У Северуса возникло странное ощущение, что в нем только что что-то пробудилось. Как будто ужасный зверь, прежде таившийся в засаде, именно сейчас заработал свою визитную карточку — черную пуговицу, оставленную в его кладовке, там, где когда-то стояла банка с цветами бругмансии белоснежной*, которую он вертел кончиками пальцев.

После нескольких месяцев относительного молчания, редкого и показательно вежливого «сэр», «мисс Грейнджер» и «конечно, директор», что-то явно изменилось. Она обозначила Начало этого чего-то с помощью единственной чёрной пуговицы и украденной банки с ядовитыми цветами.

Начало… Но чего?

С тяжёлым вздохом он поднимается со стула, бросает взгляд на часы, словно не знает, который сейчас час, и кладёт пуговицу в карман.

Тук-тук-тук.

— Войдите, — говорит он, переставляя свой стул на свободное место рядом с письменным столом.

— Мне что, каждый раз напоминать вам, что, входя сюда, вы должны снять мантию, мисс Грейнджер? — огрызается он, поймав ее взгляд.

— Я… — начинает она, нахмурив брови, но тут же быстро расслабляется. — Нет, сэр.

Северус закидывает одну ногу на колено другой ноги, садясь напротив неё, и наблюдает, как она стягивает с себя мантию и аккуратно вешает её на ближайший стул.

— И закатайте рукава, — приказывает он, массируя виски пальцами.

Гермиона быстро закатывает рукава своей рубашки на пуговицах — как всегда, едва ли на дюйм выше запястий, и выжидающе смотрит на него.

Его челюсти сжимаются.

— Начинайте.

Подойдя к небольшому разделяющему их столику, мисс Грейнджер берет с его поверхности пергамент и немедленно приступает к работе.

Она была единственной из вернувшихся восьмикурсников, кто решил продолжить изучать зелья. Узнав об этом, ненавистное маленькое создание потребовало частных уроков и не у кого иного, а у него самого, прекрасно понимая, что он не сможет отказаться, не навлекая на себя гнев Минервы МакГонагалл, которая не преминула предупредить его об этом. Очевидно, прославленной героине войны подходит только самое лучшее — Слизнорт, вероятно, все еще зализывает раны.

Именно поэтому Северус сидит здесь, пока она варит, время от времени высказывая резкую критику и прожигая взглядом дыру в ее черепе, потому что знает — она чувствует этот зуд и покалывание кожи. Но, к большому его неудовольствию, девчонка стала лучше контролировать естественное для каждого его ученика желание съежиться под его взглядом.

Он оглядывает ее с ног до головы, пока она, закусив губу, нарезает ингредиенты, и его взгляд за что-то цепляется. Галстук. Он отсутствует — необычный для нее стиль, — как и несколько оставшихся расстегнутыми на шее пуговиц.

Северус отрывает взгляд от оборванной черной нити там, где должна была быть пуговица, не обращая внимания на то, как и когда затихли ее движения. Она наблюдала за ним, и прекрасный румянец, окрасивший ее щеки, не соответствовал ее внешне невозмутимому взгляду.

— Вам есть что рассказать о том, что произошло сегодня утром? — спрашивает он наконец.

— Знак, вы имеете в виду?

Ее глаза сужаются, а Северус в ответ лишь вопросительно приподнимает бровь.

Сегодня утром, как раз тогда, когда Северус вошел в Большой зал на завтрак, за преподавательским столом развернулся подозрительный баннер.

«ПРЕДАТЕЛИ ЗАПЛАТЯТ» — было нацарапано на нем кроваво-красными чернилами, на заднем фоне которых бесконечно извивалась тёмная метка, наносящая ещё один решающий удар по иллюзорному миру, за который цепляются многие обитатели этого замка.

Мисс Грейнджер на мгновение задумывается, а затем опускает взгляд и возвращается к работе.

— Полагаю, им следует быть осторожными, — бормочет она, едва слышно стуча ножом по разделочной доске.

— Да… Полагаю, им стоит.