После очередной удачно сыгранной партии в покер Аллен слонялся по вечерним улицам Ливерпуля — британского портового города, славящегося — прежде всего! — своими многочисленными пабами, в которых парень легко находил потенциальных жертв… то есть соигроков, должных принести ему хороший, а иногда даже солидный заработок.
Аллен уже и не помнил, когда именно ему пришла в голову идея испытать свои силы в азартных играх. Несносный учитель постоянно требовал с него деньги, и тяжёлый физический труд, которым он вынужден был заниматься, не только не приносил нужного дохода, но порой становился убыточным из-за нагрузок, провоцирующих неумеренный аппетит со всеми вытекающими. В общем, юноша был предельно замотивирован решить финансовую проблему в корне, и покер показался ему наиболее приемлемым вариантом.
Правда, ещё на этапе освоения правил игры Аллен понял, что о таком благородном качестве, как честность, не может быть и речи. Покер — игра для отъявленных жуликов, и тот, кто преуспеет в этом «ремесле» лучше других, выйдет безоговорочным победителем, — сей факт его ничуть не смущал, а напротив, воодушевлял, разогревая в жилах кровь и заглушая голос совести.
Или голос Маны?..
Как бы там ни было, но Уолкер добился не просто успеха: в покере ему буквально не стало равных, и «виной» тому оказалась не столько его врождённая способность, сколько проклятая левая рука, клеймённая ярко-зелёным крестом Чистой силы. Он мухлевал и делал это до неприличия мастерски лишь благодаря наличию этой изуродованной конечности, которую ранее считал источником всех своих бед и неудач.
Впрочем, являясь также оружием против Акума, приносить беды она не перестала.
Когда башенные городские часы пробили полночь, Аллен остановился и уж больно обречённо вздохнул. Кросс приказал явиться не позже десяти вечера для выполнения одного важного поручения, детали которого раскрывать не стал; лишь намекнул, что ничего смертельно опасного не грозит. Уолкер, разумеется, не поверил. Какие бы то ни было заверения учителя почти всегда оказывались ложью, должной немного успокоить расшатанные нервишки ученика, и последний давно перестал вестись на столь дешёвую манипуляцию. А посему Аллен осознанно тянул время, надеясь, что Кросс, проводящий свой досуг в одном из увеселительных заведений Ливерпуля, окажется достаточно пьян, чтобы проявить заинтересованность исключительно к заработанным им деньгам. Не более.
Неспешно дойдя до трёхэтажного здания с претензией на роскошь, Аллен с шумом втянул носом воздух, настраиваясь на нужный лад — непринуждённый и уверенный, — засунул руки в карманы брюк да вошёл через парадный вход, никем не остановленный.
Уолкер ничуть не преувеличил бы, заявив, что был бы не прочь ослепнуть, дабы избавить себя от необходимости лицезреть творящиеся в подобных заведениях непотребства. Всегда вычурная, но безвкусная обстановка борделей, наполненная густой смесью запахов приторных духов, табачного дыма и крепкого алкоголя, развязно ведущие себя мужчины с гадкими ухмылками и — самое ужасное! — снующие повсюду полуобнажённые женщины производили на него неприятное, угнетающее впечатление. Не ясно, слишком молодой возраст был тому причиной или же джентльменское воспитание Маны, но само существование таких мест казалось ему чем-то неправильным и даже противоестественным, и только страх перед учителем заставлял его переступать их порог.
Имея седые волосы и необычный шрам, пересекающий левый глаз, Аллен неизбежно привлекал к себе внимание, в частности — женское. Как и в предыдущие разы, одни девушки, сталкиваясь с ним, не чурались разглядывать, точно диковинного зверя, другие — касаться волос, а затем и плеч в тщетной попытке остановить загадочного посетителя. Ускоренно перемещающийся по общедоступным помещениям парень оставался непреклонен, заинтересованный лишь в том, чтобы добраться до своей цели.
Уолкер обнаружил Кросса в гостевом зале, сидящим за барной стойкой, по другую сторону которой стояла красивая, пышногрудая брюнетка средних лет, облачённая в платье из тёмно-зелёного шёлка, имеющее, на удивление, вполне целомудренный фасон. Будучи увлечёнными беседой, сопровождаемой игривыми улыбками и весёлым смехом женщины, парочка, казалось, не заметила приближения юноши.
— Учитель, я принёс…
— Где тебя черти носили, тупой ученик? — оборвал его тот недовольным тоном, не удостоив даже взглядом.
— Соигроки попались скверные, — отчеканил Аллен ровно, без запинки, — упёртые, как ослы: до последнего пытались отыграться. Однако ничего у них не вышло.
Похоже, Кросс поверил — не зря Уолкер на протяжении многих месяцев старательно оттачивал навыки лжи, — а потому лишь поинтересовался:
— Сколько?
— Двадцать фунтов.
— Не густо.
— Соигроки оказались не шибко богатыми.
Аллен снова соврал. Он рискнул оставить себе ещё целых пять фунтов. Тем не менее учитель, ничего не заподозрив, удовлетворённо хмыкнул и кивком головы приказал выложить весь выигрыш на барную стойку. Достав купюры и горсть монет из кармана брюк, юноша аккуратно положил их на испещрённую мелкими трещинами лакированную поверхность.
— Ну, я пойду, пожалуй, не буду мешать… — сказал Уолкер, отступая и разворачиваясь, однако не успел он сделать и пары шагов, как Кросс многозначительно произнёс:
— Я тебя не отпускал.
Не оборачиваясь, Аллен скрежетнул зубами и мысленно чертыхнулся. Сейчас учитель либо обвинит его во лжи, в очередной раз доказав, что обвести вокруг пальца такого человека, как он, попросту невозможно, либо потребует выполнить своё загадочное поручение.
Оба варианта не предвещали ничего хорошего.
Уолкер невольно запаниковал. Стараясь сохранять невозмутимый вид, он вновь повернулся лицом к мужчине, принявшемуся закуривать сигарету.
— Что-то ещё?
