Микаса просыпается от звона колокола. Шесть утра, общий подъём.

Трёт глаза, сжимается и разжимается потягиваясь. Её окутывает запах свежести и чего-то непривычного. Душистые травы.

Резко открывает глаза. Смотрит. Небольшая комната, книжный стеллаж. Вокруг всё серое, но, начинает светлеть от пробуждающегося солнца.

Она в спальне Леви, доходит. Осторожно, чтобы не издать лишнего скрипа кровати, встаёт. В заднице саднит. Вспоминает.

Ноги подкашиваются. Прислушивается. За окном топот копыт и скрип телеги — везут бочки со свежей водой в столовую. В ванной комнате ни звука.

Крадётся к двери спальни. Выглядывает. Никого. Облегчённо вздыхает, возвращается к кровати.

Заправляет постель быстрыми выученными за годы службы движениями. На простыне замечает желто-серые круги. Сглатывает. Потом с ними разберётся. Накрывает улики своей ночной выходки одеялом и спешно покидает покои капитана.

***

Леви спрыгивает с лошади. Семенящими шагами к нему подлетает хозяин трактира, уводя коня во временное стойло. После двухчасовой бешеной скачки животному нужен отдых. Да и Леви не помешает чашка утреннего пуэра, пакет которого не забыл прихватить с собой. В штабе завтракать не решился, поскупившись ежедневным ритуалом. И куда он так торопился? А главное, почему?

Аккерман. Грязная, наглая Аккерман.

Можно-ли считать, что она его изнасиловала? Наверное, нет, он же не спал. Но она-то не знает.

Воспользовалась бедняжкой капитаном. Трахнула себя им. Да не просто трахнула, а себе в задницу его член загнала.

Чашка с чаем со звоном поставлена на стол.

— Желаете комплексный завтрак, мистер? — конопатая девушка с ярко выраженным деревенским акцентом подмигнула ему.

Леви смотрит на круглую грудь, усыпанную веснушками в глубоком вырезе блузки.

— Если понадобится, позову.

— Я рядом, — снова подмигивает, оставляя его.

А у Микасы кожа идеальная. Ни одной родинки или пятнышка он не заметил. Лишь тонкую полоску шрама под глазом можно разглядеть. Но много-ли её тела он видел? Может, есть всё-таки что-то?

Да какое тебе, нахуй, дело до её родинок. Злобно осекает себя, делая глоток чая. Давится. Крутым кипятком залили, бестолочи безрукие.

Себе бы он как надо заварил чай, немного медка бы добавил для раскрытия аромата и насыщенности вкуса.

Так какого черта засобирался скорее уйти, как только Аккерман вырубилась после их грязного соития? Будто малолетняя девка, которой пользовались всю ночь, стыдливо сбежал, чтобы вернуться домой до пробуждения родителей. А чем он отличается от такой девки?

Вот только сбегать ему было некуда. Он у себя был. Сам позвал её к себе, чтобы ночью отоспаться всласть перед поездкой в Трост. Отоспался?

Или всё же не поспать позвал? Надеялся на что-то? Понравилось ощущение от сжатой руки Аккерман на своём члене, когда тупица Кирштейн её спальник спалил? Хотел ещё прикосновений нежной девушки? Даже смотри-ка, в трусах одних улёгся, хотя обычно в пижамных штанах спишь. Блядь, дожил. Чувствует шевеления члена в штанах.

Глухой стук оторвал его от размышлений.

Конопатая раскладывает принесенные дровишки. Наклоняется, кочергой собирая старые угли в камине. Вертит задницей, ещё сильнее наклоняется.

А жопа-то как надо. Блядь. С каких ты пор по грязным задницам, Аккерман?

Конопатая встаёт, отряхивая подол юбки. Смотрит на него вполоборота.

Проводит ладонью по своим бёдрам. Смотрит.

Короткий кивок Леви. Не сдерживая довольную ухмылку отвечает ему кивком, указывая на деревянную лестницу, и направляется к ней. Кокетливо откидывает назад неряшливую косу рыжих волос, усиленно раскачивая бёдрами, поднимаясь по скрипучим ступеням.

Леви делает большой глоток, ставит чашку со стуком на стол и следует за конопатой.

Маленькая, но, надо отметить, довольно чистая комната (по меркам Леви — терпимая) для этого заведения. Скошенный потолок, в углу небольшая заправленная кровать. Рядом просторное окно, заставленное горшками комнатных растений.

Конопатая с масляной улыбкой садится на край кровати, стягивая с себя блузку. Сочные пышные сиськи шлепаются о кожу груди.

Встаёт, начиная снимать с себя юбку.

