Наслаждение наполняло тело, заставляло расслабиться, прикрыть в невесомой неге глаза, откинуться на мягкие подушки облаков, которые неторопливо плыли по небу, и не думая развеиваться ветром. Солнечные лучи лёгкими касаниями ласкали Сакуру, одаривали теплом, и тишина вокруг стояла абсолютная, абсолютная, но не пугающая… Вдруг в это волшебное безмолвие ворвался звон. Сакура, нахмурившись, перевернулась на бок, но чуть было не свалилась с облака, а потому раскрыла глаза. Земля! Земля стремительно приближалась!..

Со стоном потянувшись к ушибленной голове, девушка медленно села на полу. Она, чёрт возьми, просто грохнулась с кровати! И по чьей милости, интересно знать?! Недовольно бурча, Сакура поднялась на ноги, одёрнула задравшуюся юбку ночнушки и взяла дребезжащий на тумбочке мобильник: звонила Ино. Ну подруга, ну удружила! Хотя она просто так среди ночи звонить не станет… Нахмурившись, Харуно села на кровать и приняла вызов.

— Сакура! — тут же воскликнула Ино. — Прости, пожалуйста, что так поздно, но… Слушай, у меня беда.

— Я слушаю, — сосредоточилась Сакура и включила стоящий на тумбочке ночник. На том конце провода шумно вздохнули, как перед нырком в ледяную воду.

— Помнишь… Помнишь, три дня назад мы услышали разговор Шизуне-сенсей и Акасуны-сенсея?

— Ну.

— Так вот… Мне вот уже три дня что-то покоя не давало, что-то такое неуловимое, а потому я тебе не говорила. Да я даже родителям ничего не сказала! — В голосе Ино сквозило такое беспокойство, что Сакура живо представила, как та нервно мерит шагами свою спальню. Она уже открыла было рот немного успокоить подругу, но в этот миг услышала продолжение: — И в том разговоре, когда Акасуна-сенсей уходил… Они упомянули Орочимару.

Медленно до Сакуры стало доходить… Она тоже что-то такое припоминала…

— Я даже вспомнила точные слова! «Трупы жертв Орочимару»… Как думаешь, что это значит? — Помимо беспокойства, в голос Яманаки проникли и первые капли паники.

— Ино, Ино, только спокойствие, — попыталась задушить панику Сакура. — Давай разбираться… Это ведь может быть тёзка начальника Иноичи-сана, а не он сам?

— Да, может быть, может, — живо согласилась собеседница, и Харуно принялась развивать успех.

— Ну, вот. К тому же, убийства, их не так-то просто скрыть, а в случае чего вашу семью защитит полиция. Акасуна-сенсей, конечно, личность, мягко говоря, не самая приятная, но он точно поможет поймать убийцу, ты же его слышала! И… Чёрт, Ино, может быть, твои выводы преждевременны? В конце концов, мы… и убийства… В это как-то…

— …не верится? — закончила за неё подруга. — Я тоже долго сомневалась… Да и до сих пор, по правде говоря, сомневаюсь. Я тебе чего позвонила-то… Ты ведь дружишь с Саске-куном, можешь, пожалуйста, попросить его что-нибудь разузнать об этом?

— Попросить Саске-куна?

— Ага! У него ведь родичи в полиции, может быть, Итачи-сан подсобит…

— Не вопрос, я всё сделаю, — обнадёжила подругу Сакура, а пару секунд спустя, когда уже услышала горячие благодарности, добавила тоном более тяжёлым: — Только, Ино, сама ничего не делай, не иди спрашивать Акасуну-сенсея об этом. Есть такое понятие, как «следственная тайна»… Если он не сочтёт нужным, ты в любом случае ничего не узнаешь.

— Хорошо. И, Сакура… Ещё раз прости, что среди ночи…

— Да ничего страшного! Ты тоже давай ложись спать, не сходи с ума. Скорее всего, начальство Иноичи-сана никакого отношения к тому Орочимару не имеет, — она улыбнулась.

— Я постараюсь, — серьёзно ответила ей Ино. — Спасибо тебе.

— Пока не за что.

