На следующий день, вернувшись после танцев, Мир зазвал Милану на кухню, дабы вместе попить чай и поболтать. Разговор плавно перетекал к теме планов на будущее. В последнее время они довольно часто обсуждали поступление, предстоящий Миле переезд и совместное построение быта. Мирослав был несказанно рад, что взгляды на жизнь у них сходятся почти во всем, и не собирался противиться будущей невесте, если ее вдруг посетят неординарные идеи обустройства комнат или чего-то в этом духе. Какая ему разница, что и где будет стоять, если рядом с ним будет Мила? И чем счастливее она будет, тем спокойнее будет он. Незачем лишний раз тревожить притаившуюся стервозность, в данный момент покоящуюся в нежнейших оковах влюбленности.

— Сынок, звонили наши дачные соседи, — мама зашла на кухню, попутно здороваясь с Миланой, которую раньше не заметила.

— Снова сетуют на крота?

— Нет, у нас там сломался полив, нужно починить, но папа работает в ближайшие дни, а клубнику может за это время залить. Ты бы сделал, и денёк там побыл, чтобы точно убедиться, что всё в порядке...

— Сделаю, без проблем.

— Спасибо, — мама ласково потрепала его по голове и принялась готовить обед. — Если что-то уже поспело, то можешь Милане привезти. У вас же в городе сильно холодно для клубники? — обратилась она к девушке.

Мирослав сделал глоток чаю и едва не закашлялся, когда Мила оживленно поинтересовалась:

— А можно мне с ним?

Мама взглянула на нее с таким видом, словно услышала какую-то глупость. Ясное дело, отъезд близился, и все об этом помнили, хоть и молчали, стараясь не нагнетать. А мама — не зверь, чтобы отбирать драгоценные денечки, которые и без того пролетают с ужасающей скоростью.

— Милочка, ну, конечно, можно! Чего ты, в самом деле. Поезжай. Мир тебе покажет, что у нас там растет. Дачу посмотришь, не видела ведь никогда. У нас рядом речка красивая есть, можете там погулять, комаров покормите заодно — им тоже чем-то питаться нужно.

— Мам! — воскликнул Мир, когда Милана заливисто рассмеялась.

***

На диване в дачном домике было тесно, но, казалось, никого из них это не смущало. Мир уже и не помнил, как Мила оказалась у него на коленях, когда он успел снять её топ, и почему теперь его ладонь без малейшего стеснения оглаживает её бюстгальтер. От осознания ситуации стало жарко. Поцелуи буквально обжигали, но этого было как будто недостаточно. Немного отстранившись, парень подцепил чашечку лифа, сдвигая её вниз и оголяя упругую грудь.

Встретившись с вопросительным взглядом Миланы, он хрипло прошептал, удивляясь собственной решительности:

— Хочу трогать тебя, а не ткань.

Мила молча расстегнула переднюю застежку и сняла лифчик. Мирослав завороженно наблюдал, как при этом подпрыгнули её груди. Он обхватил их ладонями, с наслаждением отмечая про себя их тяжесть и податливость. Столь уверенное движение можно было принять за смелость и настырность, но на самом деле он находился под действием совершенно других эмоций. Его охватывало благоговение и восхищение формами, которые теперь он мог разглядеть при дневном свете, отмечая мельчайшую деталь.

Будто по велению чертенят в его голове Мир почти невесомым движением пробежался пальцами по внешней стороне притягательных холмов, вызывая у Милы легкую дрожь и видя, как моментально напрягаются её соски.

— Щекотно, — Мила хлопнула его по руке, изображая возмущение, но при этом заигрывающе улыбаясь.

— Правда? — сатирически поинтересовался он, приобняв Милу за талию, и лизнул её шею, провоцируя новую волну мурашек, рельефно выступающих под кончиком языка. Свободной рукой он вернулся к пышной груди и стал легонько покручивать напряженный сосок между пальцами.

Милана прерывисто выдохнула и обняла его за плечи, вновь сливаясь с ним в страстном поцелуе. Вскоре Мирослав почувствовал, как она двигает бедрами, потираясь о его возбуждение, распаляя ещё сильнее и заставляя низко и приглушенно стонать ей в губы.

Он сжал ладонями её ягодицы, стараясь остановить дразнящее ёрзанье и заодно переключить свое внимание, но получалось плохо. Единственное, на чем он мог сосредоточиться, — это влажность, которую он ощущал плотью даже через слои их одежды.

«Чёрт, я и без того на грани... Но какая же она мокрая...»

