— Как думаешь, мне пойдёт чёлка?
Близился вечер, и после занятий в школе Порция проводила время там, куда чаще всего ускользала по будням — в скромной, но уютной вилле Дарта Виндикана.
Они с Джулией как обычно зависали у неё в комнате. Подруга валялась на кровати и задумчиво глядела в потолок, левитируя Силой плюшевого мишку, а Порция устроилась на коврике, подтянув колени к груди и прислонившись спиной к комоду. По официальной версии им надлежало с усердием готовиться к завтрашней контрольной, но в действительности они просто болтали о всякой ерунде.
— Мне кажется, я хочу чёлку. Косую, не прямую. Твоё мнение?
Порция оторвала взгляд от своих записей по истории.
— Ты уже спрашивала вчера.
— Вдруг ты передумала?
— Нет, — отрезала Порция с категоричностью, высоко ценимой в ситхском обществе. Адептам Тёмной стороны не приличествовало стесняться в выражениях и щадить чьи-то чувства, даже если речь шла о такой невероятно важной вещи, как выбор причёски. — Никаких чёлок. Твоему носу необходима симметрия, чёлка тут вообще не к месту.
— Но мне надоели эти волосы! — заскулила Джулия.
— Чёлка — это не спасение.
— Мама ответила то же самое, — надула губы девочка, и Порция прыснула от смеха, после чего та нехотя присоединилась к ней.
Они были лучшими подругами с раннего детства и всегда делились друг с другом своими секретами. Во многом Джулия была ей ближе, чем родная сестра, а её мать, неизменно уравновешенная и гостеприимная леди Виндикан, стала для неё второй матерью. Вот почему пренебрежительный отклик Гая Верадуна о Лорде и леди Виндикан так болезненно резанул её сердце во время недавней стычки в саду Дарта Азамина.
— Нет, думаю, мне всё-таки нужна чёлка… — вновь заканючила Джулия. Не проходило и дня, чтобы она не колебалась насчёт своей любимой заморочки.
— В последний раз, когда ты делала чёлку, ушло полтора года, чтобы отрастить её обратно, — напомнила Порция. — Не надо наступать на те же грабли.
Однако подруге не хотелось слышать разумные советы, поэтому она предпочла сменить тему разговора:
— Как твоя матушка?
Порция немного помолчала.
— Гораздо лучше с недавних пор. В этом месяце она начала выходить из спальни и переодевается из домашнего каждый день.
— Из-за свадьбы?
— Да. — В обычные времена такое оживление сочли бы оптимистичным признаком, только Порция по-прежнему чувствовала, будто на неё всем наплевать. — Всё из-за Аполлонии. Ради меня матушка не вышла бы.
Джулия, вероятно, услышала обиду, запрятанную в глубине её души, поскольку в глазах девочки заплескался укор.
— Свадьба — это важно! Она требует столько забот… Кстати, вечеринка по случаю помолвки вышла потрясающей! Представить страшно, за скольким надо уследить. Твоя мама задаёт всем высокую планку.
Порция с хмурым видом кивнула.
— Матушка трясётся над приличиями. Гордость не даёт ей скинуть на кого-то часть дел, а то вдруг они не дотянут до идеала.
— Она сделала бы то же самое для тебя, Порция Метелл, и ты это прекрасно знаешь, — мягко возразила Джулия. — Твоя мама очень любила вашего отца, раз так долго его оплакивает…
— Любила. Мы все его любили, — печально подтвердила Порция.
Ей было всего семь, когда умер отец. И в столь нежном возрасте она особо нуждалась в материнской заботе. Увы, когда пришли трагические вести, овдовевшая матушка слегла в постель и с тех пор редко появлялась на людях. Да, нынче леди Одеринт выходила в свет раз или два в месяц, безупречно одетая и собранная, как подобает даме высшего общества, к которому она принадлежала по праву рождения, но в прочем, будь то домашнее хозяйство в столице или ведение вилл в колониях, она предпочитала заниматься этим из четырёх стен спальни, кутаясь в халат, слишком удручённая для всего, кроме личного горя.
По мнению Порции, после стольких лет затворничество превратилось для матери в привычку. Это был её выбор — сидеть в одиночестве, отвернувшись от взрослеющей младшей дочери. И от осознания горькой правды к сердцу подкрадывалось щемящее чувство отверженности.
Никому из детей леди Одеринт не удавалось вытянуть её из океана скорби. Порция давно бросила попытки. Отчасти поэтому она каждый день убегала из-под родного крова в дом семьи Виндикан.