— Ты ведь уже взрослый, не так ли, Аллен, — вдруг сказал Кросс, неторопливо выпуская дым из лёгких. — И зарабатывать научился, и Акума уничтожать с переменным успехом…
Он замолчал, делая затяжку, тогда как юноша, сглотнув, коротко кивнул.
— Так вот, думается мне, пришла пора тебе стать, наконец, настоящим мужчиной.
Уолкер воззрился на него в полнейшем недоумении, боясь даже мысль допустить о том, что именно могло подразумеваться под вышесказанным.
— Я не понимаю…
— Что же тут понимать, тупой ученик, — фыркнул раздражённо учитель. — Женщина тебе нужна. Жен-щи-на. Желательно помоложе да покрасивее. Франческа, — вдруг обратился он к своей знакомой, что всё это время молча наблюдала за происходящим, облокотившись о стойку не то руками, не то своей пышной грудью, — есть ли у тебя здесь девочки, к которым этот истукан не смог бы остаться равнодушным?
Прежде чем ответить, Франческа смерила оцепеневшего от ужаса паренька долгим оценивающим взглядом.
— Есть одна. Юная азиаточка. Очаровательная и с виду застенчивая, как раз под стать ему. Но она новенькая, и многие её хотят, так что заплатить придётся немало.
— Деньги не проблема, — заявил Кросс. — Я сегодня щедрый.
Мужчина сделал жест рукой, прося женщину наклониться к нему; затем прошептал ей что-то на ухо, и та, несколько удивлённо вскинув брови, понимающе закивала.
— Что ж, тогда я пойду предупрежу её, — загадочно заулыбалась она и, прежде чем уйти, игриво подмигнула Уолкеру, как-то отупело смотрящему на неё.
Повисла тишина, нарушаемая звуками одиноко играющей скрипки, а также громким смехом девиц, ублажающих своих клиентов. Кросс продолжал курить, периодически отвлекаясь на виски со льдом, тогда как Аллен, по-прежнему оставаясь неподвижным, лихорадочно анализировал ситуацию, ища из неё выход.
Выхода он не находил.
«Учитель вконец обезумел, — заключил он, чувствуя, как к горлу подкатывает бессильная злость. — Решил, что я недостаточно вынес издевательств за всё то время, что провёл под его невыносимой опекой?!»
Если Уолкер откажется, проявит наглое неповиновение, учитель, будучи человеком весьма изобретательным, рано или поздно заставит его пожалеть об этом, устроив ему ни много ни мало ад на земле. Если же он согласится выполнить сию прихоть, то, возможно, будет не только оставлен в покое, но и получит в свой адрес немного… уважения, до сих пор снизойти до которого Кросс отчего-то принципиально не желал.
Похоже, выбор был очевиден.
— Она будет готова через пять минут, — объявила Франческа, возникшая за спиной Аллена. — Идём, милый, я провожу тебя в её комнату.
Юноша вздрогнул и медленно обернулся; его взгляд упёрся прямо в женскую грудь, размер которой при столь близком рассмотрении казался ещё более внушительным. Он сглотнул и поднял глаза, дабы увидеть, наконец, лицо этой женщины, значительно превосходящей его в росте.
— Ага, — сумел разве что выдать он, и Франческа, направившись в сторону лестницы, поманила его рукой, прося следовать за ней.
— Аллен! — вдруг окликнул его Кросс своим громовым голосом, и к нему резко развернулись на пятках, точно находясь на солдатском построении. — Ты же принимал сегодня ванну? — юноша недоумённо захлопал глазами, ибо не сразу уловил смысл сказанного; его заторможенность вызвала у учителя раздраженный вздох. — Женщины не любят грязных неопрятных мужчин, так что я наказал тебе принять ванну перед тем, как прийти сюда. Ты сделал это, болван?
— А, да, конечно, — заверил его Уолкер, вспомнив, что был вынужден потратить немало времени на незапланированные гигиенические процедуры; причём сей наказ он воспринял как нежелание учителя (человека, буквально помешанного на чистоплотности) подпускать к себе «грязного оборванца», и только.
Кросс принялся буравить его грозным, скептичным прищуром и, убедившись, что он не лжёт — действительно вымыт, причёсан и приодет так, будто приготовился к церемонии не то венчания, не то похорон (возможно, своей собственной), — удовлетворённо хмыкнул и напоследок многозначительно произнёс:
— Не опозорь меня, тупой ученик.
«Иначе пожалею», — хотелось добавить Аллену в саркастичной манере, но он сдержался.
Следуя за Франческой, юноша снова и снова прокручивал в голове свой незамысловатый план, предполагающий убийство нескольких зайцев одним точным выстрелом.
«У меня есть целых пять фунтов стерлингов! — мысленно проговаривал он, радуясь своей природной предусмотрительности. — Я отдам той девушке как минимум половину и взамен попрошу, чтобы она убедила свою хозяйку, дескать то, на что подписал меня учитель, произошло. Он отстанет от меня, тогда как я избавлю себя и девушку от необходимости заниматься… вступать в эту принудительную связь. Ничего сложного».
Однако, сколько бы Уолкер себя не убеждал, что у него всё под контролем, избавиться от нервного напряжения не получалось. Его бурное воображение невольно рисовало картину предстоящей встречи с незнакомкой, по заверениям Франчески являющейся юной застенчивой красавицей, готовой подарить ему — ничтожному оборванцу! — незабываемую ночь… И всё же он тщательно подавлял в себе любопытство и постыдное искушение, считая, что близость, лишённая взаимных чувств, попросту отвратительна, а значит, нечего и думать о ней.
Будучи поглощённым своими мыслями, юноша не заметил, как преодолел весь путь и оказался внутри заветной комнаты, дверь которой закрылась снаружи, напоследок впустив певучий голос хозяйки, произнёсший многозначительное «удачи, милый».
Обведя глазами погружённую в полумрак спальню, выполненную в бежевых тонах, Аллен сделал глубокий вдох в попытке успокоить принявшееся отплясывать чечётку сердце. «Всё хорошо, дурень, — мысленно твердил он. — Нет никакого повода для беспокойства. Просто действуй по плану…»
Тем не менее повод для беспокойства был, причём имел телесную оболочку в виде статной темноволосой девушки, бесшумно возникшей в дверном проёме смежного со спальней помещения.
