Кругом стоял полный тревоги и волнений гомон, на лицах переговаривающихся людей — и мирных жителей, и ниндзя — тенью мелькали то ли страх, то ли мрачная готовность к чему-то ужасному, и Сасори волей-неволей передавалось это настроение. Рядом стояли, словно отгораживая внука от толпы, Эбизо-джи-сама и Чиё-баа-сама, последняя сжимала мальчику руку, неотрывно глядя на выходящего вперёд Казекаге, кажущегося богом на крыше Резиденции — главного здания Сунагакуре.
— Жители Сунагакуре! — громогласно обратился к подчинённым и подданным первый человек Деревни. На площади перед Резиденцией почти мгновенно разлилась тишина, поглотившая все звуки, даже дети, подобные Сасори и младше, смолкли. — Я давно заметил и понимаю ваши тревоги и ваш страх, но также от всей души надеялся, что всё окажется иллюзией. Увы, мы ошибались, прячась за глупыми надеждами. Скрытый Лист объявил войну Скрытому Песку!
Все дружно ахнули, а Сасори сильнее сжал ладонь бабули в своей, тут же ощутив ободряющий отклик. Война… Это оставалось только словом, хотя именно она принесла в дом Сасори смерть. Мальчик мало что помнил до своих пяти лет, в памяти отпечатались только смутные, пугающие образы чёрных, красных и бледных цветов.
— Поэтому, мужчины и женщины, взрослые и дети, шиноби и нет, Деревня призывает вас на свою защиту.
Третий Казекаге казался совершенно спокойным по крайней мере на взгляд Сасори. И по сравнению с окружающими… Подняв взгляд на мрачную, печальную Чиё-баа-сама, мальчик тоже нахмурился. Бабушка была сильной, умной и опытной куноичи, а значит, она тоже рано или поздно пойдёт на войну и тоже пропадёт без вести.
— …не дадим крови павших в прошлой войне остаться неотомщённой! — ворвался в мысли голос Третьего. — Скрытый Лист сам хочет войны — и он её получит!
От взлетевшего до небес рёва Сасори, казалось, чуть не оглох. Зажмурившись от неожиданности, он только через пару секунд открыл глаза, слух его уловил несколько отчётливых фраз:
— В прошлый раз они тоже первыми начали… Они убили моего отца, точно, это шанс!.. Огненные ублюдки!.. За Казекаге-сама!.. За Казекаге-сама!.. За Скрытый Песок! ЗА ВЕТЕР!!!
Насколько Сасори знал, с завершения Второй Великой Войны прошёл только год. Мир не продержался долго.
Всё изменилось. Самым коренным образом.
В Академию ученики приходили обычно к шести часам утра, приучаясь быть ранними пташками, но сегодня всех созвали к пяти. Сасори не любил ждать и заставлять это делать других, он чувствовал себя неуютно, когда подобное случалось, а потому старался этого избегать. Сонный, он быстро позавтракал и, махнув грустной, но собранной бабушке рукой, умчался в Академию.
Дотуда Сасори добегал за пять минут, он засекал.
Спустя пять минут он заходил в класс, ещё наполовину пустой. Все сидели тихо, в темноте, никто не спешил включать свет. Спокойно пройдя к своему месту, Сасори положил сумку рядом, но даже не попытался приготовиться к уроку. Чувствовал — не нужно.
Двое на первых партах, устроив голову на сложенных на столешницах руках, досыпали то, что не доспали ночью. Три девочки, единственные на соседнем ряду, застыли неподвижными скалами, смотря перед собой остановившимся взглядом. Те, кто сидел позади Сасори, хранили полное молчание, даже шороха не издали. В класс заходили так же тихо… Кажется, со всеми поговорили родители. Если, конечно, были живы или не на собраниях.
А живы были далеко не у всех, Сасори знал это. Вторая Великая ещё бушевала в сердцах некоторых из его знакомых. Наверняка так было у всех жителей Песка.
Никто не опоздал. Ровно к пяти часам подошли все из одноклассников Сасори, даже рассеянный, шумный и наивный Комуши пришёл серьёзный и сосредоточенный.
И ровно в пять часов свет в классе включился — внезапно, заставив зажмуриться на несколько мгновений. Сасори открыл глаза. Спящие на первых партах проснулись.
Перед учениками, у преподавательского стола, скрестив мощные руки на крепкой груди, стоял незнакомый мужчина в военном жилете Сунагакуре и тёмно-песочного цвета кофте и штанах, с чёрными сандалиями, с непокрытой головой, вообще без всякой ткани выше шеи.
— Всем здравствуйте, — коротко кивнув в знак приветствия, сухо отрезал незнакомец. Короткие светлые волосы, немного вытянутые тёмно-синие глаза, жёсткий взгляд, шрам на щеке. — Вы слышали вчера Казекаге-сама, так что сразу говорю: прощайтесь со всякими поблажками. Отныне упор на практику в ваших занятиях будет сильнее, некоторые теоретические предметы — позже об этом скажу — убраны из расписания. Вы все понимаете, что вы — будущее поколение Деревни, а на войне ценен каждый человек. Повторяю, каждый! И запомните ещё: слабые на войне гибнут самыми первыми. Кто из вас хочет погибнуть?
