Встреча капо затянулась, и Бруно вернулся домой только поздней ночью. К счастью, на этот раз не возникло недовольства по поводу того, что Джорно занял пост Дона, и они смогли спокойно обсудить все важные вопросы. Утром ему ещё предстоит обсудить это с Джорно, но сейчас он хотел только спать.
Проходя мимо комнаты Триш, он услышал её крики, и сон как рукой сняло. Обеспокоенный тем, что это может быть очередное нападение, Бруно ворвался в её комнату и включил свет. Однако в комнате никого не оказалось. Похоже Триш просто снился кошмар. Она металась во сне, её лицо исказилось от страха.
Бруно присел на край кровати и, нежно взяв Триш за плечи, слегка встряхнул её. Он чувствовал, как её тело дрожит от пережитого кошмара, и его сердце сжалось от сочувствия.
— Триш, всё хорошо, ты в безопасности! — произнёс он громко. — Всё хорошо, здесь никого нет. Только я, Бруно.
Он догадывался, что ей снились кошмары. В последнее время Триш выглядела немного рассеянной и понурой. После всего, что произошло с ней этого следовало ожидать.
Бруно и сам до сих пор просыпался от кошмаров, но он другое дело. Он жил этим уже почти девять лет. Триш же — особый случай. Она не была частью мафии и до болезни матери вела обычную жизнь. И только потом связь с Дьяволо сыграла с ней дурную шутку.
Когда всё закончилось, и они трое снова были живы и здоровы, Бруно предложил Триш переехать в его старый домик на побережье. Там она могла бы начать новую жизнь вдали от мафии и залечить раны, нанесённые ей Дьяволо. Если она останется с ними, это может быть сложно.
Но у Триш было другое мнение.
— Если бы не ты, меня бы здесь уже не было. Я хочу остаться с вами, — сказала она. — И… — Триш смущённо улыбнулась. — Вы все стали для меня большей семьёй, чем Дьяволо. Не хочу это потерять.
Бруно не смог ей отказать. В конце концов, ему и самому не хотелось расставаться с ней. За ту ужасную неделю они стали ближе, и он будет чувствовать себя намного лучше, зная, что она в безопасности. И, кроме того, они действительно стали одной семьёй.
Некоторое время всё было хорошо, но вот уже неделю Триш была сама не своя. Каждый раз, когда он пытался заговорить с ней об этом, она лишь качала головой и говорила, что с ней всё в порядке. Конечно, она лгала. Бруно решил дать ей время, надеясь, что она сама решится поделиться с ним своими переживаниями.
Однако время шло, и Бруно намеревался серьёзно обсудить с ней это. Похоже, сейчас был подходящий момент для этого.
Триш наконец проснулась и уставилась на него полными ужаса и слез глазами.
— Бучеллати? — спросила она.
— Да, это я, — произнёс он, мягко улыбнувшись. — Ты кричала во сне, и я не мог не зайти. Тебе снился кошмар.
— Я тебя разбудила? — виновато спросила она, садясь на постели и вытирая глаза.
— Нет, я только вернулся со встречи, — Бруно помолчал, прежде чем заговорить снова. — Хочешь поговорить об этом?
Триш опустила глаза и закусила губу, словно колеблясь. Бруно терпеливо ждал.
— Недавно я убиралась в комнате Mister President и обнаружила резиновый скульптурный портрет Дьяволо, что мы сделали на Сардинии, — начала она. — Мне казалось, что мы давно избавились от него, но похоже кто-то просто убрал его в шкаф и забыл об этом.
Теперь Бруно понимал, почему Триш снились кошмары. Воспоминания об отце, должно быть, причиняли ей боль, и видеть это напоминание было жестоко. Бруно уже не помнил, что они собирались делать с резиновой скульптурой и кого именно он просил избавиться от всех этих напоминаний.
Он сделал себе мысленную пометку поговорить с Мистой и Наранчей. Подобный вид "уборки" обычно был на их совести.
