В кабинете было душно. Жар обволакивал все тело. Кожа под чёрной толстовкой покрывалась испариной, создавая неприятное ощущение липкости. Воздуха не хватало, доставляя дискомфорт в легких. Или это казалось так только ей. Пальцы нервно теребили край рукава. Она попыталась натянуть их ниже. Закрыть свои уродливые шрамы. Казалось, с каждым днём их становилось все больше. Глаза бегали по кабинету, разглядывая все, что попадалось на пути. Чувствовала она себя здесь не к месту. И кстати об этом, ведь Гермионы Грейнджер здесь вообще не должно было быть.

Лучи солнца выбивались сквозь окно. Через них хорошо проглядывались маленькие пылинки, как в воздухе, так и на полках, уставленными книгами по психологии. Интересно, все ли из этих книг действует на практике? Гермионе всегда казалось, что быть психологом может каждый, и для этого не стоит учиться. Но в таком случае, она бы уже давно смогла разобраться в себе без чьей-либо помощи. Хотя именно этой помощи она как раз таки и не просила. А в общем-то ее никто и не спрашивал.

Доктор средних лет сидел за своим дубовым столом напротив девушки. Его седые усы закрывали всю верхнюю губу, а на макушке уже виднелась лысина. Белый халат был накинут на плечи. Бейджик, прикреплённый к карману, гласил: Джереми Вилфорд. На вид ему сорок пять лет. Да и выглядел он безобидно. Кажется, мужчина делал какие-то записи, что заставляли ее нервничать. Ведь это ее первый опыт общения с психологом. Или лучше сказать с психиатром? Она ведь сошла с ума. Так ей все говорят на протяжении последних недель.

Ее взгляд зацепил нервно ходящую из стороны в сторону фигуру. Женщина была высокой с худощавым телосложением, но это не мешало ей выглядеть по-своему статно. Длинное пальто, высокие сапоги на каблучке, издававшие над ухом девчонки раздражающие цокающие звуки. Это была ее мать. Наверно, это был последний человек, которого Гермиона хотела бы здесь видеть. Если уж она и начнёт что-то рассказывать, то точно не при ней. Иначе ее мать окончательно свихнётся на своём этом принудительном лечении.

- Мистер Вилфорд, скажите, ей точно помогут эти таблетки? Прошлые, как видите, никак не поспособствовали улучшению ее состояния. Она все ещё находится в бреду. Почти не спит.

- Мам... - Гермиона пыталась прекратить монолог матери, закатив глаза, как ее перебил доктор:

- Миссис Грейнджер, если позволите, я бы хотел остаться с вашей дочерью наедине. Мне кажется, это было бы для нее комфортнее, - хоть впечатление и складывалось такое, что ее здесь и вовсе нет, но все же благодарности за эти слова у неё не было предела. 

- Но... - пыталась возразить раздражённая «фурия», названная так в мыслях Гермионы. Но доктор снова ее перебил.

- Прошу вас. Мы обговорим с вами все позже, а сейчас я бы хотел послушать вашу дочь. - Может этот доктор не такой уж и плохой? Первое впечатление может быть обманчивым. Мать замешкалась, поджав сердито губы. Взгляд бегал от доктора к дочери и обратно. И наконец, приняв у себя в уме какие-то решения, развернулась и покинула кабинет. 

Гермиона вздохнула с облегчением. Кабинет уже не казался таким пресным и душным. Ей даже показалось, что доктор тоже вздохнул с легкостью. Но это были лишь ее наблюдения. Мать ее была ещё той занозой в заднице. Любого в могилу сведёт. Особенно эти последние дни. Кто же знал, что ее чрезмерное переживание будет настолько удушающим? Знала бы, молчала.

- Итак... - Начал было доктор, оторвавшись от своих записей. Его взгляд зацепился за девушку, или точнее за ее опущенную голову. Выглядела так, словно провинилась. Такой случай на его памяти впервые. Были всякие люди, но эта девушка превзошла всех в своих рассказах. - Твоя мама утверждает, что тебя снова мучают кошмары, это так? 