Пожелав друг другу спокойной ночи, девушки разъединились, и Сакура, не став тушить ночник, с неожиданной усталостью откинулась на подушку. Орочимару… Она тогда и не обратила внимания на разговор учителей-биохимиков, хотя что-то и её царапнуло. Этим «что-то» оказалась поднятая Ино тема: некое уголовное расследование. И ладно бы просто уголовщина!.. Так это дело могло быть связано с их общим знакомым… Бр-р-р, пусть всё обойдётся. Пусть обойдётся. Иначе Иноичи-сану действительно лучше поскорее уволиться. Неудивительно, что Ино стало страшно.

Надо будет завтра поговорить с Саске-куном. В среду у него как раз занятий немного меньше обычного.

Выключив свет, Сакура нырнула под одеяло и, устроившись поудобнее, закрыла глаза. Уснуть долго не получалось, в голову постоянно лезли мысли то об Ино с Иноичи-саном и непонятно каким Орочимару, то об Акасуне-сенсее с Шизуне-сенсей, у которых были свои отношения в полиции, то о Саске-куне с пропадающим по ночам Итачи-саном… Чертыхаясь на все лады, Харуно ворочалась с боку на бок, а сон всё не шёл, всё не шёл, маячил где-то впереди да дразнил. А ведь ей рано вставать, ехать до Тодая час, не меньше!

В непонятно каком часу, уснула Сакура раздражённая и измученная глупыми неправдоподобными мыслями с уклоном в какой-то детектив.

Следующее утро встретило девушку хлопотами над университетской сумкой и разряженным телефоном, батарею которого она срочно сунула в беспроводное зарядное устройство, купленное родителями месяц назад. Мама дала убегающей дочке коробочку бенто и пожелала удачи, после чего Сакура пулей полетела на станцию. Первая пара была у Саджо-сенсея, потому опаздывать было ни в коем случае нельзя, хотя лучшая студентка медицинского факультета Тодая в любом случае не любила опаздывать и у других такое не жаловала.

Вбежав в аудиторию и поняв, что учитель ещё не пришёл, Сакура с нескрываемым облегчением вздохнула: конечно, Саджо-сенсей не помешанный на чужой пунктуальности, в отличие от Акасуны-сенсея, но всё же выставлять себя не в лучшем свете Харуно не любила. Устроившись рядом с Амено и расстроенно заметив, что сегодня совместных с Ино занятий практически не будет, она неторопливо достала из сумки нужные тетради, анатомический атлас, канцелярские принадлежности и телефон, который тут же принялась разбирать, чтоб вернуть на место наполовину заряженную батарею.

Через пару минут дело было сделано, мигнул экран загружавшего систему телефона, и, когда Сакура открыла сообщения и нашла в списке контактов Саске-куна, в аудиторию вошёл Саджо-сенсей — довольно суровый человек, отдавший всю жизнь Токийскому университету, но при этом с определённой опаской относящийся к своему временному коллеге. Харуно нахмурилась, глядя на неспешно приветствовавшего студентов мужчину. Так, вроде сейчас он проводит перекличку… До имени Сакуры было ещё далеко, так что она быстро застрочила сообщение:

«Привет, Саске-кун! Нам надо встретиться, поговорить после пар. Есть просьба! Большая!» — и, пока Саджо-сенсей не заметил, легонько нажала на значок «отправить». Введённый в беззвучный режим мобильник ничем её не выдал, и Сакура, вовремя услышав собственное имя, дала учителю знать, что находится здесь. И началась лекция.

Время тянулось ме-е-едленно, очень ме-е-едленно, так, будто какой-то злой колдун приморозил минутную стрелку к циферблату, и вместе с обычными даже электронные часы телефона не шли, а ползли, мотая Сакуре нервы. Писать лекцию совершенно не хотелось, но приходилось себя заставлять, благо Саджо-сенсей читал интересно и тоже без всяких бумажек, в отличие от пары своих коллег. В голову вместо терминов лезли слова Ино, вместо аминокислот — имена Орочимару и Акасуны-сенсея, а когда Амено тихо спросила, что писать дальше (она не расслышала), Сакура вообще послала всех в психушку, в которой работал Иноичи-сан.

Вот где-то на этом моменте Харуно и поняла, что сегодня у неё явно нет настроения на лекции. Но надо было сосредоточиться: медфак — это такое место, где одно пропущенное занятие сделает непонятными все последующие.