Мирослав понимал, что с таким количеством смазки он мог бы взять её прямо сейчас, и ей совсем не было бы больно. Но совесть не позволяла ему так торопить события. Ещё рано. Он не хотел, чтобы потом Мила о чем-то жалела. Да и мать прибьет его, если узнает, чем они занимались. А в том, что она узнает, у Мира не было никаких сомнений. Образ разгневанных родителей  и отчетливо прозвучавшая в голове предполагаемая фраза мамы «у тебя что, дома кровати нормальной нет, что ты девочку на дачу затащил?» немного остудили его пыл, но все же в малой капле удовольствия он себе отказать не мог.

Уложив Милану спиной на диван, Мир сел рядом, не давая возможности впредь касаться его в области паха. Зато у него была теперь полная свобода действий, чем он не преминул воспользоваться, потирая подушечками пальцев налитые бусинки девичьих сосков, заставив Милу вздрагивать и изгибаться от ласк. Он и представить себе не мог, что это занятие окажется столь возбуждающим и увлекательным.

Но долго наслаждаться игрой ему не удалось — девушка прикрыла груди руками, тяжело дыша и облизывая припухшие от поцелуев губы.

— Мир, они слишком чувствительные.

— Тебе больно?

— Нет, но... ощущения странные, ты будто прикасаешься сразу везде...

Тогда-то к нему и закралась идея, в реальность и выполнимость которой он поначалу даже не поверил. Но подростковый азарт взял свое. Мягко и ненапористо парень убрал руки Милы, удерживая их за запястья у нее над головой, впрочем, сильно держать не пришлось — она и не сопротивлялась. Темные глаза следили за его движениями с желанием и любопытством. Что ж, пусть смотрит, это даже больше заводит. Мир коснулся губами пышного полушария, чувствуя, как оно приятно приминается под его поцелуями. Протестов не последовало, а это был хороший знак.

Приподняв голову, он посмотрел Миле в глаза, желая убедиться — она точно понимает, что он собирается с ней делать. И она понимала. Мирослав ощущал скорое биение её сердца, эхом отдававшееся в его груди. Не отводя взгляда, он медленно провел языком по ореоле, заставляя Милану трепетать в предвкушении чего-то большего. Но нет, не так быстро. Ему хотелось потянуть время, позволить ей в полной мере возжелать его прикосновений.

Внезапно пришло осознание — пока Мила наблюдает за ним, он в её полной власти. Но по таким правилам Мирослав играть не хотел. Лукаво улыбнувшись, он тронул кончиком языка твердую розовую горошинку, по очереди дразня правую и левую грудь влажными и плавными движениями языка и с удовольствием видя, как девушка запрокинула голову, сладко застонав. Не давая ей возможности задуматься над происходящим или смутиться, он продолжил играть языком с чувствительными сосками, то надавливая, то едва ощутимо затрагивая самую вершину и прекрасно отдавая себе отчет, что именно такие легкие прикосновения заставляют Милу ещё больше стонать и вздрагивать, сгорая от желания.

В голове мутилось от возбуждения и адреналина. Он не мог себе представить, что тело Миланы будет так тонко отзываться на каждое его прикосновение. Ему нестерпимо хотелось большего, хотелось её. Но пока нельзя. И с этим даже можно было смириться, пока у него есть возможность сводить её с ума подобным образом.

Сбивчиво дыша и краснея то ли от удовольствия, то ли от стыда, Мила вновь попыталась спрятать грудь от его ласк, но он лишь крепче сжал её запястья, продолжая сладкую пытку. Озорно подмигнув ей, Мир обхватил губами набухший от невероятного возбуждения сосок и принялся активно посасывать его, втягивая в рот и обволакивая теплым, влажным и слегка шершавым языком.

— Мир, пожалуйста... а-ах, — впиваясь ногтями в его ладонь, Милана вдруг громко застонала, плотно сжимая бёдра и выгибаясь под ним от пронизывающего тело экстаза.

Быть может, Мирослав и не являлся специалистом в таких вещах, но от стука ее сердца, неистово бьющегося о грудную клетку, словно пойманная птица, всевозможные сомнения, охватившие его, мгновенно рассеялись — ему удалось. Он смог довести ее до оргазма, хотя даже пальцем не тронул в самых откровенных местах. Милана выглядела невероятно обольстительной с раскрасневшимися щеками, взлохмаченными волосами и мерцающими бисеринками пота на округлой груди. Он мог бы хоть сейчас раздвинуть эти чудесные соблазнительные ноги и помочь ей достигнуть очередной ещё более сильной кульминации. От этой мысли и открывшейся перед ним картины Мирослав и сам готов был получить разрядку, не касаясь себя, но, к счастью, выносливость его не подвела, иначе оправдать запачканные штаны было бы очень сложно.

