Октябрь. На улице дождь. Зря открыла форточку — сейчас в комнате настолько холодно, что под плед хочется засунуть грелку. Лучше бы не проветривала и весь день мучилась от духоты, чем теперь куталась во всё, во что только можно закутаться. Чай остыл и кружка больше не греет руки, а вставать с дивана, чтобы долить кипяток, нет желания. Хоть печенье осталось (три штуки, одна из которых частично раскрошилась, но сойдёт). К завтрашнему уроку надо выучить три страницы английских слов. От осознания объёма работы подташнивает и хочется спать, будто мозг бережёт себя от лишней нагрузки. Нет, может быть, я бы и приступила к домашнему заданию сейчас, если бы для этого не нужно было хотя бы сходить за тетрадкой, в которой выписаны слова. Но тетрадки рядом нет, как нет и кипятка, и оконной ручки. Чтобы пить вкусный чай, не мёрзнуть и создать хотя бы иллюзию учёбы, надо встать с дивана. А вставать я не планирую. Чуть позже, может быть. Пока что мне хорошо.
И, вообще, с чего бы это мне учить какие-то там слова? Я на больничном, и если не хожу в школу, то почему бы не забить на онлайн-уроки? Да, я чувствую себя не так паршиво, как вчера, но разве нельзя всё равно отменить занятие? Причина достаточно уважительная. Да, что там, достаточно — уважительнее только похороны.
«И как ты с таким рвением заниматься собираешься поступать?» — по-змеиному вкрадчиво шепчет непрошенный голос в голове. Затыка́ю совести рот печеньем. Как-нибудь поступлю. Вот завтра с самого утра начну готовиться к экзаменам. Везёт технарям. У них и бюджетных мест больше, и конкурс не жёсткий, и проходной балл набрать реально, почти не готовясь. Почему я не технарь? Может, с мамой насчёт IT-курсов поговорить? Поучусь, стану программистом, буду что-нибудь разрабатывать. Можно будет ходить в грязной водолазке и не мыть голову…
Понимаю, что не мылась уже три дня. Пора бы. Но не сейчас. Через пару часиков. А пока что мне хорошо.
Странный шум сверху, как будто кто-то начал переворачивать мебель. Крик. Это мужчина, он зол. Какой-то непонятный язык, точно не русский. Я не знакома с соседями. Единственное, что о них известно — они громко любят друг друга. Теперь, похоже, знаю чуть больше: они иностранцы. Они ругались и раньше, но недостаточно громко, чтобы можно было различить язык. Странно, что они и бросают друг в друга оскорбления, и занимаются любовью всегда днём, когда бо́льшая часть людей на работе. Значит, либо не работают, либо оба на фрилансе.
Стук, больше похожий на гром. На секунду показалось, что стены трясутся. Мужчина скорее ревёт, чем кричит. Точно происходит что-то нехорошее. Боюсь представить, на кого обрушивается вся эта тарабарщина, которая непрерывно изрыгается из его глотки. Может, вызвать полицию? Лишним не будет.
Ловлю себя на мысли, что не знаю, как и куда звонить. Вспоминается только номер 112, но почему-то кажется: это не то, что нужно. Ну, допустим, позвоню я. И что дальше? Вдруг там надо будет предъявить документы, или полиция приедет, а ничего страшного на самом деле не происходило? Интересно, существует ли наказание за ложный вызов? А ведь у них уже будут мои данные. Нет, надо сначала погуглить, куда звонить и что говорить. Или позвонить маме и спросить у неё.
Я не заметила, как стала сминать пальцами уголок пледа.
Или лучше само́й подняться и попросить не шуметь? Но я ребёнок; будут ли меня слушать? Точно! У меня же есть номер старушки из нашего подъезда. Пару дней назад она спрашивала, не знают ли мои родители, когда отключат горячую воду, и сказала позвонить, если что-то станет известно. Старушка всегда дома, я могу позвать её и пойти к соседям с ней. А если там кого-то убивать собрались, а мы окажемся свидетелями? Нет, лучше в полицию. А вдруг к тому моменту, как полиция будет на месте, всё уже закончится? Может, чуть-чуть подождать? Люди взрослые — сами разберутся.
Гром сверху продолжается. А вдруг они всегда так громко ссорились, просто сейчас окна открыты и у меня, и у них, и поэтому слышно лучше? Наверное, так и есть: у них рядовая перепалка, а я тут мучаюсь.
Всматриваюсь в потолок. Ремонт старый; узорчатые плиточки из пенопласта были здесь ещё до моего рождения. Когда я была меньше, всё время боялась, что в один прекрасный день какая-нибудь из них отвалится, грохнется об пол и разобьётся. Пока бабушка не объяснила, что плитки лёгкие, я думала, что они вполне способны пробить дыру в полу, как в мультиках, когда неосторожный персонаж роняет пудовую гирю, и она летит сквозь этажи до подвала...
Наверху у соседей упало что-то тяжелое. На меня с потолка ничего не упало.
Кстати, кажется, когда-то я всё-таки слышала сверху русскую речь. Может, сейчас ругаются строители? Я же видела в подъезде разобранную мебель, так почему бы ремонту не идти именно в этой квартире? Да и, в конце концов, сейчас кричит только мужчина. Обычно, когда соседи ссорятся, женщина отвечает ему не менее запальчиво. Точно строители. И шум этот, как когда что-то тяжёлое передвигают…
Пока размышляла, могла сто раз в полицию позвонить. Ничего страшного не случилось бы.
Но это строители, теперь я уверена.
Поэтому в полиции нет смысла.
Иду мыть голову.
***
Когда я вышла из ванной, в квартире соседей совсем стихло.
У меня всё было хорошо.