— Здравствуй, Аллен, — произнесла она ласково, будто обращаясь к старому другу, что, однако, произвело ровно противоположный эффект: непроизвольно отшатнувшись, Уолкер прижался к стене и уставился на девушку широко распахнутыми от ужаса глазами. Такая реакция крайне изумила её, и она, нахмурившись, приблизилась к застывшему, как изваяние, пареньку. — Тебя ведь Аллен зовут? Чего ты испугался? Тебя смутил мой внешний вид?
— Да, — почти шёпотом.
— Что «да»?
— Твой вид, он…
— Не пришёлся тебе по нраву?
— Не совсем. В смысле, он слишком, чересчур…
— Вызывающий?
Побагровевший Аллен энергично закивал, точно китайский болванчик, и девушка рассмеялась лёгким переливчатым смехом, казалось, смутившим юношу сильнее прежнего.
Впрочем, далеко не каждый сумел бы остаться невозмутимым, увидев прекрасную нимфу, облачённую в один лишь чёрный кружевной пеньюар, возмутительно короткий и полупрозрачный, открывающий неискушённому взору слишком много того, чего открывать не следовало бы.
Не кожа — фарфор, белый и гладкий; и на мгновение юноша ощутил жгучее желание дотронуться до этой кожи, до стройных ног, тонкой талии, упругой девичьей груди, дразняще выглядывающей из низкого выреза…
Прикосновение чужой ладони к левому плечу отрезвило Уолкера, и он отскочил в сторону как ошпаренный.
— Не надо, это ни к чему, — затараторил он, выставив ладони перед собой. — Я сюда не за этим пришёл. Мне нужно лишь, чтобы ты сказала своей хозяйке, что мы якобы… ну ты поняла. В общем, я заплачу тебе, хорошо заплачу, и ты взамен подыграешь мне…
— Пять фунтов?
Лицо Аллена вытянулось от удивления, рот приоткрылся.
— Что? Откуда тебе известно…
— Хозяйка предупредила, что ты, возможно, попытаешься откупиться, — призналась девушка, как-то снисходительно усмехаясь, — и она не прогадала.
— Значит, учитель всё-таки знал, что я отдал ему не все деньги, — заключил юноша. — Но точную сумму-то он как определил?
Девушка пожала плечами.
— Он ведь экзорцист, а они и не на такое способны, я думаю.
— И правда, — согласился Аллен, впадая в нешуточное уныние от мысли, что по возвращении учитель непременно потребует с него прикарманенные деньги, тем самым выяснив, выполнил ли он «поручение». — Но, даже если я не заплачу, ты всё равно можешь подыграть мне, — решил он, — это в твоих интересах.
— В моих интересах? — непонимающе вскинула тонкую бровь девушка, чуть наклонив голову набок.
— Ну да, — кивнул он. — Я просто проведу здесь какое-то время и уйду, так что тебе не придётся со мной… что-либо делать.
Закусив нижнюю губу, девушка задумчиво посмотрела на паренька, чей взгляд метался из стороны в сторону в отчаянном стремлении не заострять внимание на её манящих прелестях. В итоге она осторожно приблизилась к нему и, не сдерживая умилительной улыбки, обхватила его лицо обеими руками.
— Считаешь, что ты мне неприятен? — спросила она, крепко удерживая его в тёплом плену своих нежных ладоней, вырываться из которого совершенно не хотелось, поэтому юноша, покорно замерев, вымолвил негромкое:
— А разве нет?
— Ты мне нравишься.
— Нравлюсь?
— Ты забавный, — она аккуратно провела подушечкой пальца вдоль его шрама, коснулась кончиков седых волос, — и очень… необычный, не такой, как другие. А ещё милый и добрый, но вместе с тем глубоко несчастный. Тебе пришлось пережить нечто ужасное, — я вижу это по одним лишь твоим глазам; в них слишком много печали, вины и сожалений, отравляющих твою душу.
Подивившись чужой проницательности, Аллен иронично усмехнулся.
— К сожалению, судьба не торопится проявлять ко мне благосклонность.
— Но ты оказался достаточно крепок для того, чтобы выдерживать её удары, — парировала она, — и это, похоже, не даёт ей покоя.
Юноша хмыкнул и только тогда осознал, что всё это время жадно всматривался в лицо девушки, имеющее правильные мягкие черты и глаза насыщенного фиолетового цвета, цвета фиалок.
— Ты красивая. Очень, — вдруг произнёс он заворожённо. — И мне почему-то кажется, что однажды я уже встречал тебя.
На щеках девушки вспыхнул лёгкий румянец, а губы украсила застенчивая улыбка.
— Возможно, в другой жизни.
— Возможно. Я всё ещё не знаю твоего имени.
— Если ты уже встречал меня, то вспомнишь сам, — с флёром таинственности протянула она и, встав на цыпочки, обняла Уолкера за шею, прижалась к телу, тем самым заставив его трепетно приобнять её за талию в попытке сохранить равновесие. — Ну же, Аллен, — томно выдохнула она ему в губы, — попробуй поцеловать меня. Ты ведь хочешь этого.
Окутанный приятным нежно-сладковатым запахом духов с деликатными древесными оттенками, Аллен сконфуженно вымолвил:
— Но я никогда не… целовал…
— Делать это так же просто, как дышать, — прошептала девушка и припала губами к его чуть приоткрытому рту, обжигая оный, призывая ответить взаимностью.
И юноша донельзя робко и неумело поцеловал её, едва ли позволив своему языку сдвинуться с места. Однако девушка и не думала отступать, напротив, проявила ещё большую напористость. Она беззастенчиво и в то же время неторопливо принялась сминать его губы, оттягивая и покусывая их. Волнующие будоражащие мурашки рассыпались по телу Аллена до того молниеносно, что он, ощутив головокружение, пошатнулся, из-за чего неосознанно усилил объятия, теперь уже надёжно обхватив руками хрупкую девичью фигуру.
