— Начнем?
Весь цвет и сок земной аристократии, то есть принц и четыре его лорда, собрались провести время, как подобает благородным мужам, не обремененным семейством и неотложными делами: компания планировала развлечь себя игрой в карты при свечах. Уже довольно поздно, замок затих, а Эндимион, всего несколько часов назад вернувшийся с приема на Луне, сдавал карты.
— Как съездили, ваше высочество? — чинно поинтересовался Кунсайт.
— Как принцесса? — не упустил возможность всунуть нос Зойсайт.
Принц лишь задумчиво кивнул, тасуя колоду, и невпопад начал.
— Я гулял по дворцу… — Тут он вскинул голову, скользнул глазами по лицам партнеров по игре и, видимо, решил не таиться. — Я искал кое-кого.
Нефрит с Зойсайтом переглянулись и понимающе усмехнулись.
— Но знаете… Это здание, оно внутри даже больше, чем кажется снаружи…
— Ближе к сути, милорд, — сухо перебил Джедайт, который пришел играть и нарушать планы не собирался ни при каких обстоятельствах.
— Я заблудился, — капитулировал принц. — Только… Согласитесь, дольно глупо ходить по дворцу и аукать? А к тому времени, когда стало ясно, что я не знаю, как выйти из этого лабиринта комнат и коридоров, вокруг не осталось ни души. Я начал подозревать, что забрел в запретные покои, куда простым смертным, а особенно гостям из зарубежья, путь заказан, потому ускорился и…
— И? — поднял белоснежную бровь Кунсайт.
— И наткнулся на нее. Дверь.
— Лично я не понимаю вашего драматичного тона, милорд, — заметил Джедайт. — Дверь, знаете ли, — вещь вполне обыденная. Лунное королевство в данном случае отнюдь не исключение. Я сам, собственными глазами…
— Не перебивай, — Кунсайт остановил поток красноречия повелительным жестом. И обратился к Эндимиону: — Что с ней было не так?
— Всё! — воскликнул тот и отложил карты.
Джедайт поморщился от неудовольствия: по всем признакам игра откладывалась, а разговор из приправы к будущей партии, превращался в основное блюдо.
Его высочество тем временем торопливо продолжил:
— Это не дверь была, а Дверь! Один взгляд — и последние сомнения развеялись: я зашел не туда.
Он перевел дух.
— Видели бы вы ее… Дверь не в стене, не в полу, даже не в потолке, а в центре просторного зала посреди ничего, представляете? Да еще такая… — принц наморщил лоб, подбирая эпитет, — красивая, резная. То ли из светлой кости, то ли из мрамора… — И сдержанно подытожил: — Позвать на помощь я не решился: происходящее и так попахивало большими неприятностями и государственными секретами.
— Что же вы сделали, сир?
— Постучал. — Через пару мгновений Эндимион добавил: — И мне открыли.
Повисла тишина. Язычки пламени на свечах замерли. Нефрит и Зойсайт во все глаза смотрели на принца, Кунсайт терпеливо ждал продолжения, Джедайт унимал раздражение по поводу задержки партии, а его высочество упорно безмолвствовал, с деланным вниманием изучая узор на скатерти.
Наконец Кунсайт не выдержал и на правах старшего спросил:
— Что случилось потом?
Принц поднял лицо, обвел всех пустым взглядом, небрежно взял бокал и сделал глоток вина. Вместо ответа он задал вопрос:
— Что вы знаете о лунной династии?
— Ее основная сила — сейлор-воины, — заговорил Джедайт, которому смена темы пришлась по душе. — Несмотря на легкомысленную внешность, эти девушки сильны и обладают, если верить слухам, элементальной магией. Отмеченные золотой луной представители королевского дома повелевают энергией мощного артефакта — Серебряного кристалла.
Эндимион выслушал справку, но угрюмо хранил молчание. Он словно ждал, что скажут остальные лорды.
— Всё в общем и целом так, принц, — развел руками Нефрит. — Нам особенно нечего добавить к словам Джедайта.
— А чего вы боитесь? — глухо произнес его высочество и снова припал к бокалу. Он старательно не смотрел никому в глаза. Что не укрылось от собравшихся: принц вел себя очень странно. — Ладно, не вы, моя четверка, а люди вообще. Чего боятся люди?
— Смерти, — ни секунды не раздумывая, ответил Зойсайт.
— Одиночества, — сказал свое слово Кунсайт.
— Несвободы, — самоуверенно оскалился Нефрит. — Любой разновидности рабства.
— Ситуации, которую невозможно изменить никакими силами, — тоном ученого отозвался Джедайт. — Бессилие. Безнадежность. Безысходность. Отчаянье, если хотите.
Эндимион кивнул:
— Вот именно.
— К чему вы ведете, сир? — церемонно осведомился Кунсайт. — И как первый вопрос связан со вторым?
Его высочество вновь пригубил вино, чем вызвал неодобрительный прищур старшего лорда и заинтригованную улыбку Нефрита.
