Наутро, выходя из дома, в котором Алекс жил со своим экипажем, он увидел шедшего Райля с бумагой в руках, направлявшегося в сторону своих сослуживцев, курящих недалеко от бара. Мужчина так яростно скомкал в руке листок, что тот буквально на глазах рассыпался, гаркнув на водителя, чтобы тот проверил "Тигра", не обратив внимание на объяснение того, что обслуживание машины только что проводилось. Хартманн усмехнулся, поняв сразу, что же послужило причиной плохого настроения Юргена, так как ожидания майора не оправдались, и трио из спецподразделения не являлись ни шпионами, ни тем более диверсантами.

      В течении еще нескольких дней никаких происшествий не было, но подполковник предупредил подруг о том, что нужно быть начеку, так как Райль мог вытворить что-нибудь; тем более, что скоро Алексу придется уехать вместе с Герцогом на инспекцию линкора, стоявшего в доках Оксфьорда, и их не будет около двух недель. На это время старшим полковник назначил Юргена, приказав внимательно следить за кораблями, так как пришло донесение от разведки, что поблизости были замечены диверсионные группы Союзников. Когда же Герцог и Хартманн покинули базу, девушки старались не попадаться часто на глаза Райлю и не оставаться одни, а в компании камрадов, но тем не менее исправно исполняли приказы.

      Эрика проснулась в предрассветный час от громкого стука в дверь, затем раздался крик Вольфа, кое-как различимый в звуке сирены, о том, что на базу напали. Не помня себя, девушка оделась и побежала к самолету, не разбирая дороги. Вокруг слышались вопли и крики бегающих туда-сюда солдат, мелькали лучи прожекторов, выстрелы. Как вдруг раздался взрыв. Присев, Моргенштерн закрыла голову руками, испугавшись, а когда оглянулась, то увидела, что один из кораблей горит. Мимо нее пробежал Гофрид, за ним - Отто, что-то закричав. Рванув к самолету, блондинка запрыгнула на крыло, а потом в кабину, чуть не забыв надеть шлем, уже заметив, как над базой летят бомбардировщики Британии, сопровождаемые истребителями. Первыми взлетели Вернер и Рихтер, потом - Вольф; их самолетам не требовался такой большой разбег при взлете, как "Швальбе", который был более требователен к взетно-посадочному полотну. Наконец, подняв самолет в воздух, Эрика связалась с базой, сказав, что нужна поддержка с земли, но в наушниках прозвучал какой-то невнятный ответ, думать над которым, не было времени.

      - Всадники! - как теперь называли себя летчики, и как теперь они обращались друг к другу, не забывая про позывные; Моргенштерн пролетела над танками, набирая высоту, - Нужно отогнать гостей подальше от кораблей. "Война", - это был позывной Вольфа, - Иди справа. "Раздор", - Рихард, - Слева. "Голод", - Вернер, - Отрежь им путь наверх. Я - центр.

      "Мессершмитт" 109F-4 с красно-рыжими полосами огня, будто бы вырывающимися из мотора, и мечом на борту, за штурвалом которого сидел Гюнтер, облетел поле и, развернувшись, направился к фьордам, где британские бомбардировщики уже заходили на второй круг. Параллельно ему по другую часть поля летел еще один "Bf-109F-4", но теперь на его борту красовался лук и выпущенная стрела, а из мотора "валил" туман или дым, пилотом которого был Отто. Самолет Гофрида, окрашенный на половину в черный цвет с рисунком весов, прокрутился вокруг своей оси. Поднявшись ближе к облакам, он ринулся вниз, как раз заходя сзади пролетевших под ним бомбардировщиков, пропустив пролетевших мимо двоих "Спитфайров". Навстречу не прошенным гостям направлялся "Ме-262", набрав полную мощность, атакуя в самую середину. Заметив летевших к ним самолеты, "британцы" разлетелись в разные стороны, но им тут же на пути попались "Война" и "Раздор".

      - Голод, стреляй! - крикнула Эрика, нажав на кнопку стрельбы.

