Мгновение вперёд

Наконец заставив старшего брата отстать от него, Тобирама незаметно выбрался из поместья, спеша в только ему известное место. Он не держал зла на Аниджу, так как понимал, что день рождения, а особенно такой, который знаменует совершеннолетие, довольно важный праздник. Отныне он вполне законно мог заключить брак, вступить в наследство, продать что-нибудь без спроса и, конечно же, распивать алкоголь. Последний пункт был не таким интересным, так как ничто не мешало ему делать это втайне от остальных.

Впервые он распробовал этот горький напиток вместе с человеком, которому доверял и тело, и душу, к которому прямо сейчас сбегал из о́тчего дома, чтобы совершить что-то более грешное, чем употребление алкоголя.

Юноша испытывал противоречивые эмоции, когда в полной мере осознавал, что, в каком-то из смыслов, променял семью на плотские утехи. С другой стороны, он давно променял её, начиная с того момента, как начал встречаться с Учихой Мадарой.

Тобирама, в течение всей их общей истории, ощущал такую амальгаму чувств, что иногда казалось, словно их было так много, что тело было готово взорваться, оставив после себя что-то, состоящее из грусти, нежности, обиды и, самое главное, любви. Сенджу ни разу за их встречи не пожалел, что в тот самый день согласился на подобную авантюру, решив за спинами соклановцев начать отношения с членом вражеского клана.

Они вместе прошли долгий путь, пребывая в разладе с умом и сердцем, каждое из которых диктовало свои условия, то желая расторгнуть их договорённость, то притянуть поближе в объятия. Иногда это всплывало между ними, из-за чего ссоры были похожи на междоусобицу, жестокую и яростную. Впрочем, в конечном счёте это приводило к ещё более приятному перемирию, в течение которого они не стеснялись целовать друг другу губы, прижимать так крепко, насколько это возможно.

Небольшой отель наконец открылся взору. Скатная крыша привлекала внимание своим изощрённым видом, вовлекая посетителей рассмотреть здание поближе. Тобирама, уже привыкший к архитектуре подобного рода заведений из-за частой смены мест встречи, лишь мельком прошёлся по облику, даже не удосужившись запомнить детали. Ему намного важнее был тот, кто ждал внутри.

Не желая церемониться, он вошёл в нужную комнату, так и не воспользовавшись дверью. Знакомая чакра манила, хотелось увидеть её владельца.

— Давно не виделись, — с ухмылкой произнёс Мадара. Он восседал за низким столом, и каждая его деталь почти кричала не только о небольшой нервозности, но и об уверенности в сегодняшнем вечере.

Тобирама, даже не думая об ответе, шустро встал на колени перед мужчиной, поравнявшись. Впиваясь в губы поцелуем, он пылал огнём, который появился неожиданно, из-за природы чакры или, может, из-за ожидания.

Они давно были знакомы с этим танцем, уже уверенные, как правильно двигаться. Младший всегда спешил, то отстраняясь, то вновь прижимаясь. В его неопытности было что-то завораживающее когда-то, но теперь о подобном речи не шло — Тобирама вполне твёрдо проникал внутрь языком, ласкал.

Мадара был в восторге от этого, но всё равно принял решение оттолкнуть возлюбленного. Посмотрев на непонимающие глаза, в которых мелькала тень предательства, он, всё с той же улыбкой, сказал:

— Не спеши. Нам нужен футон, чтобы было комфортно.

— Мне всё равно, — пылко ответил Сенджу, вновь пытаясь поцеловать, но рука напротив, крепко прижатая к его груди, давала понять, что придётся идти на уступки.

Недовольный, Тобирама послушался и сам принялся искать в комнате, которую лишь сейчас осмотрел, необходимые принадлежности. Мадара скрылся, не забыв повернуться спиной.

В мыслях младший упрямо рассуждал, почему же именно он занимается подобным, несмотря на то, что является тем, кто сегодня празднует совершеннолетие. Впрочем, признать кое-что следовало: помещение поражало своей красотой.

Любой компонент, который подвергался юркому взору, был в достаточной мере оценён, признан. Обычно пара не обременяла себя эстетическими соображениями относительно выбора места, так как этот момент был не особо важен, но, кажется, Мадара решил, что нынешняя их встреча была достаточной причиной для лишних трат.