- Если их можно так назвать. - Хмыкнула Грейнджер, подняв свой твёрдый взгляд карих глаз на врача. Сейчас она выглядела как никогда уверенной. Что же изменилось?

- Можешь рассказать, когда это началось? - Мистер Вилфорд был серьёзен. Старался не давить на неё, но и вывести на разговор. Он понимал, что девушка весьма зажата и закрыта. Хотя по словам матери, ее дочь не такая. 

- Боюсь это займёт больше вашего времени, чем вы предполагали. - усмехнулась краем губ. Она уже и не припомнит, когда была настолько уверенной, нежели, чем сейчас. Или скорее кто ее научил? 

- Мы никуда не торопимся. - Настаивал доктор. 

- Вы же все равно мне, не поверите, так к чему весь этот цирк? Выпишите мне таблетки и отпустите домой, - где-то внутри загорался комок раздражения. Она подняла глаза к потолку, пытаясь дышать спокойнее. Вспоминать все это не хотелось. Это тоже самое, что пережить все заново. От такого не лечатся. От такого нет лекарства. Только смерть.

- Послушай, - мужчина отложил ручку в сторону, выпрямляясь в массивном кресле. Пытается выглядеть более расслабленным и располагающим к себе. - Я не смогу тебе помочь, если не буду знать всего. 

- Мне уже ничего не поможет. - Слова прозвучали тихо, но все же доктор их расслышал, и поджал губы, совсем скрывая их за усами.

- Но попробовать же никто не запрещает? — Это была его шутка? С чувством юмора у него все плохо, но в слух она ему об этом конечно же не скажет. Ладно. Вдох. Выдох. Может и правда станет легче, если все это проговорить. Что ж, он хочет услышать от неё свою историю. Будет ему история.

— Это был обычный день, если его можно было так назвать...

***

Школьная парковка была заполнена различными видами автомобилей. От самых простых, до самых дорогих. Богатенькие детишки торопились скорее сгруппироваться и обсудить последние сплетни школы. Как-будто ничего другого в жизни их не интересовало. Отовсюду был слышен смех. Женский и мужской. Такой, что в ушах начало звенеть. Слишком шумно. Слишком много людей. Кучка отбросов, как назвала их Гермиона, столпились почти у самого входа в школу, что затрудняло путь девушки. Сталкиваться с ними в первые же минуты школьного дня ей не особо-то и хотелось. Ни сейчас, ни потом. Гермиона поджала губы, сильнее вцепившись пальцами в рукава своей излюбленной толстовки. 

Группа состояла из трёх парней и двух девчонок. Они считались элитой. Как бы банально это не звучало. Самые богатые из богатых. Но это лишь малейший их минус. Больший же, они полные кретины. Скорее не так. Они самые ужасные люди на земле. Те люди, что на протяжении нескольких лет подвергают Гермиону Грейнджер издевательствам. И все вроде бы начиналось с маленькой, но достаточно обидной шутки по поводу внешности девушки, но заканчивалось это уже более крупными издевками. Если раньше ей удавалось просто игнорировать их, то физический контакт она уже игнорировать не могла, как и противостоять. Слишком неуверенная в себе. Слишком зажата. Слишком напугана. 

Парни всячески пытались при всех ее унижать, трогать, дергать за волосы, выливать на неё помои. А девушки в свою очередь отрезали ей волосы, подкладывали что-нибудь мерзкое в рюкзак, и с каждым днём они придумывали все более новые способы унижения. Гермионе оставалось лишь смириться, перетерпеть и закончить остаток дня вжимаясь лицом в подушку. И молиться, чтобы все это кончилось. Молиться. Молиться. Умолять. 

Натянув капюшон толстовки сильнее на голову, она надеялась пройти мимо них незаметно. Но надежда умирает последней, ведь так? И как назло, Гермиона была уже на грани. Ее утро, итак, не задалось, ведь мать снова не приходила домой, снова оставила ее одну, а теперь ещё и они. И хуже вроде бы быть уже не может, но…

- Смотрите, мелкая крыса хотела сбежать, - засмеялся один из парней. Кажется его звали Джон. Или просто Мудак. Он стоял ближе всех к ней, придерживая за талию одну из девушек. - А как же поздороваться со своими друзьями? 