— Я уничтожила его сразу же, как нашла, — продолжила Триш. — Но теперь, когда я засыпаю мне снятся кошмары. Каждый раз в них Дьяволо появляется и убивает всех вас, а я беспомощно смотрю на это и ничего не могу поделать. А потом он убивает и меня. Иногда кошмар меняется, и я вижу, как он медленно убивает только тебя, и я тоже ничего не могу сделать. Или наша последняя битва, где мы победили, но никто, кроме меня, не выжил. Я просто осталась одна.
Она прерывисто вздохнула.
— Каждый раз, когда я просыпаюсь в темноте, мне кажется, что я вижу его безумный взгляд, слышу его голос, и мне становится трудно дышать.
Триш замолчала. Бруно не торопил её, чувствуя, как его сердце разбивается от той боли, которую он слышал в её голосе.
— Я надеялась, что со временем всё наладится, но, похоже, это не так. Я пыталась спать при включённом свете, но это не помогает. К тому же кто-то постоянно его выключает.
Бруно почувствовал себя виноватым. Порой он действительно выключал свет в комнатах остальных членов команды, думая, что они забыли это сделать сами. Он не знал, что это может привести к подобным последствиям.
Он приблизился к ней и нежно обнял. Триш вцепилась в него, словно боясь, что он может исчезнуть.
— Я боюсь, — призналась она. — Боюсь, что он вернётся, и я потеряю вас.
— Ты не потеряешь нас, обещаю, — прошептал Бруно. — Он не вернётся. Джорно же позаботился об этом, не так ли? То, что сделал Gold Experience Requiem нельзя отменить. Верь Джорно.
— Я верю, но, кажется, моё подсознание думает иначе.
Бруно понимал её беспокойство. Он и сам до сих пор видел кошмары о том, что рано или поздно умрёт, потому что действие способности Requiem закончится. Но это вряд ли возможно. Джорно был убеждён, что последствия Requiem не обратимы, а Бруно привык доверять мнению Джорно.
Бруно нежно гладил Триш по спине, стараясь успокоить её. Постепенно дрожь уходила, и она расслаблялась в его объятиях, хотя всё ещё слегка шмыгала носом.
Размышляя о том, как облегчить её страдания, Бруно неожиданно вспомнил о старом ночнике, который каким-то чудом пережил все его переезды и теперь хранился в шкафу. Когда-то давно эта вещица всегда помогала ему.
— Знаешь, у меня есть идея, — сказал он, выпуская её из объятий. — Я сейчас вернусь.
С этими словами Бруно покинул её комнату.
***
Бруно поспешил в свою комнату и, немедля, открыл шкаф, где хранились вещи, которыми он уже давно не пользовался, но никак не решался выбросить.
Вскоре он обнаружил коробку, в которой хранился ночник. Это был подарок матери на его на одиннадцатый день рождения.
Ночник был в форме медузы и излучал приятный голубой свет, который создавал иллюзию звёздного неба на стенах комнаты. Кроме того, он проигрывал музыку — шум моря.
Раньше этот ночник успокаивал Бруно и помогал ему засыпать без кошмаров, которые часто мучили его в первое время после вступления в Пассионе. В его кошмарах те двое ублюдков были более искусными, чем в реальности, и успешно завершали своё грязное дело. А затем его самого настигала смерть.
Со временем Бруно понял, что спать с ночником — это глупо и не подобает мафиози. Тем более что в свои четырнадцать он уже был слишком взрослым для таких вещей.
Когда Бруно вернулся в комнату Триш, он показал ей ночник и произнес:
— Эту вещь мне подарила мама, когда я был ребёнком. Она всегда помогала мне избавиться от кошмаров в особенно трудные дни. Я думаю, он может помочь и тебе. Его свет прогонит призраков, а если ты будешь слушать звуки моря, то и кошмары отступят.
Бруно выключил свет в комнате и сразу же включил ночник, прежде чем поставить его на тумбочку рядом с кроватью Триш. К счастью, ночник всё ещё функционировал, и его мягкий синий свет действительно рассеивал тьму, а на обоях и потолке весело мерцали звёзды.
