Сюичи загорелся идеей написать Рантаро письмо с признанием в своих чувствах. Воодушевился тем, что это романтично (и культово?). Старается, подбирает слова, убивает на это весь день, но в итоге исписывает только пару-тройку строк. Красноречивость — это не про него, всё как-то прямолинейно.

Кокичи громко гордился тем, что Сюичи уже на финишной прямой, а всё благодаря именно ему.

Сюичи готов молиться, чтобы с последним пунктом всё прошло хорошо, а то неудач ближе к концу этого пути уже достаточно.

Уроки закончились, надо успеть.

Он долго не может понять, где нужный шкафчик. А ещё шарахается ото всех, постоянно прячет письмо в школьную сумку, опасаясь наткнуться на одноклассников. Слухи ему не нужны.

Боится бросить письмо не тому человеку, всё ещё выбирает. Рука трясётся.

— Саихара-кун?

Он весь трясётся.

Сюичи оборачивается с испугом в глазах, узнав голос Рантаро. Амами хотел открыть шкафчик, который был как назло у Саихары за спиной.

Рантаро видит в его руках едва помятый конверт.

Сюичи не придумывает ничего лучше, кроме как протянуть письмо тому, кому оно и предназначается. Где-то там стоит подпись — сейчас скрываться нет смысла.

Рантаро, кажется, искренне удивлён. Сюичи старается не смотреть на него, мечтает, чтобы время повернулось вспять, но боковым зрением против воли наблюдает реакцию.

— Ох, Саихара-кун… — Амами выдыхает как-то жалобно.

Пальцы сжимают конверт сильней, Саихара чувствует, что его сердце вот-вот остановится. Возьми письмо и промолчи, готов умолять. Не хочет слышать ответ здесь и сейчас.

— Прости, пожалуйста, — Рантаро примирительно выставляет перед собой руки. — Но меня привлекают девушки.

Остатки самообладания трещат по швам.

Полный провал.

— И-извини…

Сюичи так и не посмотрел на него, поспешно ушёл из школы. Сунул конверт в карман, безжалостно смяв.

Они с Кокичи должны встретиться в парке неподалёку.

— Это так глупо! — Сюичи в отчаянии роняет слёзы на расстеленный на траве плед, пока Оума тянет ему бутылку воды. Обнимает, утешает молча. — Почему, почему я совсем не подумал об этом?.. Я-я должен был… в первую очередь…

Он делает пару глотков, выдыхает. Разочарован. В себе, в основном.

Ходит никакой абсолютно.

Просыпается от этого состояния только тогда, когда Кокичи трясёт юкатой перед лицом. Сюичи смаргивает с глаз невидимую пелену.

Уже середина первой недели июля, вспоминается неожиданно. А сейчас они в торговом центре.

— Ты меня не слушаешь! — Кокичи недовольно сутулится, замечая, что Сюичи наконец смотрит на него, а не насквозь. — Короче, мне всё равно, что ты скажешь, я покупаю её.

Сюичи пытается отдать Кокичи деньги за юкату, которую он ему купил, но тот ни в какую, вредничает.

Почти чёрная, но невесомая и полупрозрачная, в светлую полоску. Сидит на Сюичи чудно, словно создана для него. Кокичи надел ту, которая была у него уже как два года, в шашечку.

Фонарики на каждом шагу, всюду бамбуковые ветки, увешанные разноцветными бумажками.

Улицы пестрят красками, как и люди в ярких одеждах.

— Будешь что-то загадывать? — Кокичи написал пару слов, готовясь повесить тандзаку на бамбук, но показывать Сюичи своё желание не хочет.

— Нет, — Сюичи улыбается и милостиво отворачивается, чтобы Кокичи разместил свой листочек рядом с чужими. — Мне уже нечего загадывать.

Они отходят подальше от толп людей, едят купленные сладости. Кокичи достаёт откуда-то свою любимую газировку.

Темно и поздно, небосвод начинают исписывать фейерверки.

Сюичи не отрывает от неба глаз, но чувствует взор Кокичи на себе. Медленно поворачивается к нему и обнаруживает себя правым.

— Что такое, Оума-кун?

Кокичи насупился, прищурившись. Не выдержав отводит взгляд.

— Ничего.

Сюичи буквально может пощупать несказанные парнем слова, теперь витающие в воздухе. Краснеет стыдливо, опускает голову. Чувствует себя идиотом. Впрочем, Кокичи тоже.

— Саихара-чан, — спустя умиротворяюще безмолвные полчаса тянет Кокичи уже лениво и сонно. — Переночуем у тебя сегодня?

— Да, — кивает скорее сам себе, ведь Оума едва ли не лежит на его плече и почти дремлет. — Можно.

Кажется, им пора уходить.