Все остальные подхватили волну смеха, а люди что шли мимо, остановились в надежде лицезреть новое шоу. Гермиона, остановившись, пыталась дышать. Глубокий вдох и выдох. Просто смириться и потерпеть. Скоро все это кончится. Скоро выпуск. Скоро ты будешь свободна. Просто потерпеть. 

Она медленно развернулась, не поднимая головы и еле слышимо произнесла:

- Привет.

Ее голос был схож на писк. Она могла бы проигнорировать их, но знала, что сделает только хуже. Их больше, и они сильнее. И разве ей нужны сейчас проблемы? Она просто потерпит. 

- Что, что? - кажется, их смех становился все громче, а что ещё хуже, все ближе. Один из парней за пару шагов сократил между ними расстояние и схватил девчонку за капюшон, дергая вниз вместе с волосами. В виски ударила боль, заставляя Гермиону зажмуриться. - Мы не расслышали, повтори.

Гермиона прочистила горло, пытаясь перетерпеть боль. Медленно открыла глаза и уставилась на парня. По глазам обычный парень, но какой же он мерзкий в душе. Разве есть она вообще у него? Сейчас у неё было два варианта. Либо смириться и повиноваться, либо противостоять, но страдать больше времени, чем в первом варианте. Она же предпочитала первый вариант. 

Тело бросило в дрожь. В ней поднимался страх. Сердце колотилось как бешеное, она заставила свои губы пошевелиться, произнося чуть громче:

- Привет.

- Ты такая жалкая, наверно поэтому папочка от вас ушёл? Не смог терпеть тебя. - ее окружила вся их компания, а парень продолжал держать ее за капюшон, заставляя смотреть на него. Чувствовал свою власть. Его голос перешёл на шёпот, - Скажи, какого тебе просыпаться каждое утро и знать, что ты мусор? 

- Пожалуйста... - все что могла выговорить Гермиона. Глаза щипало. Вот-вот и она зарыдает прямо здесь. Она так устала от этого. Она устала мириться со всем этим, каждый гребаный день. Почему они просто не оставят ее в покое? Почему всем нужно обязательно сказать ей что-то мерзкое.

- Боюсь заразиться от тебя чем, - произнёс со смехом ученик, отпуская ее слишком резко. Гермиона упала на пятую точку, поднимая новую волну смеха вокруг себя. - Иди поплачь, ты ведь это только и умеешь. 

Все что сейчас было в ее голове, это лишь слово «ненавижу». Она ненавидела все вокруг себя. Она ненавидела себя и свою жизнь. Она ненавидела этих уродов, которые портили ей день одним своим лишь словом. Она ненавидела абсолютно все. В ней была злость. На себя. Злость на то, что она никак не может прекратить это. Не может постоять за себя. И выбирает вариант избегания проблемы. И даже сейчас, когда она уже на пол пути к лесу, захлебываясь в слезах, бежала куда глаза глядят. Она злилась на себя. А самое ужасное то, что она продолжает верить в то, что не все люди такие. 

Что ее отец ушёл, потому что у него были причины. Что ее матери плевать на неё, лишь потому что у неё есть на это причины. Что те ребята издеваются над ней, потому что у них есть на то причина. Но какая тогда причина у неё? Почему она должна все это терпеть? Почему это должно происходить с ней? Чьей причиной неудачи она стала, что заслужила все это? 

Она бежала и бежала, спотыкаясь и падая, сдирая свои колени в кровь. Надеть шорты в школу, было плохой идеей. Но ей было плевать. Она хотела сейчас лишь уединения. Ей надо было побыть одной, подумать. Может даже поплакать, пока слёзы не закончатся. Ей просто нужно выплеснуть всю злость и другие эмоции. Ей просто нужно взорваться. И она взорвалась.

