Я научусь ради тебя

Эндрю никогда не был счастлив. Весел. Радостен.

С его идеальной памятью это стало чем-то, что он никогда не мог вспомнить. Испытывал ли он эти эмоции и чувства, когда ему ещё не исполнилось 7? Он не знал. В голове была пустота. Словно все плёночные фотографии засветили и ничего не осталось.

В доме Кэсс он никогда не был счастлив. В этом доме получить любовь можно было только через боль и страдания. Через поток слёз и лезвие, проходящее по коже. Через натянутые улыбки с рукавами и грязные простыни.

Эндрю отверг любовь. Она ему была не нужна, раз все сказки и мультики врали, говоря о сладкой и нежной любви. Он никогда не получал её и никогда не смог бы её дать. В этом не было чего-то ужасного, ведь весь ужас как раз таки стоял за одним этим словом из 6 букв.

К Аарону и Ники Эндрю никогда не чувствовал что-то вроде братской любви. Это были его люди, с которым он связан кровью, и Эндрю бы не позволил, чтобы им навредили. Он не мог дать им той любви, которую они желали. Но он мог защитить. Это и было проявлением его привязанности, игнорируемой всеми.

Эндрю не думал, что когда-нибудь сможет почувствовать нежность, заботу и любовь, не отдавая ничего взамен. Никогда так не было в его жизни.

Эндрю не думал, что когда-нибудь сможет подарить нежность, заботу и любовь, так как он не знает этих чувств.

♡

Эндрю смотрел на кудрявые пряди, которые щекотали его шею. Расплатившись на его груди, они горели огнём в утренних лучах безоблачного неба. Немного наклонившись вперёд, Эндрю почувствовал их мягкость на своих щеках, невольно вспоминая сколько времени ушло на их восстановление. Вдохнул поглубже, и в нос ударил запах мятного шампуня. Его рука неведомым порывом проплыла к этому витиеватому огню, словно мотылек к свету. Ладонь сразу же обдало мягкостью, а в ответ послышался мурчащий звук.

Глубокие океаны показали свои широкие просторы. Ещё прищуренные с постоянным сонным морганием, прямо как маленького котёнка. Эндрю уже давно захлебнулся в этих бесконечных водах, с каждым разом находя там всё новые и новые глубины и оттенки. Сейчас эта была поверхность воды, на которой пляшут светлые блики, словно миллионы маленьких драгоценных камушков. Иногда Эндрю мог заблудиться, но его всегда информировали о новых местах, чтобы он их знал и больше слепо не блуждал.

Пухлые губы растянулись в улыбке, что соперничала с самим солнцем.

Она всегда согревала всё его нутро, переворачивая органы и оживляя паразитов, которые должны были давно рассыпаться в пыль. Эндрю нравилось ощущение прикосновений этих губ к своим губам. К своей коже. Мысли плавились, а ноги подкашивались. Эндрю никогда не хотел, чтобы это заканчивалось, даже если это делало его слабым.

На левой щеке появилась ямочка, а океаны вовсю воззрились на него. На щеках разбрызганы поцелуи солнца, создавая свои созвездия, которые он не устает изучать. И всегда это как в первый раз.

— Доброе утро, Дрю.

Прозвучал мягкий голос с хрипотцой после сна. Этот голос. Язык и рот, что создают звуки, слова, предложения. Эти уста могут больно ранить, бессовестно растоптать, жестоко унизить. Эти уста могут беззаботно хихикать, сладко лепетать, твёрдо заземлять.

Вторая рука, лежащая на талии, изучила тёплую кожу под ночной футболкой. Пальцы прошлись от груди и до живота. Потом по боку, падая в углубление, а затем снова поднимаясь прямо к острым ключицам. Ямочка от улыбки была столь глубокая, что захотелось проверить насколько. Вытащив руку, Эндрю ткнул в веснушчатую щеку.

Лицо напротив сморщилось, и Эндрю почувствовал укол в груди от потери расслабленности и удовлетворения. Обхватив ладонью щёку, испещренную шрамами, он прошёлся по скуле подушечкой пальца. Вновь послушался довольный и урчащий звук. Пышные ресницы упали на щёки, наслаждаясь прикосновением.

Эндрю долго не понимал, как этот человек может давать ему нежность и заботу безвозмездно. Разве Эндрю когда-либо заслуживал такого просто так? Он думал, что будет давать Нилу защиту, даже если тот отменил сделку. Если бы Нил устал от него, Эндрю бы понял. Он и сам от себя устаёт. Он не умел дарить все эти мягкие касания или тёплые чувства, но он мог защищать. Так бы Нил, возможно, не думал, что его труды пропадают зря. Может быть, даже если бы он устал, он бы пришел к нему в поисках защиты. И Эндрю защитил бы его.

— Мне очень нравятся наши утра, — прошептал Нил, открывая свои лазурные воды, окуная его в тепло и блаженство.

— Хм?

— По утрам ты особенно нежный и заботливый, — прошептал-промурчал Нил и потёрся щекой о его грудь.

Длинные пальцы со старыми ожогами неспешно прошлись по его бицепсу, локтю, предплечью. Путешествие окончилось находкой пальцев, которые сразу же переплелись с другими. Нил поднял их руки к своему лицу и поцеловал в тыльную сторону его ладони. Сердце участило свой ритм, грозясь раздробить грудную клетку.

— Я люблю тебя, Дрю, — музыкой влился голос в уши Эндрю.

Это были одни из самых его любимых слов и звуков от Нила. Сейчас он был благодарен своей памяти за то, что он мог словно коллекционер собирать все моменты с Нилом, бесконечно проигрывая их как кинопленку, когда того нет рядом.

Эндрю снова прижался к мягким кудрям, а затем оставил поцелуй на лбу.

— Я тоже тебя люблю, кролик.

Теперь Эндрю мог почувствовать нежность, заботу и любовь, не отдавая ничего взамен. Теперь так всегда было в его жизни.

Теперь Эндрю мог подарить нежность, заботу и любовь, потому что он знал эти чувства. Его научили им.