— Иногда мне кажется, будто матушка любит нашего мёртвого отца больше, чем нас…
Джулия, разумеется, знала о горестях, постигших их семью, но мыслила с присущей ей детской наивностью, упорно занимая сторону матушки.
— Не говори так…
Порция нахмурила брови.
— Бывают дни, когда сложно думать по-другому.
— Она тебя любит.
— Я знаю.
Было трудно сдерживать злость на мать — она копилась в сердце, но к злости примешивалась глубокая тоска. Слепой бы прозрел, как леди Одеринт верна рано ушедшему мужу. Ситхи заключались браки, руководствуясь личной выгодой, но и среди корысти находилось место неувядающей сильной любви.
— Хотелось бы мне любить своего мужа так же, как твоя мама любила своего господина… — протянула Джулия, явно думая о примере её родителей. Немного помолчав, подруга решилась добавить: — Возможно, ей стоит найти нового мужа.
— Что?! — подобная возмутительная идея ни разу не приходила Порции в голову.
— Вдруг это поможет ей стать счастливой, — простодушно ответила Джулия. — Через несколько лет ты выйдешь замуж, учеников, которых надо опекать, у неё нет. Возможно, новая любовь — это то, чего ей не хватает.
Ну уж нет.
— Она старая!
— Она Валериан, которая вступила в брак с Метеллом. И… разве она не Сципио по линии твоей бабушки? Найдётся куча вдовцов, которые женятся на ней за такие-то связи. Не исключено, что посватаются и юноши, — захихикала подруга. — На твоём месте я была бы осторожней, Порция. Кажется, у тебя назревает конкурентка.
— Нет! — взвилась Порция. Достаточно ли ясно она поставила точку в этом вопросе? — Следующей выхожу замуж я! Моя очередь!
— А я-то думала, ты собралась принимать вуаль? — ухмыльнулась Джулия.
— Вот возьму и приму! — огрызнулась она.
— Ох, Порция, довольно притворяться. Нет ничего плохого в том, чтобы признать, что ты хочешь того же, чего и все: хорошего жениха и счастливую семью. Кстати, о свадьбах, когда твой брат найдёт себе жену?
— Кто бы знал. Матушка без конца пилит его на этот счёт. В последнее время брачные дела — это всё, что у неё на уме, — раздражённо проворчала Порция, и тут ей вспомнилось кое-что важное: — Аполлония целовалась со своим Лордом.
— Ага, мы все видели.
Поцелуй на помолвке считался одним из главных событий традиционного приёма, на котором объявляли о грядущем союзе перед семьями и друзьями. А после торжественного банкета, поздравительных речей и тостов, жениха и невесту представляли друг друга для обмена обещаниями и для обязательного поцелуя при свидетелях.
Но Джулия поняла всё неправильно.
— Я не про поцелуй на приёме, — для пущей многозначительности Порция понизила голос. — Я имею в виду, что она поцеловала его позже… Наедине. По-настоящему.
Джулия навострила уши, и зависший в воздухе мишка упал на кровать.
— Ты шутишь?!
— Нет!
— Что она сказала? Как это было? Расскажи мне всё! — потребовала подруга.
— Она сказала, что было здорово. Прямо как в голонете.
— О-ох! Да! — взвизгнула Джулия и хлопнула в ладоши. — Я так и знала!
Мир взрослых отношений оставался для девушек областью тайн и загадок, ведь изучать, что такое секс на уроках биологии — это немного другое. И поскольку все дочери знати хранили целомудрие до свадьбы, им с Джулией было некого об этом расспросить… кроме матерей.
Но кто будет спрашивать о таком у матери?
Поэтому юным леди приходилось прислушиваться к шепоткам старших сестёр и болтовне разговорчивых тётушек, смотреть шоу в голонете и читать романы. Увы, даже так эта часть взросления по большей части оставалась загадкой.
Джулия подалась к ней со своего насеста на кровати.
— Что ещё рассказала Аполлония? Не томи!
— Только это. Что было здорово.
Джулия надула губы.
— Должно быть что-то ещё — я знаю… А целовались с языком?
— Она не уточняла, — пожала плечами Порция, сожалея, что поделиться больше нечем. И вскользь спросила: — Как поживает новый ученик?
Её терзало любопытство: что поделывает этот грубиян после того, как его бесцеремонно зашвырнули в розовый куст.
— Неплохо, как по мне. Отцу он по душе.
— Да ладно? — буркнула Порция. — А мне что-то не очень.