Резко остановившись посреди леса, она закричала. Кричала так долго, что перестала слышать себя. В ушах стоял звон. Голова раскалывалась. Но она продолжала кричать, пока не упала на колени, тяжело дыша. В глазах образовались чёрные пятна. Воздуха не хватало. Гермиона уже не понимала, где она находится, и что не так. Казалось бы, ей должно было полегчать, но ей стало только хуже. Грудную клетку сдавило. И она схватилась, сжимая ткань толстовки в кулак, в районе груди. Глаза бегали по земле. Другой рукой она пыталась найти точку опоры. Но это не помогло, ведь она завалилась на бок. Земля была холодной, хотя на улице было лето, но это было даже лучше. Действовало отрезвляюще. Возможно, ей суждено вот так умереть одной в лесу. Задохнувшись собственными слезами. 

Кажется, она выдохлась. В глазах больше не стояла соленая жидкость. Дыхание более-менее нормализовалось. Двигаться не хотелось, поэтому она так и продолжала лежать. Шум в ушах исчез, оставляя за собой звуки пения птиц или шелест листвы. Девушка почти не моргала, смотря в одну точку. Ее моральные силы иссякли, так же, как и физические. Внутри была пустота. И это были те самые секунды жизни, когда ей стало хорошо. А затем ее глаза закрылись, погружаясь в сон.

***

Вы когда-нибудь чувствовали, что стоите на краю обрыва. Впереди сложная дорога, а внизу чернота. Обрыв такой большой, что дух захватывает. Все кажется уже не решаемым. Проще упасть в непроглядную тьму и там остаться навсегда. Еще немного сдвинуть ногу и можно сорваться. Лететь вниз, словно птица, но не уметь летать. И в какой-то момент вы все же сорветесь. Каждый из нас, наверное. Падение в бездну. Чернота окружает все вокруг. Воздух кончается, а сердце замирает. Все уже решено. Ваши действия. Ваши мысли. Все кончается. Замирает в один миг. И потом вы открываете глаза. И понимаете, что вся легкость была от того, что вы чувствуете себя живым. Сердце бьется. Мысли быстрым потоком сменяются одна за другой. Вы хотите жить. Вы хотите действовать. И приходит понимание, что, падая в бездну, можно снова подняться. И никогда больше не позволять себе падать.

Гермиона чувствовала себя на дне. В самой бездне. В черноте. Пока не открыла глаза. 

Девушка медленно села, руками опираясь о прохладную землю. Сколько она здесь пролежала? Уже была ночь. Лес окружила тьма. В кармане кофты был мобильник. Но к несчастью, он не включался. Батарейка села? Другого просто не могло случиться. И никто ее даже не искал? А нашел бы? Или может вообще хотел бы ее найти? Складывалось впечатление, что всем было плевать. 

Она медленно поднялась, шипя от боли. Порезы от веток на ее голых ногах ныли. Но это было ничто, по сравнению с чувствами, что были внутри. Обстановка вокруг была пугающей. И не то, чтобы она боялась темноты, просто ветки деревьев сейчас ощущались иначе, чем при свете дня. Было ощущение, словно она не одна. Словно на нее смотрят. И единственное, что оставалось, это преодолеть свое клокочущее сердце и двигаться на выход. Занятия она уже определенно пропустила. Мама будет не в восторге.

Честно говоря, она уже и не помнила с какой стороны прибежала. Просто шла наугад. Куда-нибудь да выйдет. Но она все шла и шла. Лес становился только гуще. Вокруг не было ни огонька света. Ни намека на выход. Ее плечи напряглись, прислушиваясь. Где-то со стороны послышался шепот. Или ей показалось? Гермиона понадеялась на то, что показалось. Ей нужно было двигаться дальше. И она двигалась, пока со стороны не хрустнула ветка, заставив ее резко остановиться и приглядеться туда, откуда был шум. Тишина. Ничего. Гермиона закусила губу. Во рту появился металлический привкус. Нужно избавляться от привычки грызть губы.

