Медиум смотрел на неё и не мог поверить в то, что девушка, которая столько усилий (он в этом не сомневался) приложила для того, чтобы избавиться от него, сейчас - наконец-то, - оказалась здесь, в его постели. Руку протяни и сможешь дотронуться до светлых волос, до этого аккуратненького носика, пересчитать каждую ресничку, которые в данный момент покрыты тушью.

Да, она пьяна. Да, она не звонила ему. Да, она не просила её забрать из клуба, в котором они тусовались. Нет, он оказался там случайно. Нет, он не забрал её насильно. Нет, он не воспользовался ситуацией. Как можно вообще воспользоваться тем, что туго соображает и на ногах почти не стоит? Как можно принудить того, кто даже не протянул руку в ответ, чтобы помочь подняться?

Да, она рухнула прямо на асфальт. Да, она смеялась и плакала одновременно, потому что смешно и больно. Да, тот выбор был исключительно её (пить или не пить). Да, он поспешил ей на выручку, когда узрел эдакую картину. Да, он волновался за неё после того, как она покинула квартиру накануне. И нет, он не решился позвонить ей или написать, хотя номер, безусловно, уже имелся.

Олег поднялся на ноги и ещё на пару минут остановил свой взор на спящей и растрепанной Василисе. Дотронуться до неё он без дозволения больше не решался. Спасибо за то, что позволила смыть макияж и переодеть, перед тем как уснуть.

Есть ли вероятность того, что девушка что-нибудь помнит? Потому что, если судить только по состоянию, то нет. Такое твердое и решительное нет. Медиум не имел представления, сколько она выпила. У каждого своя мера. И кто-то может улететь с одного бокала, а кто-то и после пары бутылок будет стоять ровно и четко произносить слова.

Дверь в комнату слегка приоткрылась и внутрь заглянул Александр. Его взгляд не выражал ничего. И Олег второй раз за эти три дня осознал, что пропал. Пропал окончательно. Он просто утонул в этой девчонке, которая спокойненько спит в его кровати.

Он выходит их комнаты и следует за хранившим молчание братом на кухню. Там старший Шепс берет чайник и наливает в две кружки кипяток. Олег не решается садиться за стол, поэтому подходит к окну и опирается бердами на подоконник.

- Ты ведь понимаешь, что твои действия сказываются на ней негативно? - Александр поворачивается к младшему брату с кружками в руках. Взгляд всё ещё ничего не выражает. Словно там давно всё погасло и умерло. - Отпусти девушку, Олег.

- Мои действия не негативны, - медленно, будто подбирая слова, начал парень. - И Василиса не вещь, чтобы её держать при себе.

- Ты понял, что я имею в виду, - мужчина поставил одну кружку на стол, а другую оставил в руке. - Эмоциональная привязка до добра не доведет. В конце концов ты её можешь потерять.

Молчание. Встреча взглядами. Наконец Александр посмотрел строго, так, как только он умеет. Олег же недовольно, как мальчик, у которого только что отняли любимую игрушку.

- Не потеряю.

- Олег!

В этот момент кружка из рук старшего Шепса выскользнула и горячая вода, окрашенная заваркой, достигла ног обоих медиумов.

***

Я остановилась около ворот, смотря во все глаза на медиума, который, не обращая внимания на дождь, вылез из машины прямо без зонта мне на встречу. Как я пришла к такому выводу? Очень просто - он обошел капот и открыл пассажирскую дверь. Данный жест доброй воли заставил шестерёнки в моей голове замереть, заведя тем самым в такой конкретный и безвыходный тупик.

А в воздухе тем временем повисло ощутимое ожидание. Ожидание дальнейших действий.

Я чувствовала как с капюшона ветровки слетали капли дождя прямо под ноги, смешиваясь с пылью и грязью уличных дорог. Влага облепила меня всю - покрыла одежду и стекала по лицу. Казалось, что она даже прокралась под кожу.