Ответом было молчание.
— Как я вижу, желающих нет, — спустя какое-то время удовлетворённо кивнул джонин и продолжил тем же командорским тоном: — Я перечислю несколько основных правил, с полным текстом нового Устава ознакомитесь позже. Чтобы было понятно: первое — никаких прогулов, особенно прогулов тренировок. Поверьте, наказание будет вдвойне хуже самой тренировки.
Сасори знал, что такое наказание за пропущенную тренировку. Однажды он нарвался на гнев Чиё-баа-сама, и после этого неделю ходил весь в синяках: спарринг был беспощадным, зато всякие мысли о прогулах исчезли.
— Второе! — все вздрогнули от внезапной смены громкости. — По поводу теоретической части: списывания и шпаргалки караются. Только если, конечно, это не действия шиноби… Понимаете, о чём я?
Джонин заставил класс задуматься: все сразу поняли, что последний вопрос риторическим не был. Списывания и шпаргалки караются. Только если, конечно, это не действия шиноби… Сасори тихо хмыкнул. Он знал ответ на этот вопрос. Странно, почему отличница класса — Казекири Карура — до сих пор молчит.
— У кого-нибудь есть ответ? — поинтересовался джонин.
Решив не тратить время, Сасори поднял руку.
— Да? Имя.
— Сасори.
— Твой ответ?
— Действия шиноби должны быть незаметными и скрытными, — сказал Сасори негромко и спокойно. — Искусство шиноби — это искусство обмана.
— Верно, — сузил глаза джонин, кажется, удовлетворённо. Но Сасори не взялся б говорить наверняка. — Все слышали?
Одноклассники дружно кивнули. Карура задумчиво посмотрела на Сасори, но когда он взглянул на неё в ответ, отвернулась обратно к наставнику. Атмосфера в классе была удушающая.
— Третье — вы будете работать вместе с генинами, и неважно, что вы ученики Академии.
Смотрели на него удивлённо и непонимающе. Помогать генинам? Сасори, несмотря на то что его бабушка — старейшина Деревни, довольно смутно представлял, чем занимаются генины. На истории же войн учителя рассказывали больше про военные действия… где генинам точно не место…
Джонин раздражённо вздохнул.
Сасори нахмурился — не любил такое. Но на полноценную неприязнь неожиданно не хватило ни сил, ни желания. Война. Это напрочь выбило из него всё настроение ещё вчера.
— Чёрт, я понимаю, вам всего по семь лет… Вы будете помогать в доставке и переноске различных предметов, готовить еду людям Деревни, работать в теплицах под руководством специалистов и прочее. Так понятнее?
Вот теперь все кивнули. В очередной раз.
— Здесь также всякие отлынивания недопустимы, — отрезал джонин, забывший представиться, и кто-то за спиной Сасори тихо застонал. Взрослый ниндзя тут же обратил на него внимание:
— Имя!
— Э… А… Каземару…
— Так вот, Каземару, — недобро усмехнулся джонин. — Я за тобой буду следить особенно внимательно.
Вот тут-то Сасори и понял, что лучше не выказывать недовольства, а слушать, запоминать, выполнять указания… Короче, быть шиноби уже сейчас, а не когда-то в будущем. Мельком Сасори оглядел класс. Кажется, неприятную истину осознали все, особенно провинившийся Каземару.
— А теперь у меня вопрос: все умеют контролировать чакру?
Сасори умел, научился этому одним из первых, чем тут же выделился на фоне остальных. Сенсеи называли его гением, но он не понимал до конца, что это слово означает. Как-то не довелось спросить у бабушки или заглянуть в словарь.
— Умеют все, — отчиталась Карура — староста.
— Отлично, — удовлетворённо кивнул джонин и, сложив пять печатей, приложил ладонь к преподавательскому столу. На нём с хлопком появилось три стопки бумажек, которые мгновенно подхватили нити чакры и перенесли на парту каждому ученику, после чего исчезли. — Перед вами листы из специальной бумаги, реагирующей на чакру. Возьмите их в руки. Не надо их рвать! Сейчас мы узнаем, какой Элемент у вас врождённый. Для начала — немного теории…
Джонин развернулся к доске. Чёрт, неужели было трудно представиться? Сасори любил во всём определённость.
Оказалось, что если у ниндзя Элемент Ветра — бумажка разрежется напополам. Если Вода, что в Сунагакуре сомнительно — намокнет, если Огонь — сгорит, если Земля — сгниёт, если Молния — сомнётся. После краткой лекции сенсей — похоже, этот человек пришёл сюда учить — дал знак к началу, и Сасори, опустив взгляд на бумажку, ничем, казалось бы, не примечательную, сосредоточился.