      Несколько десятков пуль вылетели из "носа" "Швальбы", разрывая воздух, будто молнии. Пролетев по заданному курсу, несколько из них задели хвост одного из бомбардировщиков. И тут же выстрелил летящий позади истребителя Британии Вернер, задев крыло противника. В этот момент Моргенштерн старалась не думать о том, что на борту тех самолетов находятся люди, которые просто выполняют приказ, что они погибнут, и умрут от их рук; ей было страшно, но девушка старалась сосредоточиться на том, что происходит вокруг. Набрав скорость, "Ме-262" с ревом облетел британские бомбардировщики, чуть не задев крылом одного из "Спитфайров".

      - Смерть, - голос Отто был как всегда спокоен, - Справа.

      Не отвечая, девушка повернула штурвал вправо и, войдя в маневр, атаковала британский истребитель, набиравшего высоту, чтобы обогнуть гору. Получив повреждение двигателя, он не справился с управлением, и самолет разбился. Она снова попробовала связаться с базой, но на этот раз ответом ей послужила тишина. Облетев фьорд, "Ме-262" вернулся к тому месту, где горел корабль, как вдруг мимо пролетел Голод, за которым гнался один из оставшихся "Спитфайров", летавших недалеко от кораблей. Запаниковав, Вернер выворачивал штурвал то влево, то вправо, пытаясь оторваться от погони; его самолет "бросало" из стороны в сторону. Решив, что сможет обхитрить противника, он направил машину прямо на скалу, не слыша криков камрадов, уже спешащих на помощь, но молодому рядовому не хватило сил и опыта, чтобы поднять самолет параллельно фьорду, и он влетел прямо в камни. Черно-серый самолет взорвался, а Гофрид просто не успел спрыгнуть с парашютом. Заорав, Эрика чуть сама не потеряла управление, вовремя развернув "Ме-262", уходя от столкновения со скалами. Услышав ее, Рихтер облетел корабли, а потом сумел подбить один из бомбардировщиков, воспользовавшись тем, что тот входил в пике. Остальные "британцы" уже улетали, поэтому можно было возвращаться. Но Моргенштерн, найдя взглядом того, кто преследовал Гофрида, и по чьей вине тот погиб, решилась лететь за ним. Тот самолет был в "хвосте", на его крыле виднелись следы от пуль. Выровняв "Швальбе", девушка потянула штурвал на себя, намереваясь набрать высоту перед тем, как атаковать истребитель.

      - Возвращайся, - послышался голос Отто.

      - Нет, - коротко ответила Эрика.

      - Немедленно возвращайтесь! - на этот раз это была Айзенбах, и было слышно, как она волновалась.

      - Вас понял, - ответил Вольф, - Приземляюсь.

      - Иду на посадку, - через какое-то время отозвался Рихтер.

      - Смерть? - голос Марии-Елены дрогнул.

      - Нет.

      В это время "Ме-262" уже успел догнать "британцев". Развернувшись в воздухе, он полетел вниз, как раз к тому, которого все это время выслеживал.

      - Эрика, - на этот раз это был Штуббе, - Тебе надо вернуться.

      - Отвали! - рявкнула та, стреляя по самолету противника; в глазах уже темнело из-за перегрузок, и в горле появился ком горечи, девушка уже не соображала, с кем разговаривает, поддавшись слепой ненависти к тем, из-за кого разбился Гофрид; она не видела ничего вокруг, весь мир сузился в одну единственную точку - летевший перед ней самолет.

      Сняв маску, летчица хватала ртом воздух, чувствуя привкус крови, но, не осознавая этого. Смотря обезумевшим взглядом, она несколько раз крутанулась вокруг оси, продолжая стрелять, а когда до "Спитфайра" оставалось несколько метров, взяла влево, облетев его. Взрыв. Штурвал на себя. "Ме-262" с неохотой приподнялся, чуть не столкнувшись с водой. Повернув голову, блондинка увидела, как тот самолет, за которым она гналась, падает, объятый огнем, но заметив, что из дыма показался парашютист, развернулась. На полной скорости "Швальбе" обстрелял британского пилота, буквально изрешетив его. В глазах потемнело. Моргенштерн, закрыла лицо ладонями, уже чувствуя, как по щекам катятся слезы.