Тронутый этим фактом, Тобирама потихоньку расправлял любую складку, которая только могла возникнуть. Приглаживая, он рассматривал белизну ткани, слегка удивляясь чистоте.

Плечи его коснулась чужая рука. Даже не думая, расслабленный, он обернулся, чтобы встретить Учиху, преподносящего коробок, искусно раскрашенный наверняка опытным мастером.

Глаза распахнулись в неверии. Взяв в руки презент, Тобирама, пальцем приглаживая узоры, слегка покачал головой.

— Не стоило... — только начал говорить он, как тут же был прерван.

— Ты уже говорил это, — скоро ответил мужчина напротив, накрыв его ладони. Он не врал — они обсуждали тему подарка заранее, Тобирама абсолютно ничего не хотел, кроме того, что уже было оговорено, но и тут Мадара выделился.

Начав потихоньку целомудренно целовать чужую щёку, старший совсем поверхностно, словно боясь ранить, начал двигаться по направлению к уху, чтобы прошептать.

— Посмотри, что же там, — раздался рядом низкий голос, не приказывающий, но показывающий, что же делать.

Тобирама повиновался: склонив голову навстречу ласкам, он, прикрыв глаза, посмотрел, что же такого предложил ему мужчина.

Внутри лежало кимоно. Слегка плотное, тёмно-синее. Но не узоры, коих было несколько на концах рукавов и на подоле, привлекли внимание, а мех, что элегантно находился вокруг воротника. Он тоже был тёмным, почти чёрным.

— В стиле Учиха, — прокомментировал увиденное он, наконец наклонившись к лицу Мадары, однако остановившись, когда остались считанные мгновения до очередного поцелуя. — Где ты добыл мех?

— Белогрудый медведь, — не растерявшись, ответил Учиха. Улыбка, что недавно покинула его лицо, вновь расцвела, стоило увидеть раскрытые в удивлении глаза Тобирамы. — Надеюсь, тебе нравится. Было сложно охотиться на такого зверя, — на последних словах оскал украсил губы, что на каждом слове касались лица напротив.

Сердце Сенджу дрогнуло, когда он услышал откровение любимого человека. Неужели он так старался ради него? Конечно, все подарки, что тот преподносил по поводу и без, были восхитительными, но этот превзошёл их, поражая каждой деталью. Узоры теперь не казалось скучными, ткань больше не была тусклой. Кимоно расцвело новыми красками, стало ещё ценнее, чем до этого.

Замерев, Тобирама и не знал, что сказать в ответ. «К твоему дню рождения я должен придумать что-нибудь интереснее»? Не звучало ли это так, словно он был обременён тяжестью дум, оставшись недовольным?

Любые сомнения покинули разум, когда Мадара плавно убрал в сторону коробок, уложив их на футон друг напротив друга. Смотря в глаза, рубиновые и сияющие, он влюблялся с каждым разом сильнее и сильнее.

Коротко хихикнув, он прижался ближе, ожидая чего-то. Тобирама же, вновь придя в себя, забавно нахмурился, уткнувшись в уголок губ Мадары, не намекая на что-то большее.

Этого хватило, чтобы Учиха сделал какие-то только ему известные выводы, после чего активнее принялся ласкать возлюбленного.

Уже активнее целуя в губы, он сжимал чужие бока, поглаживая, иногда поднимаясь к талии, груди. Им двоим становилось жарче, теснее, дыхание вырывалось громкими вздохами.

Тобирама, не уверенный, что делать со своими руками, то пытался обнять, то сжать ткань, что натирала в местах, которые раньше не были настолько чувствительными. Несколько раз он случайно дёрнул другого мужчину за волосы, после чего был готов тут же извиниться, если бы не заметил, что тот словно активнее стал целовать, словно получал от этого удовольствие. Запомнив это, младший старался в то же время не забывать двигать языком в поцелуе, чтобы не показаться безынициативным, заодно настойчиво игнорируя жар, что появился на его лице в виде румянца.

Прежняя нетерпеливость ушла, взамен ей пришла небольшая нервозность, ввиду того, что Сенджу не знал всех аспектов происходившего, из-за чего и переживал, боясь сделать что-то не так.

Подобное поведение, что было заметнее, чем, возможно, полагал Тобирама, забавляло Мадару. Расслабив пояс на чужой талии, он припустил юкату, освобождая больше места для поцелуев.

