Проверка

Нож врезается в дерево, совсем рядом с шеей, и только чудо спасает от глубокой раны, за которой следовала смерть — Готье со всей силы отталкивает от себя чужое тело; побирается мигом, перекатывается на живот поднимаясь. За спиной хрипят, откашливаются, но явно медлят. Даётся отсрочка, и как бы важно не было следить за чужими движениями и взглядом, Готье не оборачивается и просто убегает в первую попавшуюся дверь. Врезается в стены, больно ударяясь плечами на резких поворотах, и просто бежит, пытаясь найти выход или хотя бы лестницу вниз. Он понятия не имел, где находился. Последнее воспоминание на свободе — удар в затылок и тьма; тогда он, кажется, находился на полпути к дому. 

А потом были верёвки, стул, чужие взгляды и лица, скрытые тканевыми масками снизу. Они ничего не говорили, только следили за реакцией, на вопросы не отвечали — усмехались изредка, — сами молчали. Последние два дня просто следили, приносили воду, но не больше. По началу думалось Готье, что его похитили ради выкупа от отца, и всё ждал, когда к его уху поднесут телефон, чтобы он доказал отцу на той стороне, что всё ещё жив — так показывали в разных детективных сериалах и, наверное, так случалось и в реальности. Но два дня прошло и никто ни о чём не заикнулся, не было злодейских монологов, не было никаких издёвок или типа того. Лишь взгляды, тишина и вода, чтобы Готье не помер.

Очередной поворот и начинается казаться, что он бегает кругами. Здание не должно было быть большим, заброшенным не выглядело, но лестницу со второго этажа найти так и не получилось — единственное, что удалось выяснить за эти два дня, под ним находился ещё один этаж, судя по звукам, доносившимся снизу, — но выбираться нужно было, как можно быстрее. 

Готье был удивлён сам себе: когда только пришёл в себя и увидел троих мужчин, почувствовал скованные за спиной руки, привязанные к стулу, первым делом почувствовал страх, даже сказать чего боялся, но спустя несколько десятков минут, чужое молчание и непонимание ситуации начало просто раздражать — а после раздражения появилась злость. Вместе со злостью пришла вся возможная концентрация. Готье наблюдал, всё то время, что было ему отдано в распоряжение, он запоминал каждую стену, каждую деревяшку — видел кресла, на которых расселись мужчины, видел ножи на их бёдрах, видел даже пушку, скрытую за курткой у одного из них. Он высчитывал минуты и часы, чтобы понимать через сколько уходят одни и приходят другие, впитывал секунды, когда оставался один или лишь с одним из похитителей — у него было полчаса, прежде чем состав смениться полностью и комнату заполнят снова трое. 

За два дня вычислить чужие действия не стало трудным. И в очередной раз, когда первые сменяли вторых, а в помещении Готье оставался лишь в компании одного похитителя, он просто со всей силы, которая копилась от ярости два дня, чуть привстал и резко рванул вниз, как когда-то учил его Скэр, — стул, ожидаемо развалился. Выпутываться из пут пришлось наспех, и, чуть не запутавшись в верёвках, Готье лишь на рефлексах почувствовал чужое движение и дёрнулся. Нож оказался в нескольких сантиметрах от шеи. 

А теперь Готье блуждал по коридорам, пытаясь, выбраться. Где-то справа послышался топот чужих ног, голоса, — слова лишь было не разобрать, — пришлось уходить влево. За очередным поворотом оказалась незапертая дверь, он мигом рванул к ней. Захлопнул, только оказавшись в комнате — пустой, слава всем возможным богам, — и закрыл на защёлку, та скрипнула уже проржавевшая. Но, если Готье слышали, это не спасёт — двери были лёгкими, деревянным, выбить такую не составило бы труда. Взгляд зацепился за кресло, пыльное и тоже, по виду, хлипкое, — оно тут же оказалось у двери, блокируя вход. Хоть что-то. 

В комнате было темно, и единственный свет исходил из окна. Ещё раз взглянув на дверь, Готье подошёл к нему и — он ошибся. Здание было как минимум трёхэтажным. 

— Ч-чёрт, — прошипел он, с силой ударяя ладонями по подоконнику. 