      Приземлившись, Эрика еще долго сидела в кабине, сжимая руками штурвал. Ей было трудно поверить в то, что Гофрида больше нет, но она раз за разом прокручивала в голове тот момент, когда его самолет врезается в скалу, как взрывается. Она все тешила себя надеждой, что парень смог выбраться, что его найдут; он ранен, но жив! Но разве можно выжить при таком столкновении?.. И каждый раз из ее глаз катились слезы, проливаясь горячим потоком по щекам, смешиваясь с кровью из носа и рта. Если бы тогда ему помогли, Вернер бы сейчас был бы жив. Вспомнив о том, что база не отвечала на зов о помощи, девушка моргнула, подняв голову. Дыхание было тяжелым и прерывистым. Кое-как разжав пальцы, она стянула с головы шлем, смотря невидящим взглядом перед собой.

      - Почему? - заорала она, слезая на крыло самолета, - Почему?.. Почему он умер?! Почему... не ответили? - сил не хватило, летчица легла на крыло на спину, снова заорав, впав в истерику, - Почему... не по... могли нам?

      Подбежав к "Швальбе", Рихтер и Вольф помогли старшему лейтенанту слезть с крыла. Они говорили что-то, но Эрика не слышала их, то теряя сознание, то приходя в себя, обнаруживая, что ее куда-то тащат. Говорить больше сил не было, из горла вырывался только хрип. Когда девушка снова потеряла сознание, Гюнтер крепко выругавшись, поднял ее на руки и понес в санчасть, сопровождаемый Отто.

      Айзенбах смотрела огромными от ужаса глазами на дверь, в которую несколько минут назад колотились с неимоверной силой, а теперь там была тишина, пугающая еще больше. Сняв наушники, девушка не глядя положила их на стол, переведя взгляд на пол, не веря тому, что после того, как прозвучала сирена, она побежала сюда, но подходя к дому, увидела, как отсюда выходил Райль, а за ним Лундстрем, и, войдя, она обнаружила испорченную рацию. Ей хватило ума забаррикадироваться тут и починить рацию, связавшись сначала с пилотами, и именно в тот момент, когда самолеты заходили на посадку, в дверь кто-то начал громко стучать. Молча. Но Мария-Елена знала, что открывать нельзя в любом случае, так как это была ни Эрика, ни кто-то из пилотов, и только после того, как за дверью раздался голос Штуббе, шатенка открыла. Она рассказала ему о том, что случилось, не потому что верила или же доверяла, ей нужно было выговориться. И одноглазый майор поверил. По крайней мере, она надеялась на это. Переговорив с летчиками, Рихард поспешил встретить их, сказав сержанту, чтобы та забаррикадировалась, никого не пускала и постаралась связаться с полковником, дав ей координаты. После того, как Штуббе ушел, Айзенбах некоторое время не двигалась, чувствуя, как на нее снова надвигается волна страха, почему-то, пока одноглазый был тут, ей было спокойнее, она не знала, можно было ли ему верить или нет, но все же с ним было безопаснее. Сделав усилие, шатенка повернулась к починенной рации, и кое-как связалась с Окфьордом, сказав о том, что на базу в Тальвике напали, попросив передать информацию лично полковнику Герцогу. И пока она была занята передачей информации, в дверь кто-то начал сильно стучать, намереваясь выбить ее, чтобы войти. И вот послышались гудение самолетов, после чего стуки прекратились, а значит, тот, кто хотел попасть сюда ушел, но девушка все-равно боялась выйти.

      Райль наблюдал за тем, как мимо проходят двое пилотов, один из которых нес на руках Эрику, прячась за домом. Прищурив глаза, мужчина сплюнул. План провалился. Эта девка - связист - не должна была так рано прийти, она видела его, когда он выходил из радиорубки. Испортив рацию, Юрген подставил бы летчицу и радистку, а потом сказал бы, что те действовали по приказу Хартманна, давшим наводку Союзникам о том, что тут спрятаны немецкие корабли. И все так хорошо получалось, если бы не сержант, прибежавшая слишком рано. Майор дернулся, прижавшись к стене, когда мимо пробежал Штуббе. Теперь оставалось только одно - бежать; Герцог три шкуры живьем снимет, когда узнает о том, что тут было, причем, буквально. Райль понимал, что шел на риск, когда придумал план, чтобы подставить троицу, выставив их в глазах Курта диверсантами, но попался сам же в свою яму.