Спустя пару секунд листочек-тест разрезался на две части. Разрез был идеально ровным.
— У кого Элемент Ветра? — спросил сенсей через две минуты.
Руки подняло две трети класса.
— Земля? — откликнулись пять человек. — Вода? — только у Яшамару, старшего близнеца Каруры. — Огонь? — например, у Пакуры.
— Имя? — повернулся к Тайо джонин.
— Пакура…
— Ты поднимала руку, и когда я спрашивал про Ветер, — он медленно выгнул бровь, спрашивая без вопросительности в тоне.
— Моя фамилия — Тайо, — твёрдо ответила куноичи, тряхнув полезшими в глаза тёмно-зелёными волосами.
— Что ж, ясно.
Половина одноклассников были клановыми, часть из них обладала улучшенным геномом, некоторые любили этим кичиться, вызывая у Сасори лёгкое недоумение. Как и Пакуру, джонин спросил и их.
— Молния? — ни одного. — Что ж, запишите на своей бумажке свои имя и Элемент.
Почти все дружно полезли в сумки за чернильницами с тушью и кистями, Сасори в том числе. Чёрт, подготовиться надо было заранее. Чутьё обмануло… Впрочем, много времени на короткую запись не ушло, и джонин, окинув двадцать детей нечитаемым, немного страшным взглядом, кивнул словно бы самому себе.
— И я забыл представиться, — внезапно этот человек улыбнулся, хотя и скупо. — Меня зовут Казешини Саджин.
Казешини тоже были уважаемым кланом, насколько Сасори помнил, не зря же они, собственно, «смертоносный ветер».
— А теперь, — улыбка с лица Саджина исчезла, — немного философии. Вам по шесть-семь лет, вы должны помнить конец войны, хотя и не её пик. Так вот, внесу ясность: чтобы я не слышал ни намёка на слова, что война — это круто.
Сасори помрачнел. Ничего крутого в войне он не видел, зная, что именно из-за событий на фронте погибли его родители.
— Но терпеть оскорбления от других Деревень и их посягательства на тайны родной Сунагакуре — недопустимо и непростительно! — повысил голос Саджин. — Скрытый Песок будет стоять за своих людей, свои земли и свою честь — насмерть, и если вы настоящие шиноби, то поможете в этом родной Деревне. Враги умеют только отнимать — ваших родных и близких, ваши дома, ваше спокойствие, даже ваше время! Запомните это и никогда не забывайте.
Несколько секунд длилась пауза. Деревня за себя будет стоять насмерть… как будут стоять люди за неё. Сасори, задумавшись, слабо прикусил губу. Может, однажды он тоже окажется на поле боя и будет убивать.
Сенсей прочёл его мысли:
— Именно поэтому ваше обучение будет сводиться к одной цели — научить вас убивать. В теории курс будет сильно сжат, так что заниматься вы будете и самостоятельно, если не хотите забыть что-то важное посреди сражения. — Снова пауза, чтоб до детей дошло. — Практических занятий будет много, и первое из них начнётся через десять минут. Война, — выделил джонин это слово, — коснётся, поверьте, всех. Коснётся каждого из вас…
Показалось, или в его голосе появилась печаль?
— И первые её прикосновения вы ощущаете уже сейчас. Если на Деревню нападут, прорвавшись через передовые отряды, — по спине Сасори пробежали мурашки, — вас, конечно, будут защищать взрослые. Но вы — запомните! — тоже шиноби. Так что вторая цель — научить вас подчиняться приказам мгновенно, максимально быстро. В бою иногда счёт идёт на секунды. Все запомнили?
— Да, — раздалось негромко и вразнобой. Кажется, Саджину что-то не понравилось, но он не стал ничего говорить и спустя пару секунд продолжил:
— Также… вы увидите много раненых. Но совсем немного похорон: в Деревне хоронят тех, кто погиб недалеко от неё или кого вернули на родную землю.
Все молчали.
— А теперь — сумки оставить здесь, кроме запасов шурикенов — и на полигон.
На длинной площадке с расставленными на другом конце мишенями в виде прямоугольных досок помимо группы Сасори были и другие классы. Детей быстро выстроили в четыре ряда, дав простое задание попасть в мишень хотя бы девять раз из десяти. Раньше требования были немного мягче: шесть из десяти было хорошим уровнем.
Кажется, недостаточно хорошим.
Сасори метнул шурикены десять раз и десять раз попал в цель. С ним сравнялся только Баки, и в прошлом почти лучший в метании мелкокалиберного холодного оружия. «Почти», потому что лучшим всегда оставался Сасори, и, по правде говоря, отдавать это место Баки он не собирался. Хотя глупо думать об этом, когда война, каким-то шестым чувством Сасори это понимал.
