Катюсик, Ритусик и однажды были в гостях у Каринусика, когда её бабушка ушла в огород. Та сама их пригласила, чтобы девочка не скучала и оставалась дома. Подруги сейчас сидели в зале на диване: все смотрели фильм по телевизору, в то время, как в прихожей у шкафа с покосившимися дверями дремал старый коротколапый пёс Том. Девочка в зелёном лежала на спинке дивана.

— Лесной болван. — Послышалось название фильма, которое было и на экране.

— Ооо, хороший фильм, я смотрела. — Каринусик взяла конфетку из миски, стоящей на комоде рядом.

Ритусик похлёбывала лимонад "Подорожниковый", которым девочка в розовом поделилась со всеми. Каринусик сидела на подлокотнике, обняв колени руками, а Катюсик, как обычно, лежала на самом диване.

— Ты собираешься сесть или не являешься тобой. — Говорила девочка из автобуса, щурясь от солнца.

Катюсику, наверное, стало скучно, и она решила о чём-нибудь поговорить. — Кстати, а я тут бабушкину газету читала...

— И что там? Может мне тоже газеты читать, если там так интересно написано? — Поинтересовалась младшая.

— Ты знаешь, что теперь дети бессмертны до двенадцати лет?

Ритусик чуть не подавилась лимонадом и забрызгала им ковёр, который застилал чуть ли не всю комнату. — Wat!?

— Раньше до восемнадцати было, странно. — С той же интонацией произнесла девочка в оранжевом. — А так, без особенностей, взрослые не встречаются с тем же, чем мы.

— Я только сидел в том автобусе и разговаривал с ней полностью в школу.

— То есть!? То есть!? Моя следующая днюха и всё!? — Забеспокоилась Ритусик. — Вот тебе и следующая жизнь.

— А кошкам этого вполне хватает. Наверное с этой системой счисления просто согласовали. — Рассудила Катюсик.

— Эх, нет, я так не хочу, надо срочно вернуть всё обратно. Если Мухтарчег снова вернётся, я не вернусь с летних каникул.

— О, круто, опять гулять. — Каринусик слезла и пошла на кухню. — Щас, я попью и пойдём.

***

Младшая из девочек оставила записку дома, что пойдёт на улицу. У подъезда её встретила Банюсик, и вскоре все вчетвером зашуршали осенними листьями. Они направились прямо к Лерусику, потому что в этом случае иного выхода не было...

Хотя можно было пойти к Илюшику, который жил неподалёку от Ритусика, чтобы он залез в скрипты деревни, уж такой он был программист, но сейчас он был бухой от детского шампанского и строил картонную модель своей средневековой крепости из игры, так что без вариантов.

Все деревья в округе, за исключением некоторых, были рыжие или жёлтые, так что казалось, что белки исчезли все. Кот Диванчик, греясь, сидел на трубе и щурился, когда на него кто-нибудь смотрел, типа "Я ковбой такой крутой, а ты изгой". На самом деле котик строил глазки, чтобы его погладили, ему казалось, что щуриться это привлекательно. Впрочем, Ритусик поняла это и провела по животному рукой, а в ответ услышала громкий мурк.

— Меня тоже погладь, возьми на ручки, а то я устала. — Тёрлась о ноги белая пушистая кошка.

— Да, ты права, мы слишком быстро для тебя идём. — Девочка подняла Банюсика и почесала за ушком.

Вскоре раздался звонок в дверь, за которой родители Лерусика смотрели кинчик, а их дочурка раскрашивала кровью коровий череп в своей комнате. Впрочем, она и отрыла, чуть зарычав при виде Ритусика. Рит зарычала в ответ, пока Катюсик не напомнила, за чем они пришли.

— Пусть сперва она признает мою честность и бескорыстие. — Рыжая прибрала свои волосы взмахом головы, сверкнув зелёными глазами.

— Окей, ты очень честная девочка и всегда такой была. — Двенадцатилетняя подняла бровь. — Я думала, ты забыла про тот случай.

— Никогда в жизни, детёныш выдры. — Лерусик слегка оскалилась, резко повернувшись и чуть не ударившись лбом об косяк двери. — Мам, скоро там мой фильм начнётся!?

— До него два часа ещё, подождёшь! — Донеслось из зала.

После того, как Лере поведали о том, зачем к ней пришли, та подманила рукой и оглянулась по сторонам.