      Укрыв летчицу одеялом так, чтобы не было видно плеч, Вигман в задумчивости посмотрел на ее бледное лицо. Девушка спала после укола снотворного, которое ему пришлось вколоть ей, чтобы успокоить. Состояние летчицы после перегрузок и истерии, в которой пребывала она ранее, теперь не вызывало никаких опасений; но Карла очень сильно тревожила одна вещь, которую он не заметил ранее: на теле Эрики имелись татуировки, но не те, что предназначались солдатам Вермахта и СС, они сильно отличались от общепринятых. Это были скорее художественные, чем военные. Нет, они совсем не походили на военные! Вигман поправил пенсне, отходя от койки. Надо доложить полковнику об этом, а пока никого не пускать никаких посетителей к ней.

      Ближе к вечеру на базу в Тальвик вернулись полковник Герцог и подполковник Хартманн; как только связист передал информацию, полученную от Айзенбах, то незамедлительно передал ее штандартенфюреру, отдавшему приказ о немедленном возвращении. Сидя в самолете, Алекс рассказал Курту о своих подозрениях насчет майора Райля, уточнив то, как слышал, что он подал запрос в главный штаб, чтобы узнать о спецподразделении и служащих там, а именно тех, кто сейчас находятся под руководством непосредственно полковника Герцога. Это удивило Курта, так как он доверял Юргену, но никак не ожидал от него такого поступка. И вернувшись в Тальвик, он убедился в правдивости изложенного в шифровке. Позже, когда удалось найти Айзенбах, которая весь день просидела в радиорубке, боясь выйти, и то, она открыла после того, как услышала голос Хартманна, полковник узнал, что рация была повреждена. Но Мария-Елена была сильно напугана, чтобы внятно ответить, кто именно сделал это, но Алекс все же смог добиться от нее ответа - она видела Райля и Лундстрема перед тем, как обнаружить испорченную рацию; затем летчики рассказали, что потеряли одного бойца, а оберштурмфюрер сейчас находится в санчасти и к ней никого не пускают. Услышав о том, что Эрика может быть ранена, Хартманн и Айзенбах хотели пойти к ней, но, подходя к дому, где расположился госпиталь, встретили солдат, загородившим им дорогу, сказавшим, что доктор Вигман запретил кому-либо входить, кроме полковника Герцога. Испугавшись за подругу, Мария-Елена сильно распереживалась, но в отличие от нее Алекс сразу же догадался, что пронырливый докторишка уже успел пронюхать о галерее художественного искусства на теле блондинки, иначе бы их пропустили. Не зная, что делать, он отвел радистку в сторону, собираясь сказать ей, чтобы та отвлекла солдат, стоявших у дверей санчасти, как заметил шедшего мимо Герцога. Это был провал! Нельзя было допустить, чтобы полковник узнал о том, откуда они все трое взялись, а благодаря Эрике это точно всплывет. Выругавшись, парень подбежал к Курту, но не успел, так как мужчина уже вошел в здание.

      - Твою ж мать... - вырвалось у Марии-Елены, смотря, как за полковником закрывается дверь,       - Сейчас он узнает про тату, и нам все каюк к чёртовой матери!

      - Это настолько важно, что требует моего присутствия? - без предисловий начал Герцог, войдя в кабинет Вигмана, найдя доктора за написанием отчета; Курт был крайне раздражен тем, что он потерял один из своих кораблей, а еще теперь один из его доверенных лиц являлся диверсантом, так что справляться о здоровье летчицы ему никак не хотелось.

      - Да, господин оберфюрер, - голос Карла был тихим и хриплым; в далеком детстве он перенес ангину, после чего юный Вигман и решил пойти в медицинский колледж, так как уже в том возрасте у него проявилась страсть к медицине, - Я должен был сообщить об этом Вам лично, - поднявшись, он, прихватив с собой листок бумаги, на котором писал, прошел мимо полковника, - Идите за мной.

      Пройдя по узкому коридору за врачом, Курт уже сомневался, что ему хочется идти туда, но войдя в одну из комнат, служивших палатами, где стояло несколько кроватей, одна из которых была занята, а остальные пустовали, он увидел укрытую до шеи летчицу. Ничего необычного, девчонка даже цела! Остановившись в изножье, Герцог с раздражением взглянул на Вигмана.