— Как красиво! — произнесла Триш улыбнувшись, а потом с беспокойством посмотрела на него. — Ты уверен, что хочешь отдать его мне? Это, должно быть, дорогая тебе вещь.
— Мне он уже ни к чему, только пылиться будет, — пожал плечами Бруно. — Тебе она сейчас намного нужнее. — он вновь сел рядом с ней и взял её за руку. — Если тебе станет лучше, то я буду только рад.
Быть может раньше, лет пять назад, он бы не смог расстаться с вещью, что напоминала ему о матери. Но сейчас это уже не имело значения. Он был рад, что эта вещь пригодилась кому-то ещё. Триш нуждалась в чём-то настолько тёплом.
Он сделал паузу, а затем добавил:
— Не нужно скрывать свои чувства. Ты всегда можешь прийти ко мне после кошмара, как это делает Наранча. Или спуститься на кухню, где тебя поддержат Джорно или Аббаккио. Ты не одна. У каждого бывают трудные моменты, и быть рядом в такие моменты, выслушивая друг друга, — это и называется быть семьёй. И ты часть нашей семьи.
Триш, не в силах сдержать слез, снова обняла его.
— Спасибо тебе.
Бруно крепко обнял её, позволяя ей выплакаться на его груди. Он нежно гладил её по спине, не замечая, как проходят минуты. Но это было и не важно. Триш нуждалась в этой поддержке.
— В прошлом, когда мне снились кошмары, я всегда шла к маме, — тихо произнесла она некоторое время спустя. — Я очень скучаю по ней…
Бруно прекрасно понимал её чувства. Видеть, как твой родитель с каждым днём становится всё слабее, пока однажды не исчезнет навсегда... Он и сам через это прошёл. Однако в то время ему было семнадцать, он был готов к этому и у него было время, чтобы оплакать утрату.
Триш всего пятнадцать. Возможно, она даже не успела оплакать потерю, учитывая, как быстро Периколо взял её под свою опеку. А затем началась та ужасная неделя, и всё изменилось.
Подумав немного, Бруно решил, что не может оставить всё как есть. Тем более, она сама подняла эту тему.
Он отстранился и большими пальцами вытер слёзы с её глаз.
— Я знаю каково это – потерять родителя, — тихо начал он, опустив взгляд. — Мой папа умер почти четыре года назад. Он стал свидетелем сделки по продаже наркотиков и в него стреляли. Он выжил, но это не прошло бесследно. Как и твоя мама он очень долго болел, пока однажды… — говорить об этом вслух всё ещё было тяжело, но Бруно хотелось дать понять Триш, что она не одинока в своём горе. — он не ушёл. Я был готов к этому, но легче от этого не стало. Мне потребовалось время чтобы прийти в себя и двигаться дальше.
До этого он рассказывал о своём отце только Аббаккио. Было даже приятно рассказать об нём кому-то ещё, кто мог бы понять. Его отец достоин того, чтобы о нём помнил ещё кто-то кроме него.
К концу рассказа, глаза Триш были полны слёз и сочувствия, и она подарила ему долгие крепкие объятия.
Когда они отпустили друг друга, Триш произнесла:
— Мне так жаль, что тебе пришлось пройти через это, — помолчав, она спросила. — Ты скучаешь по своему папе?
— Да, — честно признался Бруно, чувствуя боль в груди, которая возникала каждый раз, когда он вспоминал отца. — С тех пор как мы взяли контроль над Пассионе я думаю о нём намного чаще.
— Думаю, он бы гордился тобой, — произнесла Триш, отстранившись и улыбнувшись ему.
Бруно с трудом удержался от грустной улыбки, смахивая слезы с глаз. Он искренне надеялся, что теперь, после всех испытаний, отец сможет по-настоящему им гордиться. Наконец-то Бруно занимался тем, о чем мечтал все эти годы — он спасал Неаполь от наркотиков.