— Правда-правда, я сама слышала! — хихикнула подруга. — Мама спросила за ужином, как продвигаются тренировки, а отец сказал, что не сумел даже достать до Гая, такой он вёрткий. Но у Гая красовалась царапина на подбородке, и мама спросила его о ней. И тогда мы услышали, как ты отправила его в куст роз!
Джулия весело закрыла ладошкой рот, и Порции пришлось выдавить из себя улыбку.
— Что ещё он сказал?
Честно говоря, она умирала от любопытства.
— Только то, что это заслужил.
— Заслужил! — воскликнула Порция. — Клянусь, ещё как заслужил!
Не верится… На миг померещилось, будто она оправдывается… Но это было нелепо, так как она ни о чём не сожалела!
— О, да мы все уверены, что это заслуженно, — отмахнулась Джулия. — Гай постоянно ведёт себя как болван. Он никому не нравится, легко сообразить почему. Кажется, он сам понимает, что никуда не вписывается, поэтому из кожи вон лезет, стараясь успеть выбесить тебя до того, как ты отправить его куда подальше.
— Мне он не нравится.
— Это странно… Слуги его любят, а все остальные терпеть не могут. Представь себе, я слышала, как отец признался маме, что ему пришлось взять его в ученики. Поступил прямой приказ от кого-то из дворца. Иначе Гая не принял бы ни один старший Лорд, несмотря на то что он был первым студентом академии!
— Первым студентом академии?.. — изумлённо переспросила Порция. — Впрочем, логично. С его-то глазами.
— О да. Как я узнала, его глаза пожелтели много лет назад.
Интересный факт.
— Вот как?
— Ага. Не поверишь, мама сказала, он вырос в зоопарке.
Порция фыркнула.
— Не удивлена. У него манеры банты.
— Честное слово, это правда! — со смешком уверила Джулия и поделилась ещё одним выведанным секретом: — Его отец был биологом на какой-то колонии, работал в частном зоопарке. Гай жил с ним, а когда вырос, стал ему помогать.
— Начхать, — Порция отмахнулась от информации, как от несуразного анекдота. — Зачем Силе наделять своими дарами такого остолопа?
— Мама говорит, пути Силы неисповедимы, — ответила подруга и ухмыльнулась. — Гай лишний раз это доказывает.
— Ну да, обычным его не назовёшь, — в этом Порция была всем сердцем солидарна с ней.
— Потому что он случайный?
— Нет, потому что у него странная внешность. Он бледный как мертвец.
— Среди Лордов до сих пор немало полнокровных людей, — напомнила Джулия. — Уверена, у некоторых вполне себе светлая кожа.
Она была, конечно же, права. Спустя тысячелетия после Изгнания, когда исконные джедаи-отступники начали смешиваться с расой чистокровных ситхов, близкой к гуманоидной, характерные генетические черты сынов Коррибана ослабли.
И среди самых родовитых семейств нередко сохранялись лишь крупицы наследия предков-ситхов. Например, тёмные глаза и чёрные волосы. Склонность к леворукости. Или стойкий румянец, напоминающей о красной коже праотцев. Однако физические данные не играли особой роли, ибо самым важным наследственным качеством, что передавалась независимо от других характеристик, была Сила.
Твой показатель мидихлориан мог поражать воображение, но твои щёки оставались гладкими, без единого отростка. Либо ты рождался вылитым ситхом Старой Империи, имея лишь сущую щепотку мидихлориан. Генетическая лотерея была жестока. Тем не менее и поныне встречались представители знати с вполне человеческой внешностью, выделяющие бледностью и приземисто-крепкие, прямо как Гай Верадун… Впрочем, ученику больше подошло бы и дальше батрачить по хозяйству в зоопарке, чем готовиться к званию офицера флота, кем ему вскоре предстояло стать.
— Хм… Какой он из себя? — полюбопытствовала Порция.
— Со мной он почти не разговаривает. Мама так приказала. Она нервничает из-за того, что у нас в доме поселился такой сильный случайный. Просто… мы не знаем его семью. Не знаем, как его воспитывали, или как его угораздило получить настолько жёлтые глаза почти в детстве… Мы же ничего о нём не знаем. Мама предупредила: пусть только посмотрит на меня неподобающе, и она лично задушит его Силой.
Порция засмеялась.
— Думаю, твой отец её опередит.
— Отцу он правда нравится, я не шучу. Он говорит, что у Гая редкостный талант, и что другие просто ему завидуют… Но он реагирует неправильно, кидаясь на всех.
— Правдоподобно, — кивнула Порция. — Мужчины всегда соперничают за власть…
Джулия с задумчивым видом перевернулась набок.
— Если честно, мне его даже жалко.