      - Какого черта?! - рявкнул полковник.

      - Сейчас-сейчас, - замешкавшись, не зная, куда деть бумагу, доктор небрежно положил ее на соседнюю кровать, а потом опустил одеяло с девушки.

      - Вигман, я рад, что ты в кое-то веки решил заинтересоваться женщинами, но...

      - Это не то, о чем Вы думаете, - ответил Карл, отходя в сторону, чтобы показать то, что он обнаружил, - Когда ее привели ко мне, девушка была без сознания, но я все же решил осмотреть ее на наличие повреждений, и когда снял с нее одежду, то увидел это, - взяв руку Эрики, мужчина приподнял ее так, чтобы показать татуировку на запястье, а развернув - еще две на внутренней стороне, потом - на плече.

      Нахмурив брови, Герцог прошел до Моргенштерн, осматривая руку девушки.

      - Я подготовил отчет, - промямлил Карл, отойдя в сторону, когда полковник с интересом рассматривал рисунки на руке блондинки.

      - Что с ней? - коротко поинтересовался Курт, проведя пальцем по одной из татуировок.

      - Я вколол ей сильное снотворное, - услышал он в ответ.

      - Хорошо, - положив руку девушки, Герцог оглядел ее лицо, - Докладывать мне обо всем лично, - забрав бумагу, бегло прочитал ее, удивившись, что не только рука покрыта рисунками, но и ноги, - О том, что ты видел, должен молчать, - предупредил Курт, - С этим я потом разберусь.

      Выйдя из санчасти, Курт на мгновение остановился, раздумывая над тем, что увидел и узнал, и главное, как он это сможет обыграть в свою пользу, именно в этот момент ему на глаза попался Хартманн, стоявший недалеко от госпиталя, беседовавший с девушкой-связистом. Герцог подвигал челюстью, хмыкнув. Некогда ему заниматься летчицей, есть более важное дело: поймать Райля и Лундстрема, и допросить их, так как именно их видела Айзенбах, но стоит приглядеться и к другим экипажам; была вероятность, что диверсантов намного больше, чем двое. Неужели, в его отсутствие, тут уже появились предатели?!.. Полковник сжал пальцы одной руки и разжал. Этого нельзя допустить!

      - Хартманн! - позвал Курт, а когда подполковник подошел к нему, отдал приказ, - Немедленно найти Райля, и привести ко мне командиров Панцерваффе, - с пилотов спроса не было, в них Герцог был уверен, а вот его дивизия дала трещину, и каждого было нужно проверить.

      - Слушаюсь! - ответил Алекс, уже мысленно прорабатывая план поиска и поимки Юргена.

      Райль не знал, куда именно побежали Лунд и Мик; они должны были все разделиться, чтобы потом, как только отойдут подальше от Тальвика, встретиться в обговоренной точке, а потом бежать. Это было подло... Он не мог, но ему пришлось. Послушав Клинге, Юрген сорвался и побежал следом за товарищами, думая лишь о том, что если они все попадутся, то Герцог не то, что слушать их не станет, он лично подвергнет их пыткам, а потом сам же и расстреляет. Не зря же про "Totenkopf" ходят легенды о жестокости их командира, даже сам Эйке часто приводил Герцога в пример остальным. Дождавшись того, как стемнеет, они ускользнули мимо патруля, искавшего их, а потом разделились. Райль и хотел бы убедить Курта в том, что не стоит доверять этим троим, но станет ли тот слушать его после того, что было, да и не было никаких доказательств. Но как так получилось, что ответ из Берлина подтвердил личности?.. Сплюнув, мужчина хмыкнул: они либо те, за кого себя выдают, либо все это очень все хорошо подстроено. Спустившись к берегу, где, присев на корточки, Юрген умыл лицо холодной водой. Он не привык так - он не должен бежать! Он должен вернуться и доказать все Курту. Послышались голоса, звук мотора мотоциклов и лай собак. Этого еще не хватало! Поднявшись на ноги, мужчина побежал, не разбирая дороги.

