Каге не отпускает его руку, пока они спешно идут домой. Сюичи не поспевает за шагом брата, ему приходится изредка заставлять того опомниться по дороге, окликнув по имени, чтоб он не сорвался на бег ненароком.

Сюичи хотелось бы зайти за продуктами, но шагнуть в сторону магазина в такой ситуации он не решается. Успокаивает себя тем, что в холодильнике утром ещё оставалось что-то.

Солнце за облаками и небоскрёбами прячется. Пока на улице плюс-минус двадцать пять градусов, ладонь у Каге неестественно холодная.

Каге нервируют машины, велосипедисты и люди вокруг, которых он тихо себе под нос ругает, иногда маневрируя между ними, порой, слишком резво. Сюичи терпит боль в пальцах, которые сдавливают невольно с силой.

— Каге, не торопись, — просит он, надеясь привлечь внимание близнеца перед красным сигналом светофора.

Каге поворачивается к нему, Сюичи видит в его глазах гремучую смесь из беспокойства, раздражённости и испуга.

Хватка ослабевает, напряжение в мышцах тоже. Ненадолго.

На очередном пешеходном переходе прямо около дома загорается зелёный.

Ключ в скважине поворачивается с резким скрипом. Закрывается не тише.

Сюичи ощущает вдруг вес младшего брата на себе, когда тот обнимает его вновь. Хватается в отчаянии, как тонущий за соломинку, как падающий за едва торчащий выступ на скале.

— Я тоже испугался, — шёпотом произносит Сюичи.

Каге страшно до сих пор. Он тщетно пытается начать что-то говорить, но всё, что Сюичи слышит, — обрывки слов.

— Попозже обсудим всё, хорошо?

Каге не плакал давно.

Даже когда он впечатывается на скорости в бугристый асфальт или режется случайно до обильного кровотечения, его реакцией остаётся лишь недовольство от дискомфорта.

Даже когда опекуны с трудом решились отправить их далеко в столицу взамен их уютного дома, Сюичи не примечал на лице брата грусть или тоску.

Последние почти десять лет только Сюичи может довести Каге до такого состояния.

Сюичи знает, Каге не сможет спокойно спать вновь. Будет караулить до потери сознания, если потребуется, ожидая самого страшного, что ему тревога только подскажет. После очередного приступа спустя долгое затишье так тем более.

Каге прижимает к себе до боли крепко, боится отпускать. Сюичи чувствует, как его трясёт.

— Может, выпьешь снотворное или успокоительное?

Каге отрицательно головой качает.

***

Мягкое прикосновение, тепло родного тела. Его спокойное сердцебиение и ровное дыхание.

Стоит на долю секунды промелькнуть осознанию, что всё это исчезло, Каге открывает глаза моментально, сон как рукой снимает. Он оглядывает вторую половину кровати и понимает, что Сюичи рядом нет. Простынь уже остыла.

Ушёл ли он из дома куда-то? Плохо ли ему опять? Потерял ли он сознание?

За окном светло, приоткрытая дверь спальни впускает внутрь аромат позднего завтрака.

Мысли отступают, стоит увидеть Сюичи на кухне.

— Тебе помочь? — спрашивает Каге, подавляя зевок.

Близнец взгляд на него бросает, старается не отвлекаться.

— Не хочешь ещё поспать?

— Без тебя — нет, — Каге цокает. Ответ для Сюичи должен быть очевиден.

У Каге от недосыпа глаза болят, словно они сохнут ужасно, отчего открывать их желания ещё меньше, чем обычно.

Юноша умывается холодной водой, с силой потирая веки, пока не увидит яркие цветные вспышки из нечитаемых орнаментов.

Сюичи чувствует руки брата на своей на талии, его голову у себя на плече.

Он огонь на плите убавляет.

— Каге, — и сглатывает невольно. — Нам не стоит пропускать занятия.

Слова для Каге неприятные, он сразу отстраняется.

— Сначала тебе надо сходить в поликлинику.

— Но мы же просто ушли, — Сюичи оборачивается, сталкиваясь с Каге взглядами. — И ничего никому не сказали.

Парень ёжится чуть, когда брат на него смотрит непривычно мрачно.

— Всё же не так страшно, как ты думаешь, — вздыхает Сюичи. — Вернее, совсем не страшно…

— Это Оума тебя довёл?

От резкого вопроса Сюичи обрывается на полуслове.

— А?.. Н-нет, не он. Это же без причины происходит, помнишь?

— Он там был. Он видел, — Каге глаза в сторону хмуро отводит, пальцы в кулаки сжимает. — Он теперь знает.

— Я ему ничего не сказал! — перебивает Сюичи, встряхивает несильно брата за плечи, заставляя слушать внимательно. — Он пытался мне помочь.