— Я такого делать не могу, но бабушка моя, ух! — Рыжая подняла палец вверх и прислушалась, после чего заговорила шёпотом. — Бабушка моя, всё, что хочешь, наколдует, может она и сотворила ту вещь. Но ходить к ней можно только по страшным дням, так она мне завещала. Хэллоуин, Пятница Тринадцатое, день Мёртвых и многие другие даты...

— Стоп. А Чёрная Пятница тоже считается? — Спросила обычным голосом самая старшая.

— ... Нет, в этом празднике нет ничего жуткого, только маркетинг. — Продолжила Лерусик. — Первое, кстати, скоро. Тогда и приходите. Только... — Она снова прислушивалась, Банюсик повела ухом, Ритусик смотрела скучно. — Не забудьте.

Дверь закрылась, как затем услышали девочки, даже на замок. В следующий раз они снова придут к этой двери, и это немного пугало. Хотя куда там немного, Рит взяла Каринусика за руку.

— А вдруг её бабушка... Разговаривает на неизвестном миру языке!?

— Почему ты, блин, боишься всякой фигни? — Покосилась на неё Катюсик, затем пошла из подъезда на улицу.

***

Пришла пора идти к маленькой ведьме, а для этого нужно было рано проснуться, ещё до рассвета. Ритусик впустила Сёмчика домой, который уже хотел есть и только вернулся с ночной прогулки.

— Ты не знаешь, почему на улице везде вдруг появились светящиеся рыжие дымовики? — Спросил котик, когда прошёл на кухню.

— У нас особенный день сегодня. На каждый особенный день на улице мы что-нибудь ставим. Это не дымовики, это не грибы даже. — Ритусик достала из холодильника миску с варёными рыбёшками.

— Но они для чего-то нужны? — Полосатый облизнулся.

— Боюсь, ты этого не поймёшь. Ты не пользуешься символизацией. — Девочка пошла обратно в свою комнату одеваться, и не просто одеваться, а надеть свой костюм для Хэллоуина.

— Чем не пользуюсь? — Но ответа Сёмчик не получил, его собеседница уже ушла.

Когда девочка уже не в зелёном вышла на улицу, уже слегка светало, надо было скорее позвать остальных, и она побежала к Каринусику. Сёмчик рванулся с ней, прибежав быстрее и понюхался с Банюсиком.

— Почему твой человек-друг так рано ходит по улице? — Спросила белая кошка.

— Сегодня у них особый день. — Сёмчик пошёл следом за девочкой. — Не интересует?

— Только если мой человек-друг выйдет, тогда и пойду. Может нам достанется что-нибудь вкусное.

Рит, чтобы не разбудить бабушку подруги, залезла через окно, которое открыл кот, примагнитив ручку с другой стороны рамы. В комнате было всё равно темно, тем более девочка подкралась внезапно для Каринусика, которая проснулась и...

— Бл**ь! — Младшая прижалась к подушке, укутавшись в одеяло, она вся дрожала, как стиральная машина, в которую закинули кирпич.

"Монстр", которого она испугалась, в недоумении остановился. — Эй, ты где таких слов понахваталась?!

— Я от страха иногда... Матерюсь. Ритусик, почему так рано? — Нервно вздохнула Карина, скинув одеяло.

Она посмотрела, как её подруга села на пол по-кошачьи, сложив раскинутые крылья из перьев и каркасов для зонтика. "Существо" имело длинный пушистый хвост, сворачивающийся, как у хамелеона, и пушистые ушки. В общем, одежда девочки состояла из тёмно-бежевого лёгкого пальто, расшитого красной мишурой, полосатой майки и классических чёрных штанов. Кеды остались на улице.

— Я думала, это ты за мной зайдёшь. Это ты любишь рано просыпаться. — Ритусик сложила руки в перчатках с когтями.

Мелкая вспомнила, о чём говорила подруга. — Я щас тоже выйду. А это кто? В смысле, костюм.

— Ты что, не играла в "Кошачьих Захватчиков" ни разу?

— Сестра играла. Я помню этого кото-пришельца, только имя забыла... Тэмми штоль?

— Ну, поколение Андертейла, это Домашний Апокалипсис. Какой получился, такой и косплей. Мне больше интересно, что у тебя за костюм.

Каринусик радостно подбежала к комоду, достала оттуда какие-то шмотки и скинула их на кровать.

***

Вскоре в гости к Лерусику шли трое детей, которые говорили, как Радуга, Пинки и Спайк из начала мульта САРАЙ.MOV. Ритусик рассматривала Катин костюм Выпускницы, весь порванный и грязный, с пачкой сигарет в одном кармане и шприцом в другой. Один из внушающих бантов на голове расплёлся и был заколот "на скорую руку" английской булавкой. Да, было бы неудобно снова заплетать эту красоту, когда в одной руке бутылка из под виски "Святой олень".