Немного приноровившись, Уолкер предпринял попытку взять инициативу на себя. Он таки проник языком в рот девушки, и та незамедлительно сделала то же самое, что повлекло за собой череду гораздо более пылких и страстных поцелуев. Она то и дело зарывалась пальцами ему в волосы, чуть натягивая их, и он глухо стонал от удовольствия, чувствуя странное томление внизу живота, тягучее и сладостное.
И всё же это не мешало Аллену продолжать сдерживаться: не то робость, не то морально-нравственные принципы не позволяли ему переступать границы, подсознательно им установленные. Он стискивал в объятиях, но руки его блуждали строго по её спине, не опускаясь ниже поясницы ни на дюйм. Девушка, дабы окончательно побороть нерешительность своего партнёра, решила прибегнуть к более радикальным методам.
— Идём, — отстранившись, сказала она и, взяв за руку, повела к огромной двуспальной кровати, застеленной шёлковым бельём фиолетовой расцветки. — Присядь, — мягкое требование сопровождалось ощутимым давлением ладоней на плечи юноши, и тот, помедлив не больше секунды, повиновался.
В процессе короткой «передышки» Уолкер попытался собраться с мыслями, осознать, что только что произошло, однако его партнёрша воспрепятствовала этому, сев к нему на колени. Покраснев до кончиков ушей, он оторопело уставился на неё, тогда как она, хитро улыбаясь, принялась расстёгивать его рубашку.
— Стой, подожди! — вдруг опомнился он, ухватив её за запястье правой рукой, и та недоумённо захлопала своими длинными чёрными ресничками.
— Что не так?
— Мне… Знаешь, не стоит… — сказал он растерянно, но серьёзно. — Тебе не понравится. Ты… можешь испугаться.
Девушка нахмурилась, но вскоре высвободила руку и продолжила ловко выуживать пуговицы из петель, вознамерившись выяснить, что за изъян он хочет от неё скрыть. Аллен попытался было снова её остановить, однако она это пресекла, резко отмахнувшись от его руки.
Покончив, наконец, с пуговицами, девушка приспустила рубашку, оголив плечи юноши, и её взгляд застыл на левой руке. Уолкер ожидал бурной реакции в виде испуганного вскрика и последующего за этим желания отпрянуть, однако девица оставалась абсолютно спокойной, пусть и изрядно изумлённой. Более того, она воспылала решимостью увидеть всю картину целиком, посему стянула рубашку сначала до сгиба локтя, а затем и вовсе избавилась от неё, бросив на пол.
Аллен вздрогнул, когда тонкие пальцы осторожно коснулись обезображенного багрово-красного плеча, провели по испещрённому венами предплечью, остановившись у самого края чёрной плотной перчатки, облегающей кисть. Сняв сию вещицу, девушка вложила обнажившуюся ладонь в свою и подушечкой большого пальца погладила один из четырёх лучей креста, испускающего мерцающий зелёный свет, тёплый и завораживающий.
— Всё-таки твоя судьба ещё более печальна и трагична, чем я думала, — промолвила она мрачным тоном. — Вряд ли кому-то удастся в полной мере описать, насколько тяжёлым является бремя, выпавшее на твою долю.
— Я… почти привык нести его.
Их взгляды встретились. Девушка смотрела на юношу с искренней жалостью и даже тревогой, и он, донельзя удивлённый и растерянный, сумел лишь растянуть губы в неширокой ободряющей улыбке, фальшивой настолько, что хотелось поморщиться.
— После смерти одного дорогого мне человека, — вдруг сказал он, — я был убеждён, что весь мир глубоко безразличен ко мне, и я рад сознавать, что заблуждался.
— Кого ты потерял?
— Отца.
— Мне жаль.
Уолкер признательно кивнул, тогда как девушка обеими руками взяла его левую кисть и поцеловала костяшки пальцев, а после прижала к своей груди.
— Пусть я и ненавижу бога, с равнодушием смотрящего на то, как страдают невинные, но буду молиться ему за тебя.
Если юноша и намеревался что-то сказать, то напрочь позабыл об этом, ибо оказался вовлечён в поцелуй. Глубокий, горячий и влажный, он, поцелуй, немедля отозвался в нём мощным электрическим разрядом, казалось, усилившим все чувства до предела. Девушка льнула к его обнажённому торсу, щедро одаривая теплом и мягкостью своего тела; оглаживала ладонями спину, плечи и шею, покрывающиеся рябью будоражащих мурашек. Не оставаясь в долгу, Аллен запустил пальцы левой руки в её волосы на затылке — опасаясь, правда, оцарапать нежную кожу своими неестественно твёрдыми чёрными ногтями, — а пальцы правой — задержал сначала на пояснице, затем переместил на обнажённое бедро да принялся очерчивать его плавные изгибы, периодически проникая под тонкую ткань пеньюара.
Напряжение в паху, прежде ослабевшее, стало вновь нарастать с ужасающей силой, отчего Уолкера начал обуревать стыд вкупе со страхом. Находясь в тесном тактильном контакте, девушка не могла не чувствовать, какой эффект оказывает на его физическое состояние происходящее, и ему, в силу отсутствия опыта, было неловко от этого. Однако она быстро распознала, чем встревожен партнёр, и потому прервала поцелуй с намерением настроить на нужный лад.
— Всё хорошо, Аллен, — ласково улыбнулась она. — Тебе нечего стесняться или стыдиться.
— Да, прости, — выдохнул он виновато.
— Постарайся избавиться от ненужных мыслей, дай волю чувствам, — она притянула его за затылок, чтобы они соприкоснулись лбами, — и тогда всё получится само собой.
Несильно толкнув Уолкера руками в грудь, девушка заставила его лечь на спину, после чего взялась за края своего пеньюара и стала нарочито медленно поднимать тонкую ткань, оголяя плоский живот и аккуратную грудь, увенчанную розовыми ореолами сосков. При виде этой до одури соблазнительной картины Аллен, казалось, перестал дышать. Лишь смотрел. Безотрывно. Жадно. Вожделенно. Нимфа таки предстала перед ним во всей своей порочной неземной красоте, и он, будучи безнадёжно очарованным, наконец, признал, что попытка противостоять желанию была не просто жалкой, но тщетной.
