Тяжёлый день

Чуя включила свет в прихожей, отмечая отсутствие на вешалке чёрного плаща, а на полу — туфель. Кажется, она сегодня первая.

Она быстро избавилась от неудобной обуви и кинула шляпу на крючок, отведённый специально для неё.

Тишина была неуютной.

За пару лет она уже привыкла к присутствию в квартире другого человека, и темнота в комнатах только напрягала заснувшую паранойю, требуя проверить каждый угол на наличие врага.

Какого именно — это надоедливое в повседневной жизни чувство умалчивало, поэтому Чуя пыталась его игнорировать, напоминая себе, что иногда, очень редко, но Акутагава задерживается на работе дольше неё.

А значит, ей просто надо подождать.

В спальне она сменила блузку и брюки на удобную футболку и хлопковые домашние штаны.

Усталость, накопившаяся за день, разом навалилась на расслабившееся тело, призывая лечь на мягкую постель и забыться во сне.

К сожалению для её организма, Чуя привыкла перед сном получать поцелуй в губы и тёплые объятия и намеревалась их дождаться. Поэтому она оторвала взгляд от кровати, которую они не застелили просто потому, что было некогда, и, прихватив из комода стопку документов, ушла в гостиную.

Оставив бумаги на круглом деревянном столике, она задумчиво окинула комнату взглядом.

Здесь было всё, что могло понадобиться для культурного отдыха. Например, мини-бар с алкоголем, который она выбирала лично и сейчас собиралась ограбить на одну бутылку вина среднего качества. Самое то для приятного, но не слишком особенного вечера.

Рядом с баром стоял застеклённый шкаф, из которого она взяла себе идеально чистый бокал, а затем со всем этим добром устроилась на жестковатом кожаном диване, расположив алкогольные принадлежности на столике.

Тёмно-алая жидкость с приятным звуком полилась в сосуд, источая тонкий фруктовый аромат.

Чуя с наслаждением вдохнула его и сделала глоток, чувствуя, как по телу распространяется приятное тепло.

На ближайшие пару минут документы оказались забыты. Только после того, как бокал был допит, в ней проснулась ответственность и заставила нехотя взять листы в руки.

Детали поставок алмазов за прошедший квартал были довольно унылым чтивом.

Чуя лениво скользила взглядом по датам, именам и кодовым словам, сравнивая указанные цифры с тем, что помнила она. Всё предсказуемо сходилось.

Где-то на абзаце про сентябрьскую партию послышался щелчок открываемого замка.

Она отставила бокал в сторону, прислушиваясь к стуку каблуков о паркет. За ним последовал звон ключей — наверное, убирала их в карман — и шорох снимаемой одежды.

Вскоре дверь в комнату приоткрылась, и в проёме показалась Акутагава.

Выглядела она откровенно потрёпанной и помятой. И так недоброе лицо обещало всем, кому не посчастливилось встретить её на пути, адские муки и жестокую смерть.

Отыскав глазами Чую, она вздохнула и направилась прямо к дивану, на который и упала, сразу же тесно прижимаясь к тёплому боку.

— Тяжёлый день?

Чуя откинула документы в угол и приобняла её за талию, второй рукой начиная перебирать чёрные пряди.

Акутагава промычала в ответ что-то согласное и уложила голову ей на грудь.

Чуя наблюдала, как разглаживается складка между её бровями, чувствовала, как она таяла под её руками, отпуская напряжение рабочего дня.

— Расскажешь? — она ласково дунула в тёмную макушку, заставляя Акутагаву поморщиться.

— Там нечего рассказывать, — пробурчали ей в ответ.

Да-да, конечно. А потом она услышит, что это чудо распотрошило важную шишку какой-нибудь торговой компании Йокогамы, и теперь её сотрудники яро желают «отблагодарить» благодетельницу.

— Я ведь всё равно узнаю.

Чуя попыталась грозно нахмуриться, но Акутагава только демонстративно закатила глаза и потянулась к ней, обхватив руками за шею.

Лёгкий поцелуй в губы — и злиться уже как-то не хочется.

Чуя вздохнула. Знает ведь, как её задобрить.