Всех, кроме Сасори и Баки, муштровали, поправляли, ругали, тыкали носом в ошибки, и ученики, беспомощные и в убитом настроении, подбирали оружие, возвращались на своё место и ждали в очереди снова. Сам Сасори промахнулся только один раз, когда сильно задумался и отвлёкся от задания…
— Сасори, ты убить меня хотел?! — Его шурикен вонзился в деревянный столб, пролетев там, где была голова Саджина.
— Извините, — растерянно моргнул Сасори.
— Следи за руками. И не отвлекайся, — велели ему уже спокойнее.
— Хорошо.
Сасори не любил ошибаться и не любил, когда его ругали. Именно поэтому старался всё делать хорошо с первого раза, да и как можно, когда у него такая сильная и важная в Деревне бабушка. И родители носили ранг джонина. У Сасори не было права быть слабым. Не было права быть «не-лучшим».
Ему никто не говорил этого. Он сам так решил.
Вернувшись домой к вечеру совершенно выжатый и тренировками, которых оказалось неожиданно много, и солнцем, жарившим сильнее обычного, Сасори быстро разулся и сразу побежал на кухню. Вода, там должна была быть вода! Его небольшая бутылка закончилась ещё в середине дня, потому что Сасори неэкономно её расходовал. Жажда мучила несильно, но горло драло от сухого ветра.
Напившись же, Сасори поднялся к себе в спальню, лёг передохнуть на кровать…
…и проснулся ночью, на расправленной постели, под одеялом, в ночной одежде. Недоумённо нахмурившись, он медленно сел, посмотрел на ладони, пальцы которых попадали под лунные лучи, внимательно — и на всего себя… и, вздрогнув, метнул взгляд на висящие на стене напротив часы.
Три часа ночи.
— Я что, лёг на кровать — и уснул? — пробормотал удивлённый Сасори.
Переодела его, наверное, бабушка: больше некому. Смутно он припоминал что-то… Кажется, внук отмахивался от бабули Чиё и даже чуть не кинул в неё подушку, но потом тело перестало слушаться. Ах, да, нити чакры… Бабушка была первоклассным кукловодом.
Недолго думая, Сасори быстро слез с кровати, сунул ступни в тапочки и побежал в старую мастерскую, с которой год назад его познакомила Чиё-баа-сама. Началась война, а значит, у Сасори не было времени прохлаждаться! В голове уже вырисовывался набросок будущей марионетки, посильнее, чем «Отец» и «Мать».
Вся Деревня стояла на ушах. Домой к Сасори наведывались всякие важные люди чуть ли не каждый день, и Чиё-баа-сама надолго запиралась вместе с ними в своей лаборатории. Джонины-сенсеи Академии сменились чунинами. Генины маялись с вручёнными им первыми расписаниями патрулей… Сасори ещё не всего понимал, но во время одного разговора узнал немного нового.
Чиё-баа-сама сидела на диване и смотрела перед собой каким-то пустым, ничего не выражающим, остановившимся взглядом. Сасори нечасто такое видел, но если раньше было всё равно, то замечать подобное за собственной бабушкой оказалось немного… страшно. Поэтому внук, сбегав за кружкой прохладной воды, подошёл к бабуле и протянул ей:
— Попей, Чиё-баа-сама.
В глазах её появился блеск, какой-то смысл, больше не пугающий пустотой. Чиё-баа слабо улыбнулась:
— Спасибо, Сасори, — и приняла кружку, отпила воды, чтобы спустя секунду похлопать по сиденью рядом с собой: — Иди сюда.
Только-только он сел, поправив длинную домашнюю одежду в пол, как его притянула к себе бабушка, крепко-крепко обняла, ткнулась губами куда-то ему в волосы.
— Мальчик мой… — шепнула она едва слышно.
Мальчик молчал, позволяя себе нежиться в тёплых, хотя и каких-то нервных объятьях.
— Тебя зовут гением, но я от всей души надеюсь, что тебя не отправят спустя несколько лет на фронт.
— Чиё-баа-сама, война к тому времени закончится, скорее всего, — улыбнулся Сасори, пытаясь подбодрить.
— Надеюсь, Сасори… Надеюсь.
Минуту они молчали, слушая дыхание и стук сердца в груди друг друга. Тишина, хотя и не абсолютная, заполнила дом, и на миг Сасори испугался. Что если погибнет и бабушка Чиё, и дедушка Эбизо? Ни с кем из клана кукловодов внук двух старейшин так и не сблизился. В доме будет такая же тишина? Только полная, совершенно полная…
— Теперь ты всегда будешь занята? — негромко спросил он у бабули.
— Не всегда, но… — Она осеклась — и вздохнула. — Да, ты прав. Скорее всего, всегда… Война, Сасори, это всегда много работы. На тебе ответственность за множество жизней. Даже если это просто пересчёт имеющегося на складе оружия, или полив тенелюбивых лекарственных растений в морозильной теплице, или доставка письма от одного человека к другому. Всякая работа важна.
— Вся Деревня сейчас похожа на маленькую песчаную бурю.
В ответ раздался негромкий смех.