Реакция юноши показалась девушке лестной, и она растянула губы в лёгкой, не лишённой самодовольства улыбке. Затем, склонившись к его шее, она провела по ней языком, дразняще коснулась кончиком мочки уха. Очередная волна возбуждения вынудила Уолкера издать судорожный вздох и запрокинуть голову. Манипуляции повторились, но теперь чередуясь с несколькими поцелуями, почти наверняка оставившими после себя алые следы, — это стало для Аллена последней каплей, и он, ведомый страстным порывом, обнял девушку и резким рывком перевернул на спину уже её, тогда как сам оказался сверху.
Удивлённая и в то же время довольная решительностью, девушка смотрела на него томным, полным азарта взглядом, недвусмысленно намекая, что он может продолжать в том же духе. И Уолкер помедлил не больше нескольких секунд, прежде чем накрыл правой ладонью округлое полушарие груди, несильно сжал. Почувствовав мгновенно налившийся твёрдостью сосок и увидев, как девушка закусила губу и прикрыла веки в предвкушении более смелых ласк, он обвёл манящую вершинку большим пальцем, затем добавил указательный, дабы перекатить ту между ними. Послышался тихий сладостный стон, усладивший слух юноши подобно дивной мелодии, слушать которую хочется снова и снова. По-прежнему опасаясь навредить левой рукой — а отчасти оправдываясь этим, — он решил не противиться искушению и, наклонившись, припал к ранее обделённому вниманием соску губами, нежно поцеловал его и, увлажнив совершившим круговые движения языком, инстинктивно втянул да принялся посасывать. Простонав, девушка выгнулась в спине, навстречу его рукам и губам, с похвальным усердием осваивающим практику без какой бы то ни было теории.
Податливость девушки, то, с каким неподдельным удовольствием она отзывалась на его неумелые ласки, приводила Аллена в экстаз, постепенно сводящий некогда сковывавшую его неуверенность на нет. Ему хотелось большего, и осознание этого пусть и пугало, но гораздо сильнее побуждало к действиям, характер которых становился всё более далёким от благопристойного. Пока их уста соединялись в жарких пьянящих поцелуях, правая ладонь юноши блуждала по телу партнёрши, сминая грудь, оглаживая изгиб талии и устремляясь к бедру, причём всё чаще отдавая предпочтение именно его внутренней части. Кружевное бельё, оставшееся на девушке, распаляло в нём любопытство, и по мере того, как он всё острее ощущал нехватку кислорода, утопая в горячих волнах возбуждения, чувство это делалось совсем уж нестерпимым.
Уолкер находился всего в шаге от проявления дерзости, должной затмить собой все его прежние «выходки», однако девушка опередила его. Почувствовав её ладони на своём животе, смело смещающиеся к паховой области, он замер и, сконфуженно нахмурившись, посмотрел на неё. Игривое выражение прекрасных фиалковых глаз, исполненных греховности, не оставило сомнений в намерениях его обладательницы. Немного усилий — и пряжка ремня лязгнула, расстегнувшись; та же участь постигла и пуговицы. Ни секунды не медля, она принялась стягивать с него брюки, и последний смиренно помог ей в этом деле.
Хоть кальсоны и остались на нём, однако не могли скрыть от чужих глаз, насколько сильно испытываемое им вожделение. Девушка ничего не сказала, лишь недвусмысленно облизала кончиком языка губы да изогнула тёмную изящную бровь, показывая, что весьма польщена увиденным. Аллен густо покраснел. Каким-то непостижимым образом эта нимфа умудрялась сочетать в себе ангельскую невинность и дьявольскую порочность, что делало её до умопомрачения притягательной, — думая об этом, он привстал на колени и, притянув девушку к себе за талию, прижал покрепче к своему телу.
— Как же всё-таки тебя зовут? — озадаченно произнёс юноша, нежно проведя костяшками пальцев вдоль её щеки.
Уголки рта девушки приподнялись в загадочной полуулыбке.
— Ты должен вспомнить сам.
— Да, — согласился он, — я вспомню…
Он убрал за ухо девушки длинную прядь иссиня-чёрных волос и вновь накрыл её губы своими. Однако вскоре поцелуй оказался прерванным, — Аллен издал судорожный вздох, почувствовав, как проворные девичьи пальчики пробрались под бельё и обхватили его эрегированный орган; двинулись сначала к головке, обильно сочащейся прозрачной смазкой, затем неспешно направились к самому основанию. Непроизвольно усилившиеся объятия, сомкнутые зубы и зажмуренные глаза юноши послужили для его партнёрши сигналом к более активным действиям. Достаточно увлажнив затвердевшую донельзя плоть, она начала двигать рукой вверх-вниз, постепенно наращивая темп. Уолкер уткнулся лицом в её шею и зашипел от удовольствия, разливающегося по телу томной негой, туманящей взор и мысли.
— Не хочу довести тебя до пика раньше времени, — промурлыкала девушка, в какой-то момент прекратив свою сладостную пытку, — так что приляг, переведи дух…
Плохо улавливая смысл чужих слов, Аллен подчинился. Правда, перевести дух не вышло. Стоило лечь, как девушка села на живот, точно оседлав, и стала мягко водить ладонями по поджарому торсу, гладкая кожа на котором местами была испещрена мелкими шрамами. Уолкер в свою очередь не преминул добраться до стройных женских бёдер и, ненасытно сминая их, то и дело порывался притянуть партнёршу к себе, жаждая более тесного телесного контакта. Однако у неё были несколько иные планы. Запечатлев поцелуй на его губах, она вдруг поднялась на ноги, захватила пальцами края своего нижнего белья — и без того, впрочем, мало что утаивающего — и неторопливо потянула ткань вниз, обнажая ягодицы, минуя бёдра и голени; затем чуть приподняла одну ногу, другую — и ненужное бельё успешно отправилось восвояси. Аллен напряжённо сглотнул, не подозревая даже, что не просто пялится — пожирает глазами девушку, представившую ему возможность лицезреть её всю со столь… необычного ракурса.
