Мох

Запах хлеба. Запах свежего хлеба. Румяная девчушка тянет ручки. "Мама, мама!" — "Да погоди ж ты!". Стук. Тяжёлый стук за окном. Птица? Сорока? Девчушка исчезла. Хлеб тоже.

Глаза тяжело открылись. Она лежала на красноватом мхе. "Птица в доме не к добру. Дурной сон. Нельзя идти". 

Она встала. Голод выворачивал нутро. Казалось, органы перемешались, и теперь это не нутро, а просто набор субпродуктов.

Песок скрипел на зубах. Насекомые, что водятся во мхе, отвратительно размазывались по всему рту. Этот вкус не перебить ничем. Но голод. Нестерпимый. А мох — это всё,что здесь есть. 

"Нельзя идти". Эта лачуга под корнями старого дерева раньше была чьим-то убежищем. Теперь здесь обитает она. 

Дурной сон предзнаменовал несчастье, значит, нужно спасаться и быть предельно осторожной осторожно опасность зверь это опасность болото болото болото огонёк? Не иди за огнями не иди они манят манят манят утонешь затянет...

Души маячили там и сям синими огоньками. Она привыкла. Их здесь много. После смерти они все одинаковые. Знала ли она кого-то? Знает ли она? Она ли? Но нужно идти туда, куда не нужно идти, иначе будет беда. Птица в доме не к добру. Дурной знак.

Вдали раздался хлопок. То ли хлопок, то ли грохот, то ли рёв, то ли гомон. Здесь любой звук слишком громок, а вечная завеса тумана и души не дают увидеть источник. Она шла. Она не знает дорог, но чувствует их, будто всем телом. Она — часть этого места. Оно направляет её и помогает ей. Она поднесла руку к глазам. Синий огонёк устроился в ладони. Такой холодный. Синеватый свет не мог рассеять туман, но мог согреть одинокую душу. Хоть кто-то! 

По ноге прополз уж. Наверное, нашёл солнце, иначе почему он такой теплый?

Она продолжала идти. Она давно уже живёт здесь, но не помнит, сколько. Каждый день место менялось, единственное, что здесь есть всегда — туман. Туман и синие всполохи душ. 

Резкая боль. Осколки черепа вонзились в стопу и щиколотку. Крепкие кости, но чьи же? Вроде животное, крупное. Как оно тут оказалось?

Это не важно. Нужно достать осколки. Нужен мох. Но не любой, но здесь был нужен: ярко-зеленый ковёр этого мха был везде. Его нужно приложить к ране. Но сначала...

Она призвала души. Множество синеватых пучков света сплелись в широкую ленту, которая обернулась кольцом вокруг сухой руки. Эта рука, похожая на ветвь старой яблони, скрипя, опустилась к раненой ноге. Мох, как странный ботинок, окутал ногу, а синяя лента впиталась в него, заставляя его делать своё дело. Она застыла. Три вдоха, четыре выдоха. Она аккуратно покачала изувеченной конечностью. Мох, как будто и не был живым, рассыпался в прах. Под ним показалась нога. Она, как и рука, была похожа на старые ветви яблони. Ни намёка на раны, будто ничего и не было.

Шаг. Шаг. Шаг. Шаг. Здесь ничего. Только мох, зеленый мох зеленые деревья синяя трава сизая стена это туман он вокруг он везде. Уж. Длинный. Мокро. Нельзя идти. Слабость. Нужен круг.

Только она подумала, как чуть не наступила на белую шляпку. Десятки бледно-белых грибов росли кругом. Это место силы. Здесь она в безопасности.

Она тяжело опустилась в центр круга. Голод. Но защитников есть нельзя. А мох не хочется. Крутит. Нужен сон. Сон. Сон... Со...