С другой стороны от "крылатой кошки" шла Каринусик в костюме принцессы Стерва, теребящая своё блевотно-розовое платье, к тому же усыпанное блёстками. На голове трёхэтажная корона, крылышки феи, волшебная палочка со звёздочкой и туфли на трёхсантиметровой подошве. Малая заметила, что этот образ хорошо пародирует Насюсика.

Лерусик закинула ногу на ногу, в ожидании этой компании. Она практически ничего не меняла в своём образе: только надела настоящие козлиные рога и привязала метёлку от веника к дачному шлангу, завязав на поясе, чтобы было похоже на хвост. И это не считая маленьких костяных крылышек, сложенных из нескольких куриных, которые рыжая и без этого предпочитала иногда носить, особенно во время проведения ритуалов.

— Я думала, вы не придёте. Очень хорошо, что костюмы надели. — Рыжая спрыгнула со скамейки. — Только выбор неудачный. У двоих. Моя бабушка людей к себе не пускает кроме меня. Предлагаю хорошенько отрепетировать роль фантастической твари, в которую вы оденетесь в следующий раз.

— Но это мой любимый костюм, как жалко... — Топнула ножкой Каринусик.

— Впрочем, вам идти и не обязательно. Рит, пошли. — Рыжая взяла за руку девочку в костюме животного и пошла в сторону леса.

— А мы... А можно мы на дерево залезем? Или...

— Нет. Можно ли это, можно ли то... — Остановилась Лерусик. — Лучше уж вам за конфетами отправиться, для вас же безопаснее.

Катю и Карину кое как уговорили остаться, они проводили остальных до сосен, медленно качающихся в тумане, делавшем их синеватыми. Ритусик опасливо шла за проводницей, которая обходила деревья, глядя через них с разных сторон. На одном она остановилась и переступила мшистую ветку между двумя соснами, будто та была порогом. От сырой травы штаны Ритусика все вымокли, но та не обращала внимания, так как осенью или весной после прогулки всегда их приходилось сушить.

Она тоже переступила ветку, с этого момента, а особенно, когда девочка оглянулась, в лесу тумана добавилось. Вдали на фоне голубой дымки виднелись какие-то огромные хвощи, точно такие же, как в Сухом пруду.

— А теперь. — Лерусик была по-прежнему на своём месте. — Ни звука, ни лишних движений, ничего вообще. Думаю инстинкты самосохранения никуда не делись?

— Не волнуйся, бро. — Ритусик сразу залезла на дерево, откуда можно было допрыгать до какого угодно.

— Ну, или так. Только, блин, тише.

Девочка спустилась вниз. — На деревьях тише не получится.

И обе вскоре отправились в какую-то сторону, посреди сумерек, здесь рассвет как будто приостановился. Те места, где росли хвощи посреди высокой травы, нужно было обходить любыми способами, поэтому сосны оставались хорошим убежищем. Лерусик знала свою дорожку, на пути девочки прошли по поваленному дереву, чтобы быстрее перебраться через овраги с поднимающимся туманом. С одним из них пришлось повозиться.

Здесь была широкая трёхметровая борозда с очень взрыхлённой слякотью. Где она кончалась — неизвестно, но через весь лес проходила точно.

— А здесь ты по деревьям прыгаешь? Тропинки нету. — Ритусик посмотрела на рыжую, которая уже смоталась куда-то недалеко.

— Здесь тропинку и не сделаешь, очень вязко... Помоги лучше. — Лерусик тащила с собой бревно, очищенное от коры. Вскоре дерево плюхнулось на грязь и получился мостик через борозду.

Ритусик вытерла лоб, чтобы поправить парик из шерсти, лезший в глаза, но ей надо было поторопиться, маленькая ведьма уже была на той стороне и махала рукой. Девочка, как белка, быстро оказалась рядом, теперь нужно было поскорее убрать бревно с борозды, как сказала Лерусик.

— Почему ты его здесь не оставишь? Тракторы? И вообще у меня много вопросов.

— Если буду объяснять всё, на это уйдут годы. Сама сейчас увидишь.