Когда наконец прозвенел звонок, Саджо-сенсей раздал домашние задания и сказал, что следующая их пара по его предмету пройдёт в стационаре, Сакура устало растянулась было на парте… но вспомнила о кое-чём важном и с взявшимися откуда-то силами схватила мобильник. Да, Саске-кун ответил! Полчаса назад.

«Что за просьба?» — как всегда лаконично.

Немного подумав, Сакура всё же решила не говорить ему об этом по телефону, о чём и написала, пока шёл перерыв. Саске-кун ответил сразу, обозначив время и место — в три часа дня, в находящейся недалеко от Ичираку недорогой кафешке. К тому моменту Харуно тоже уже освободится, так что надолго обсуждение не затянулось.

Забрав выданные банкоматом деньги, а затем и карточку, Саске отошёл в сторону и неторопливо убрал купюры в кошелёк. Брат просил по пути домой заглянуть в магазин, прикупить продуктов — пару круп да овощей, а то в холодильнике мышь повесилась. Мысли его сейчас занимала, однако, не еда, а воспоминания о разговоре с Сакурой. Харуно хотела о чём-то его попросить, что и сказала ему через сообщение на первой паре, когда Саске морально готовился к кошмару физ. подготовки, стоящей второй.

В итоге Саске встретился с Сакурой в небольшом кафе в Икебукуро.

— Привет, Саске-кун, — улыбнулась ему она, когда он только-только подошёл к столику, за которым та сидела.

— Привет, — устроившись напротив неё и взяв в руки карточку краткого меню, Учиха поинтересовался: — Что-то случилось? Ты нечасто просишь о встрече, чтоб о чём-то попросить.

— Дело не то чтобы очень серьёзное, — медленно, словно подбирая слова, начала Сакура. — Вернее, серьёзное, но ещё ничего непонятно… В общем, суть в том, что это связано с полицией, вот почему я обратилась именно к тебе.

Саске нахмурился. Связано с полицией? В таком случае отвлекаться на что-то ещё лучше не надо, потому, рассудив так, он отложил меню в сторону. Сакура внимательно за ним наблюдала и, когда встретилась с ним взглядом, продолжила:

— Мне вчера ночью позвонила Ино. Её очень встревожили слова Акасуны-сенсея, цитирую: «Трупы жертв Орочимару многое мне рассказали…» Он криминалист, ясное дело, что тесно общается с трупами и ищет информацию по делу убитого, но этот Орочимару… Ох… — Сакура, облокотившись о столешницу, спрятала в ладонях лицо. — Я надеюсь, что это мне только кажется…

— Сакура, говори по сути: что надо сделать, — с намёком на недовольство потребовал Саске, поняв из излияний подруги только то, что Ино очень встревожена. Хотя Орочимару… Он определённо слышал это имя.

— Орочимару-сан — начальник Иноичи-сана. — Сакура подняла на него взгляд и нахмурилась. — Я надеюсь, что Акасуна-сенсей говорил всего лишь о его тёзке, и хочу убедить в этом и Ино тоже. Она сейчас раздумывает, а не уволиться ли её отцу от греха подальше. Для этого надо точно узнать, о каком именно Орочимару идёт речь… Ты сможешь? Я помогу, чем смогу! Я обещала! — порывисто добавила она, когда Саске задумчиво прищурился.

— Акасуна Сасори действительно профессионал своего дела, опытный криминалист. Иногда ему доверяют особо сложные трупы… — сказал отец.

— Работы у меня действительно много и действительно не самой простой, и — нет, Саске, помочь ты мне не сможешь… — признался Итачи.

— Мы уже уходим… — заявил он же, когда Саске увидел вышедшего из ванной комнаты Сасори.

— …цитирую: «Трупы жертв Орочимару многое мне рассказали», — только что поведала Сакура.

— Акасуну уже отозвали из университета? — поинтересовался Саске, проигнорировав вопросы подруги. Та, немного этим удивлённая, ответила:

— Через два дня вместо него присылают другого человека. Кажется, у них там какая-то чертовщина творится… — на последних словах она помрачнела, а спустя секунду, словно только что вспомнив, добавила: — Акасуна-сенсей, похоже, уже этим занимается. По крайней мере, ему уже не удаётся скрывать признаки явного недосыпа.

— У нии-сана то же самое, — поджал губы Саске, решив, что сегодня он брата слушать не будет и силой заставит лечь спать в одиннадцать вечера, а не в три ночи. — В общем, для Ино мне надо узнать, о каком именно Орочимару речь?