Как и человек напротив. Медиум молча стоял и смотрел на меня, а я на него. Секунда. Другая. Третья. Глаза у него голубые-голубые. Настолько глубокие, выразительные и взирают исключительно на меня, словно больше никого вокруг нет. В самую душу заглядывают, найти что-то хотят, зацепиться пытаются, остаться.

А у самой внутри всё дрожать начинает, сердце ритм ускоряет и отдается в голове. Тук-тук-тук. Тук-тук-тук. Так сильно и громко, что хочется заткнуть уши руками, лишь бы не слышать этот стук. В легкие воздух не поступает и от этого его начинает не хватать. И всё из-за того, что дыхание затаила, погрузившись в эти глубинные очи и ощущения. Нельзя так. Нельзя поддаваться эмоция таким, которые начинают накрывать рядом с ним. Ведь ни к чему не приведут эти чувства, ощущения, состояние.

- Привет, - произнес Олег, пытаясь в такой ситуации растянуть губы в улыбке. У него с волос капала вода, но он по-прежнему делал вид, что его это совершенно не волнует. - Ты собираешься садиться? Или так поговорим?

Я вздрогнула, услышав его голос. Повторно вздрогнула, когда самая большая капля дождя приземлилась мне прямо в лоб. Оцепенение прошло. Сердце стабилизировалось. Воздух поступает в легкие. И голубизна не погружает меня на самое дно бездны. Без лишних слов я преодолела последние несколько шагов и забралась в машину. Тепло. Медиум закрыл за мной дверь, обошел капот и сел следом. Мотор негромко шумел и оповещал о том, что автомобиль не стали глушить. И мы тронулись с места, стоило парню выжать педаль газа.

Торопиться и заводить разговор первой я не хотела. Хотелось посидеть в тепле и вот так глядеть на дома и улицы города. Сидеть, ни о чем конкретно не думая. Не думая о том, что будет дальше, что будет в таком таинственном и одновременно раздражающем потом. Не думая о том, какие струнки души заденут те или иные слова. Как всё обернется после разговора? Что, чёрт возьми, всё-таки будет потом?!

Не думать об этом было сложно. Катастрофически сложно. Во-первых, потому что мысли не отключишь по щелчку пальцев. Это не радио. Хотя временами его и напоминало. Во-вторых, в машине было тихо, настолько, что слышны капли дождя, бьющие в стекла. В-третьих, атмосфера в салоне тоже не радужная. Олег молча вел машину, а я смотрела в окно и ощущала кожей напряжение.

Автомобиль плавно заехал на парковку около парка и остановился. Мотор издавал ровные ритмичные звуки без посторонних шумов, дворники работали исправно, однако мы больше никуда не ехали. Я повернулась в сторону медиума с вертевшимся на языке вопросом и, встретившись взглядами, в одно мгновение утонула в голубых глазах. Без возможности выбраться.

А потом было просто больно. Больно от осознания того, что всё это время я бежала не оттого. Больно от понимания того, что происходило и произошло. Больно смотреть в голубые глаза напротив, из которых так и лилось сочувствие. Которого не должно быть. Которое он не обязан проявлять. Потому что сочувствие в мою сторону - это удар по моей крепкой внутренней броне. И она начала рушиться помаленьку с того самого момента, когда мы первый раз с ним встретились. Было ощущение, словно меня вспороли, вытащили внутренности, хорошенько потрясли и кинули обратно, как и есть - перемешанные. Заштопали, подняли, встряхнули, чтобы в сознание пришла и пустили в вольное плаванье. Не переживая о том, что будет с этим человеком.

Я сжала ладони и ноготки упёрлись мне в кожу. Не помогло. Не больно. Потому что внутренняя боль сильнее и адски горячее. Где моё обезболивающее? Где мне теперь достать ту пилюлю, которая поможет?

Самое главное, я ведь поверила. Каждому слову, которое вылетало из уст медиума. Потому то, что сказал он - похоже на правду. Похоже? Ха-ха-ха, да это и есть та самая правда, от которой каждый из нас бежит не оглядываясь. Потому что страшно. Потому что тошно. Потому что чертовски горько. Потому что, мать вашу, смертельно для души.