— Это... — начала было Милана, едва переведя дыхание.

— Тс-с-с, — Мир поцеловал её в губы, не давая договорить. — Это ничего не значит, я знаю.

— Я хотела сказать, что это было потрясающе, и я никогда не испытывала ничего подобного прежде.

— Спасибо, — он усмехнулся, смотря в карие глаза, все ещё подернутые поволокой страсти. — Ты невероятно красивая сейчас. И до одури вкусно пахнешь.

— И ты меня хочешь.

Фраза прозвучала не как вопрос, скорее, как утверждение, но Мирослав все же ответил:

— Безумно. Но я не стану.

— Знаю, — она провела рукой по его волосам и, довольно потянувшись, произнесла скорее для себя: — Я думала, у меня сердце не выдержит, хотела тебя остановить, а потом стало так приятно...

— Ты никогда не трогала себя?

Милана с укором посмотрела на него, мол, как он смеет задавать ей подобные вопросы? Но после недолгой паузы ответила:

— Трогала. Но никогда не чувствовала чего-то такого...

— Запишу это себе в личные достижения.

— Так и быть, запиши, — тихо хихикнув, Мила поднялась на ноги и подтолкнула его ближе к спинке дивана. — Теперь моя очередь дразнить.

— Что? — удивился Мир.

— Ничего. Помнишь, ты сказал, что хочешь трогать меня, а не ткань?

Опустившись перед ним на колени, она аккуратно взялась пальцами за язычок молнии на его штанах и потянула на себя. Наконец ширинка поддалась, и в тот же миг Мирослав увидел, как Мила изменилась в лице.

— Не уверена... — она подняла на парня ошарашенный взгляд, явно выражающий, что, поддавшись порыву, свои силы Мила не рассчитала. Но уже через секунду вернув самообладание, она вновь увлеченно заглянула ему в штаны. — Ну, ничего, попробуем...

И, прежде чем Мир успел возразить или вообще сказать хоть слово, Милана провела языком по всей длине его члена, чуть сильнее надавив в районе головки. От неожиданности он даже не смог вовремя спохватиться, когда возбужденный орган запульсировал и дернулся, отзываясь на ласку, из-за чего слегка стукнул девушку по губам, пачкая в выделившейся смазке.

— Эй!

— Прости, я не специально, — с искренним сочувствием отозвался Мирослав, стирая большим пальцем прозрачную каплю с её нижней губы и одновременно борясь со смешанными чувствами стыда и желания расхохотаться от абсурдности ситуации. — Лучше придерживай.

К его изумлению, Мила не выглядела обиженной или смешливой, даже не сыпала саркастичными репликами, дабы сбавить нервное напряжение. Напротив, она так была увлечена происходящим, что Мир невольно засомневался: а был ли вообще услышан его совет?

Щёки Миланы пока не потеряли свой яркий румянец, а губы выглядели ярче и соблазнительнее, чем когда-либо прежде. Но больше всего Мира прельщал её взгляд, подёрнутый лихорадочным возбуждением и лукавым любопытством.

Продолжив неумелые, но от этого не менее пикантные ласки, Мила периодически поглядывала на него, улавливая малейшие изменения в эмоциях и подстраиваясь. Он вычислил эту хитрость довольно быстро, так как неотрывно следил за ее действиями, словно загипнотизированный происходящим.

Раз за разом проводя по гладкой вершине и раскатывая языком выступающие капли вожделения, она едва заметно улыбалась, стоило Мирославу прерывисто выдохнуть от её ласк. А освоившись, стала помогать рукой, лаская ладонью напряженный ствол. Мир зажмурился, хрипло и приглушённо застонав. Новые и яркие ощущения пронизывали все его тело, щемящими волнами скатываясь вниз и концентрируясь в одном месте. Возбуждение было настолько сильным, что, стоило Милане плотно обхватить губами его член, и Миру хватило пары уверенных движений, чтобы достигнуть пика удовольствия.

Мирослав глубоко дышал, дожидаясь, когда разум немного прояснится. Наконец, усилием воли заставив себя открыть глаза, он заметил, что Мила уже сидела рядом, выжидая, когда они встретятся взглядами.

— Жду грамоту за мои личные достижения, — с самодовольной усмешкой заявила она, изящно вытирая губы пальцами.