— Интересное сравнение! Хотя… — смех стих, — …меткое. Скоро эта песчаная буря разрастётся, Сасори, и погибнет много людей. Ты должен быть готов к этому.
— Я готов, — фыркнул он. — Меня все называют гением, так что я со всем справлюсь.
— Ну-ну, гений… Ты только не зазнавайся.
Чиё-баа-сама сказала, что погибнет много людей, и то же твердили наставники. Спустя неделю после первого выступления Казешини Саджина детей Академии повели на кладбище Деревни. Полное могильных плит, оно казалось самым спокойным местом на земле. Ветер тихо шелестел, перенося золотистые крупицы песчинок от одного памятника мёртвому к другому. На некоторых плитах уже стёрлись имена, на других — отшлифовались песком даты, а часть осталась целой и почти невредимой.
Спустя час ниндзя Академии покидали царство упокоенных душ, и Сасори неожиданно ясно осознал: мёртвым было уже всё равно на мир живых, всё равно, что началась война, что к ним скоро присоединятся многие и многие, всё равно, кто выйдет в конце концов победителем. Сасори понял, что не хотел умирать, но хотел бы быть таким же спокойным и хладнокровным, как покойники.
Хм.
Как марионетки.
Ещё ученикам Академии хотели показать все прелести содержимого моргов, но что-то случилось, и об этом попросту забыли, переключившись на совсем другие дела. Тренировки становились всё тяжелее, хотя и неуловимо. Уход за оружием, мастерство подготовки ловушек, метание кунаев и шурикенов, искусство медитаций, обыкновенная физическая подготовка, экстренное изучение анатомии, в частности — слабейших мест в человеческом теле. Основные точки три — голова, шея, пах. Детей учили, как быть шиноби.
Куда бить, чтоб наверняка.
Как отвлечь внимание противника и ударить.
Как найти слепую зону.
Много всяческих «как»…
Голова пухла от информации, но Чиё-баа-сама, ирьёнин, легко избавляла Сасори от неприятной тупой боли в затылке. Каждый день он приходил домой уставший, и тело жаждало одного — напиться, рухнуть на какую-нибудь горизонтальную поверхность и спать, спать, спать… но тратить много времени на сон было нельзя. Хотя мальчишкам повезло больше, чем девчонкам: те ещё занимались шитьём и готовкой.
Прошла ещё неделя войны между Огнём, Ветром и Землёй.
Сасори вместе с генином тринадцати лет — Каземару — в компании Баки, Пакуры и Каруры шёл в сторону сельских теплиц, где выращивались разные лекарственные растения, для которых условия пустынь были непригодными. Совсем не хотелось заниматься травами и прочей скучной работой, но слова Чиё-баа крепко врезались в его память:
— Война, Сасори, это всегда много работы. На тебе ответственность за множество жизней. Даже если это просто пересчёт имеющегося на складе оружия, или полив тенелюбивых лекарственных растений в морозильной теплице…
Так что Сасори не возмущался.
Каземару шёл вперёд быстро, широким, размашистым шагом, и ученики Академии, достающие ему лишь до плеча, старались идти с ним вровень, то и дело ускоряясь, чтоб не отстать совсем. Это немного раздражало, но Сасори молчал, лишь подумав, что когда-нибудь тоже станет высоким, сильным и быстрым.
— Слушай, Пакура-чан… — тихонько обратилась к подруге Карура. Сасори скосил на них взгляд. — Откуда у тебя этот ожог?..
И правда. Из-под прикрывающей плечи ткани рукавов выглядывала корочка лёгкого ожога. Пакура хмуро дёрнулась:
— В клане начали тренировки. Говорят, нам надо уметь пользоваться силой своей крови… — она тяжело вздохнула. — Честно говоря, если так пойдёт и дальше, я скоро помру. От усталости.
Что ж, Сасори её понимал.
— Чёрт побери! Дорогу, дорогу!.. — вдруг раздались вопли слева, с севера, и Каземару вместе с подопечными повернулся в сторону охранных застав Деревни и северного — главного — входа.
Увидев что-то куда раньше учеников, Каземару широко раскрыл глаза и, без слов схватив за шкирку трёх детей, оттащил их в сторону. Сасори раздражённо дёрнулся. Что этот генин делает?! Ну и что, что он генин, а Сасори — нет?!
Все эти мысли вылетели, когда мимо промчались куноичи с молчащими, окровавленными телами в испорченной, проткнутой тут и там форме. В нос резко ударил запах крови и медикаментов… Куноичи с носилками в руках бежали в сторону лазарета, мимо которого Сасори недавно прошёл. Руки многих сковывал гипс, некоторые проснувшиеся сначала соображали, что происходит, а затем, наверное, приходила боль — пара из них не сдержали криков. То были страшные крики, Сасори таких никогда не слышал!
— Да чтоб этих Учих Шукаку задрал!!! — завопил недавно проснувшийся.