Совсем немного побаловав юношу сим прекрасным зрелищем, девушка присела да резво стащила с него кальсоны, избавившись тем самым от последней преграды. Не позволив Аллену потратить хоть сколько-нибудь времени на очередной «приступ» неловкости, она захватила пальцами его пульсирующую плоть и провела головкой оной вдоль своей промежности, затем ещё раз и ещё. Всё тело Уолкера содрогнулось от нахлынувших ощущений, до того приятных и упоительных, что он, выдохнув, чуть запрокинул голову и закатил глаза, всецело предаваясь им.
Ему жутко, до дрожи хотелось толкнуться бёдрами в податливое разгорячённое лоно, раздвинув гладкие влажные складочки, заполнив собой; и девушка, будто угадав чужие мысли, исполнила желание своего партнёра, приняв его в себя целиком без остатка.
У Аллена перехватило дыхание, и он, словно утопающий, ухватился за согнутые в коленях девичьи ноги, едва не оцарапав нежную кожу ногтями левой руки. Девушка же, слегка поёрзав, начала совершать размеренные фрикционные движения, пристально наблюдая за тем, как юноша растворяется в сладком блаженстве.
По мере наращивая темпа стоны обоих становились всё громче и пошлее. Ладони Уолкера переместились на девичью грудь, колыхающуюся в такт движениям, сжали мягкие полушария, перекатили между пальцами тугие соски. Девушка, не прерываясь, улыбнулась и положила руки на его предплечья, как бы поощряя такую инициативность.
Когда особенно остро стало ощущаться неумолимое приближение разрядки, девушка потянула юношу за запястья, и он принял сидячее положение. Страстные поцелуи теперь сменялись рваными вздохами, обдающими жаром кожу, а прикосновения заставляли трепетать каждую клеточку тела, приводя в состояние ни с чем не сравнимой эйфории, являющейся — как будто? — плодом воображения.
Удерживая эту девушку в своих цепких, но бережных объятиях, вдыхая дурманящий аромат её кожи и волос, принимая ласки и даря их в ответ, Аллен чувствовал себя счастливым. В то же время, вглядываясь в аметистовые омуты глаз, кажущиеся такими знакомыми, такими… родными, он невольно испытывал страх от осознания, что с наступлением рассвета навсегда лишится возможности их созерцать…
…так и не вспомнив имени обладательницы оных.
— Ты же останешься частью моего мира, Аллен?
Эти слова, что сорвались с чужих уст, приблизившихся к самому уху, казалось, тяжёлым обухом ударили прямо по голове. Уолкер вдруг отчётливо, с ужасающей ясностью понял, что таки оказался жестоко обманут собственным разумом, выдавшем желаемое за действительное, причём в виде искажённом и до безобразия неправильном.
Девушка сделалась неподвижной, и юноша, приобняв её за плечи да прислонившись щекой к щеке, тихо произнёс:
— Я знаю твоё имя.
— Назови его, — голос ровный, без удивления.
— Ли… — язык перестал его слушаться, прилипнув к нёбу, рот едва шевелился, а всё тело налилось свинцовой тяжестью. — Ли-ин-а… — глаза заволокло мутной пеленой, а затем и вовсе непроницаемым мраком; звуки и запахи исчезли.
Падая в чёрную вакуумную пустоту, он мысленно повторял заветное: «Линали…»
Линали. Линали. Линали.
— Ась?..
Первыми в сознание ворвался звук в виде мужского голоса. Следом — целый гул голосов. Стук собственного сердца. Шорохи одежд. Скрип деревянной скамьи. Затем в нос ударили запахи, преимущественно — еды, а именно — свежеиспечённой выпечки, молока и кофе…
Аллен открыл глаза, но тут же сощурил их да часто заморгал, будучи ослеплённым ярким искусственным светом ламп, встроенных в высокий потолок помещения, именуемого не иначе как столовой Чёрного Ордена. Как оказалось, юноша заснул сидя за столом, положив голову на сгиб локтя, однако выспавшимся себя не чувствовал, напротив — каким-то на редкость помятым и вялым.
— Ну, как спалось-то? — поинтересовался сидящий рядом с ним парень, наделённый приметной огненной шевелюрой; он подпирал щёку рукой и кривил губы в какой-то странной усмешке. — Едва ужин не проспал.
Он хотел что-то ответить, но забыл об этом, так как резко выпрямился, испуганный грохотом опустившейся на стол тяжёлой кипы бумаг.
— Что за вопиющая халатность, Уолкер? Я отсутствовал целых пятьдесят шесть минут, а ты не соизволил за столь продолжительное время написать отчёт!
Аллен тупо взглянул на разложенные перед собой листы бумаги, не тронутые чернилами, и только затем сосредоточил внимание на молодом человеке, пшеничные волосы которого были заплетены в безукоризненную косичку, а забавные стрельчатые брови недовольно хмурились.
— Извини, Линк, — сказал он, изобразив виноватую улыбку, — я сам не заметил, как задремал. Видимо, недосып сказывается.
— Ну-ну, — скептично хмыкнул тот, — из всех отговорок, позволяющих тебе отлынивать от выполнения своих прямых обязанностей, — эта наиболее часто используемая. Подготовь отчёт немедленно, в противном случае я буду вынужден усилить над тобой контроль.
В другой раз Аллен не преминул бы выразить возмущение в адрес своего неказистого надсмотрщика, однако сейчас лишь раздражённо вздохнул, пробурчав смиренное: «Хорошо».
— Линк, прекращай строить из себя строгого бюрократа, — вмешался его сосед, говоря с нарочитой беспечностью. — Дай хотя бы парню возможность подкрепиться, — уж больно неважно он выглядит, чтобы браться сейчас за твои отчёты, тем более на голодный желудок.
Уолкер и вправду казался на редкость рассеянным; мыслями он явно находился в совершенно другом месте, и младшего инспектора такое поведение всерьёз настораживало.