Слегка приподнявшись, он принялся покусывать чужое плечо, не забывая зализывать образовавшиеся ранки.

Сенджу тоже слегка приподнялся, повернув голову навстречу.

— Хватит, — совсем слабо произнёс он, пытаясь сподвигнуть партнёра на более активные действия.

— Какой ты нетерпеливый, — с усмешкой сказал Мадара, наконец заставив находившегося под ним юношу лечь на спину.

Вид открылся великолепный, изящный, почти невинный, насколько это было возможно на данный момент. Чужие уши и совсем слегка щёки залились краснотой неопытности, робкости. Ключицы блестели от пота и слюны, что успела появиться во время ласк. Стянув наконец мешающую ткань с плеч, Учиха продолжил начатое.

— Красиво, — сорвался едва слышимый шёпот с его губ.

Тобирама, не выдержав того, что на него так жадно смотрели, прикрыл лицо предплечьями, скрывая румянец.

Оставшись недовольным этим, Учиха склонился над парнем, принявшись целовать чужой торс. Опускаясь, он кончиками пальцев задел один сосок, заметив, как дрогнуло тело под ним. Ухмыльнувшись этому, он продолжил свой путь, остановившись между бёдер. Снимая оставшуюся одежду, приостановился.

Поцеловав внутреннюю сторону уже голого бедра, он сказал:

— Не прячься, — вновь начал Мадара, решив расслабить подобным образом любимого.

Он лизнул член Тобирамы, слегка неуклюже ткнувшись в него носом. Стон, что слабо раздался сверху, заставил его продолжать в том же духе.

Проходясь языком, Учиха не забывал использовать руки, что так кстати проходились по стволу, стимулируя. Бёдра, до этого широко раздвинутые, неожиданно сомкнулись вокруг, сжимая. Тобирама выгнулся, прижимая одну руку к волосам Мадары, из-за чего уже не было возможности полностью скрыть лицо, что прямо сейчас исказилось в экстазе.

Младший получал уйму удовольствия от ощущения чужого языка на органе, движущегося в непроизвольном порядке, хаотично, почти безумно, то прижимаясь в одной точке, то проходясь по всей длине. В какой-то момент он вскрикнул:

— Стой, остановись!

Старший, без всяких слов, тут же прекратил, слегка отодвинувшись, смотря непонимающе и слегка переживая. Тобирама в ответ простонал уже не так довольно, скорее наоборот.

— Это... смущает. Я не хочу... — слова вышли едва слышимыми, выходя изо рта в виде бессмысленного бормотания.

Тут же всё встало на места. Склонившись над лицом Сенджу, мужчина прижался губами к его виску, иногда касаясь краешка брови.

— Всё нормально, — шептал он почти в самое ухо. — Ты же не думаешь, что мы на этом закончим?

Тут же его ладонь возобновила свои движения, намного быстрее проходясь по члену, из которого уже потихоньку стекала сперма, которой и воспользовались для смягчения действий.

Тобирама, всё ещё слегка смущённый, обнял возлюбленного за плечи, прижимая к себе. Непроизвольные звуки исходили из его рта, заставляя Мадару дрожать. В какой-то момент стоны стали дрожащими, бёдра зашлись в небольшой судороге.

Обняв партнёра ещё крепче, юноша кончил с его именем на губах, сжав глаза крепко-крепко.

Громко дыша, Сенджу потихоньку приходил в себя, пытаясь привести стук сердца в норму.

Учиха слегка отстранился, после чего по телу прошёлся холодок.

— Ты не передумал? — спросил мужчина, смотря глаза в глаза.

— Нет, — так до конца и не отдышавшись, ответил Тобирама, чьи ресницы едва заметно дрожали.

Он не совсем видел, что же творилось у него между ног, когда Мадара приподнялся и раздвинул их в стороны, но довольно ярко отреагировал, стоило почувствовать смазанный палец у самого входа в его анус.

Слегка дрогнув, он попытался сжаться, но оргазм давал о себе знать, не позволяя долго делать подобное. Мысли бегали в голове, начиная от вопроса о том, откуда же взялась смазка, заканчивая сомнениями в происходящем.

Учиха, заметив метания, вновь вернулся к ласкам, в этот раз решив наконец прижаться губами к чужим соскам, которые оказались чувствительнее, чем он ожидал. Каждое прикосновение приводило к небольшой дрожи, судорожным вздохам. Такой способ отвлечения понравился Сенджу, он и вовсе забыл о любом дискомфорте.