Учиха, Сасори что-то слышал о них…
Когда он увидел молчащих, будто бы спящих, ему стало немного жутко. Их было немного — ребята насчитали троих. Носилки казались гробом. Нёсшие их куноичи сбивались с ног, но, хрипя, продолжали бежать.
Когда же Сасори взглянул на человека без руки, он отшатнулся назад. Без руки! Человек без руки! Карура вскрикнула, бросившись в сторону и чуть не врезавшись в Сасори, Баки споткнулся на ровном месте, Пакура вцепилась себе в плечи, словно боясь тоже лишиться рук. Сасори ощупал себя. Как можно жить без рук?..
При новом взгляде на безрукого стало плохо, и Сасори быстро посмотрел на небо — ясное, сухое, вечно голубое. Ни капли красного… Но запах крови не отступал.
Вроде бы партия раненых закончилась. Сасори заставил себя посмотреть на последних тяжело раненых — и взгляд, как назло, упал на одного… безногого. С двумя по колено отрезанными нижними конечностями.
Как можно жить без ног…
Нет, Сасори видел таких калек несколько раз, но раньше они казались всего лишь сломанными марионетками, которые можно было легко починить. А тут в глаза бросалось: медики не справились, умные, сильные, тренированные врачи — не справились…
Карура, резко схватившись за горло, упала на колени, согнулась в три погибели — её вывернуло. Сасори сглотнул несколько раз, не желая присоединяться к напарнице. Баки и Пакура стояли с побледневшими, а затем позеленевшими лицами.
— Уходим, — резко бросил приказ Каземару. — Карура, ты как?
— В-вроде… нормаль… нормально… — на дрожащих ногах поднималась с колен девочка.
— Может, тебе помочь? — спросил Баки, кладя на плечо Казекири ладонь. Та покачала головой, стирая с губ кислую влагу.
— Не надо… С-спасибо…
— О великая пустыня… — поражённо выдохнула Пакура, проведя ладонью по лицу, словно снимая хиджаб, и беспомощно пискнула: — Так будет каждый день?
— Не каждый, — мрачно ответил Каземару. — Но часто. Надеюсь только, что не будет столько раненых… Наверное, Казекаге-сама промахнулся со стратегией.
Прошёл месяц.
Ни Сасори, ни Баки, ни Пакура, ни остальные уже не уставали так сильно по крайней мере телом, мышцы уже приноровились к новой, постоянной нагрузке, а вот вечно думать и впитывать знания было сложнее. Сидя в библиотеке рядом с хмурым, стенающим иногда сквозь зубы Комуши, он пытался разбудить себя и наконец прекратить перечитывать в третий раз одну и ту же строчку в собственной тетрадке.
«Первый удар в бою — это всегда обман. Цель — разгадать его в кратчайшие сроки, при этом не давая времени врагам, которым тоже надо думать над тактикой. — Сверху была приписка: — Тактика — это не стратегия, стратегия сложнее».
И вот уже, по ощущениям, битый час Сасори читал эти три предложения и не мог заставить себя читать следующее. Он не выспался, даже толком не наелся, или просто проголодался после тренировок… Вообще всё это ниндзя прошли дней пять назад, но намечалась проверочная работа. Как там говорил Саджин? Никакого списывания, только действия шиноби — незаметные, замаскированные, скрытные.
— Всем привет, — вырвала из мыслей севшая напротив Карура. Она радостно чему-то улыбалась. Сасори нахмурился. Чему радоваться?.. — Слушайте, скоро к нам подойдут Яшамару, Юра-кун, Баки-кун и Пакура-чан…
— И? — нахмурился в недоумении Комуши, но в его глазах уже загорелся огонёк. — Ты что-то задумала, да, Карура-чан?
— Да не то чтобы… — смущённо опустив взгляд, повела плечами девочка, но через секунду встряхнула песочными волосами и посмотрела однокласснику в глаза. — В общем, в это время здесь мало людей, почти никого, но я припасла кое-что именно для вас.
Сасори не любил ждать. Он уже собрался было недовольно заявить об этом, но тут его взгляд наконец соскочил на следующую строчку в записях, и, немного обрадованный, он погрузился в чтение. Чёрт побери, за этот месяц все без исключения ученики Академии стали сильнее быстрее и узнали больше, чем за три месяца до войны.
Когда его внимание снова привлекла Карура, вокруг их стола сидели, недоумённо глядя на старосту класса, ещё пять человек: спокойный, всегда серьёзный Юра, которого Сасори уважал, постоянно мрачный в последнее время Баки, с которым Сасори соперничал, добрый, даже, пожалуй, слишком добрый Яшамару, вечно защищавший сестрёнку, и, собственно, две девочки, одни из самых популярных.
Сасори тихо хмыкнул. Его бабушка входила в элиту Деревни.
Вокруг него тоже собиралась элита.
— Я кое-что смогла достать, — наклонившись ближе и заставив наклониться других, заговорщицки шептала Карура. — Правда, совсем немного, так что раздам самым близким…
Самым близким? С каких это пор в круг её близких вошёл Сасори?..