Каге мечется, хочет ещё что-то сказать, но под твёрдым взглядом напротив сдаётся с явной неохотой.

— …Прости.

Сюичи боится больше за состояние Каге, чем за своё.

У Каге крепкое здоровье и боевой нрав. Между тем, знает Сюичи, он усердно пытается прятать в своём поведении паранойю. Неоправданную, топящую, выводящую из строя. Сюичи почти кажется странным, что это ни разу не становилось поводом сходить на приём к врачу.

…Не становилось ли?

Нет-нет, вроде не было подобного.

***

Каждое утро Каге тянется обниматься, но теперь не привычно ласково и ради приятного контакта, а почти как за необходимостью, без которой не выжить. Сжимает в тисках, дрожит ощутимо, точно проснулся после кошмара.

— Каге, — окликает Сюичи негромко в середине дня, пока они вдвоём лениво лежат на кровати. Каге мычит коротко. — Когда мы вернёмся в академию?

Подобные вопросы он не любит.

— Я уже отвечал.

Вполне ожидаемый ответ.

— Мы пропустили уже неделю, — он садится, берёт чужие ладони в свои, чтобы Каге их не мог деть никуда. — У тебя итак успеваемость была незавидная.

Сюичи хочется спросить, как он может помочь Каге почувствовать себя чуточку лучше или спокойнее. И как же больно укалывает знание, что причиной этого состояния является он сам.

Каге всюду носит все виды препаратов, которые были когда-то рекомендованы Сюичи врачами. И мало того, что он их в каждый карман суёт, он и в любой шкаф в доме готов их подкладывать.

Сюичи давно заметил набор своих таблеток, которые, на самом деле, принимать в таком количестве и не надо, в ящике стола около их кровати.

У кого из них ситуация запущеннее?

Сюичи сглатывает, запрещая слезам подступиться. На плечах лежит слишком тяжкий груз, который раньше ощущался не так болезненно благодаря помощи рядом.

— Хочешь, — ещё тише начинает он. Идея кажется ему уж совсем провальной. — Дяде позвоним?

Моментальная реакция — зрительный контакт. Настороженный, сомневающийся.

— Зачем?

— Давно не общались. Мы им даже после того, как приехали сюда, ничего не сообщили… — Сюичи улыбается грустновато, пока тянется за лежащим на столе телефоном. — Интересно, поменялось ли у них что-то.

На затворках сознания есть откуда-то это опасение, звонить родным спустя долгое молчание, и Сюичи понимает, что оно абсолютно не оправдано. В этом доме им были рады всегда.

Он быстро набирает нужный номер, чтобы не успеть передумать.

Гудки на громкой связи звучат чуждо, Сюичи немного убавляет звук. Каге хмуро пялится в темнеющий экран.

— Ох, — на другом конце слышится, неожиданно, женский голос. — Сюичи, Каге?

— Аяка-сан? — Сюичи на секунду дар речи теряет, не ожидав, что трубку возьмёт жена дяди. — Д-да, здравствуй.

Сюичи взгляд переводит на Каге, замершего в напряжении.

— Так давно вас не слышала, — на выдохе произносит она. Сюичи слышит волнение в её словах, к своему удивлению, ведь Аяка не часто выражала свои эмоции ярко. — Как вы там?

Сюичи смутно пытается припомнить, что успело случиться за почти три месяца.

— Когда как, — говорит он, с трудом подбирая слова. — Но ничего сверхъестественного.

Каге его руку за плечо обнимает, молча слушая.

— Надеюсь, всё благополучно. Деньги приходят на счёт, вы ведь не голодаете?

— Д-да, с этим всё нормально.

— Я рада. У нас ничего не изменилось, — произносит женщина будто бы с лёгкой тоской. — Всё спокойно. Каге, без тебя тут совсем тихо стало, — роняет она смешок.

Молчание повисает на пару секунд. Каге взгляд от мобильника отводит куда-то в пол.

— …Знаете, без вас я вспомнила, как я привыкла ухаживать за домом не одна, — начинает другую тему, поняв, что Каге не имеет желания разговаривать вот так. — И за садом тоже.

У Сюичи в груди ныть от приятной боли начинает, стоит ему вспомнить прохладный сквозняк в их детской, безоблачное небо над головой и высокую траву под ногами.

— Родители говорили, что пытались дозвониться до вас.

— Я видел пропущенные от них только на телефоне Каге…

Едва Сюичи договаривает, как неприятное осознание доходит до всех.

Каге на звонки никогда не отвечает. Об этом знает вся семья.

— …А по здоровью как?

Губы Сюичи невольно вздрагивают.