      Догнали Райля в лесу, когда собаки взяли след. Они почуяли его еще на берегу, но майору удалось оторваться, перебежав через ручей, а псы, как известно, не смогли учуять запах по воде. Но обыскав все в округе, один из рядовых услышал какой-то шорох; это мог быть и олень, но Хартманн, что вел солдат, отдал приказ проверить, что там могло быть, он чувствовал, что Юрген где-то близко, и опасался, что, если тому удастся добраться до Берлина, то их маленькая тайна откроется. Тяжело дышавшего Райля окружили, а потом скрутили. Он и не думал сопротивляться - это для салаг - только они будут вырываться и кричать, как резанные поросята, а он не будет, он офицер. Взглянув в глаза майора, Алекс молча выдержал взгляд того, а потом крикнул, чтобы все возвращались обратно.

      Допрос прошел быстро. Слишком быстро. Герцог допрашивал лично, задавая только важные для него вопросы, пристально смотря в глаза Райля. Тот стоял напротив, руки за спиной с прямой спиной, как подобает офицеру. Да вот только теперь Юрген был на месте допрашиваемого. Сидящий на стуле Штуббе косился на стоявшего, не понимая, как Райль до такого дошел. Как показали свидетели - некоторые местные, на которых пришлось немного надавить, чтобы получить показания, и несколько солдат, - слова молодой девчонки-связиста оказались правдой, Райль и Лунстрем действительно выходили из радиорубки.

      - Юрген, - хрипло начал Рихард, и теперь Райль увидел, почему голос одноглазого такой тихий, у него была разбита губа, видно, что "беседа с командиром" не прошла стороной и его.

      - Молчать! - рявкнул тут же Герцог, стукнув по столу кулаком.

      Казалось, что его голос дошел до самого Мюнхена, сотрясая горы. Отвернувшись, Штуббе только было потянулся в карман за пачкой сигарет, но тут же осекся, просто скрестив руки на груди.

      Как потом понял Райль, Инго и Михаэлю удалось сбежать, на их стороне была удача. Что ж... Значит, так и должно быть.

      Очнувшись, Эрика обнаружила себя в палате. Она даже не помнила, как попала сюда, но помнила только то, что разбился Гофрид, и как она расстреляла пилота британского истребителя. Мутило, и голова постоянно кружилась. Но, собрав оставшиеся силы, девушка приподнялась, борясь со слабостью; найдя взглядом сложенную одежду на стуле, летчица рухнула обратно на подушку, тихо проскулив, понимая, что тот, кто ее раздел, видел то, что она тщательно скрывала. Приподняв одеяло, увидела, что из одежды остались только нижнее белье и майка. Запрокинув голову, Моргенштерн зажмурилась, но открыв глаза, перевернулась на бок, потом села, и каких это усилий ей далось! Через силу, девушка оделась, а потом, опираясь о стену, пошла к выходу, стараясь не шоркать сильно громко, чтобы не услышали. В голове была только одна мысль - бежать! Ее застрелят, повесят, посадят, когда найдут, ведь уже все знают, что она... А что она?.. Остановившись в дверях на выходе, Эрика, крепко держась обеими руками о косяк, смотря на то, как вокруг суетятся солдаты.

      - Эй! - где-то совсем рядом раздался радостный, но в то же время обеспокоенный голос, - Ты как?

      Повернув голову, все еще туго соображая, блондинка уставилась на Марию-Елену так, будто не узнавала ее.

      - Что? - спустя полминуты молчания спросила Моргенштерн.

      Айзенбах видела, что подруге очень плохо, но не могла понять, что с той происходит. Открыв рот, чтобы спросить, что с ней, как мимо них прошел один из рядовых, сказавший, что Герцог собирает всех на главной площади. Кивнув ему, сержант подошла к летчице и, взяв ее под руку, повела в сторону площади, так как самостоятельно та не могла идти. Уже на подходе радистка слышала гул: тарахтел заведенный танк, его мерное гудение перемешалось с голосами солдат. На площади стоял "Тигр" Райля, сам же майор со связанными руками за спиной стоял перед ним, смотря куда-то вперед. Оглядев толпу, сержант успела рассмотреть, что позади солдат, выстроенных в шеренгу, расположились все жители городка.

      - Внимание! - рявкнул Герцог, и от его голоса у шатенки по спине пробежали мурашки, - За преступления против Рейха и за предательство нашего великого фюрера! За диверсионные действия и провокации, подстрекательства к дезертирству! Юрген Райль приговаривается к смерти!