— Весьма странно слышать пренебрежительный тон в голосе ученика Книгочея касательно бюрократии, — заметил он, чуть вскинув острый подбородок, — ведь вашей дотошности в записывании истории позавидует даже самый ярый бюрократ.
Лави растянул губы в широкой обаятельной улыбке.
— А я не говорил, что люблю свою работу.
Поскольку парировать Линку было нечем, он демонстративно фыркнул и, выделив Аллену ровно полчаса на ужин, удалился к раздаче. Лави самодовольно приосанился и принялся уплетать за обе щеки булочку с кремовой начинкой, запивая ту ароматным капучино. Уолкер отчего-то продолжал сидеть на месте, отрешённо глядя куда-то перед собой.
— Аллен, выкладывай уже, что тебе такое во сне привиделось, что ты битый час в себя прийти не можешь, — не выдержал парень. — Облегчи, наконец, душу, грешник.
— Почему это грешник? — оживился тот.
— Гм, не знаю, — несколько растерянно пожал плечами Лави, — так, к слову пришлось. Ты рассказывай давай.
— Да что рассказывать-то? — раздражённо процедил Уолкер. — Кошмар приснился. Просто кошмар. Ничего особенного.
Книгочей-младший устремил на друга неверящий взгляд своего светящегося изумрудом глаза. Сделав глоток кофе и хорошенько, будто задумавшись, посмаковав его, он чуть наклонился к чужому уху.
— Не знал, что при кошмарах ты сладко пускаешь слюни, трепетно шепча «Линали».
Чувствуя, что багровеет, Аллен сглотнул и машинально потёр тыльной стороной ладони уголок рта, из которого ранее действительно вытекала дорожка слюны, теперь уже высохшая.
— Всем приятного аппетита, — протянул мелодичный девичий голосок, заставивший Уолкера затаить дыхание.
Слыша, как она ставит на стол поднос со своим ужином и присаживается рядом, он застыл, как проклятое каменное изваяние, отчего не сумел даже голову повернуть в её сторону.
— Взаимно, Линали, — с улыбкой отозвался Лави и незаметно ткнул локтем своего соседа, пытаясь привести в чувство, — не помогло. — Как день прошёл? Опять поди выполняла за Комуи всю бумажную работу?
Озадаченная странным поведением своих друзей, девушка несколько растерянно проговорила:
— Эм, ну если не считать утренней тренировки, то да, покинуть кабинет брата мне удалось только к самому ужину.
— Эх, добрая же ты девушка, Линали. Самоотверженная, — с восхищением вздохнул Книгочей-младший. — Выходными днями нас и так не балуют, а ты ещё и тратишь их на бесполезную бумажную волокиту.
Пытаясь урезонить вспыхнувший на щеках румянец, она пожала плечами.
— Я привыкла. Пусть от меня мало толку, но мне нравится помогать брату.
— Не недооценивай себя. Пожалуй, ты единственная, кому удаётся вдохновлять его на нелёгкую борьбу с бюрократическим аппаратом, — не унимался он. — Но что же насчёт меня?
— Тебя? — удивилась, вскинув бровь.
— Ну, старик наказал мне до следующего утра прошерстить кое-какие фолианты; и учитывая, что уже вечер, а я к ним ещё не притрагивался, от помощи я бы не отказался.
— Помощи, значит, — улыбнулась Линали, не совсем понимая, как ей нужно реагировать на двусмысленные речи своего собеседника.
— Ну да, — кивнул он, невинно хлопая рыжеватыми ресницами. — У меня в библиотеке прекрасная рабочая обстановка: тихо, тепло и уютно. Можно прихватить с собой кофе, ещё чего съестного, а то ночь ведь длинная, проголодаемся…
— С чего ты решил, что она станет тратить на тебя своё время? — вдруг огрызнулся Аллен, предательски зло и ревниво. — Будто у неё дел поважнее нет, кроме как кофе с тобой распивать в библиотеке. Ночью.
— Так мы ж и фолианты шерстить будем…
— Чёрт, Лави, заткнись! — окончательно вскипел он. — Просто. Заткнись.
Книгочей-младший умолк, однако на лице его заиграла плутоватая ухмылочка, как бы говорящая «ну наконец-то!» Уолкер понял это, отчего весь его гнев вмиг испарился, сменившись дикой неловкостью. Несколько бесконечно долгих секунд он беспомощно глядел на друга, судорожно перебирая в голове варианты, могущие объяснить его выходку так, чтобы все подозрения по поводу противоречивых чувств, испытываемых им, свелись к нулю.
Разумеется, Аллен терпел фиаско, затягивая возникшую паузу, и тогда на помощь пришла сама Линали.
— Вообще-то, важные дела у меня действительно имеются, — спокойно сказала она, нацепив на вилку кусочек тушёного картофеля. — Завтра я отправляюсь на очередную миссию, поэтому рассчитываю провести эту ночь в царстве Морфея; выспаться мне не помешает.
— Тебе нужно на миссию? — переспросил Уолкер, наконец, заставив себя повернуться в её сторону; благо, она увлеклась своим ужином, и ему не пришлось сталкиваться с ней взглядом. — Но куда?
— В Ливерпуль.
Аллен почувствовал, как по его спине пробежался холодок. Картинка сна вдруг обрела пугающую до чёртиков чёткость, ясность и красочность.
Ливерпульский бордель. В мягком свете свечей перед ним стоит Линали, облачённая в чёрный кружевной пеньюар. Целует его, обнимает, предлагая то, о чём в реальности он не осмеливался даже помыслить.
Потому что… давно лелеял в своём сердце любовь, любовь по-мальчишески чистую и невинную, вызывающую естественное желание защищать и оберегать, быть рядом, когда в нём нуждаются.
Дать же волю чувствам иного рода он не мог, ибо зарёкся не обременять себя узами, крепче дружеских.
Дабы не навредить.
— Я могу пойти с тобой?
Он удивился собственному вопросу не меньше других, ибо тот полностью противоречил его установке.
— Аллен, у тебя всё в порядке? — вдруг поинтересовалась она с искренней обеспокоенностью.