— Ты всех жалеешь, — укорила Порция, злопамятно припомнив её симпатию к матушке. Для леди-ситх Джулия была слишком мягкосердечной.
— Просто он кажется… кажется таким…
— Каким?
— Одиноким. Как будто ему нужен друг. Ему удалось уговорить нашу повариху отдавать ему объедки для бездомной собачки, которая недавно поселилась возле гаража. Я видела, как он пытается приручить её, когда водитель привёз меня из школы. Я его застукала.
— И твоя мама разрешает ему?
— Она не знает. Это тайна — наша с ним и поварихой. Гай ей нравится, потому что он хорошо кушает.
— Может, мне расспросить о нём брата? — призадумалась Порция, но не успела развить мысль, так как в комнату влетела маленькая лохматая собачонка. У неё была бурая пятнистая шерсть, и она пыхтела, высунув большой розовый язык и бодро виляя хвостом.
— Хей, кто у нас здесь? Это та самая собака? — она перевела вопросительный взгляд на Джулию.
— Ага, — подруга спрыгнула с кровати и плюхнулась на колени, подманивая к себе растерявшегося зверька. — Иди сюда, малыш, — засюсюкала она. — Ко мне, мальчик. Мы тебя не обидим…
— Это девочка, — из открытой двери донёсся мужской голос. И принадлежал он Гаю Верадуну, тому самому ученику, предмету их сплетен, который, судя по всему, ловил своего подпольного питомца.
— Ой! Точно!.. — Джулия подхватила собачку и прижала к себе, ласково тиская зверька. — Она такая ми-и-и-илая!
— Как её зовут? — спросила Порция.
Верадун холодно перевёл на неё взгляд, что было, в общем-то, ожидаемо.
— У неё пока нет имени.
Джулия захихикала, когда зверёк лизнул её в лицо.
— Имя нужно всем! Надо придумать ей что-нибудь славное! Ой! Собачьи поцелуйчики! — просияла она с нескрываемым умилением, когда та снова полезла лизаться.
— Дай её мне. Она испачкает тебе платье. Я как раз пытался помыть её, когда ей приспичило затеять догонялки.
Ученик пересёк комнату и забрал из рук девочки собачку, которая тотчас переключилась на него, принявшись щедро его облизывать. Сцена показалась Порции комичной, настолько несуразно смотрелся здоровяк Гай Верадун, бережно держащий встрёпанную собачонку. Зверюшка, млевшая от внимания, явно ему полюбилась.
— Смотри, чтобы мама не увидела, — предостерегла Джулия. — Она не любит домашних животных. Однажды наша горничная завела у себя рыбку, а мама не позволила её оставить.
— Эта зверюшка будет посимпатичнее рыбки, — вставила Порция со своего места на ковре, решив дать грубияну-ученику бесплатный совет: — Если ты всерьёз намерен забрать её себе, то тебе следует заручиться поддержкой Джулии. Леди Виндикан ни в чём ей не отказывает.
— Порция! — укоризненно воскликнула девочка.
Ученик посмотрел на Джулию.
— Это правда?
— Ага, — с неловкостью призналась она. — Есть немного…
— Тогда тебе следует дать ей имя, — предложил Верадун. — Это сделает её больше твоей собакой, чем моей.
Ухватив суть заговора, Джулия медленно кивнула.
— Ладно. Дай подумать… Хм, я назову её Миледи.
Порция недоумённо сдвинула брови от столь высокопарной клички.
— Это же просто дворняжка.
— А мне нравится, — объявил Верадун. — Пусть будет Миледи. Прекрасное имя для сучки.
Отчеканивая это, он смотрел ей прямо в глаза, и Порция едва не поперхнулась от столь безграничного хамства.
— Су…
— Собака женского пола.
Лицо ученика было сущим воплощением невинности, но ей было не до смеха.
Она вскочила на ноги.
— Да ты издеваешься над нами!
Сразу вспомнилось, как он обозвал её избалованной в саду Дарта Азамина.
— Я назвал сукой собаку, а не вас, моя леди. Но если правда глаз колет…
Она уже вознамерилась преподать ему новый урок вежливости, но Джулия вероломно сбила порыв мелодичным смешком.
— Гай, не доводи её, — примирительно попросила она. — Порция сегодня не в духе.
— Неправда!
— Правда!
На самом деле, это не играло роли. Во всём был повинен лишь один человек — случайный. Порция смерила его взглядом.
— А ты смельчак.
— Fortis fortuna adiuvat, — ответствовал он на староситхском киттате.
«Удача любит смелых».