Громыхнула молния, озаряя пространство вокруг. Олег замер, увидев те эмоции на моём лице, которые не должен был. Я не думала о том, как выглядела. Я всё ещё не думала ни о чём. Повисла тяжелая, но освобождающая тишина. Я по-прежнему сжимала ладони, не ощущая, как кожа начинает зудеть под ногтями. Как от напряжения и стресса из носа потекла кровь. Не замечая, как прокусила нижнюю губу.

Ветки деревьев скрипели, капли дождя били по стеклам и крыше машины, и, знаете, эти звуки невероятно успокаивали. Убаюкивали. Веки медленно сомкнулись.

***

- Василиса! - что-то в коридоре упало и разбилось. С этими звуками я услышала своё имя и резко повернулась в сторону двери.

В проходе стоял бледный и испуганный Данька. Он смотрел на меня округлившимися от ужаса глазами. Его руки тряслись, а губы застыли в немом "о". Такого брата я вижу впервые. И это ой как мне не нравится. Я быстро вытерла руки об фартук и подскочила к нему.

Даньку трясло. Настолько сильно, что он вцепился руками в косяки. И тут я заметила, что в таких родных и теплых глазах застыли слезы. Он ни разу не плакал, даже если его наказывали. Не плакал, когда его избили какие-то отморозки, когда ему всего-лишь десять. Не плакал, когда навернулся с велосипеда и сломал руку. Да он родился без единого звука! Спокойный, уравновешенный, умеющий (по-большей части) контролировать свои эмоции, Даниил Демьянов. Но сейчас это совершенно другой человек. Испуганный, потерянный, не знающий, что сказать и что сделать.

- Что случилось? - мой голос дрогнул, а руки схватили лицо брата, чтобы он посмотрел на меня.

Стоял солнечный и пахнущий почти летом денёк, когда нашу семью настигла печальная новость. Мне было пятнадцать, когда частичка моей души умерла вместе с моим отцом.

***

- Олег, я, конечно, всё понимаю, но может ты в следующий раз подумаешь, прежде чем что-либо делать? - первое, что я услышала, когда вынырнула из темноты.

Голос, смутно знакомый, доносился издалека, но при этом был настолько отчетливый, словно стояли надо мной. Глаза открыть пришлось, чтобы убедиться в достоверности моей догадки. Да, рядом никого не было. Однако, как выяснилось, это не самое главное - главное заключалось в другом. А именно - где я?

Это не моя комната. Это даже не сильно похоже на комнату Евы. И, если прокрутить события сегодняшнего дня, я даже не в кабинете медика в институте. Ну и кого я пытаюсь обмануть? Не могу я быть в институте, так как сама оттуда ушла, только пятками сверкая, лишь бы встретиться с Шепсом младшим.

А следом накатила такая оглушающая волна воспоминаний, что голова за секунду разболелась, а глаза защипало. Нет, нельзя плакать. Нельзя позволять эмоциям брать вверх в неизвестном мне мест и уж тем более кровати.

***

- Почему нет?! Почему, папа?! - кричала я, держась руками за деревянные доски забора. - Туда едет весь класс!

Отец обернулся и посмотрел на меня так, словно не ожидал, что я выйду за ним во двор. Естественно я пошла за ним, ведь мы не закончили разговор.

- Василиса, ангелок ты мой, успокойся, пожалуйста, - в отличие от меня, голос отца был спокойный и ровный, пока что. - Я понимаю, что ты хочешь поехать вместе со всеми, но я считаю, что это плохая идея.

- Почему?! Ты ведь знаешь, как мы все давно готовились к этому дню и я хочу его провести со своими друзьями!

Я правда не понимала. Мне не давали четкого ответа. Просто отказывали и даже слушать не хотели. И почему такое отношение именно к этому мероприятию?

- Василиса! - отец сел на скамейку и устало вздохнул. - Выпускной - это одно, но поездка за город без присмотра взрослых - это совершенно другое.

- Папа! - от расползающейся внутри злости и несправедливости, - ведь других отпустили! - меня затрясло и я отцепилась от забора.