Нерешительно заглянув в бездонные озёра, в которых утопали не то цветущие поля лаванды, не то… фиалок, парень в очередной раз убедился, что глаз прекраснее ему видеть не доводилось.
«Нет, не в порядке», — хотелось ответить ему, однако прозвучало:
— Конечно. В полном, — немножко фальшиво, с нервным смешком. — Просто, сама знаешь, Рувилье из кожи вон лезет, чтобы усилить надо мной контроль, поэтому на миссии меня нечасто отправляют. В общем, я был бы не прочь развеяться, да и-и… тебе, думаю, компания бы не помешала.
С минуту Линали буравила Уолкера скептичным прищуром, пытаясь понять, что с ним происходит. Сначала он будто вовсе игнорировал её, затем вспылил из-за безобидных — не провокационных ли? — шуточек Лави, а теперь вознамерился составить ей компанию. Более того, он смотрел на неё как-то совершенно иначе: в его отливающих серебром глазах точно зародились искорки благоговейного трепета, но она отнюдь не была уверена, что ей сие не мерещится, поэтому старалась не обращать внимания на изрядно участившийся пульс.
— Ну, я могу поговорить с Комуи, — сказала она, покусывая губу от необъяснимого волнения, с яростным усердием охватывающего её сердце. — Вряд ли он станет возражать, ведь ему будет гораздо спокойнее, если я отправлюсь на миссию с напарником.
— Хм, а я на его месте наоборот бы напрягся…
Довольно ощутимый удар локтем пришёлся Лави по рёбрам; он поморщился и зло покосился на внешне невозмутимого Аллена.
— Ты что-то сказал, Лави? — спросила Линали, внезапно утратившая слух и зрение.
— Нет, ничего, — помотал головой он, — так, мысли вслух.
— Значит, по рукам? — не отрывая глаз от девушки, Уолкер протянул ей ладонь, и та робко пожала её в знак согласия. — И ещё, — добавил он, не в силах перестать думать о том, какая у неё тёплая и нежная кожа, — надеюсь, тебя не будет смущать мой угрюмый надсмотрщик? Не уверен, что мне запросто сойдёт с рук, если при переходе я запру его в одной из комнат Ковчега.
Звук весёлого переливчатого смеха Линали прошёлся по телу Аллена приятной дрожью, и он непроизвольно расплылся в умилительной улыбке.
— Линк — не Рувилье, так что, думаю, я вполне смогу с ним поладить.
— Хорошо. Я рад.
Воцарилась пауза, по мере затягивания которой нарастала неловкость, однако они её как будто не замечали, продолжая смотреть друг на друга немигающими взглядами.
Безумное наваждение, нашедшее на Уолкера, обнажило его чувства, и любые доводы рассудка оказались бессильны повлиять на это. Казалось, сейчас он был не просто очарован, но опьянён Линали, этой милой и доброй девушкой, вынужденной класть свою молодость и красоту под топор непрошенной войны, и ему как никогда прежде хотелось заключить её в свои объятия и запечатлеть на чувственных губах невинный поцелуй, — мечтать о чём-то большем он себе категорически запрещал, считая это оскорбительным по отношению к девушке, имеющей мало общего с той, что привиделась ему во сне.
Сама же Линали плохо сознавала происходящее, лишь чувствовала, как по-особенному радостно бьётся сердце в груди от чужого пристального взгляда, прикованного к ней. Аллен всегда занимал слишком много места в её мыслях, и потому она слукавила бы, заявив, что питает к нему симпатию ровно ту же, что и к остальным членам своей обретённой семьи. Каждая встреча отзывалась в её сердце безграничной нежностью и теплотой, разлука — ноющей тоской, и крепнущая день ото дня привязанность обостряла эти чувства до предела.
До сих пор Аллен сохранял дистанцию, и Линали не смела предпринимать попытки к сближению, здраво рассуждая, что нарушение границ братско-сестринских отношений ни к чему хорошему не приведёт, ибо в нынешних обстоятельствах возвышенные чувства, испытываемые ими, непременно обернутся мукой и страданиями.
Однако сейчас что-то изменилось, и они находились всего в паре шагов от того, чтобы нарушить негласный договор, заключённый по обоюдному согласию. Впрочем, они оба продолжали заниматься самообманом, старательно убеждая себя, что внезапная совместная вылазка в Ливерпуль никак на них не скажется; нужно лишь побороть минутную слабость — и тогда всё войдёт в привычное русло.
— Ты чем занят, Уолкер? — Аллен с Линали одновременно повернули головы в сторону говорившего, — Линк, поставив на стол поднос с чашкой кофе и куском черничного пирога, сел напротив них. — Ты, похоже, не так уж и голоден, раз продолжаешь сидеть тут и… любезничать с мисс Ли.
Лица обоих мгновенно залились краской смущения и стыда.
— Мы просто немного заболтались, — сказал Аллен как можно непринуждённее. — На ужин время у меня ещё есть.
— У тебя осталось ровно четырнадцать минут.
— Чёрт… — он ловко перекинул ноги на другую сторону скамьи и, прежде чем умчаться на всех парах к раздаче, подмигнул Линали: — Я быстро.
— Н-да, Комуи определённо придёт в бешенство, — тихо вздохнул Лави, искоса наблюдая за тем, как девушка, давно утратившая интерес к собственному ужину, провожает Уолкера взглядом, полным нежности и волнения.
Пока Линали, опомнившись, просила Лави повторить вышесказанное, Аллен стоял в очереди, с поразительным равнодушием разглядывая предложенное меню, — чрезмерная эмоциональная возбуждённость подавляла всякий аппетит, и он всерьёз подумывал о том, чтобы ограничиться чашкой чая или кофе.
Желая поскорее вернуться к Линали и предаваясь приятным мыслям о грядущей вылазке, он не подозревал, что следующая за ним Тень, видимая лишь в отражении зеркальных поверхностей, сегодня ухмылялась особенно цинично, мерзко и… торжествующе.
0
Нравится
0
Подписаться
0
В сборник
Прочитано