— Собирайся. Мы идём на свидание.

Возможно именно это стало началом конца, но тогда Докча решил — будь что будет. Если супруг решил провести день влюблённых с кем-то ещё, то чем он хуже? Даже если свиданием это можно назвать чисто номинально, этот вечер он не будет один.

Джунхён придирчиво осматривал его скромный гардероб, выискивая что-то на свой утонченный вкус. Он, как ему казалось, незаметно кривился, но Докча научился улавливать малейшие изменения в атмосфере и настроение, и так не к чёрту низкое, стремительно падает на дно.

Его супруг всегда следил за внешностью, но после "открытия" их отношений стал уделять своим лицу и телу ещё больше внимания. И денег. Докча был не уверен, что сейчас вообще может позволить себе приличный костюм, ведь муж опустошал их общий счёт с скоростью новенького пылесоса, дорвавшегося до пыльного угла.

— Как на счёт шоппинга?, – Джунхён любезно обходит стороной в разговоре его застиранные рубашки и начавшие выцветать дешёвые костюмы, просто подаёт белую футболку и пару джинс, незнамо как затерявшуюся на полках.

Докча мнётся в сомнениях, будь эта встреча с другим ярлыком, то он сопроводил бы дядю мужа с удовольствием, расспрашивая обо всём, но шоппинг на свидании для него впервые.

Джунхён наконец-то замечает беспокойство, обхватывая подбородок зятя большой ладонью, приподнимая чем-то расстроенное личико. Из такого положения смотреть в пол проблематично и звёздные глаза находят его собственные, смотрят неотрывно, ища ответ на какой-то незаданный вопрос. Он не торопит, не когда всё внимание прекраснейшей звезды безраздельно принадлежит ему.

— Докча, я приглашаю, а значит и за всё плачу.

Возможно дело именно в этом. Его всегда удивляло, что при подобной внешности и остром уме Докча был так не уверен в себе. Работал без контракта, хотя мог бы блистать на сцене, женился на его племяннике, известном своим поганым нравом. Мог же выбрать и кого получше.

—Но..,– он не даёт Докче закончить, прикладывая палец к раскрытым губам. Немного влажно и запредельно мягко.

— И никаких но. Я хочу нарядить тебя,– "и раздеть" проглатывается без сожалений, пока рано,— накормить чем-то вкусным,– в идеале собственной спермой, размазывая членом по лицу,— сводить в театр,– а лучше в кабаре, на бурлеск-шоу. Усыпанный стразами корсет смотрелся бы прекрасно на голой бледной коже.

Докча соглашается и не подозревая, что даёт Джунхёну шанс воплотить фантазии в реальность.

Торговый центр не знаком, но Джунхён уверенно ведёт своего спутника на верхние этажи, под самым стеклянным куполом, в дорогие, требующие членства отделы.

Будь Докча один, его бы отказались обслужить, но в компании Джунхёна продавцы и консультанты радушнее родной матери, услужливо предлагая всё самое лучшее сразу.

Немного стыдно показывать обновки дяде мужа, Докча стесняется каждый раз выводя из примерочной в отдельный холл, к сидящему на низком диванчике Джунхёну. И пока он неловко крутится, показывая как вещи сидят на его костлявом тощем теле, Джунхён едва держит себя, чтоб ненароком не прикоснуться, давит на корню порыв зайти за ним в примерочную.

Стоит ли вести его в отдел с бельём? Простые хлопковые боксёры или шёлковые шорты, чтобы не было под слоями ткани, но он уверен — на Докче всё смотрелось бы хорошо. В конце концов не было ни одной примеренной вещи, что не села бы как на манекен, словно он создан для показов.

Вместо белья выбор падает на обувь. Примерить туфли на эти длинные ноги, собственноручно взять тонкую лодыжку, поставить узкую стопу на своё бедро и облачить всё в кожу или латекс... Давние мечты сегодня станут явью.

Первые три пары Докча одолел сам, но после ему подали узкие лакированные туфли со смещённой шнуровкой и Джунхёну представился шанс. Встать на колени, прямо на пол в дорогом костюме, перед сидящим на мягком плюшевом пуфике Докче — особое удовольствие, шокированные лица консультантов его не беспокоят, а вот недоверие в глазах зятя больно бьёт, сжимая сердце.

Икроножные мышцы напряжены, но белоснежная лодыжка в его руке прохладная и гладкая, так и хочется забраться пальцами под кромку брюк. Он ставит стопу на своё бедро, прямо как в фантазиях. Нога холодная, длинные пальцы подгибаются, царапая ткань и Джунхён темнеет лицом, неосознанно сжимая чуть сильнее.

Он сделает так, чтобы Докча потерял себя от удовольствия, чтобы эти аккуратные пальчики подгибались и дрожали пока он будет вбиваться внутрь...

Выдохнув, смаргивая образы он надевает на стопу предложенную туфлю, завязывая на милый бантик и отпускает чужую ногу. Жаль, что не на свою промежность.