— Очень на это надеюсь.
Бруно вздохнул и наконец решил заговорить о том, ради чего раскрыл душу перед ней.
— Я понимаю, как тяжело говорить на такие темы, — начал Бруно. — Но выплеснув всё, что накопилось у тебя на душе, ты почувствуешь облегчение. Если тебе захочется поговорить о том, что тебе не хватает мамы, ты всегда можешь поговорить об этом со мной. У тебя ведь не было возможности оплакать её как следует.
Триш вновь не смогла сдержать слёз, прежде чем обнять его.
— Большое спасибо. Это очень много значит для меня.
Помолчав немного, она начала рассказывать о своей матери. Донатела Уна была действительно хорошей матерью, готовой сделать ради своей дочери всё что угодно. Она и Триш много готовили вместе и любили проводить время вместе. Именно от неё Триш унаследовала привычку пить минералку только определённой марки. Донателла одно время работала модельером, пока не открыла в Триш талант к пению и не захотела сделать из дочери певицу. Вот только у них не удалось осуществить эту задумку – Донателла заболела.
— Синьор Периколо помог организовать похороны, и мы уехали сразу после церемонии, — закончила свою историю Триш.
— Значит, у тебя не было времени попрощаться как следует? — Бруно почувствовал боль в сердце, когда она покачала головой. — Мне очень жаль. Когда у нас будет чуть больше свободного времени, мы могли бы съездить к могиле твоей мамы.
Триш вытерла глаза и улыбнулась.
— Это было бы чудесно, — произнесла она. — Большое спасибо, что выслушал.
— То же самое я хотел бы сказать и тебе, — улыбнулся ей он, мягко касаясь её щеки и вытирая слёзы.
Наступила тишина.
— Ну что? — наконец заговорил он, улыбнувшись. — Ты устала и хочешь отдохнуть или хочешь поболтать ещё немного?
Триш на мгновение задумалась, а затем покачала головой.
— Можешь остаться со мной ещё ненадолго? Только если ты сам не устал! Я пока не хочу спать.
— Думаю, со мной всё будет в порядке, — заверил её он. — О чём бы ты хотела поговорить?
Триш улыбнулась в ответ.
— Я, наверное, никогда не смогу выразить, насколько я благодарна тебе за всё, что ты для меня сделал и продолжаешь делать. Ты показал мне, каким должен быть настоящий отец. И это действительно помогает мне справляться со всеми трудностями. Если бы не ты, я бы сейчас не была здесь. Вся та неделя была настоящим кошмаром, но в ней всё же была и положительная сторона. Я смогла познакомиться со всеми вами, и особенно с тобой. Ты показал мне, каким должен быть настоящий отец.
Бруно был тронут этими словами. Хотя он сам был ещё слишком молод, чтобы стать отцом, он всегда старался сделать жизнь своих юных товарищей по команде комфортной и лёгкой, несмотря на то, чем им приходилось заниматься, и учился на своих ошибках. Он хотел, чтобы и Триш чувствовала себя в безопасности и могла улыбаться. Похоже, это ему действительно удалось.
— Спасибо. Я тоже рад, что нам посчастливилось встретиться, — улыбнулся ей он.
Они проговорили ещё какое-то время, пока Триш наконец не начала клевать носом. Бруно заботливо укрыл её одеялом и, несмотря на усталость, не смог сразу покинуть её комнату. Он сидел рядом, прислушиваясь к её спокойному дыханию, и смотрел, как за окном постепенно светлеет небо, прогоняя ночные тени.
Бруно не мог оставить Триш одну, опасаясь, что её снова начнут терзать кошмары. Он был счастлив, что им удалось откровенно поговорить и лучше узнать друг друга. Теперь если у неё возникнут новые проблемы, она будет знать, что он всегда будет рядом, чтобы прийти на помощь. Как он делал всегда ради своего отца и для членов своей команды.
Сон — это лишь малая жертва ради спокойствия и счастья его близких.