— Да, — кивнула Сакура. — Ино очень волнуется. Она сегодня пойдёт к папе на работу, как она мне сказала, просто чтоб взглянуть на Орочимару-сана ещё раз.

— Надо будет тоже к нему наведаться, — заметил Саске, в мыслях уже пытаясь создать план по выполнению полученной просьбы. — А когда Ино услышала слова Акасуны? При каких обстоятельствах?

На рассказ об этом Харуно потратила примерно три минуты, вспоминая детали встречи четырёхдневной давности. Преподаватели биохимии, оба работающие в полиции, разговаривали, вероятно, о некоем Орочимару, но Сакура не знала это наверняка. Однако затем с Акасуной кто-то связался по телефону, и ему пришлось уйти, последнюю свою пару свалив на Якуши. Шизуне-сенсей окликнула своего заменяющего и пожелала удачи в допросе трупов жертв — опять же — Орочимару. Неудивительно, что Ино забеспокоилась: имя всё-таки редкое. Мало кто называет своих детей в честь героев выдуманных историй, пусть даже «Сказания о храбром Джирайе».

Хотя у Саске мелькнула идея, что Орочимару — не имя, а кодовое название непонятно какого преступника. Когда имени того, на кого охотятся, не знают, ему иногда присваивают прозвище — так проще работать. Как-то ему об этом сказал Итачи.

Итачи…

Уже спускаясь в метро по эскалатору, Саске задумался над делом, которое пьёт из брата все соки. Ещё во время разговора с Сакурой ему показалось, что связь здесь точно есть, но сейчас насчёт этого возникли сомнения. В конце концов, курсантов в академии с первого дня учили не доверять, а проверять, верить только фактам, каждую версию попавшегося дела тестировать на адекватность. Итачи и Сасори занимаются одним и тем же делом? Возможно, но всё ещё не факт. Акасуну отзывают обратно только сейчас, а до этого он неделю или даже две вёл пары в университете, в то время как нии-сан занимался сложным делом уже тогда. Орочимару…

Впрочем, скорее всего, это всё он придумал, выдавая желаемое за действительное. В конце концов, как он уже понял, то, что Итачи и Сасори работают над одним делом, связанным с неким Орочимару, — далеко, далеко не факт. Ну, а от просьбы Ино можно было отделаться простым способом: пусть она даст Саске фото начальника её отца, а уж фотографию подозреваемого в деле Сасори он сам найдёт через Итачи.

Из-за всех этих мыслей Саске едва не забыл о задании Итачи и чуть не прошёл мимо магазина, но при взгляде на вывеску сразу всё вспомнил. Вернувшись домой, нагруженный ещё и пакетом с продуктами, он — после того, как разложил еду по полкам — поставил чай и взялся за ужин, который на следующий день, если доживёт до него, станет завтраком. Хватит уже думать о всякой ерунде, надо было наконец заняться делом. Итачи не преувеличивал: в холодильнике мышь повесилась, есть можно было разве что воздух. Хорошо, что Саске не забыл про продукты, а то голодал бы сейчас.

Через пару часов, когда чай был уже допит, а ужин — приготовлен и наполовину съеден, он взглянул на время: одиннадцать вечера. Уже поужинавший, Саске успел закончить почти со всеми делами, его одолевал сон, но желание дождаться Итачи пока что перевешивало. В конце концов, через два дня настанут выходные, вот тогда-то и получится отоспаться вволю! А ждать друг друга у братьев Учих уже вошло в традицию, которая нарушалась только в случае, если кто-то из них ночевал не дома.

Мироздание поспешило откликнуться на эту мысль: на телефон пришло сообщение от Итачи. Саске, хмурый, уже заранее недовольный, без охоты открыл послание, чтобы прочитать: «Прости, Саске, сегодня много работы. Меня не будет дома. Ты поужинал?». Вздохнув, младший брат этого трудяги-самоубийцы быстро настрочил ему: «Да. Рис с овощами». «Хорошо», — пришло в ответ.

— Нии-сан, ты как всегда, — с намёком на недовольство бросил в тишину Саске и, заблокировав телефон, пошёл собирать сумку на завтрашние занятия в академии. По пути он включил ноутбук, служивший своему хозяину верой и правдой вот уже без малого два года, чтоб найти в Интернете немного информации о психбольницах. Не всех, конечно, а конкретных.