Жгучие слезы подступили к глазам. Почему? Почему? Почему? Это мой первый выпускной и такой долгожданный праздник, с продолжением. Ну кто после посиделок с родителями за общим столом не отчаливал гулять дальше, уже без лишних глаз и ушей?

- Это не обсуждается! - раздраженно прилетело мне в ответ. - Я сказал нет! Значит, нет!

И тут меня накрыло. Накрыло с головой, так, как, казалось, не накрывало никогда.

- Раньше ты закрывал глаза на мои гулянки! - зло процедила сквозь зубы, сжимая ладони в кулаки. - И совершенно не интересовался, где и с кем я провожу время!

***

Медленно вздохнув и выдохнув, я поднялась на ноги и огляделась. Дверь нашлась, уже хорошо. Но прежде чем открыть дверь, я окинула взглядом себя. Одежда на мне, даже ветровка. Плохо только то, что кровью из носа заляпала её. Ну ладно, отстираю, как окажусь у себя. Осталось дело за малом - выбраться из обители медиумов, потому что, судя по разговору, их было двое. Семейка Шепсов до добра не доведет, особенно мою и так давно пошатанную нервную систему.

Не успела открыть дверь, как та сама распахнулась. Передо мной оказался Олег. Он молча уставился на меня, а я на него. Говорить что-то резко перехотелось, потому что в его глазах такая глубокая печаль, словно перед ним не я, а мой призрак.

Навряд ли я умерла. Я ведь чувствую себя живой, хотя при нынешних обстоятельствах... Возможно, моя душа снова померкла и закопала себя за живо, лишь бы больше ничего не ощущать. Слова, жесты, мимика. Всё стояло перед глазами. Как и сам медиум.

Я смотрела на него, но при этом мимо. Складывалось ощущение, словно мне по затылку приложили чем-то тяжёлым, но при этом держали голову, чтобы смотрела или делала видимость, что смотрю, хотя взгляд явно не намеревался зацепиться за что-то определенное.

Наверное, стоило сесть, но гравитация держала меня на ногах. Падать или терять сознание я больше была не намерена. И оставаться в чужой квартире тоже. Потому что неправильно. Потому что так просто нельзя. Я сделала шаг вперед и парень отодвинулся, освобождая мне проход.

- Давай я отвезу тебя домой, - наконец разлепив губы, произнес медиум. Взгляд не менялся, а движения скованные. Как я тебя понимаю.

- Не надо, я сама доберусь, - я посмотрела прямо ему в глаза и попыталась растянуть губы в улыбке. Не получилось.

Моя сумка лежала на пуфе в коридоре. Как удобно, а главное сразу видно. Телефон. Да, именно он мне и нужен, чтобы вызвать себе такси.

- Василиса...

- Олег, - я обернулась к нему, и моё сердце сжалось. Чтоб тебя. И так больно, а ещё и вот это всё... - Обещаю, что напишу, как окажусь дома.

Я обещание сдержала и написала сразу же, как переступила порог коммунальной квартиры. И тут же оставила вещи в стороне. В помещение никого не было, я проверила каждую комнату. Да, даже соседей. Потому что в данную секунду хотелось побыть одной. А ещё принять душ.

Стянула вещи и закинула в стиралку, они всё равно все светлые, поэтому ничего страшного. Встала под горячие капли воды и... закричала, сгибаясь в судорожных рыданиях. Моё сознание пошло в отрицание - оно просто не хотело воспринимать то, что было услышано от медиума. Правда всегда горькая, потому что именно в неё тыкают лицом, словно нашкодившего котёнка. Их нет.

Из больше нет, Василиса.

Слезы новым потоком потекли из глаз, а воздуха катастрофически не хватало. Обхватив себя руками, я прижалась лбом к холодной плитке. Дыхание сбилось, а горячая вода не грела моё дрожащие тело. Мысли возвращались к разговору в машине. Я ведь могла оставаться в неведении, так и не лезть в дела минувших лет. Если бы не Олег Шепс.

Простите меня...