Конец школьных и дополнительных занятий всегда приводит детей в восторг. Можно наконец-то идти домой. Омрачены лишь лица тех, кто ненавидит дождь, и тех, кому по какой-то причины не хочется домой. Фуюми уже давно вместе с подругами убежала вперёд, создав себе и им большой зонтик изо льда. Все они веселились. Нацуо, по примеру старшей сестры, сделал такой же и пытался пошутить, но ничто не помогало развеселить старшего брата. Тойя хмурый со вчерашнего ужина. И в этом вновь виноват отец.

— Да что с тобой снова? — Нацуо шёл рядом, стараясь прятать брата от дождя, но начинал злится.

— Не твоё дело, — Тойя хотел побыть один, — иди домой без меня.

— Что? Почему? Мы же хотели в настолки поиграть, — растерялся Нацуо и с осуждением посмотрел на брата. Почему он продолжает так стараться привлечь внимание отца, когда совершенно понятно, что это бесполезно?!

— Просто иди домой, ладно? Мне надо сходить кое-куда одному! — Тойя выделил последнее слово и побежал прочь от младшего, чтобы избежать расспросов.

В горах у небольшого водоёма приятно проводить время в одиночестве. Но главное — удобно тренироваться. С помощью воды можно быстро потушить вышедший из-под контроля огонь. Такое случается всё ещё очень часто, к сожалению.

Отдельное удовольствие использовать причуду во время дождя. Тойя помнит, что когда-то отец говорил, что не любит работать в такую погоду, ведь причуда слабеет. Однако ему наоборот проще практиковаться, ведь жар становится не таким сильным.

Тойя снял школьную рубашку, чтобы не сжечь её. Когда это случилось в последний раз, мама долго смотрела на него с жалостью и с некоторым осуждением. Это невероятно раздражает! Он заслуживает больше, чем эта липкая жалость, которую даже смыть или сжечь не получается!

От воспоминаний чувства снова завладели им. Почему они говорят, что ему делать, словно наверняка знают, что лучше, но совсем не слушают его?! Он хочет быть героем, а не кем-то другим! Отец же хотел сделать из него героя!

Тойя почувствовал, как из глаз слёзы потекли, то смешиваясь с каплями дождя, то испаряясь из-за немного усилившегося пламени. Он помнит, как папа раньше, веселясь, показывал разные приёмы, учил его усиливать пламя. Но теперь он заставляет Тойю отказаться от причуды! От его же силы!

Оказавшись слабым, он стал абсолютно ненужным для отца...

Тойя на время зажмурился, стараясь выкинуть эту мысль из голову, несмотря на то, что она продолжала из раза в раз повторяться.

Открыв глаза, Тойя глубоко задышал, чтобы улучшить сдерживание пламени. Факт, что самый младший брат не любит проводить время с папой, не выдерживает тренировок, отчасти приносил покой, ведь если Шото не нравится внимание отца, то он не расстроиться, когда Тойя заставит его смотреть на него. Однако огонь всё не уменьшается. Дышать стало тяжелее.

Это из-за обиды? Или зависти? Он просто неправильный, поэтому ему не стать любимчиком отца снова? Или дело в папе?

Из-за огня всё тело болит, а вдохнуть уже просто невозможно, ведь кислорода вокруг всё меньше. Тойя отчаянно прыгает в воду с головой, молясь, чтобы не начать тонуть. В таком состоянии не так то просто сразу плыть, когда ожоги приносят много боли.

С трудом собравшись и начав держать себя на поверхности, он глубоко и часто задышал. На сегодня хватит тренировок, он вновь сделал маленький шаг, преодолевая свои пределы.

Посмотрев на небо, всё ещё покрытое тёмными тучами, Тойя заметил сбоку странное движение. Словно кто-то прячется за кустами. Однако эта догадка быстро вылетела из головы. Какой ещё глупец в такую погоду будет гулять по траве?

Тойя вылез из водоёма и лёг прямо на траву. Школьная форма и без того уже грязная, а значит думать об этом бессмысленно. В любом случае дома есть запасная. Он вытирает слёзы, смешивающиеся с иногда попадающими на глаза каплями дождя. Хочется отчаянно рыдать в голос, но он сдерживается. Уже пора домой. Однако там снова все обратят внимание лишь на ожоги! Не на их причину, не на его желания, а всего лишь на раны, которые в скором времени пройдут.

Поднимаясь, Тойя не удержался и подскользнулся, от злости ударив землю. Теперь грязи на нём ещё больше. Почему у него даже тренироваться нормально не получается?!