— Оставь, — Леви подходит, начинает мять сиськи. Вертит ими, оценивает.

— Капитан Леви, а вы интересный, — мурлыкает рыжая, откидывая голову назад, наслаждаясь мужскими руками на своей груди.

Не обращая внимание на осведомленность о своей персоне, Леви молча разворачивает её и ставит раком на кровать.

Резко задирает юбку. Отсутствие нижнего белья не удивляет. Отвешивает шлепок по смуглой ягодице. А у Микасу кожа гладкая, белоснежная. Блядь. Ещё один смачный шлепок.

Яйца ноют, требуют продолжения. Рыжая смотрит с интересом, облизывается. Больше задницу выпячивает, тянется ею к Леви.

Сама руками раздвигает свои ягодицы, показывает ему себя. Выставляет.

Леви смотрит на сморщенное коричневое пятно ануса. А рыжая уже себе пальцы в вагину суёт. Раздвигает толстые складки потрепанного влагалища, приглашает.

Леви морщится. У Микасы дырочка маленькая, розовая. И половые губы нежные, аккуратные. Было темно, но он увидел. Всё увидел и почувствовал.

Плюёт. Размазывает слюну по анальному отверстию. Поглаживает. Давит, снова трёт.

Рыжая тяжело дышит и присвистывает, когда большой палец проникает в её задний проход.

Резко так, без особых нежных прелюдий. Девушке неуютно, но терпит. На что только не пойдёшь ради качественной ебли с самим Леви Аккерманом.

Снова плевок. Леви кривится, вытаскивает большой палец и вставляет указательный со средним. Прокручивает руку, растягивая дырку.

Рыжая подаётся бёдрами вперёд, сама насаживается на его пальцы, показательно стонет.

— Капитан, у меня есть ещё одно местечко, готовое вас обслужить. Соскакивает с пальцев, приподнимает задницу, показывая влагалище.

Трёт себя ладонью по волосатой промежности, окропленной блестящей смазкой.

А у Микасы гладенькая пизда. Ни волосинки, ни пушка он не почувствовал. А может, есть дорожка коротких волос на лобке? Он же не знает. Не видел. А хочется посмотреть. Для кого она так тщательно бреется эта Аккерман? Ясно же для кого. Для Эрена своего любимого.

Смотрит на кучерявые рыжие кудри жёстких волос, что сбиваются в тонкие пучки от растирания выделений женской рукой. Конопатая стонет и вертится.

Наверняка наяривала с ним, мечтая о Йегере. Леви чувствует ослабевающий член. Да, только этого не хватало.

Гребаная Микаса.

Бляшка ремня звякает, он спешно достаёт, начинающий обмякать орган. Берет его в кулак, сжимая. Стягивает крайнюю плоть, пытаясь вернуть крепость.

Другой рукой снова лезет в анус рыжей, толкается пальцами в неё. Девушка стонет и кряхтит. Непонятно от боли или наслаждения.

Лиловая головка набухает. Вот так, давай девочка, нравится тебе чувствовать пальцы в своём очке? Нравится. Вижу, что нравится. Если даже недотроге Аккерман понравилось, то и тебе подавно.

Он сжимает ладонь «уточкой», пытаясь засунуть руку в анал рыжей. Крутит, толкает, не лезет.

Рыжая напрягается, смыкая коричневое отверстие. Пытается отстраниться от Леви.

Ну нет, бестолковая, тебе же хочется. Он снова подтаскивает девушку к себе, вводя большой палец ей в задницу. Надрачивает её и себя другой рукой. Член крепнет. Вот так. Сейчас.

Рыжая видит член Леви. Течёт ещё больше. Но чего он тянет. Так нравится в жопе её копошиться? Чудные эти военные. С прибабахом.

Ей хочется, чтобы он уже засадил в неё свой большой прибор, а он всё дрочит себе. Хочет в жопу, пусть будет так. Лишь бы уже почувствовать его в себе.

— Капитан, я вся ваша, — томно стонет, тянется к нему.

— Моя, Микассс-са, моя — хрипит Леви, вспоминая как Аккерман нашептывала ему. А у самой в заднице ещё было его семя. В её нежной розовой дырочке. Он закатывает глаза, ускоряя грубые движения руки на пенисе. Вот так, девочка, загнала меня в свою попку по самые яйца. Маленькая негодница. Приятно тебе было трахать меня? Нравится тебе когда в жопу ебут, сладкая моя девочка? Сладкая девочка??? Что? «Я только ваша, капитан» проносится в голове голос Аккерман.

Леви стонет, изливаясь на ягодицы рыжей.