Вокруг все еще ничего. Одни лишь кроны высоких деревьев. Разве они были такими длинными раньше? Ей всегда казалось, что лес у школы был не таким большим. Скорее обычная посадка. Сейчас же она сомневалась в своих прошлых домыслах. Или может ее сознание играет с ней злую шутку? 

Угораздило же ее отключиться посреди леса. Именно так и начинается почти каждый ужастик. Только она не в кино. Это ее жизнь. И будем надеяться, что она не повторит один из сюжетов такого фильма.

Подул ветер. Кожа под кофтой покрылась мурашками. Ветер принес с собой звуки. Что-то было впереди. Кажется, какой-то проблеск света. 

Гермиона шла и шла, приближаясь к выходу, пока не затормозила, снова прислушиваясь. Сердце пропустило удар, а из губ вырвался испуганный выдох. Это были голоса. И к ее несчастью, это был не свет от фонарей. Только лишь от костра. Голосов было множество. Кто-то смеялся. Кто-то просто говорил. А кто-то кричал, словно он дикий зверь. И шепот. Этот шепот был повсюду. Он словно окружил ее со всех сторон.

- Прекрасно, вечеринка в лесу, что может быть удачнее? - Риторический вопрос в пустоту. Может ее не заметят, пройди она через них. Ведь нужно же было узнать, где выход. Единственное возможность была здесь. Кулаки сжались от напряжения. Костяшки на пальцах побелели. - Давай, Гермиона, тебе же не впервой.

Сердце сжалось. Воздух снова заканчивался. И почему общение с людьми ей давалось так тяжело? Ей просто нужна секунда, чтобы решиться. Надежда на то, что там не будет тех, кто имеет отношение к ее издевательства умирала последней. Может ей повезет? Хотя бы раз в жизни. Пожалуйста. Хотя бы раз. 

Девушка все еще стояла на месте и облизывала, покусанные губы. Рука начала теребить край кофты. Да, не так она хотела провести сегодняшний вечер. Взгляд смотрел сквозь ветки, прямо на огонь. Шепот становился громче. И дабы ее не поймали на этом месте, она двинулась вперед. Прямо в пропасть. 

Шаг. Вдох. Шаг. Выдох. Шаг. Вдох. Остановилась.

Все и правда походило на вечеринку среди леса у костра. Но вот была одна странность. Она не смогла разглядеть ни одной девушки. Лишь одни мальчишки. И что самое интересное. Они все были разных возрастов. Неужели на вечеринки берут детей? На многих из них была надета шерстяная одежда. Боже. Это что? Мех животных? Кто в здравом уме станет надевать на голое тело мех животных? 

Может здесь собрались фетишисты? С детьми? У нее не укладывалось подобное зрелище в голове. А что самое волнующее, страх начал сковывать ее конечности. Рука, опирающаяся на ствол дерева, начала дрожать. Здесь не было даже музыки. Это просто крики и удары в самодельные барабаны. 

Знакомых Гермиона не распознала, но это не меняет того факта, что любые дети бывают жестоки. Сюда же входят и взрослые. Но разве у нее был выбор? А может стоит развернуться и самой поискать выход? 

Взгляд зацепился за парня, что очень активно выплясывал у огня. Он издавал странные звуки. Или скорее ужасающие звуки. По его голой груди стекали маленькие струйки крови. Пожалуйста, пусть это будет краска. Казалось, кровь сочилась из животного меха. Мысль о том, что его могли убить и надеть на себя, ужасала. Это определенно краска. Просто для спецэффекта. Во рту скопилась слюна. Уверенности стало меньше, а вот желание скорее уйти отсюда больше. 

Вряд ли она бы могла у них что-нибудь узнать. Больше было похоже на то, что девушка могла обрести больше проблем. А ее предчувствие никогда ее не подводило. Нужно убираться. И чем дальше, тем лучше. 

Медленными шагами она оттолкнулась от дерева и попятилась спиной назад. Гермиона старалась не издавать звуков под своими ногами. Каждый хруст веток под подошвой отдавался болезненным ударом в груди. Не сводя глаз с огня, она все пятилась, пока не уперлась во что-то твердое и теплое. Или же, если быть точнее, в кого-то.