— Точно нечего?

— Угумг.

— Потому что ничего серьёзного не случилось, или потому что ты мне рассказывать не хочешь?

Акутагава задумалась на минуту и ответила:

— Первое.

— Ну, надеюсь.

Чуя стойко выдержала её недовольный взгляд, оскорблённый намёком на то, что она могла соврать.

Акутагава раздражённо выдохнула и мстительно оттянула её щеку зубами.

— Пытаешься меня съесть? — Чуя усмехнулась. — Знаешь, я предпочла бы видеть твои зубки на другом месте.

Она игриво прошлась ладонью вдоль чужой спины, скользя пальцами по смятой рубашке.

Акутагава отпрянула, опалив нежную кожу лица горячим дыханием.

— Клитор откушу.

Чуя подавилась воздухом и закашлялась от неожиданности. Ничего себе угрозы пошли.

— Могла бы просто сказать, что не в настроении, — обиженно пробормотала она в сторону.

Акутагава снова вздохнула. Поёрзала на месте, устраиваясь поудобнее, и громко чмокнула её в щёку, на которой уже алел лёгкий след в виде двух полумесяцев.

— Пойдём спать.

Чуя покачала головой, но такое своеобразное извинение приняла.

— Ты из меня верёвки вьёшь… Ладно, пойдём, — отозвалась она, подхватывая Акутагаву на руки. Пусть та и наела немного округлостей в нужных местах, тяжелее это её не сделало. — Тебе надо переодеться.

Акутагава обречённо застонала.

— Не хочу.

— Если тебя буду переодевать я, то на одном переодевании мы не остановимся. Выключи свет.

Акутагава послушно нажала на выключатель, погружая гостиную в темноту.

— Я знаю, — ответила она. И после небольшой паузы добавила: — Извращенка.

Чуя хохотнула, заворачивая в сторону спальни.

— Только для тебя, милая.

Она локтем опустила ручку и спиной толкнула дверь внутрь.

Огни ночного города, освещавшие улочки Йокогамы, заглядывали в окно, позволяя непривычному к полумраку глазу различить очертания предметов.

Чуя опустила свою ношу на одеяло и включила лампу на тумбочке.

Тёплый жёлтый свет забил в лицо, заставив подслеповато сощуриться.

Акутагава с явным нежеланием села и принялась расстёгивать рубашку, то и дело промахиваясь мимо пуговиц и не попадая в петли. Она выглядела настолько домашней с растрепавшимися волосами и сонным от усталости лицом, что Чуя не могла не умилиться.

— Давай помогу.

Она начала расстёгивать пуговицы снизу, постепенно поднимаясь выше.

— Даже домогаться не будешь? — зевнула Акутагава, покорно принимая помощь. Ох, сколько же месяцев понадобилось, чтобы она перестала пытаться делать всё самостоятельно!

— Ты слишком очаровательна для этого.

Чуя быстро разобралась с застёжками и теперь помогала ей стянуть рубашку с плеч.

Акутагава недовольно проворчала:

— Я не очаровательна.

— Да-да, как скажешь, — Чуя улыбнулась, вешая одежду на стул. — А теперь, моя не-очаровательная Рюноске, снимай штаны и ложись спать. Тебе майку достать?

Кажется, Акутагава хотела возмутиться, но отвлеклась на последний вопрос.

— Не надо, — качнула головой она. — Так посплю.

Чуя скептически осмотрела чёрный комплект нижнего белья, который остался на ней, когда она стянула, наконец, оставшийся элемент одежды, но спорить не стала.

Избавившись от штанов, Акутагава просто упала на кровать и перекатилась на другую сторону, заворачиваясь в одеяло, как гусеница.

Чуя подняла брюки с пола и положила их к рубашке, а затем выключила свет и тоже заползла под одеяло.

Она притянула «гусеницу» к себе и поцеловала её в лоб.

— Спокойной ночи, — тихо пожелала она, уплывая в мир грёз.

Ответа Чуя уже не услышала. Но ей не надо было слышать, чтобы знать, что в ответ ей пожелали приятных снов и подползли ближе, уютно устраиваясь в её руках.