И встал столбом, уставившись перед собой остановившимся взглядом. Как-нибудь ночью, когда нии-сан будет спать (или его Саске заставит!), он может пробраться к ноутбуку Итачи, чтоб там и найти фото подозреваемого Орочимару! Ха, такая очевидная возможность. Да, именно так он и поступит.

Учиха Саске найдёт всё, что нужно, даже если брат с отцом делиться не желают.

В салоне тёмно-синего седана царила бы полная тишина, тишина городского типа, когда молчание нарушается только голосом самого Токио, если бы не бесконечный трёп Хидана на непонятно какую тему — Сасори не прислушивался. Мимо окна с правой стороны заднего сиденья, где он и устроился, проносились чужие автомобили, сверкавшие всеми цветами радуги неоновые вывески развлекательных заведений, на каком-то табло мелькнуло изображение Конан на фоне сине-белых гор, над которыми зависла надпись курсивом…

Сасори, вопреки обыкновению, все силы сейчас бросал на то, чтоб не уснуть. Сон мягко, вкрадчиво подкрадывался к сознанию, шептал наконец сомкнуть веки, соблазнял, звал в царство Морфея, но Сасори понимал, что ещё остались дела, требовавшие его непосредственного участия. Завтра можно было прийти на работу к обеду, а не с утра, так что времени на отдых хватало.

На том и порешив, Сасори углубился в воспоминания о сегодняшнем разговоре с Кабуто, этим прихвостнем Орочимару. Скорпион ненавидел Змея, потому такого же отношения удостаивались и все его подчинённые. За что? Да за всё хорошее. Сегодня Якуши лишь подбросил дрова в огонь этой ненависти.

— Акасуна-сан, — обратился он сегодня к Сасори. — Вы ведь помните, что должны мне одну пару?

— Должен не я, Якуши-сан, — с холодно-вежливой улыбкой ответил он Кабуто. — А тот, кто занимает эту должность, то есть ваш декан. Или тот, кто будет её заменять после меня.

— И тем не менее именно вас я хочу попросить вернуть этот долг, — с неприятной усмешкой собеседник поправил очки — с тонкими круглыми линзами, обрамлёнными почти невидимой оправой. — Завтра или послезавтра, на ваш выбор.

— Как благородно, — усмехнулся Сасори, окинув Якуши надменным взглядом. — Мне даже предоставили выбор.

— Ну, я всё-таки не совсем чудовище, — прикрыл глаза Кабуто, и на миг его улыбка напомнила ту, что у Орочимару.

— Верю. — Скорпион чуть прищурился. — Я знавал настоящих чудовищ, и вы, Якуши-сан, до их уровня явно не дотягиваете.

— Ну так что? — Чёрные глаза собеседника впились цепким взглядом в его собственные. — Завтра или послезавтра?

Завтра у Сасори была возможность выспаться, о чём он мечтал последние три дня, так что без раздумий выбрал:

— Послезавтра.

— Вот и отлично, — довольно улыбнулся Кабуто, и Скорпион снова вспомнил Орочимару. — Кстати, я хотел с вами поговорить на одну тему… На тему животных.

— Животных?

— У моего друга, очень любящего зверей, были одно время очень красивые животные. Лисы. Очень дерзкие, надо сказать, и хитрые. Особенные: чёрные с бело-рыжим, почти красным кончиком хвоста. — Преподаватели неторопливо шли по коридору, время от времени коротко кивая в ответ на вежливые поклоны встречавшихся на пути студентов. — Но вот незадача… Каждая умерла от укуса змеи.

Сасори не поручился бы за то, что этих лис Кабуто не придумал, а уж последняя его фраза уничтожила все сомнения: прихвостень Орочимару угрожал Акатсуки.

— Глупые, должно быть, были лисы. Жаль, что их старшие сородичи будут умнее. Змее придётся очень потрудиться, чтоб отравить их.

— Уж чего-чего, а трудолюбия змее моего друга не занимать, с этим не поспоришь, — усмехнулся Якуши, встречаясь с Акасуной взглядом.

— То же скажу и о лисах.

— Чем вам так нравятся лисы, Акасуна-сан? — полюбопытствовал собеседник, вновь поправляя сползшие на нос очки.