— Сасори-кун, не делай такое лицо! — вдруг возмутилась она, и он поспешил взять мимику под контроль. Кажется, над эмоциями надо будет работать… Сасори вздохнул. Ничего делать не хотелось. — Юра-кун, ты тоже не гримасничай, — уже обиженно надулась Карура.
— Карура-чан, — закатила глаза Пакура, более жёсткая, чем её подруга. — Давай уже к делу.
— Ну, короче, — развернувшись к сумке, та несколько секунд сосредоточенно в ней копалась, а затем — извлекла небольшой мешочек. Спрятав его за головами склонившихся товарищей, она развязала узелок и мигом вызвала удивлённые ахи. — Вот.
— Ты… — вскинул брови Сасори. — Ты откуда достала это?
— Давай, колись, я тоже хочу! — присоединился восхищённый Комуши.
— Карура-чан, не зря ты наша староста, — довольно усмехнулась Пакура, первая тянясь к заветному кулёчку.
— Всем по одной, — улыбаясь так солнечно, словно и не было никакой войны, Карура легонько ударила подругу по ладони и собственноручно раздала всем по небольшой, круглой, твёрдой на ощупь… шутка ли — карамели.
Сладостей теперь было днём с огнём не сыскать, а все деньги и время уходили в армию, которая оказалась, на взгляд Сасори, очень уж прожорливой. Запасы воды, выдаваемые ежедневно каждой семье в расчёте на человека, тоже уменьшились… Вообще жизнь стала ощутимо хуже.
И получить конфету, когда совсем не ждал, когда иероглифы перед глазами уже выплясывали танец Шукаку, было… приятно. Даже очень приятно. Улыбнувшись, все ребята дружно развернули карамельки, скомкали фантики и кинули сладость в рот. Сладкая, с хрустящей корочкой, с немного тягучей начинкой с апельсиновым вкусом. Сасори любил цитрусы, хотя и не ел слишком много, а жаль.
— Карура-чан, ты просто волшебница! — довольная, заявила Пакура, и мальчишки, усмехнувшись, согласно закивали.
На неделю лучшим ученикам Академии дали выходной, и Сасори в команду попались Баки, Юра и Пакура. Без всякого энтузиазма, мрачные, ниндзя молча шли в лазарет помогать ирьёнинам: принести что-нибудь, спросить у кого-то что-то, принести еду и воду уставшим врачам, поить уже спасённых и проснувшихся пациентов и многое другое в таком роде. Работа эта Сасори не нравилась, и даже не из-за скуки…
— Ты видел, как я врезал этому Хьюге? По глазам прямо!.. Кунаем! Как он орал, ты бы слышал! — хвастался какой-то матёрый волк с испещрённым шрамами лицом. Пакура мрачно на него посмотрела.
— Чёртовы Инузука, я их псин засуну им!..
— Это они тебя так?
— Я призову самого Шукаку, но сотру их в порошок!
— Тьфу на тебя, молчи! Действительно ж призовётся!
— Треклятый Шаринга-а-ан… — стонал кто-то уже на другой койке.
— Слушай, Казехана-чан… А тебя спасал когда-нибудь… враг?
Сколько вокруг творилось историй, а у Сасори от них побаливала голова. Генина на этот раз к его команде не приставили, так что приходилось самим искать ирьёнина, за них, восьмилеток, отвечающего. Пакура чуть ли не огрызалась в ответ на услышанное хвастовство из разряда «как я его убил!..», Юра, казалось, вообще ни на что не обращал внимания, лишь временами нервно дёргаясь, Баки старался словно защищать единственную куноичи их четвёрки, отгораживая от матерящихся раненых. Сам Сасори просто внимательно всё оглядывал и запоминал…
Владение ирьёнинджутсу было выгодным подспорьем на войне, он быстро это понял. Во многом потому, что этим занималась бабуля Чиё.
— Вы от Академии? — заметили четвёрку врачи — бледная, с кругами под глазами блондинка и невысокий, жилистый мужчина с каштановым вихром.
— Да, — кивнул Сасори, разумно сочтя себя лидером. — Нас на неделю распределили сюда.
— Ох, на неделю!.. — воскликнула куноичи. — Я знаю, кому вы нужны, за мной! — и стремительно упорхнула в соседний коридор из коек.
Новоявленные помощники кинулись следом, стараясь не упустить проводницу из виду. Через минуту они уже стояли, немного запыхавшиеся, перед высокой, крепко сложенной, со строгим взглядом женщиной с фиолетовыми волосами, убранными под платок. Она быстро отослала блондинку обратно, Пакуре сунула бутыли с водой, указав на пациентов шестнадцать, пятьдесят и сто сорок два, которых требовалось поить, Баки послала отнести лекарственные порошки в лабораторию, Юру приставила к одному из врачей ассистировать по мелочи, а Сасори забрала с собой.