С ещё большей злостью он поднялся и упрямо пошёл домой, высоко подняв локти и двигая корпусом. Хочется в тёплый душ. Ему ещё нужно так много тренировок, чтобы достигнуть уровня, который впечатлит Старателя! Однако это слабое тело из раза в раз подводит.

Тойя несколько раз глубоко вдохнул и быстро выдохнул, прежде чем зайти в дом. В коридоре светло, поэтому он какое-то время щурится и часто моргает. Грязь на одежде теперь видна ещё лучше. Нужно срочно в душ. Может быть никто даже не увидит его новые ожоги, если он будет осторожен.

По дороге до своей комнаты Тойя заметил Нацуо и Фуюми. Похоже, сестра помогает с домашним заданием. Карандашом она что-то отмечает и показывает в тетради и много говорит, смотря то на Нацуо, то на написанное.

Тойя прикусил верхнюю губу изнутри, выпятив нижнюю от мелкой обиды. Ещё вчера Нацуо попросил помочь объяснить что-то именно его, ведь учитель в школе ему достался бездарный, но родителям нет до этого дела, они просто от каждого ждут хороших оценок и высоких баллов.

Уже в ванной Тойя подумал, что нет ничего плохого в том, что Нацуо просит помощи не только у него. Всё же Фуюми лучше всех даётся обучение в школе. Но почему тогда всё равно обидно, что они проводят время только вдвоём, а он словно лишний.

Тойя нахмурился и тихо застонал от боли, когда вода попала на свежие ожоги. Это крайне неприятно. Завтра придётся потерпеть без тренировок, а то снова придётся обращаться к врачам. Видеть разочарование в глазах отца сейчас особенно не хочется.

Всхлипнув, Тойя выбрался из душа и переоделся в более мешковатую одежду, так кожа болит меньше. Как только он устало лёг на кровать, мама позвала ужинать. Но так хочется дальше отдыхать и ничего не делать.

"Почему никто не заметил, что я пришёл в грязной одежде? Они даже не поинтересовались, где и как я испачкался," — подумал Тойя, смотря на двери. Ему интересно, заметит ли хоть кто-то, что он не пришёл.

Спустя время он уже собирался спуститься сам, потому что голод даёт о себе, но Нацуо довольно резко зашёл в комнату, даже не дождавшись, когда на его стук ответят. Эта его привычка очень раздражает. Но сейчас... Приятно, что он пришёл.

— Тойя, я видел, что ты уже пришёл, пошли ужинать! — он улыбается, почти счастливо и беззаботно. Возможно, у него получилось разобраться в учёбе, а может быть... Только может быть, он рад его видеть.

— Иду, — он поднялся и пошёл за братом, чувствуя взгляд у себя за спиной. Что это? Просто кажется из-за усталости? Сегодня уже появлялось ощущение, что за ним следят на горе... Будет ли странно, если он обернётся?

Тойя увидел, что позади стоит отец, вышедший из своей комнаты. У него очень странное выражение лица. Не то разочарованное, не то печальное, не то злое... Они так давно не проводили вместе много времени, что он разучился понимать его эмоции. Будь они сейчас в прошлом, то он бы побежал к нему и прыгнул, чтобы обнять, поговорить об их причудах и силе, поиграть, а может быть просто побыть вместе. Но сейчас он слишком слаб для этого.

— П... Привет, пап, — Тойя знает, что сейчас отец просто пройдёт мимо, как обычно, ведь у него много дел, а всё его время уходит на Шото. Но хочется хотя бы капельки его внимания.

Нацуо уже спустился, не желая даже ненадолго оставаться почти наедине с отцом в коридоре. Но Тойя ждёт. Папа уже сделал несколько шагов в его сторону. Сердце странно стучит. На него посмотрят? Или пройдут мимо?

Когда отец остановился рядом, Тойя замер и даже стал дышать через раз. Он медленно поднял голову и увидел над собой руку. Страх сковал и не оставил в голове ни единой мысли. Он что-то сделал не так? Он отвлёк отца от чего-то серьёзного? Сейчас будет больно?..

Тойя зажмурился, радуясь, что он уже стал более выносливым засчёт своих тренировок, но его ожидания не оправдались. Большая ладонь опустилась на его голову и растрепала мокрые волосы. На холодной голове тепло от него стало ощущаться даже горячим.

— Привет, Тойя. Под дождь попал? — он слышал слова отца, но их смысл словно решил улететь куда-то далеко. Очень далеко.

Тойя просто решил кивнуть. Отец странно себя ведёт. Очень странно. В него что-то случилось?