— Якуши-сан, лисы, в отличие от змей, — красивые животные.

— Здесь я с вами не согласен.

— У нас разные вкусы, — вежливая улыбка Сасори превратилась в чуть-чуть хищную.

Тогда Акасуна не ощутил исходящей от Кабуто опасности, видимо, потому, что свободное время закончилось, почти не начавшись, и мозг сразу настроился на работу другого, рутинного типа. Сейчас же Сасори, в полном молчании ехавший на машине Хидана вместе с сидящим рядом Итачи, имел много возможностей для долгих раздумий и для того, чтоб понять: у Орочимару что-то есть, раз он перешёл от молчания к таким вот дипломатическим ударам. Надо было наведаться к нему, напомнить истинное положение дел, да и подбросить полиции новый след не помешало бы… Хорошо, что якудза предпочитали не вмешиваться в войну Акатсуки и Змея. Иначе проблем было бы больше — и намного.

— Да какого хера я должен переться туда за этим придурком?! — вдруг ворвался в голову вопль Хидана. Сасори раздражённо на него посмотрел. — Эй, Учиха, не игнорируй меня, мать твою!

— Не трогай мою мать, Хидан, и замолчи, — со свойственным ему отстранённым видом приказал Итачи коллеге.

— А может, я к твоей мамаше домой заявлюсь, когда её мудилы-мужа не будет!..

— В таком случае ты умрёшь медленно и мучительно в застенках тюрьмы, можешь не сомневаться, — всё так же почти безразлично ответил ему шпион Акатсуки.

— Чё ты там вякнул?!

— Следи за дорогой.

Сасори мысленно усмехнулся: Хидан был слишком туп, чтоб понять всю опасность направленного на него холодного взгляда всегда сдержанного Учихи, в мире «под солнцем» носившего совсем другую маску — маску идеального полицейского, которому доверяли если не все, то многие. Но… один минус такого поведения Итачи в упор не замечал. Хотя, казалось бы, что сложного в том, чтобы заметить простой факт: то, что Итачи носит маску — очевидно. В отличие от того, что показывает миру Сасори. В его театре не так-то легко найти истинное лицо. Более того, непросто даже понять, что это маски, а не лица…

— За кем мы едем? — вспомнил Скорпион первые услышанные слова. За каким это придурком должен переться Хидан? Впрочем, придурков в их отряде не так уж и много, нужного можно вычислить методом исключения…

— За Дейдарой. Кажется, он узнал что-то о Змее.

— Надеюсь, это будет что-то, чего я не знаю, — фыркнул бывший напарник Орочимару. — Или у него есть новые идеи касательно того, как навести полицию на ещё один ведущий к Змею след. Впрочем, я в этом очень сомневаюсь.

— Что бы ты ни говорил, Сасори, Дейдара — действительно талантливый человек.

— Это вы с Пейном так считаете, — ядовито ответил Сасори.

— И почему же так не считаешь ты? — выгнул бровь Итачи.

— Потому что он мой напарник, — отрезал Скорпион в ответ, наградив Учиху далёким от дружелюбного взглядом.

Естественно, Итачи ничего не понял, а если и понял, то виду не показал. Хидан на перепалку отреагировал мгновенно, тут же заявив, что Сасори и Дейдара давно должны были друг друга переубивать. Акасуна, с усталым раздражением посмотрев на водителя, холодно повторил приказ Итачи следить за дорогой. Удивительно, но Хидан не ответил привычными матами, а действительно подчинился. Удовлетворённо хмыкнув, Сасори прикрыл глаза и сам не заметил, как выпал из реальности.

Проснулся он от громких голосов Хидана и подрывника, который, усевшись на переднее место, с хлопком закрыл дверь, чем и вызвал возмущение угонщика. Нахмурившись, Сасори приподнял веки и посмотрел на уже повернувшегося Дейдару.

— Данна, мм, я кое-что разузнал про Орочимару и Расу!

— Расу… — задумчиво повторил Итачи, словно пробуя имя на вкус.

