. Они вместе с богиней зажмурились на несколько мгновений и вдохнули полной грудью воздух, наполненный летом, жизнью, вечерними ароматами горно-луговых цветов и нагретых за день камней.
Но еще более радостно было снова увидеть лица друзей.
— Люси! Мы уж начали за тебя волноваться! — Грей расплылся в радостной улыбке и уставился на туман за спиной Хартфилии, однако, так и не дождавшись никого, озадаченно спросил: — А где Эрза и богиня?
Ответить решилась сама богиня Умай:
— Приветствую, Грей Фуллбастер и Нацу Драгнил. — Слышать собственный голос с чуждыми интонациями в нем, ощущать тень любопытства при разглядывании своих, таких родных-обычных друзей было для Люси как-то непривычно странно. А слова будто сами собой продолжали слетать с губ: — Меня зовут богиня Умай, и я воспользовалась телом Люси, чтобы спуститься в Мирт.
И хоть богиня не могла заметить ничего странного, но уж Люси-то сразу увидела, как чуть сощурился Нацу и как на его лице проступила секундная растерянность. Однако он почти сразу отвернулся от нее (или теперь правильней было говорить «от них с богиней»?) и указал рукой вниз:
— В городе творится какая-то хрень. Взгляните на этот черный смог.
Люси перевела взгляд за рукой Нацу. Вечернее солнце раскрасило улицы и проспекты Мирта голубыми тенями и покрыло золотой чешуей реку, но над черепично-красными крышами домов, и правда, будто висел туман. Медленно клубясь и извиваясь, хмарь тянулась в сторону центрального храма, лазурные купола которого теперь плескались в призрачно-черных волнах смога.
— Мы опоздали, — печально сказала верховная жрица Хунн, и ее костлявая ладонь еще сильнее вцепилась в посох. — Черная лебедь Кара-Умай уже в Мирте.
Люси почувствовала, как ее рука в мимолетном порыве горечи тоже сжалась в кулак, а затем услышала собственный голос:
— Мы воспользуемся крыльями, — решительно произнесла Умай. — Нацу с Хэппи сопроводят нас до города. Грей, тебе придется спустить Хунн вниз на себе и присоединиться к нам чуть позже.
Настоятельница Хунн кивнула и развернулась к Грею:
— А по дороге я объясню тебе причину нашей спешки, — сказала она, однако потом внезапно хмыкнула и добавила: — При условии, что ты, негодник, не вздумаешь снимать с себя портки.
Нацу оглянулся:
— Не понял, Люси. А как ты полетишь? — спросил он удивленно.
Уже в следующее мгновение Люси увидела на лице Драгнила ошеломленное восхищение, которое через секунду перестало иметь хоть какое-то значение. Как и вообще все остальное! Потому что… Потому что она почувствовала, как неведомая сила отрывает ее от земли и, скосив взгляд в сторону, наконец вдруг увидела свои бело-серебряные крылья — такие огромные, такие красивые, такие божественно-сияющие и мягкие! Полетит?! Неужели она действительно сейчас ощутит то невообразимое чувство свободного полета?!
— Вот так, — сказала довольная Умай-в-теле-Люси, воспарив над остальными.
Ей явно понравилось такое восторженное удивление на физиономиях Нацу, Грея и Хэппи.
Однако Нацу снова втянул воздух, будто принюхиваясь, как-то странно поджал губы и недовольно сощурился, а потом и вовсе обратился к Хэппи, лишив Люси радости подольше полюбоваться его завороженным взглядом. Эх, да он вообще хоть когда-нибудь так очарованно смотрел на нее до этого момента?
— Хэппи, ты мне объяснишь, что там в тумане произошло и с какого перепугу наша Люси летает? — проворчал он, словно недавнее объяснение богини Умай про заимствование тела прошло мимо его ушей и он по-прежнему воспринимал Люси исключительно как Люси.
— Агась, — ответил Хэппи и подхватил Нацу, также взмыв с ним вверх.
Люси-Умай тут же вспорхнула чуть выше и, развернувшись, направилась к Мирту.
— Догоняй, Хэппи! — задорно крикнула богиня, не оборачиваясь.