— Пошли ужинать, согреешься хоть.

Его мягко подтолкнули идти дальше, похлопав по спине. И Тойя зашагал вперёд, немного спеша. Он сел на своё место, дальше всех от Шото и ближе к родителям. Папа только что его пожалел? Неужели он выглядит настолько ужасно? Даже жалко?!

Тойя сильней сжал в руках палочки. Всё же не стоило выходить из комнаты. Сидел бы там, продумывал, когда в следующий раз пойдёт тренироваться, а не показывался отцу в таком виде. Это всё ужасно. Даже аппетит пропал... Неужели какие успехи Шото, из-за которых ему вдруг стало весело с отцом, опустили его ещё ниже?

Тойя стал дышать чаще, злясь на себя, на отца и на весь мир, который отбирает у него возможность стать тем, кем он хочет. У него теперь не просто нет внимания, он теперь как какой-то щенок с улицы.

— Тойя, тебе не нравится? — Старатель задал вопрос, из-за которого Рей чуть вздрогнула.

— Я не голоден, — Тойя вдруг почувствовал невероятную обиду, которая подняла из глубины агрессию. Он отодвинул от себя еду и убежал на второй этаж, чтобы спрятаться в своей комнате и не видеть никого.

Но ещё на лестнице он услышал голос отца: "Я сним поговорю". Тойя успел закрыть двери прежде, чем он поднялся за ним. Но отца они вряд ли остановят. Никогда не останавливали, потому что он представитель сильных мира сего, а такие не останавливаются перед какими-то преградами, даже если это может ранить кого-то.

Тойя вновь почувствовал, что текут предательские слёзы. Хочется выпустить эмоции, сжечь их, но дома нельзя. Поэтому он тяжело дышит, стараясь сдержаться.

— Тойя, открой двери, — слышит он голос отца и настойчивый стук.

— Нет!

— Открой двери!

Тойя услышал в голосе характерную отцу агрессию.

— Нет!

Несмотря на протесты, Старатель зашёл в комнату. Конечно, ведь здесь нет замков.

— Это что за поведение!? Я хотел узнать, что у тебя случилось, что ты не явился на обед и отказался от ужина!? — интонации Старателя не дают Тойе воспринимать его слова иначе, как претензии.

— Да ничего я сделал! Ничего!

Он неосторожно и эмоционально взмахнул руками, и от них вспыхнуло пламя, быстро исчезнув, но из-за этого успела подпалиться одежда. Отец увидел свежие сегодняшние ожоги, выглядящие особенно болезненными.

— Ты продолжаешь тренироваться?!

— Конечно! А что мне ещё делать?! — Тойя сейчас ничего не мог, кроме как кричать в ответ в надежде быть услышанным, — я только это и могу! Ведь ты меня больше не тренируешь! А если я не буду сильным, ты на меня вообще больше смотреть не будешь!

Тойя чувствует, как слёзы только сильней текут, а в груди что-то разрывается на маленькие кусочки и остриями впивается в лёгкие.

— В любом случае нельзя тебе так тренироваться!

Тойя рвано вдохнул, чувствуя, как отец крепко схватил за руку и куда-то потянул. Почему? Почему ему приходится из-за всех сил бороться даже с родителями за саму возможность осуществить мечту, а Шото всё досталось просто потому что он родился!

Тойя чуть не упал с лестницы, пока отец тянул его вниз, лишь из-за того, что Старатель чуть замедлился. Непонятно, не то из-за того, что заметил, не то из-за того, что сам тоже стал в ногах путаться.

Оказавшись слишком резко усаженным на стул, Тойя упал уже с него, вытирая слёзы от обиды более здоровой рукой. На звук прибежала мама вместе с братьями и сестрой.

— Что здесь происходит?..

— Надо этому глупцу ожоги обработать!

Тойя сжался в плечах, испуганно смотря на всех и с трудом поднимаясь. Отец нашёл ту самую мазь с каким-то героем целителем на упаковке и снова ближе подошёл.

— Снимай кофту и показывай все ожоги!

Пришлось делать всё, что говорят. Сейчас все на него смотрят, но это не то внимание, которого он хотел. Он словно чувствует себя лишь более униженным. Слабак, которому всегда нудно залечивать раны и который всегда останется слаб.

— Это все? — отец больше не кричит, только хмурится, как обычно со дня рождения Нацуо. Тойя кивает, терпя жжение на коже, которое хочется расчесать как следует. Он то хотел сам справиться, да только опять не вышло ничего. Ещё и отец теперь смотрит на него сверху вниз и нависает большой тенью.