За спиной, по коридорам топали, шагали, отивая тяжёлыми ботинками пол, — искали. Нужно было выбираться и без разницы уже как! Окно держалось на таких же проржавевших защёлках, рама была деревянной, петли заскрипели, стоило Готье открыть окно. Тут же холодный воздух обнял разгорячённую кожу, чуть успокаивая. Руки подрагивали. Внизу были мусорные баки, напротив — стена очередного дома; находился Готье в задней части здания. По бокам были выступы из кирпичей, за которые можно было бы ухватиться и свалить. Опасно, но многим лучше просто разбиться, чем оставаться в заточении. 

Сам не понимая как, но спуститься всё же удалось. Ободрав кожу на запястье, разорвав на коленке джинсы, с бьющимся сильно-сильно сердцем. Переулок был не очень широким: он да мусорные баки. Чуть подальше из здания, из которого он сбежал, была дверь — выйти мог кто угодно в любой момент. Уходить пришлось в обратную от двери сторону. Переулки были очередным лабиринтом, из которого не получалось сбежать. Поворот-поворот-поворот. И ничто не вело к открытой улице. Даже звуков никаких не было. Это настораживало и пугало. 

Заброшенные здания, лабиринты из домов — точно Запретные земли. 

Усталость брала верх, адреналин уходил. 

Готье припал спиной к стене, медленно скатываясь вниз. Всё болело. Тело становилось не подъёмным, а он ведь достаточно далеко ушёл, чтобы иметь возможность немного отдохнуть. Прикрыл глаза, готовый уснуть прямо тут, но всё держал себя в руках, силой заставляя оставаться в сознании — нужно сбежать, вернуться домой. Хотя бы найти какого-нибудь человека. Понять, где он и как вернуться. 

— Готи?

Чужой голос напрягает, заставляет вздрогнуть. Медленно поднимает взгляд, думает, что с ума сошёл, что показалось, но нет. Перед ним с обеспокоенным лицом стоял Скэриэл. Он медленно подошёл ближе, снимая с себя тут же куртку — Готье на ватных ногах поднялся вослед. На плечи тут же эту куртку ему и накинули, а он только сейчас понял, что всё это время дрожал от холода. 

— С тобой всё в порядке? — Скэр осмотрел чужое лицо, прихватив за плечи руками. — Что с тобой такое произошло?

Готье только успел вздохнуть облегчённо, начиная чувствовать тепло на теле, хотел было радостно кинуться на чужую шею, но мигом замер. На бедре Скэриэла прицеплен был кинжал, рукоять которого была так знакома. 

— Откуда ты здесь? — медленно проговорил Готье, неосознанно делая шаг назад. 

Схватка на плечах стала сильнее. 

— Что? — усмехнулись в ответ, будто бы правда не понимали. — Просто прогуливался. 

— Просто прогуливался… — тупо повторил он. 

Мигом тело дёрнул вперёд, ошарашивает Скэрила. Того повело вбок, равновесие удержать не получилось, а кинжал с бедра пропал — к шее приставили лезвие. 

— Только дёрнись, — прорычал Готье, надавливая на кожу сильнее; капли крови скатились вниз.

На удивление в чужих глазах не было страха. Только какое-то веселье, практически издевательское. Готье растерялся — ошибка. Клинок выбили, руку скрутили за спиной, заставив упасть на колени. 

— Ну всё-всё, — успокаивающе погладил плечо Скэр. — Ты молодец. Хорошо справился. Всего два дня. 

И тут словно по голове камнем ударили. Готье, только почувствовав, что хватка ослабла, мигов поднялся на ноги разворачиваясь. Скэр легко похлопал в ладоши, прищурившись. 

— Ты! — вскричал Готье, взмахивая руками. — Ты всё это устроил?!

— Ну ты же хотел отработать всё на практике, — засмеялся тот, поднимая с земли клинок. — Зато теперь и я, и Гедеон знаем, что тебя можно отпускать в свободное плавание. 

— Очень смешно.

Сказал бы Готье кто три года назад, что его новый телохранитель — которого отец нанял даже не спросив его мнения, — будет подготавливать его к вступительным в отряд таким образом, он сделал всё, чтобы это не произошло. 

— На самом деле ты справился многим лучше, — продолжал Скэр. — Мы должны были контролировать твоё перемещение, но всё равно потеряли. Благо я нашёл тебя раньше, чем ты наткнулся на какого-нибудь стригоя. 

— Ага, — буркнул Готье, — зато наткнулся на дампира.

— И ты этому безгранично рад, я же знаю. 

Как же хотелось Скэриэлу врезать. 

— Всё ещё любишь меня?

Готье вздохнул, закатывая глаза. 

— Куда же я денусь.