На занятия по конкуру он тогда едва не опоздал из-за этой девчонки. И не удивительно, ведь нет ничего сложнее, чем выбрать наряд для похода на конюшню. Вероятно, лошади – самые суровые критики, иначе Мир не мог аргументировать все услышанные им причитания над чемоданом.

После очередного высказывания в стиле: «даже не знаю, от чего будет проще отстирать запах… наверное, лучше голубая майка, чем черная водолазка», он не выдержал и раздраженно выдохнул.

— Определись уже хоть с чем-нибудь. Там нет никаких неприятных запахов. Лошади в целом не воняют. И всем плевать, что ты наденешь.

— Может, у тебя и принято надевать первое, что выпало из шкафа, но я, вообще-то, привыкла следить за своим внешним видом. 

Первое, что выпало из шкафа? Что эта девчонка о себе возомнила? Будет поистине чудом, если он не придушит её за эти долгие дни. Усилием воли подавив возмущение, Мирослав постарался ответить как можно спокойнее и размереннее:

— Из твоего рта вообще выходит хоть что-нибудь, не переходящее на личности?

— А тебя это задевает? Могу посоветовать курсы по поднятию самооценки. И, если ты не заметил, я собираюсь переодеваться, так что покинь помещение.

— Стерва, — подвел итог Мир, выходя из комнаты.

— Грубиян! — донеслось ему вослед.

В тот день она с ним так и не пошла. То ли не смогла выбрать, что надеть, то ли не захотела идти из-за их совместных пререканий. Мир не знал истинную причину, да и в целом мало понимал, что творится у Милы в голове. Хотя, к своему стыду, на тренировке только об этом и думал. Может, не стоило быть с ней таким грубым? Все же родители воспитывали его так, чтобы он не ронял достоинство семьи. Особенно перед гостями. Но, с другой стороны, он ведь должен как-то защищать свои личные границы, разве нет?

Следующие три дня походили на день сурка. Нытье Милы утром из-за тесноты комнаты и сложности выбора наряда на день грядущий (ибо не могут же холопы видеть ее в одном и том же два раза подряд). Нытье Милы после каждого приема пищи о том, что она не станет мыть посуду – ее не для этого родители растили такой красавицей, чтоб она марала ручонки о простые человеческие обязанности. Нытье Милы о том, что она не хочет выходить в такую жару, тем более в обществе Мирослава, тем более на его скучные тренировки. И действительно, за всю неделю ей удалось не посетить ни одной. С одной точки зрения это даже радовало парня – хотя бы на время занятий он освобождался ото всех контактов с этой стервой, но с другой – его задевало, что она предвзято отзывается о его увлечениях, даже не стараясь вникнуть в их суть. Хотя, себе-то Мир уж мог признаться честно: к ее увлечениям он относился не менее предвзято, так что в этом они были квиты. 

Пару раз у них возникали более серьезные стычки, когда Мирослава совсем уж возмутило отношение девушки к его родителям. На очередное высокомерное высказывание о том, что она не собирается мыть посуду или убирать свою комнату, парень вспылил и, выловив ее в коридоре, пока родители на работе, высказал едва ли не все, что он о ней думает. Он уже плохо помнил свою тираду, но, кажется, там были фразы в стиле: «тебя что, не учили ценить труд других людей?», «мы тебе не прислуга», «не понимаю, как твои родители еще не выгнали тебя к чертовой матери с таким отношением к людям!» и так далее. Да, за часть из этих фраз он уже раскаивался, но разве в целом он не прав?

К тому же, стоило отдать должное, после словесной взбучки Мила, хоть и не начала убирать за собой – было бы странно ожидать от нее таких молниеносных метаморфоз, – но, во всяком случае, перестала язвить и ёрничать. С родителями. Не с ним. С ним все оставалось по-прежнему. Словно она нашла смысл жизни в том, чтобы досадить ему по любому поводу. Шутки на тему его занятости и отсутствия личной жизни сыпались градом. И до определенного дня Миру казалось, что он уже смирился и остаток месяца проживет без особых потрясений. 

А потом среди череды повторяющихся и однообразных дней настал день «икс». Тот самый, когда во время купания его вдруг посетило странное видение. С какого-то перепугу среди всех этих хлопот, недопониманий и откровенных наездов между ним и гостьей, его мозг смог выделить частички чего-то такого, что сделало Милу привлекательной для него. Как? Зачем? Что за шутки разума?.. Но что толку от этих вопросов теперь, когда процесс уже необратим? Миру оставалось только признать свое поражение – он не устоял. Да, Милана чем-то его зацепила. Рационально он не понимал, чем, потому что единственное осознанное и принятое им чувство, которое он к ней испытывал, было лютое раздражение. Но, быть может, все это время он просто не хотел признаваться себе в чем-то важном?

С этими мыслями Мирослав покинул ванную, все еще разгоряченный после недавних фантазий, с раскрасневшимися губами и всклокоченными волосами, наскоро высушенными полотенцем. Это был тот момент, когда он ни с кем не хотел пересекаться. Тот момент, когда меньше всего он хотел видеть объект своих недавних фантазий. Но надежда быстро прошмыгнуть в свою комнату не оправдалась: в коридоре он столкнулся с Миланой.

— Что там можно так долго делать? Мастурбировал, что ли? — недовольно промолвила девушка, обходя его и степенно направляясь в ванную. 

Дверь захлопнулась быстрее, чем Мирослав нашел подходящий ответ. Наверное, это было хорошо, потому что избавляло от необходимости подыскивать очередную колкость в затуманенном разуме. Но в то же время фраза Миланы заставила его чрезмерно насторожиться. Как давно она стояла в коридоре? Могла ли что-то слышать или он вел себя достаточно тихо? Была ли это очередная «остроумная» шутка или прямое подозрение? И не спросишь ведь – совсем засмеёт… А что, если она действительно слышала что-то компрометирующее?

Основательно порывшись в мутных воспоминаниях, Мирослав пришел к выводу, что слышать она ничего не могла, и беспокоиться ему не о чем. Впредь он просто будет вести себя более осмотрительно. Да. Осталось потерпеть три недели, а потом этот кошмар забудется. Наверняка это просто последствия стресса и Мила на самом деле вовсе не его новый фетиш. «Так, просто под руку подвернулась», — парень усмехнулся не нарочно вышедшему каламбуру. Ну, правда, не мог же он за неделю в нее влюбиться, пусть и неосознанно? Это лишь последствия усталости. Наверное, он подумал о ней тогда, потому что его в очередной раз выбесили тонны ее склянок по всей ванной. И зачем ей столько? Консервироваться собралась?..

Решено. Он уделит больше внимания своей однокласснице, и это поможет ему отмести прочь все неуместные фантазии о Миле. Да, отличное решение. С Мариной они не только вместе учились, но еще и посещали занятия по танцам. Иногда их даже ставили в пару на выступлениях. С ней было легко общаться, Марина никогда не грубила ему и не старалась задеть его самолюбие. У них были общие интересы, и, кажется, она его понимала. Он сегодня же напишет ей и позовет гулять. Пора уже заняться своей личной жизнью.