      Отшатнувшись в сторону, Эрика помотала головой, когда подруга не хотела ее отпускать. Пошатываясь от проходящего снотворного, она дошоркала до летчиков и встала рядом с ними, выпрямившись, но все еще тяжело дыша. Слушая речь полковника, Мария-Елена желала только одного, чтобы этот ужас прекратился, хотя в ней было какое-то странное чувство - ей не было жаль Юргена.

      Подойдя к Райлю, два солдата сбили его с ног, повалив на землю прямо перед гусеницей танка. Связанный мужчина еще пытался дергаться, но тут один из рядовых достал пистолет и выстрелил в ноги лежащего. В толпе жителей раздались вскрики перепуганных женщин и плач детей. Герцог собрал всех, ему было плевать на то, что кровавую расправу увидят даже малолетние, все должны были увидеть ее, все должны были знать о том, что бывает с теми, кто не выполняет приказы. В люке башни "Тигра" появился один из танкистов, и получив команду, тут же скрылся. Танк загрохотал, двинувшись вперед. Расширив глаза, Эрика вдруг поняла, что творится вокруг. Она сделала шаг вперед, видимо намереваясь помочь майору, что не ускользнуло от глаз вышестоящих по званию, но тут же ее за руку поймал Вольф. Посмотрев ему в глаза, девушка прочитала во взгляде голубых глаз, что ей не стоит этого делать. Гусеницы медленно наехали на ноги Райля. Мужчина выгнулся, заорав, перекрикивая рев мотора. Сил смотреть на муки человека не было, поэтому Айзенбах отвернулась, но заметила, как Моргенштерн положила руку на кобуру Вальтера, смотря на Алекса, стоявшего рядом с Герцогом, а потом быстро отворачивается в сторону орущего Юргена. И тут же поняла, что подруга хочет сделать - застрелить майора, чтобы облегчить его страдания. Переместив взгляд на друга, сержант увидела, как тот смотрит на Райля. "Тигр" катился вперед. К крикам несчастного присоединились вой и плач толпы. Но вскоре Юрген затих. Зажмурившись, Эрика опустила голову, чувствуя головокружение, руку с кобуры она так и не убрала. Ей было жаль майора, и к ее сожалению она не смогла ему помочь, каким бы человеком он не оказался. В ней не было злобы, но была горечь от того, что из-за него погиб ее товарищ. Летчица слышала, как вокруг все начали расходиться. Мысли в голове все перепутались, но для себя девушка решила, что ей нужно было все высказать Герцогу. Дернув верхней губой, злясь на него, так как считала, что именно полковник виноват во всем, неровными шагами направилась к мужчине, собравшимся уходить.

      - Ты что задумала? - ее перехватил Штуббе, - Куда тебя несет, дура?

      - Нельзя же так! - психанула блондинка.

      - Ты забыла, где находишься? - прошипел одноглазый, краем глаза заметив, как к ним спешит радистка, - Или захотела, чтобы тебя так же раскатали? - как только к ним подошла Айзенбах, мужчина обнял двух девушек за плечи, разворачивая, - А теперь дружно идем выпьем. И это приказ.

      - Нет! - передернув плечами, блондинка отошла от мужчины, вжав голову в плечи, будто бы каждое прикосновение причиняло боль.

      - Эрика... - позвала Мария-Елена, видя, что подруге все еще плохо.

      - Не надо, - подняв руки, согнутые в локтях, летчица, развернулась и направилась прямиком за Герцогом.

      - Стой! - крикнул одноглазый, так как сейчас лезть к Курту вообще не стоило.

      Поймав подругу за руку, сержант потянула ее, чтобы увести, но та вырвалась, чуть ли не крикнув:

      - Не трогайте меня! - эти слова были отчеканены с такой яростью, что шатенка отступила.

      Отпрянув, Айзенбах, смотрела на блондинку широко раскрытыми глазами, тяжело дыша через рот, слова так и застряли в горле. Придержав Марию-Елену, чтобы та не споткнулась, Рихард шумно выдохнул через нос. Не обращая ни на кого внимания, летчица прямиком пошла за полковником.