Все внутри Люси замерло от восторга полета. Собственного полета. Солнце неумолимо катилось к горизонту, и мир купался в мягком вечернем свете. Под желто-розовым небом и алыми облаками, над зеленью лугов и россыпями камней, наперегонки с Хэппи, Нацу и ветром Люси летела вперед. Там, внизу, поджидала опасность, очередные сражения, риск, страх потерь, но здесь и сейчас — в эти минуты полета — она чувствовала себя неимоверно счастливой. Улыбалась от радости. Поглядывала то и дело на Нацу, отметив про себя, что небо сейчас над ними точь-в-точь цвета его волос: такое же нежно-розовое, приятное, манящее… Поднимись выше, протяни руку — оно окажется таким же теплым и мягким на ощупь…
В очередной раз взглянув на Драгнила, Люси внезапно поймала на себе его пытливый взгляд.
— Так ты Люси или нет? — спросил он, впервые после ее возвращения с вершины обратившись напрямую к ней.
— Не совсем, — ответила за Люси богиня Умай. — Ты волнуешься за нее. Я чувствую. Не беспокойся, Люси слышит нас с тобой и даже сможет ответить тебе. Я не подавляю ее волю.
Нацу снова отвел взгляд, чуть подумал и наконец неуверенно произнес:
— Ты по-прежнему пахнешь Люси, только… только чуть… — он запнулся в попытке подобрать подходящее слово, но богиня Умай опередила его:
— Привлекательнее для тебя? — с лукавой улыбкой подсказала она, и Люси даже передернуло от того, насколько ее голос и интонации отличались от тех, какие она могла себе позволить при общении с Нацу.
Богиня говорила с ним так, будто… будто…
«Э, о чем это вы? Зачем ты флиртуешь с Нацу?» — негодующе запротестовала она, взывая в мыслях к личности богини.
Однако Нацу был на то и Нацу, чтобы вообще не обращать внимание на такие — с его точки зрения и интересов — мелочи. Он задумался над предложенным богиней вариантом и серьезно ответил:
— Нет. Я бы сказал аппетитнее.
— Желаннее? — снова подсказала ему Умай.
«Да ты точно флиртуешь!» — мысленно завопила Люси на богиню.
О чем они вообще говорят?! Желаннее, привлекательнее — стыд-то какой!
— Аппетитнее, — тем временем повторил Нацу и задумчиво добавил: — Как если бы Люси была огнем, который мне бы хотелось съесть.
Люси начала краснеть (точнее, наверняка начала бы, если бы сейчас контролировала свое тело полностью), тут же представив, как Нацу в лучших традициях любовных романов говорит ей чуть охрипшим шепотом, склонившись к уху и опалив жаром своего дыхания: «Ты такая аппетитная. Так бы и съел тебя, Люси Хартфилия». Богиня Умай где-то совсем рядом довольно хихикнула, словно подсмотрев за ее спонтанной фантазией, и мысленная картинка тут же разлетелась сотней розовых бабочек, одна из которых застряла где-то в животе Люси.
— Съесть огонь, значит… Ну так и есть, — ответила тем временем Умай. — Я ведь не только защитница маленьких детей и богиня плодородия, но еще и божество солнца, а солнце — это пламя.
Теперь в глазах Нацу зажегся огонек неподдельного интереса:
— Так значит, Люси сейчас обладает огненной магией? — спросил он, пристально вглядываясь в летящую рядом Хартфилию.
В его глазах не осталось ни растерянности, ни задумчивости, ни подозрительности. Только интерес и задорная искра какой-то пока еще не озвученной мысли.
— В каком-то смысле можно и так сказать, — ответила богиня Умай. — Что-то вроде огненной магии. Да.
— Круто! — Впервые с момента встречи на Белой горе Нацу улыбнулся. — Люси, давай с тобой смахнемся, когда разберемся с этой черной лебедрянью? — с запалом предложил он.
Ну конечно! А что еще можно было ожидать от Нацу Драгнила?!
— Нет! Ты неисправим, Нацу! — отрезала Люси, на время оттеснив личность богини в сторону. — Не буду я с тобой драться!
— О, вот теперь я точно слышу ответ Люси.