— Так вот кем ты собираешься стать? Дарт Фортуна? — хмыкнула она. — Или Владыка Смелости? Как банально.
Он покачал головой.
— Я буду Дартом Малгусом.
— Малгусом? Разве верно не Малус?
«Malus» на староситхском означало «скверный».
— Малгус, — поправил он с усмешкой. — Запомни это имя. Тебе и всем остальным придётся часто его повторять.
— А ну, хватит, вы двое! — вмешалась Джулия, приблизившись к ученику, чтобы погладить суетливую собачку. Она бросила многозначительный взгляд за плечо. — Никаких толчков Силы у меня комнате, Порция. Не вздумай ломать мою мебель.
— Тогда скажи своему простолюдину вести себя поучтивее, — наморщила она носик.
— Это ты начала своей болтовнёй о том, что случайные бывают только в сказках, — сердито уставился Верадун. Да, он тоже до сих пор не остыл.
— Ты же вроде говорил, что заслужил этот… э-э… пинок в розовые кусты, — вставила Джулия, слегка разбавляя накал диалога. — И справедливости ради, Гай, не ты ли у нас герой из сказки? Родиться случайным — это же невероятно. Настоящее волшебство! — мечтательно воскликнула она в своём романтичным духе.
— Так и есть, — подхватила Порция, не забыв добавить капельку яда: — Мой братец рассказывал, исторически сложилось, что большинство случайных — приверженцы Светлой стороны.
Но на такое окольное сравнение с нечестивыми джедаями у ученика наготове имелся ответ:
— А ещё говорят, что Императрица Марки Рагноса была случайной. Принцессой с колонии.
— Хм, разве не сбежавшей женщиной-джедаем? — засомневалась Джулия. — Не помню… История не мой любимый предмет. Порция, а ты знаешь?
— Какая разница, — закатила она глаза. — Это происходило тысячу лет назад. Времена были другие. В жизни сказок не существует.
— Возможно, — согласилась Джулия и вдруг лукаво прищурилась: — В сказках, если целуешь лягушку, она превращается в принца. Интересно, что будет, если поцеловать случайного?
— Я никогда не выясню ответ на этот животрепещущий вопрос, — немедленно отреагировала Порция.
Зато Гай Верадун не растерялся:
— Он превратится в героя.
— Что?!
— Лягушки превращаются в принцев, а случайные в ситхских героев. Принцев Тьмы. — Ученик стоял, глядя на неё сверху вниз с ухмылкой на губах. Для выскочки у него было многовато гордости и явный перебор с непомерными амбициями. Принц Тьмы, как же.
Оставить это бахвальство без ответа было выше сил. Порция вскинула брови.
— Значит, ты намерен стать нашим героем?
— Да. Империи они нужны.
— Для случайного из колонии ты слишком расположен к Империи, — её не впечатлил его чрезмерный энтузиазм. — Полагаю, твои земляки из пехоты разделяют твою прыть.
Ученик напрягся. По её наблюдению, он всегда вёлся на наживку.
— Я такой же ситх, как и ты, независимо от цвета моей кожи. Империя — мой дом, как и твой.
Внимавшая разговору Джулия нетерпеливо вытащила собачку из рук отвлёкшегося парня.
— Достаточно. Заключите на сегодня перемирие, а я пойду поговорю с мамой. Ну что, Миледи, пора познакомиться с твоей новой хозяйкой?
Порция ахнула.
— Стой, Джулия, ты же не собираешься…
— Именно. Мне нравится Миледи, и я хочу её оставить. — Джулия решительно расправила свои тонкие плечи и поспешила к двери, чтобы найти леди Виндикан. — Вы двое сидите тут. Я всё улажу.
— О Сила… — выдохнула Порция, подозревая, что бедную собачку неотвратимо изгонят обратно в гараж.
Уход подруги оставил её один на один со сварливым оппонентом. Они скрестили взгляды, и мгновение бессловесной дуэли затянулось. Она отвела глаза первой.
— Разве тебя не ждёт Лорд Виндикан? — вслух удивилась Порция, надеясь, что до его лысой головы дойдёт намёк, и он удалится.
Что вообще он забыл в доме в четвёртый час пополудни?
Под ученичеством подразумевалось нечто большее, чем методичное заучивание приёмов Силы. Ученики сопровождали Учителей всюду, усваивая науку ведения дел, на примере старших учились вести себя, как Лорды Империи. Традиция простиралась корнями в древность, старая, как сама Тьма. Поколение за поколением ситхи передавали знания, включая политическую прозорливость и деловые навыки в дополнение к фехтованию и медитациям.