*

Пакетами заполнена вся машина, не то чтобы там было много места и до этого, Джунхён предпочитал спортивные модели, но Докча, кажется впечатлённым количеством купленного. Стоит ли отправить покупки домой с телохранителем, чтоб не мешать им веселиться? Кто знает, пригодится ли сегодня заднее сидение?

Наверное, пока стоит подождать, их первый раз не должен быть впопыхах, в стеснённых условиях, Докча должен полностью расслабиться и получить ни с чем не сравнимое удовольствие...

И пока Джунхён теряет нить разговора, погружаясь в фантазии, Докча ёрзает от предвкушения на переднем сидении. Он успел проголодаться пока бесконечно переодевался. Новая одежда пахнет, словно её предварительно выстирали и выглядит так, словно она была тщательно отглажена. Хотя кто знает, может в дорогих бутиках это стандартная практика?

На нём тонкие чёрные брюки со стрелками и удлинённая голубая рубашка, почти туника приталенного кроя. Разрезы по бокам до бёдер, пуговицы заканчиваются на уровне ширинки, оставляя низ сорочки раскрытым, отчего он взлетает вверх при ходьбе.

Непривычно, но в зеркале смотрелось красиво. Особенно скругленная линия подола, закрывающая его ягодицы. Он их всегда стеснялся, слишком крутые бёдра, слишком мягкие ягодицы, как минимум для мужчины.

В зале ресторана отеля мало посетителей в середине дня, но блюда просто прекрасны, рёбрышки в глазури тают на языке и Докча почти стонет от вкуса, не замечая, как его пожирают глазами.

Дядя мужа заказал себе мидии на гриле, пошутив про мужскую силу, но Докча или не понял смысл шутки, или предпочёл пропустить мимо ушей как и многие намёки до этого.

После обеда они поднимаются в номер, заказанный прямо здесь же, на месте. Покупки несёт вызванный охранник, что остаётся в коридоре перед номером, давая им уединения.

Джунхён рассматривает покупки, комбинируя между собой, предлагает примерить вновь, ведь вечером их ждёт представление.

Формальный, немного старомодный двубортный костюм не выглядит на нём нелепо, напротив, Докча смотрит в зеркало и не может поверить, что простая водолазка и пиджак так преображают образ. Он выглядит взрослым, солидным мужчиной.

Узкие плечи визуально шире за счёт вшитых наплечников, спинка закрывает его проблемные ягодицы до середины, а борта с двойным рядом пуговиц скрывают худобу.

За впечатлениями о собственном виде он не следил за дорогой и конечный пункт их путешествия стал для него сюрпризом. Кабаре-шоу, разве там не полуголые представления?

Джунхён останавливает его, не давая выйти из машины, выходит сам, обходит автомобиль и открывает ему дверь, подавая руку. Он и раньше так делал, но сейчас это немного театрально, напоказ, словно им хвастаются.

Он выходит из машины прямо в объятия своего спутника и только теперь задаётся вопросом, а это просто способ поднять ему настроение или же действительно свидание?

Его ведут сквозь парадный вход, сквозь холл и весь зал до самой сцены, держа руку на талии, показывая всем и каждому, что он здесь не один. Это вводит в замешательство, им никогда не хвастались, предпочитая прятать и умалчивать. Его стыдились, а не гордились им.

Но Джунхён продолжает ухаживать за ним, отодвигает стул, подаёт меню и подливает шампанское в его бокал, не доверяя официанту.

На этот раз он вновь заказал моллюсков, устриц в сыром виде. Докча предпочёл лёгкие закуски, посматривая искоса на спутника.

Представление завораживает. Дамы разных форм и размеров в сияющих одеждах, что медленно уменьшаются в количестве, из номера в номер танцуют, оголяясь, поют под приятную музыку и всё это в восхитительно продуманных декорациях. Докча не может отвести глаз. Он, конечно, гей, но оценить красоту тела, слаженность танца и великолепие наряда это ему вовсе не мешает.

Вот только его спутник не сводит с него горящего взгляда все выступление, лицо горит от осознания, а стоит Докче перестать делать вид, что не замечает чужого внимания, как его ладонь берут в руку и медленно подносят ко рту. Джунхён целует тыльную сторону, смотрит на него, переплетая их пальцы и вновь прикладывается губами.

Как после такого игнорировать всё, что он сказал и сделал до этого момента? Докча пылает щеками, уповая на скудное освещение зала. Он не может смотреть как дядя его мужа играет с его пальцами, перебирая в ладони, припадая сухими губами к костяшкам, но и не смотреть не может.

Джунхён придвигается ближе, выдыхает прямо на ухо, обжигая и без того горящее ухо дыханием:

—Докча...

В тихом зове столько тоски, Докча закрывает глаза, сглатывает сухим горлом незнамо как вставший комок, решаясь. Его собственный супруг предпочёл ему кого-то ещё в этот день, так чем он хуже. Он не даёт себе время на раздумья, зная, что будет терзаться при любом исходе, просто поворачивает голову, проезжаясь губами по чужой щеке. Это согласие, это капитуляция.

И в ответ его целуют, наклоняя голову, забираясь языком глубоко в рот, пожирая прилюдно.