Хазира давно поправилась, но Анабель не отпускало беспокойство. Не за Хазиру.
Она продолжала презирать Тарвена за его нарастающее пренебрежительное отношение к работе, продолжала опасаться, что на репутацию доктора, как полтора года назад, ляжет клеймо летального исхода. Анабель относилась к этому с непониманием и — особенно — с осуждением. В глазах её, как опытного и амбициозного доктора, это было недопустимо.
Острые камни в их отношениях после лечения Хазиры немного сгладились, и не раз Анабель пыталась поговорить с Тарвеном о вреде его привычек. Но он лишь отмахивался от неё, отвечая, что это его дело и оно никого не касается. Её — в первую очередь. Порою — грубо отмахивался.
Однажды, после особенно долгого и тяжелого рабочего дня, Анабель задержалась в больнице, чтобы закончить перевязку — на смену повязки пришёл Буйволсон. Анабель тогда улыбнулась словам мужа — лучше перебинтовать плечо сейчас и на работе, чем дома, но попозже. Попросив мужа подождать в машине и поцеловав его, Анабель пошла в ординаторскую переодеваться.
В просторном помещении висел запах спиртного. Анабель обнаружила за столом Тарвена. Перед ним стояла почти ополовиненная бутылка виски.
— Может, ты дома допьёшь? — почему-то тихо спросила Анабель. — Лучше открой окно, и не забывай о пациентах!
— Может, ты сама домой пойдёшь? — махнул лапой тигр. — Муж ждёт.
Тарвен снова потянулся к бутылке. Анабель с тоской окинула его грузную фигуру. За прошедшие полтора месяца он ещё сильнее располнел, халат на нём уже не застёгивался.
— Я лучше принесу тебе кофе, — сказала Анабель уже громче.
— Как хочешь, — буркнул Тарвен.
— Я не знаю, что с тобой происходит, Тарвен, но ты сам доктор. И знаешь последствия алкоголизма, — перешла на деловой тон Анабель.
— Это последствия… — уже заплетающимся голосом выдавил Тарвен и икнул. — Последствия одиночества…
— Неудачная попытка уклониться от ответа, — заявила Анабель и — в последнее время это бывало нередко — начальственным тоном велела: — Рассказывай.
Испытующий и даже всепроникающий взгляд Анабель заставил Тарвена заговорить. Слова о том, что они оба врачи и должны помогать не только пациентам, но и друг другу, будто сломали в его душе какую-то преграду.
— Помнишь операцию, ту, неудачную? — спросил Тарвен, выпив ещё два стакана виски. После вопроса Анабель убрала бутылку в шкаф и кивнула.
— Та тигрица, которая умерла из-за тяжёлого отравления, — моя бывшая жена Вигрид, — хрипло басил Тарвен. — К тому времени мы с ней вновь начали встречаться, сближаться, несколько раз мы оказывались в постели… И мне было так же хорошо с ней, как до развода. Мы готовы были уже вновь подать заявление, позвать на свадьбу наших детей из-за границы, как вдруг грянула эта авария… загрязнение воды… — Анабель увидела, как в глазах Тарвена блеснули слёзы. — Не Вигрид стала моей спутницей, а одиночество.
Крупная лапа Тарвена дрожала, когда он потянулся за остывшими остатками кофе.
— Знаю, что на себя не похож, — совсем сник Тарвен. — Но я устал от всего этого. От работы, придирок главврача, от толп пациентов... я просто боюсь!
— Это не только твоя работа, Тарвен, это наша работа, — возразила Анабель. — Если пациенты идут к тебе или уходят от тебя, как было с Хазирой, это не значит, что ты не нужен им или своей профессии. Больные — не бандиты, их бояться нельзя. Коллеги по работе могут помочь справиться с этой травмой.