Но, похоже, традиция обошла Гая Верадуна.
— Мой Учитель во дворце, — нехотя признался он.
— И?
Почему он не полетел туда с Учителем, а ошивался в доме, ловя бродячих собачонок и попутно доводя её до белого каления?
— Мне нельзя во дворец.
— Э-э…
Ответ оказался неожиданным.
— Подобно тому как я должен был ждать возле виллы Азамина, пока они с моим Учителем строили планы на войну, которую мы ждали столетиями, — произнёс Гай Верадун и неожиданно рыкнул: — Дело не только в вас, леди Порция! Куда бы я ни повернулся, мне везде дают от ворот поворот и ставят меня на место! Они сдерживают меня, а мне будто положено мириться с этим!
Очевидно, затронутая тема была болезненной. До Порции донеслась горечь застарелой обиды. Чужое недовольство прошлось сквозь неё опаляющей вспышкой эмоций. Как странно… Но с какой стали это должно её волновать?
Встряхнув головой, Порция пожала плечами.
— Зачем ты рассказываешь это мне?
— Не знаю. Может, чтобы ты поняла, что я чувствовал в саду Азамина.
— Значит, это такие извинения? Ты нагрубил мне, потому что расстроился, когда тебя оставили в стороне? Ранги и привилегии — суть того, как двигаются шестерёнки Империи, — сообщила она. — Иерархия существует для всех. Лишь одному дозволено быть на вершине, так что лучше скорее привыкай к этому.
— Да, — проговорил Верадун, — но обычные правила на меня не распространяются.
— Потому что ты — случайный?
Новый ученик Дарта Виндикана был исключением из всех правил — вот что успела усвоить Порция.
— Да.
Она размышляла над услышанным ещё некоторое время, пытаясь вникнуть в его положение.
Такому, как он, нигде не почувствовать себя своим… Гай Верадун не принадлежал к аристократии, как она, но и не был простым человеком. Связанный с обоими мирами, которым не дано пересечься, он не мог примкнуть ни к одному из них.
Если честно, Порция прежде не слышала, чтобы кому-то запрещали посещать дворец. Дворец олицетворял средоточие власти Империи, и подобный запрет делал ситуацию её собеседника уникальной. И это не давало покоя, ведь, по словам Джулии, его буквально навязали её отцу по приказу некоего высокопоставленного лицо. Но к чему ходатайствовать за ученика, пропихивая его к известному и уважаемому Учителю, если собираешься загонять его в такие рамки?
Что ж, возможно, она что-то упускала.
— Никто не обязан тебя обучать. Никто не должен предоставлять тебе возможности.
Проверяющие могли запросто бросить его в том зоопарке.
— Им пришлось взять меня на обучение, — ответил ученик. — Мои глаза пожелтели в тринадцать лет.
Тридцать. Ничего себе. Безумие, на самом-то деле.
Она присмотрелась к нему.
— Сейчас они не жёлтые.
— Это приходит и уходит, в зависимости от моего настроения. Так было всегда. — Он окинул её оценивающим взглядом. — Я удивлён, что у тебя нет жёлтых глаз. Нехилый был толчок Силы.
— Я ведь Метелл, — гордо провозгласила она, откинув волосы и вздёрнув подбородок.
Досточтимая леди Порция Флавия Метелл, чья кровь густа от мидихлориан. В её венах текло величие самой Силы и наследие бесчисленных поколений воинов, членов Тёмного Совета и выдающихся жрецов-мистиков.
Ученик кивнул.
— Впечатляет. У тебя есть власть и красота.
Красота? Он считал её красивой?
Неожиданно для себя Порция взволновалась. Ибо из двух сестёр Метелл она была умной. Красивой сестрой все считали Аполлонию.
— Война станет для меня большим шансом, — продолжил свою речь Верадун, думая, конечно же, не о ней, а о собственных перспективах. — Она встряхнёт многое в обществе. Значение обретут заслуги и результаты. Это будет мой час.
— Тебя тоже одолела военная горячка, как всех остальных? — устало вздохнула она. — Братец Като так мечтает о войне, что не замолкает о ней ни на секунду. Они с приятелями почти каждый вечер собираются у нас, выпивают и обсуждают её одну, любимую.
— Причина для ажиотажа есть. Император изберёт войну, — без тени сомнения предрёк ученик.
— Дарт Азамин не так уверен, — парировала она.
— Азамин слишком мудр, чтобы выдавать подобную тайну, если она ему известна. Все знают, что он наперсник Вишиэйта. Он занял эту роль, потому что умеет хранить секреты. — Верадун бросил в сторону хмурый взгляд и продолжил: — Такое доверие не получает кто попало. И без этого хватает болтливых языков, разносящих молву о мобилизации войск и оперативных планах.