Вскоре Тобирама решил, что хватит с него прелюдий, так что, слегка грубо притянув партнёра к себе, он впился в губы требовательным поцелуям. Покусывая, иногда оттягивая нижнюю губу, временами прерываясь на вздохи.

Сейчас внутри находилось уже два пальца, по самые фаланги. То входя, то выходя, они проходились по шёлковым стенкам, более расслабленным. Тобирама не ощущал никакой болезненности, но и утверждать, что получал от этого удовольствие, не мог. Ощущения были новыми, непривычными, но не более того.

В какой-то момент пальцы слегка согнулись, гладя верхнюю часть, и именно тогда юноша понял, что был не прав. Пожалел, что даже мельком позволил себе подумать, что что-то не так.

Неизвестное до этого удовольствие искромётно прокатилось по нервам, тревожа каждую частичку, заставляя сжаться и прикусить губу. Нахмурившись, Тобирама слегка сместился, чтобы вновь ощутить то самое чувство, наконец понимая, почему же похоть считается грешным пороком — слишком уж быстро она заставляет привыкнуть к мимолётному наслаждению.

Но он был готов. Был готов пасть в пропасть, где острыми камнями было бы написано «ГРЕХ», если бы это значило, что до конца своей жизни он проведёт каждую минуту времени с любимым человеком.

Решительно прижав руку к груди Мадары, он сменил позу, заставив того сесть. Встав на колени, слегка отдышался.

— Мне не нравится, что ты до сих пор одет. Это нечестно, — с придыханием сказал Тобирама, румяный и расцелованный.

Принявшись за чужой пояс кимоно, внутри он ликовал, что мужчина надел всего лишь это — не пришлось тратить много времени. Учиха в это время молчал, но ухмылка на лице, что никак не хотела сходить, говорила громче всех.

Помогая младшему, он посмотрел ему в глаза. Когда дело было сделано, и Тобирама сел на чужие колени, он, наконец, взглянул в ответ.

Прикусив в задумчивости губу, он склонил голову вбок. Вдруг приблизившись, сказал:

— Хочу, чтобы мы были квиты.

Рукой Сенджу опустился вниз, прямиком к чужому половому органу, тут же начал гладить в быстром темпе, уже давно поняв, что мужчина давно был готов кончить.

Мадара положил свой лоб на бледное, обкусанное и любимое плечо, зажмурившись. Стоны иногда вырывались из него в виде мычания, руки, что лежали на бёдрах Тобирамы, сжались сильнее, стоило почувствовать приближение оргазма.

Ловкие пальцы, длинные и аккуратные, двигались вверх-вниз, не забывая приглаживать в тех или иных местах. Другая рука затерялась в волосах, иногда дёргая за них.

Чувства перемешались: мимолётная боль вкупе с постоянным удовольствием вылилась в коктейль эмоций, вынудивший с громким вздохом кончить.

Открыв глаза, он увидел довольное лицо младшего, что смотрел с явным интересом.

— Не боишься, что меня на большее не хватит? — в шутку сказал Мадара, даже не надеясь на ответ.

— Не думал, что ты такой старый, — посмеиваясь, всё-таки ответил Тобирама, несмотря на любые ожидания. — Я готов потратить немного усилий на то, чтобы у тебя встал, — потеревшись о чужую щёку, пробормотал он. До этой ночи их возбуждение иногда вспыхивало красным огнём, но, по настоянию Учихи, дальше простых дразнящих потираний дело не шло.

Зачерпнув чужого семени, он отвёл руку назад, решив воспользоваться этим в качестве смазки, поленившись потянуться за бутыльком, что лежал совсем рядом, стоило чуть-чуть потянуться.

— Всё равно ведь кончишь в меня, — сказал он на недоумённый и заинтересованный взгляд любимого, приподнявшись, вставляя в себя сразу три пальца, нетерпеливый в своём желании.

— Ты в этом так уверен? Неужели представлял нашу встречу? — ухмыляясь, ответил Мадара, слегка сощурив глаза. Перспектива подобного финала прельщала, что-то внутри дёрнулось при мысли об этом, но больше всего ему нравилось, как выглядел прямо сейчас Тобирама. Закинув слегка голову, тот вовсю отдавался своему удовольствию, уже не просто подготавливая тело, но и просто насаживаясь на пальцы.