— На днях, — начинает он неохотно. — Небольшой приступ случился… Испугался с непривычки, Каге тоже.

Аяка молчит какое-то время. Можно уловить её шумный вздох и то, как она что-то в руках или на столе перебирает.

— Ну да, последний раз был… когда? Года два-три назад?

Сюичи мычит положительно.

— Ты посчитал пульс?

— Н-нет, растерялся…

— Пойдёшь к кардиологу?

— Если честно, очень не хочу… В целом, я хорошо себя чувствую. Поэтому, думаю, не стоит волноваться… Как там дядя? Где он?

— После усердной ночи над новым делом отсыпается. Из офиса почти сутки не выходил.

Улыбка сама собой на губах появляется.

— Если захотите, — звучит голос Аяки чуть звонче. — На каникулах приезжайте.

— А, — промаргивается Сюичи от неожиданности. — Ох, мы подумаем.

— До связи, я надеюсь. Я люблю вас.

Щемить в нутре продолжает от накативших эмоций. Сюичи давно этих слов не слышал, даже от тёти.

— Я, — наклонившись к телефону, начинает тихонько Каге. Голос его охрипший совсем. — Скучаю.

Для Аяки услышать голос второго близнеца становится большой радостью. Женщина вновь выдерживает паузу.

— Мы тоже.

Короткий гудок говорит о том, что звонок завершён. Разговор расшевелил нервы, Сюичи чувствует внезапный жар, хотя в квартире нормальная температура.

Он откладывает телефон в сторону.

— Поедем в августе? — спрашивает, повернувшись к Каге.

Брат выглядит, к сожалению Сюичи, подавленно.

— …Не знаю, — выговаривает с трудом.

Сюичи притягивает Каге в объятия, в которых и сам нуждается, как понимает секундой позже.

Каге взволнован, сглатывает шумно. Будто сдержать пытается не то слова, рвущиеся наружу, не то плач.

— Может, — начинает Сюичи тихо, борясь с собственным смятением. — Сделаем карри?

Каге молча соглашается почти сразу, словно об этом же думал.

Чтобы приготовить ужин, нужно сходить в магазин за продуктами. И Сюичи очень, очень хочется сходить одному, почувствовать себя впервые за сколько-то дней не задушенным любовью котёнком.

Снотворное оказывается в руке как-то неожиданно, будто само собой.

— Каге, — зовёт Сюичи, пытаясь спрятанную на языке таблетку не кусать.

Он целует повернувшегося к нему парня без предупреждения, чтобы препарат суметь протолкать ему в рот. Каге глотает его от неожиданности, после чего Сюичи ему кружку с водой подаёт.

Каге выглядит несколько обиженно, губки недовольно дует.

— Ты нечасто подобные трюки выдаёшь…

— Извини.

Сюичи успокаивает себя тем, что он это в одной из книг вычитал, и сам он до такого в жизнь бы не додумался.

Самое главное, что Каге вскоре засыпает крепко, к большой радости. Вид умиротворённого брата заставляет и самого Сюичи вдохнуть спокойно.

Юноша одевается так легко, как гардероб позволяет, увидев в прогнозе температуру почти плюс тридцать градусов. И берёт с собой сумку, телефон и кошелёк.

Сюичи сколько-то минут стоит у входной двери, пытаясь сообразить, стоит ли ему закрывать квартиру на замок, если Каге остаётся дома. Аргументы есть и «за», и «против».

Не сумев прийти к однозначному ответу, Сюичи решает дверь просто захлопнуть.

Его путь лежит к ближайшему круглосуточному супермаркету, находившемуся в десяти минутах ходьбы. Юноша старается растянуть дорогу по максимуму, чтобы насладиться шумом города после долгой тишины.

Странно осознавать, что он по этому так скучал.

Сюичи и по гулу жизни в стенах академии тоскует, по звонкам в одно и то же время. По рассказам одноклассников, по полюбившейся библиотеке.

Сюичи всегда чувствовал себя защищённым рядом с братом, его не смущало молчание между ними, ведь они могли понять друг друга с полуслова. Теперь же, кажется, что-то поменялось. Но осознать, что именно, пока трудно.

Сюичи бы хотел остаться на улице подольше, прогуляться дальше одного квартала, но рисковать не решается. Он лишь вглядывается в мелкие изменения на улицах, как, например, новую рекламу на одном из зданий или подстриженный газон в сквере неподалёку.

Звонок по телефону вспоминается, когда Сюичи бросает взгляд на громко разговаривающего рядом с ним в магазине мужчину.

Он вдруг понимает, что по общению, неожиданно, изголодался. По живому. По непредсказуемому, странному и забавному, которое ему один-единственный человек стал давать на регулярной основе в какой-то момент.

 Редактировать часть