Рит и до этого, как только появился путь на тот берег грязевой ложбины, чувствовала, что земля дрожит. Сейчас приближался звук, он был не похож на грохот трактора, просто что-то громадное тащилось по земле. Спустя некоторое время путницы оказались в тени от предмета, напоминавшего чем-то и утюг и ледокол, который сверху, выше, чем качающиеся верхушки сосен, пропадал в дымке. Сверху эта непонятина была шире, чем снизу, как она держала равновесие — не понять никогда. Детали, какие-либо окошки или что-то, отсутствовали, будто всё это вылито единым металлическим куском.

Ритусик чуть не падала, это выглядело очень страшно и одновременно загадочно. Лерусик не впервой, поэтому она пошла дальше, оглянувшись и сделав жест идти за ней. Двенадцатилетняя всё смотрела на многометровую стальную глыбу, пока та не вся проехала, ближе к концу на ней были влитые острые колья пирамидальной формы. Ритусик судорожно оглянулась в поисках Лерусика, увидев её вдалеке, та помчалась за ней.

Уже на пути встречался покосившийся забор с колючей проволокой. Разломанные сарайчики опирались на сосны, будто прибитые к ним неведомой силой, среди них можно было различить что-то живое. Оно передвигалось четвероногим животным.

— Этот олень не знает, что мы здесь, и не должен узнать. Стараться не шуметь необязательно, блин, только не трогай его, я за последствия не отвечаю. — Рыжая показала на животное, приближающееся к девочкам, и тут же начала метать взгляд по земле в поисках досок, одну из которых она и взяла.

Олень подошёл, ткнувшись носом в ближайшее дерево, через несколько сосен от него была Ритусик. Ей не показалось, что у существа не было глаз, ушей и вообще всего, что должно быть на голове. Животное, ориентирующееся только осязанием, постучало по коре костяным выростом на конце морды, напоминавшем нос, и отправилось дальше. Даже без солнца его рога блестели металлом со множеством царапин, они помогали убрать ветки с дороги.

Лерусик обходила оленя, держа перед собой дощечку. Ритусик в это время прыгала с дерева на дерево, пока обитатель этих мест не остался позади.

— Он типа в доску упрётся и не заметит меня. Так, на будущее. — Сказала рыжая девочка. — Если руки от страха трясутся — не советую.

Позже домишек становилось больше, но только один из них был целым среди древесного мусора. Лерусик и Ритусик шли по коридору серых сухих досок, немного затемнённому навесом из тканей сверху, хоть они были полупрозрачными, как будто шёлковыми, а некоторые даже кружевными. Изба впереди стояла, как стена, наверное, равнявшись по высоте с деревьями, притом полностью собранная из дерева, обвешанная кружевными серо-голубыми тканями и резными украшениями. Сверху тихо каркали вороны, чуть слышно, будто спросонья. Услышав шуршание снизу, они спустились, тогда Лера сделала жест остановиться.

— Странно, я их не понимаю... — Но даже этого шёпота было достаточно, чтобы привлечь внимание слухих птиц, которые вблизи оказались не совсем воронами.

У этих созданий полностью серого цвета тоже не было глаз, но от предположительного места их расположения можно было разглядеть полосу, как у рыб сбоку, и маленькие треугольные пластины на голове в ряд. Одна из птиц села на волосы рыжей, но кажется, не заметила этого, она не осязала человека. Лерусик показала, что нужно идти тихо, и направилась в сторону здания.

Рит кивнула и, зажмурившись, сделала осторожный шаг прямо на сухую кучку веток, которых не заметила.

Хррррусь...

Вслед за шорохом крыльев она почувствовала боль в предплечье, капли крови, падая, в этом измерении превращались в маленькие серые камешки. Надо было только бежать, о чём Лерусик уже подумывала. Она повернула в нескольких метрах от входной двери, в которую врезалось несколько ворон, лишь слегка поцарапав облупленную краску на дереве. Ритусик без лишних разговоров старалась повторить действия её проводницы в этом месте, но постепенно истекала кровью всё больше и больше: существа резали её через одежду, на их клювах уже появились крошечные лезвия.

— Жованый крот! Почему вы меня не понимаете!? — Она схватила одну птицу рукой, разодрав её, сперва полилась прозрачная густая кровь, без которой оторванное крыло стало настоящей сухой деревяшкой, в которую вскоре превратилась и пытающееся выбраться из хватки создание. — Stop it!

— Ты дибилушка штоль!? — Лерусик захлопнула окно, дрожащее стёклами, когда Рит оказалась в доме.

— Ветки хрустящие там были.

— Шарики на завтрак хрустящие! Больше меня так не пугай.

— Я думала, мы договоримся, они вообще на каком-то непонятном языке базарят.