Нацу подмигнул ей, и Люси задумалась, насколько его прежняя озадаченность могла быть связана с тем, что он за нее волновался. И лишь теперь, убедившись, что с ней все в порядке, позволил себе наконец расслабиться. Она не смогла сдержать улыбки в ответ, однако идиллия тут же рассыпалась в прах следующим вопросом Драгнила, который тот задал, чуть понизив голос в заговорщической манере:
— Эй, богиня Умай, а ты можешь полностью взять контроль над волей Люси и смахнуться со мной, пока она нас не будет слышать? Огонь против огня.
Люси взорвалась праведным гневом, но богиня Умай снова выступила на первый план, не дав Хартфилии высказать все, что она думает насчет этого дурня.
— Люси категорически против, — ответила она и рассмеялась, а потом, снова смягчив голос, игриво добавила: — Но если все закончится благополучно, думаю, я смогу тебя отблагодарить как следует. Тебе точно понравится, Нацу Драгнил.
Фантазия снова воскресила недавнюю ситуацию-иллюстрацию будто из любовного романа, и вымышленная главная героиня Люси теперь отвечала томным шепотом Нацу, почти касаясь его губ своими, пока ее пальчик игриво скользил по его обнаженному торсу вниз к пряжке ремня: «Тебе точно понравится, Нацу Драгнил…»
О не-е-ет! К черту! Больше никаких книжек с любовными романами перед сном!
Люси вскипела внутри, как чайник. До красна и до пара из ушей. От своей дурацкой фантазии. От интонации. От двусмысленности последней фразы. От того, как ее поведение сейчас выглядело со стороны. Впрочем, Хэппи, все это время молча слушавший разговор, все-таки не смог сдержать язык за зубами и озвучил картину происходящего:
— М-м-м, звучит так, будто Люси сейчас соблазняет Нацу… — благодушно промурлыкал он.
— Это не я! — Личность Люси снова вырвалась с окраин сознания. Горящая от стыда. Злости. Смущения. Затем она накинулась на Умай: — И не обещай ничего Нацу, находясь во мне! — закричала она сама себе, то есть богине в своем теле.
Однако та лишь рассмеялась. Весело. Добродушно и очень лучезарно.
«Впервые встречаю такую удивительную парочку», — проворковала она, мысленно обратившись к Люси.
«Мы не пара!» — тут же запротестовала Хартфилия.
«Вот это и удивительно».
Окончательно скатилось за горизонт солнце, нежно-розовое небо над головой загустело до виноградно-лилового, а взбитые в пену облака вспыхнули багровым. Далеко позади над Белой горой зажглась первая звезда, и взгляд Нацу стал суровее.
Праздные беседы закончились.
Мирт стремительно приближался.
Над затаившимся в сумраке вечера городе по-прежнему висел полупрозрачный смог, что неторопливо тянулся к его центру. Там, над храмом богини Умай, теперь клубилась черная туча.
— Смотрите, кажется это Эрза, — Нацу указал на собор.
Сквозь черноту тучи Люси отчетливо увидела на площади перед храмом алый росчерк волос Эрзы.
— Да, точно, — подтвердила она.
Судя по тому, как металась в сумерках красная клякса, Эрза уже с кем-то сражалась. Возможно, со злой богиней? А вдруг она сама освободилась от одержимости?
— Ей полностью повелевает моя сестра, — возразила вслух богиня Умай, тем самым ответив на мысленные рассуждения Люси.
— И что нам нужно сделать, чтобы выбить ее из тела Эрзы? — спросил Нацу.
Умай опустилась на одну из черепичных крыш города, и Хэппи опустил мага рядом с ней.
— Победить вашу подругу, — ответила богиня, сложив крылья и достав из-за спины лук и одну из серебряных стрел.
— Это что, получается, нужно будет сразиться с Эрзой в бою? — Нацу неотрывно наблюдал за развернувшимся на площади сражением.
Эрза противостояла двум итбаракам. Магические псы-защитники храбро держали оборону и не давали ей возможности добраться до собора, однако судя по всему их силы были уже на исходе.
— Да. Истощить магическую мощь девы-волшебницы так, чтобы Кара-Умай не смогла больше подпитываться ее магией. Когда это случится и сестра покинет тело, я смогу одолеть ее своими стрелами, — объяснила Умай и с надеждой посмотрела на Нацу. — Справишься?
Драгнил расплылся в хищном оскале, полном азарта, и его кулаки вспыхнули огнем:
— Я аж воспылал!