— Значит, это действительно скоро случится… — вырвалось у неё.
Внезапно война перестала маячить неясной концепцией где-то в отдалённом будущем… Вот что пытался втолковать ей Дарт Азамин на прошлой неделе. И вот — пусть с опозданием — она всё осознала. А, осознав, в страхе сглотнула.
— События такого масштаба не знали тысячу лет. Это мой шанс, — повторил Гай Верадун.
От его слов, напоминающих клятву, веяло зловещим предзнаменованием. Но недоброе было направлено не против неё, а против его противников, всех зачинщиков его обид. От Порции не укрылось, с какой силой он сжал кулаки.
— Виндикан — лучший мечник поколения. Мой Учитель не станет отсиживаться на корабле, командуя бомбардировками из экзосферы. Когда начнётся война, он скрестит клинки с джедаями. А я буду рядом, сражаясь бок о бок с ним.
От такого обещания грудь сцепил холод от страха за Джулию и леди Виндикан. Порция всей душой молилась, чтобы им не довелось потерять мужа и отца, как выпало их семье.
— Ну, впереди есть хотя бы год…
— О, я бы не рассчитывал на это, — разом перечеркнул надежды Верадун. — Когда о решении объявят, события развернутся быстро.
— Б-быстро?.. — запнувшись, переспросила она, вспомнив про свадьбу Аполлонии осенью. Наверное, её придётся перенести? И сузила глаза. — Насколько быстро?
— Считаные недели.
— Ох.
Весть не слишком воодушевляла.
Повисло неловкое молчание. Дожидаясь возвращения Джулии, ученик отвернулся вполоборота, а она тем временем разглядывала его.
Каким бы рослым Верадун ни был, ему посчастливилось заполучить идеальные скулы и пухлые губы, уголки которых были изогнуты вниз. Столь причудливое, почти женственное несоответствие по сравнению с его вздымающейся массивной фигурой и лысой головой…
Порция никак не могла отделаться от мысли о его противоречивой красоте. При первой встрече её так поразила его физическая мощь и необычная внешность, что она просто не обратила на это внимания. Кем бы ни была его мать, она, вероятно, слыла редкостной красавицей среди простого люда.
В Силе его отпечаток ощущался не менее бесподобно. От него разило могуществом, великим, даже по меркам ситхов. Сила клубилась вокруг Гая Верадуна, неспокойная, хаотичная… Одно его появление в комнате меняло всю энергию. Порция не знала, как это объяснить, но отрицать очевидное было невозможно. Что-то в нём вызывало вброс адреналина в кровь.
Влиял ли он так же на других? Не этим ли объяснялась стойкая неприязнь к нему сверстников?
Порция в жизни не слышала, чтобы кого-то с подобным отличием в академии обходили ученичеством… Первого студента академии с руками бы оторвали, лишь бы взять в подопечные…
Порция покраснела, когда он повернул голову и поймал на себе её любопытствующий взгляд. Ох, нужно было что-то сказать! Хоть что-нибудь, разбить неловкое молчание. Вот матушка всегда умела включить своё очарование и сгладить любую затруднительную ситуацию… Леди Одеринт относилась к таким, как этот случайный, с присущей даме любезностью и благородной снисходительностью. Надеясь уподобиться её примеру, Порция храбро выдавила из себя:
— Так… ты… э-э… любишь собак?
— Пока я рос, у меня всегда была хоть одна собака, — кивнул Верадун.
— Ох.
— Моё детство прошло в окружении самых разных животных.
Точно, вспомнилось ей. Зоопарк.
— С собаками просто. С людьми сложнее. И природа поднимает мне настроение, — чуть смущённо признался он.
Выскользнувшее замечание пробудило кое-что в памяти, и Порция вскинула взгляд.
— Ты словно цитируешь Дарта Азамина.
Весь его вид выдал, насколько он доволен таким сравнением, поэтому Порция продолжила:
— Он всегда приходит отдохнуть к себе в сад. Каждый день. Однажды я даже видела его там из своего окна, когда шёл дождь. Он говорит, что природа успокаивает разум. Будто его тянет туда.
— Жизнь создаёт Силу и растит, — величественно изрёк ученик.
Всем известная истина.
— Да, но…
— Природа позволяет видеть Силу в настоящем свете.
— Что? — растерялась она.
— Когда ты идёшь в сад, что ты там ищешь? — отозвался он вопросом на вопрос.