Девочка в костюме виновато отбросила в тёмный угол крыло, будто вырезанное из дерева, и пошла вслед за той, кому был известен каждый закоулок Спящего особняка.

Старинный изнутри, весьма мрачный, заброшенный на вид. Слева промелькнуло через комнату светлое окно с голубой дымкой, тут же исчезло, потому что надо было идти дальше, подниматься по лестнице. На мебель здесь накинуты кружева, неизвестно почему. Ни одной картины здесь Ритусик не заметила, видела подсвечники с огарками, висящие вдоль стен и около мест, где должны быть зеркала. Чем выше дети поднимались, тем меньше и захламлённее становились комнаты, похожие на дом для кошек. В одном коридоре полы стояли треугольной крышей, а комнаты по его сторонам шли под откос. Окна там были уже до пола, так что планировочка устрашала.

Из низкого коридора Лерусик вышла в довольно просторную комнату, где лежал открытый потресканый гроб, а его крышка виднелась на потолке, будто прибитая. Нет, бабушку там Ритусик не увидела, хоть сначала боялась заглянуть, она увидела только одежду, нарядное, но грязно-голубое платье, опять же с кружевами и шляпу. Всё это лежало, как будто было одето на человека, но в том было дело, что человека-то не было, даже скелета.

— Кхм, кхм... — Лерусик взяла огарок свечи и поднесла к нему свой локон, тут же оторвавшийся и заплясавший, как настоящее пламя. — Здравствуй, бабушка-колдунья, всем колдуньям колдунья...

Ритусик села на корточки и оглядывалась по сторонам. Она дрогнула, когда "пламя" свечки упало на пол тем, чем оно являлось. Резной барельеф, который было незаметно на фоне такой же стены, хотя на ней много всего было, зашевелился и спрыгнул на уступчик, оказавшись совой. Совой без клюва, вместо которого просто были перья. Птица бесшумно взмахнула крыльями, за один прыжок приземлившись в гроб, где превратилась в низенькую сухую старушку, облачённую в те же платье и шляпу. Неведомая сила подняла бабушку на ноги, и она встала перед детьми, прищурившись, будто с недоверием посмотрев на Ритусика, и протянула Лерусику худую руку, будто что-то требуя.

Рыжая выдернула у себя волосок, который, оказавшись в чужой ладони, испарился.

— Что привело тебя на этот раз, внучка? Сколько жизней этому зверю иль птице?

— Одна скоро, бабуль. Домашняя сказала мне, что как раз до одной жизни теперь дети в безопасности. Я её, как свидетеля, привела.

— Да, вы уже знаете про то, что я наворотила. И не просто так, знайте уж... В деревне совсем по-другому всё должно быть, так повелось. — Жительница особняка повернула голову к маленькому окошку под потолком, притом неестественно много, как птица, которой недавно была, затем вернулась обратно.

Ритусик, присмотревшись к тому же месту, которого до этого не замечала, увидела, что оттуда бьют настоящие лучи солнца. Кажется, там даже было видно голубое небо с облаками.

— К одной даже жизни люди и то, не считаются взрослыми. Только к восемнадцати, как известность гласит. А ведь с детства приучаться надо, что неуязвимость зря тратить не стоит, она для того дана вам, чтобы в мелком возрасте вы все не переумирали... Поэтому отныне с одной жизни, а не с одной с половиной.

— А что с Мухтарчегом? Он здесь двадцать лет уже был, не меньше. — Вспомнила Рит.

— Эта псина тоже неспроста, у него три жизни дано, в следующем году истлеет. Он поучать должен кошек, на что в реке щука.

Всё мышление Ритусика переменилось с этого момента. Она думала, что этот злой пёс просто не пёс, а мусорное существо, как то чудовище из реки. Что ж, теперь кошки на год станут беспечными, пока не появится ещё один лающий берсерк.

— Кажется, я поняла, откуда поговорка, что у кошки девять жизней.

— Что?! Даже котята знают, что "девять жизней" это кошка, живущая с человеком. У человека восемь, а у кошки одна. Ты человек!

У Лерусика округлились глаза и та обернулась к растерянной Ритусик. — Зря я тебя, конечно, взяла. Что ж, прощай.

Разгневанная старушка свалилась обратно в гроб, откуда вылетела совой, вокруг глаз которой выросли острые костяные шипы. Она взметнула пыль по всей комнате, разыскивая взглядом девочку, которая уже выпрыгнула через окно на ближайшее дерево.