— Ты ведь внук Чиё-сама, правильно? — уточнила она, не поворачиваясь к помощнику. Он кивнул, но, быстро сообразив, что на него не смотрят, озвучил ответ:
— Да.
— Я дам тебе три листка со списком ингредиентов, живо дуй к бабушке, она поймёт, что делать.
— Хорошо.
Спустя несколько секунд ему вручили три простых бумажки, которые он, отряхнув от песчинок, убрал в карман штанов, после чего кинулся на поиски Чиё-баа-сама. На задания она обычно не уходила, занимаясь либо в лаборатории дома, либо в Резиденции, так что беспокойства не было. Дома бабушки не оказалось, поэтому пришлось топать до главного здания Сунагакуре по почти пустой, в полдень-то, улице.
Охрана на входе его остановила.
— Ты куда, мальчик?
— К Чиё-сама, — спокойно пояснил Сасори и попытался пройти, но его не пустили.
— Мальчик, детям тут не место…
Так, похоже, это были новички, с внуком старейшины Деревни совершенно не знакомые. Нахмурившись, Сасори скрестил руки на груди и задрал нос повыше:
— Меня отправили сюда по важному заданию!
— И по какому же? — устало закатил глаза один из стражи, с головой, затянутой в ткань на манер мумии.
— Послушайте, меня ждёт бабушка! — уже сердясь на задержку и трату времени, воскликнул возмущённый Сасори и, спохватившись, постарался взять себя в руки. — Она — старейшина этой Деревни. Чиё-баа-сама, слышали о такой?
Судя по нахмуренным бровям, слышали, очень даже слышали. Хмыкнув, Сасори достал из кармана списки с ингредиентами и демонстративно их развернул, после чего негромко добавил:
— Я из лазарета.
Пропустили его мгновенно.
Да, Сасори учился пользоваться связями. Неплохое ведь умение.
Спокойно пройдя на второй этаж, где и находился зал Совета, куда его отправили из кабинета бабушки на первом, Сасори дошёл без всяких препятствий до коридора, в котором располагался вход в нужное помещение. Арочный, как он помнил по прошлому визиту, каменный, с открывающимися внутрь большими дверями.
Остановившись у угла, Сасори сделал глубокий вдох и медленный выдох, чтобы успокоиться. Каждый раз, когда он встречался с важными и чопорными советниками, смотревшими на него, как на зверька какого-то, маленький Скорпион немного нервничал. Ну глупость же! Ничего с ним эти взрослые не сделают, пока жива Чиё-баа-сама.
Пока жива…
— Чёрт, — тихо ругнулся Сасори и, пересчитав бумажки — ровно три, направился к нужному залу.
Перед ним спрыгнул кто-то в чёрном, и мальчик отскочил назад, разом подобравшись для защиты и спрятав за спиной руку со списками. Но быстро расслабился — перед ним стоял АНБУ. Сасори узнавал этих ниндзя по звериным маскам с клыкастыми ртами, как в театре Но.
— Ты — Сасори, верно?
— Да, — кивнул он, расправляя смятые списки. — Я из лазарета, мне срочно нужна Чиё-баа-сама.
— Она на собрании, к ней нельзя.
— А вдруг там люди умирают? — негромко спросил он у АНБУ.
Молчал тот несколько секунд, и Сасори видел его глаза через прорези маски — тёмно-синие, смотрели они сухо, без эмоций, спокойно, почти как покойники на кладбище, как марионетки. Сасори задумался: может, стоило стать АНБУ…
— Жди здесь, я вызову твою бабушку.
Как только быстро вышедшая к любимому внуку Чиё-баа увидела списки, она немедленно знаком вызвала АНБУ, сказала передать Совету, что есть срочные дела для ирьёнина её уровня, и заспешила прочь, бормоча что-то про яды Тсунаде-химе. О-о-о, Сасори слышал о Легендарной Троице! Джирайя, Тсунаде, Орочимару — молодые шиноби, признанные самим Ханзо Саламандрой из Дождя ещё во время Второй Великой Войны.
Только славы Сасори себе не хотел, ведь шиноби — это тот, кто действует из тени. По крайней мере, так твердили все взрослые. А как, чёрт возьми, можно было действовать из тени, когда при первом взгляде на тебя противник понимал — шиноби знаменитым не за красивые глаза становится.
Вообще Сасори заметил, что многие вещи, которые понимает он, недостижимы для разума его ровесников. Это немного раздражало. Неужели так сложно?.. Сасори же ничем от них не отличался! Ну, почти.
— Так, Сасори, ты возвращайся в лазарет, а я сейчас кое-куда забегу, — резко оглянувшись на внука, обратилась к нему Чиё. Он кивнул:
— Хорошо. Ты в лабораторию?
— Да, — и специалист Песка по ядам и противоядиям бросилась по крышам ближайших зданий домой, в свою личную лабораторию.
Яды и противоядия. Чем больше Сасори наблюдал за бабушкой и лазаретом, тем сильнее становилось чувство, что оружия лучше хорошего яда — нет.