Порции пришлось поразмыслить над ответом.
— Тишину. Покой. Иногда мне просто хочется побыть одной и подумать.
А иногда отвлечься от подавляющей депрессии матушки и самовлюблённости сестры.
Ученик кивнул.
— Совершенно верно. Ты идёшь туда по тем же причинам, что и Азамин.
Это звучало нелепо.
— Он член Совета, а я всего лишь…
— Порция, — Гай Верадун впервые за их недолгое знакомство произнёс её имя. — Осознаёшь ты или нет, но Тьма в тебе бурлит от смятения. Я чувствую это.
Её озадачило столь личное наблюдение. Не пытался ли он её оскорбить?
— Ты намекаешь, что я капризная маленькая девочка?
— Я говорю, что ты сильная. Вероятно, гораздо сильнее, чем представляешь.
— О-о… — Как правило, подобные комплименты адресовали мужчинам. Но, в конце концов, Порция решила, что примет его, и повторила само собой разумеющееся: — Ведь я — Метелл.
Пристальный взгляд ученика не сходил с неё, что подзатянулось настолько, что ей стало не по себе. Но он смотрел не на неё, а сквозь неё.
— Я чувствую твой гнев… — негромко произнёс он с удивлением, но впечатлённый. — Из-за чего может злиться такая девушка, как ты?
Благо Порция была избавлена от необходимости отвечать на этот вопрос, поскольку мгновением спустя в комнату вернулась Джулия в обнимку с собачкой.
— Ну? Что она сказала? — тут же не выдержала Порция.
Подруга просияла.
— Миледи остаётся с нами! Завтра я попрошу служанку отвезти её к ветеринару на осмотр. И наверное, к грумеру. — Приподняв лохматого пушистика, Джулия проворковала: — Миледи, вы не против подстричься?
— Сделать чёлку? — не удержалась от шпильки Порция.
Джулия в ответ показала ей язык, как будто им обеим снова было по семь лет.
Не желая отстать, Порция высунула свой. Даже скосила глаза, чтобы скорчить жуткую рожицу, потому что уступать было не в её натуре.
Невольный свидетель противоборства, само собой, ничего не знал об их внутренних шутках, но в первый раз за всё время Порция заметила, как он, глядя на их дурачества, улыбается. Улыбка совершенно преобразила его лицо. Наверное, это было заразным, поскольку неожиданно для себя она обнаружила, что тоже улыбается. Как и Джулия. Счастье охватило их троих, потому что отныне Миледи стала частью семьи.
— Отличная работа, сестрёнка, — Гай Верадун с заговорщицким видом похвалил дочь Учителя и протянул руку. — Позволь, я искупаю Миледи, чтобы она ничего не запачкала в доме.
— Спасибо, — тепло поблагодарила Джулия, передавая ему питомца, после чего ученик зашагал прочь, унося с собой первое домашнее животное в семье Верадун. — Пока, милая Миледи! — звонким голоском пропела она им вслед, и малышка выглянула из-за его огромного плеча.
Едва он благополучно скрылся в коридоре, Порция налетела на подругу:
— Да он тебе нравится!
— Нравится, — Джулия и не собиралась отрицать. — То есть, вроде как. Он мне нравится. Но не в том смысле, в каком ты намекаешь.
Порция заморгала.
— Что? Нет, конечно! Как тебе такое в голову пришло? — Одна мысль о браке леди из хорошей семьи и угрюмым случайным с захудалой колонии казалась абсурдной. — Но, если серьёзно… он тебе нравится? — непонимающе повторила она вопрос. — Почему? Он только и делает, что дразнится! Такой несносный! Такой настырный!
Джулия беззаботно отмахнулась.
— Не такой уж плохой. Мама говорит, что он неуклюжий и неотёсанный, но это исправимо. Она думает, что высокомерием он маскирует неуверенность.
— Ясно почему! Он простолюдин! Естественно, ему неловко рядом с нами.
— К чему это снобство, Порция? Не забывай, кое-где его считают важной персоной. Отца заставили взять Гая, когда он уже согласился обучать младшенького сына Юлианов. Порция, подумай, кто-то из дворца вынудил его расторгнуть выгодное соглашение об ученичестве.
Она была права. Событие незаурядное.
Порция недоверчиво прищурила глаза, но всё-таки спросила:
— Ты всерьёз считаешь, что Гай Верадун станет нашим героем? Что это не просто слова?
Джулия захихикала.
— Не хочешь поцеловать его и проверить?
Со стоном закатив глаза, она раздражённо огрызнулась:
— Всенепременно!