После слов, сказанных им, румянец сильнее залил края ушей, щёки, даже плечи. Видимо, его предположение оказалось верным, так как младший даже постеснялся ответить на колкую фразу.

Как бы то ни было, член старшего уже заинтересованно встал, стоило просто представить, как любимый ночами трогает себя, мечтая об их совместной ночи. Что же он там ещё представлял?

Любые мысли покинули разум, когда Тобирама взял в руки его половой орган, направляя в себя. Какой наглый мальчишка. Даже не предприняв особых усилий для ласк партнёра, он всё равно добился успеха обычными словами, внешним видом, а теперь беззастенчиво пытался сесть на член, который от всего вышеперечисленного лишь сильнее возбудился, уже сочась соками.

Стоило только сделать это, как оба почти одновременно застонали. Ощущения были невероятными. Жар поднялся к самым кончикам волос, опаляя своей интенсивностью. Бёдра дрожали от нетерпения.

Тобирама, стоило только-только прийти в себя, тут же принялся активно скакать на чужом члене, ничего и никого не стесняясь. Уже сильнее запрокинув голову, он стонал и вздыхал. В какой-то момент рука его потянулась к Мадаре, взяв ладонь которого, направил к своей груди, довольно заметно намекая начать ласкать его соски. Это вызвало ухмылку, абсолютное отсутствие недовольства и множество мелких иголок, мигом укольнувших эрогенные зоны.

Волосы трепыхались, дыхание давно вновь сбилось, бёдра дрожали. Сенджу, не привыкший к подобного рода нагрузками, вскоре устал. Лицо исказилось в неимоверном до этого отчаянии. Он не хотел останавливаться, упускать приятные минуты, но и продолжать не мог, уж слишком слабы оказались его ноги. Посмотрев с надеждой на Учиху, он надеялся, что тот всё поймёт.

Мадара, оправдав все ожидания, аккуратно и быстро сменил позу, заставив младшего разлечься под ним. Прижав его, Мадара ускорился, забыв о всяком точном темпе, заходясь в неритмичных движениях, желая скорее достигнуть конца.

Тобирама был первым, как самый неопытный. Уж слишком много всего он ощущал разом: каждый толчок приносил уйму наслаждения, вынуждая скорее повторить это. Юноша сжался, сомкнул бёдра, сжал простыню, излившись себе на живот.

Он расслабился, ожидая возлюбленного, который, тихо выругавшись, стал чуть грубее вбиваться. Это заставляло младшего слегка потираться о ткань, которым был покрыт футон, и слегка сдвигаться в сторону.

Заметив это, Мадара переплёл их пальцы, совсем уж отчаянно продолжая. Сжав другой рукой покрепче талию Тобирамы, он склонился над ним, желая поцеловать. Заходясь в своеобразной битве, пара двигалась в едином ритме, отдавая каждую частичку себя.

Сенджу, потерявшись в ощущениях, что вновь захлестнули его, потянул мужчину над ним за волосы, прикусил чужую губу.

Именно этого так не хватало Учихе. Почувствовав укол небольшой боли, он смог наконец кончить, заливая внутренности партнёра с тихим стоном.

Громко дыша, он лёг рядом, не притягивая в объятия, побаиваясь, что перспектива потираться потными телами была омерзительна Тобираме, но вновь оказался неправ, когда тот сам с радостью опёрся о чужую грудь.

Обвив руками бледное тело, Мадара прикрыл в блаженстве глаза. Истома, что приходила после оргазма, была так приятна. Не хотелось абсолютно ничего. В этой комнате виделось всё, что он мог только требовать от жизни.

— В следующий раз не сжимай свои бёдра так сильно, когда буду между ними. Я боялся, что задохнусь, — было первым, что сказал мужчина после пары минут молчания.

Слабый удар был ему ответом. Посмеиваясь, Учиха прислушивался к чужому сердцебиению, почти засыпая.

Тобирама, молодой и неуёмный, закинул ногу на крепкое, статное тело, лениво целуя в губы. Ласки больше не вызывали то же желание, что одолевало их в начале вечера, лишь приносило томление.

Ночь вступала в силу, слегка холодало. Но пару это мало волновало — они нашли тепло в объятиях друг друга.