— А это ещё чё за хрен? — заинтересовался Хидан, неторопливо выруливая на магистраль. Снисходительно посмотрев на него, Сасори раздумывал недолго:

— Эту информацию можно найти в Интернете. Сабакуно Раса* — нынешний глава фармацевтической компании «Pharma.net», принял бразды правления из рук своего отца Санкуро*. И у него, насколько я знаю, двое наследников, одна из них — младшая дочь — выучилась на юриста, чтоб покрывать чёрные делишки своего братца…

— Их трое, мм, — вдруг перебил Дейдара.

Медленно выгнув бровь, Сасори перевёл взгляд на напарника, как и Итачи, который, нахмурившись, уточнил:

— Трое?

— У него был третий ребёнок, младший сын, но… — пояснил Скорпион, неожиданно чувствуя, что чего-то не знает. Надо сказать, отвратительное ощущение. — …он, насколько мне известно, числится пропавшим без вести. В тринадцать лет ушёл из дома и не вернулся, подобно кое-кому… — На последних словах Сасори посмотрел на Дейдару, тот фыркнул и отвернулся к окну, при этом выглядя подозрительно, подозрительно довольным… — Дейдара, — грозно позвал он напарника. — Что ты узнал?

— Акатсуки, — развернулся тот к коллегам, — ведь интересуются биджу, верно?

— Хватит юлить, выкладывай давай, Дейдара-чан! — с усмешкой повернулся к нему Хидан, тут же едва не врезавшись в резко затормозившую впереди машину. Тут же забыв про разговор, угонщик рявкнул в открытое окно: — А давай я тебе зад подкорректирую, сука!..

— Дейдара, — Сасори вернул себе внимание напарника, — продолжай.

— А, ну так вот, — плюнув на творящееся снаружи, подрывник горящими предвкушением глазами посмотрел на своего данну. — Этого парня зовут Гаара, мм, и никуда он не сбегал. — Сасори и Итачи нахмурились. Хидан продолжал самозабвенно ругаться. — Насколько я понял, где-то лет в шесть пацан стал свидетелем перестрелки, в которой участвовал его незабвенный папаша, ага, — кивнув в довесок своим словам, Дейдара ухмыльнулся шире. — Со временем Гаара просто двинулся, ему ещё лет в десять вручили пистолет, типа он будет телохранителем основного наследника, мм. Кстати, он бы пригодился Акатсуки! Вон, — кивок на Хидана, — уже есть один маньяк…

Итачи прищурился:

— Не отвлекайся.

— Тебя не спросил, легавый, — тут же ощерился Дейдара, и Сасори очень выразительно закатил глаза: Тсукури не любил Учиху просто потому, что тот — коп. И никаких больше оснований.

— Хоть я и работаю в полиции… — начал бывший явно не в духе Итачи, и Акасуна, снова ощутив себя преподавателем, быстро пресёк ссору в зародыше:

— А теперь давайте вспомним, что мы, взрослые люди, вместе работаем уже без малого шесть лет, и сейчас у нас работа поважнее ваших, несомненно, очень интересных взаимоотношений… — тонко улыбнувшись каждому из недовольных собеседников, Сасори скрестил руки на груди и кивком велел Дейдаре продолжать. Подрывник, отвернувшись от товарищей к лобовому стеклу, подчинился:

— Ну, короче, Гаару держат в дурке, мм. Угадайте, кто там правит всей песочницей?

— Орочимару, — помрачнел Скорпион.

— И в крови Гаары, похоже, полным-полно «Шукаку»… — словно смакуя слова, наконец поделился его напарник. Что ж, примерно к такому Сасори и готовился…

— И чё, мы пойдём убивать эту змейку? — вернулся в беседу Хидан, подняв окно чуть выше и заворачивая в сторону жилых кварталов. — Начинаем интересоваться психами и прочими придурками?

— Между прочим, — едко заметил Сасори, — Хидан, ты к этим психам относишься. Ты и Джашин…

— Чего?! — заорал оскорблённый фанатик.

— Так что тебя мы к Орочимару ни за что не отправим: он тебя из своей психушки не выпустит чисто из профессиональных соображений, — отмахнувшись от него, Сасори вернулся к более серьёзному тону: — Так что к нему…

— Акасуна!

— Хорошо, ты в деле, Хидан, — закатил он глаза. — Подвезёшь до места Дейдару.

— А зачем туда?.. — хотел было спросить язычник, когда на лице его проступило выражение понимания и он наконец-то замолчал — вместо этого широко ухмыльнулся, предвкушая новый поворот в войне Акатсуки и Змея.