— Кончайте выкать, мы не на парадном выезде, а в приватной обстановке. Связь прямая, Кунсайт.
Синие глаза земного принца вновь стали цепкими.
— Вы знали, что каждый взошедший на престол Серебряного Тысячелетия правит без малого тысячу лет?
— Сколько? — поперхнулся Нефрит.
— Подчеркиваю, речь не о сроке жизни, а о времени у власти, — уточнил Эндимион.
— Они живут еще дольше?!
— Да, — кивнул принц. — Но я это к чему? Души сейлор-воинов привязаны к монарху Луны.
Зойсайт наклонил голову к плечу, Нефрит непонимающе сощурился, Джедайт, кажется, готов выхватить блокнот и конспектировать, а Кунсайт имел вид такой, будто собрался собственным телом пробивать вековечные льды.
— Не понимаете? Если воительница трагически погибает — ее душа перерождается в новом теле. То есть где-нибудь неподалеку появляется на свет девочка, а лет через четырнадцать она обретает возможность перевоплощаться. И всё по кругу, без конца.
— Не хочу ломать вашу стройную теорию, милорд, — не преминул встрять самый дотошный из лордов. — Но люди умирают от старости.
— Джедайт. — Его высочество одарил упомянутую персону укоризненным взглядом. Последнее, чего хотел сейчас принц, — соблюдения дворцового церемониала в их узком кругу. Договаривались же, что никаких «вы», «сир» и «милорд»! С другой стороны, Джедайт есть Джедайт… Эндимион вздохнул. — В том-то и дело, ребята. Раз перевоплотившись, они теряют способность меняться. Не стареют. И не взрослеют.
Потрясенный Нефрит цокнул языком:
— Получается, так будет… вечно?
— Ты совершенно прав. — Принц опять отпил вина. — Мне сказали, что род Серенити может и влюбляться, и заводить семьи. А сейлоры… Их задача — оберегать правящий дом, быть телохранителями, щитом, мечом. У воительниц нет ни времени, ни права на свою семью, детей… Да им даже влюбиться нельзя! Тот, с кем я говорил, подчеркнул, что и в отдаленном будущем девчонок не ждет ничего больше поцелуя в щеку. Вы представляете ?!
Лорды помрачнели.
— Мы, люди Земли, не живем тысячелетие или целую бесконечность жизней. Мы умрем через несколько десятилетий, да и то, если повезет. Но, черт возьми, страхи, что вы перечислили… Они же постоянно живут в этом кошмаре одни, без любви, без шанса хоть когда-нибудь проснуться! Вам их не жалко?
Эндимион в порыве схватил колоду и раздал карты. Но остальные игроки, даже чопорный Джедайт, не прикоснулись к ним.
— Послушай, — после некоторого молчания прозвучал низкий голос Кунсайта, — если бы я не знал тебя так хорошо, то был бы уверен… В твоей высокородной голове уже есть решение?
— Есть, — подтвердил принц и чуть усмехнулся. — Но вы напрямую связаны с этой идеей.
— Говори, твое высочество, — театрально вздохнул Зойсайт. — Хотя подсказывает сердце, идейка мне о-очень не понравится.
Эндимион улыбнулся шире.
— Там, на Луне, на воительниц смотрят, словно на предмет обстановки. Ни комплимент сделать, ни цветы подарить, им даже потанцевать никто не предлагает, а это же девушки! По глазам видно, как им хочется! И ладно бы хоть надежда существовала, но мой источник твердо знает: будущее не принесет им облегчения.
— Да с кем ты там наобщался? — подался вперед Нефрит. Он не сводил взгляда с принца. — Кто может с уверенностью говорить о том, что будет? Даже звезды…
— Может. Я обещал никому не рассказывать о том, кого скрывает Дверь, просто постарайтесь поверить: эти глаза не солгут.
— Я верю, — тряхнул серебристыми прядями Кунсайт. — Лжец и манипулятор навешает влюбленному идиоту лапши на уши, пообещает исполнение всех заветных желаний, а не начнет рассказывать, как кто-то молча страдает. И будет страдать всегда. Ты предлагаешь… — Лорд развернулся к слегка ошалевшему от его беспардонности Эндимиону.
— Я не принуждаю играть с ними в любовь, понимаю, что… — тут его высочество запнулся.
Зойсайт любил Кунсайта, Нефрит самого себя, Джедайт вообще был не по этой части, Кунсайт… Даже если он и отвечал взаимностью, то совершенно незаметно для окружающих.
— Ты кого любишь, Кунсайт? — все-таки задал бестактный вопрос принц.
— Родину я люблю, ваше высочество. Почему бы мне, одному из четырех лордов королевства, не любить свою родину? Вам бы тоже не помешало…
— В общем, мой план, — ушел от неудобного разговора Эндимион. — Распределяем четыре на четыре. Каждому из вас какая-нибудь сейлор-воительница.
Зойсайт фыркнул и гордо вздернул нос, Джедайт кисло изогнул светлую бровь, а Нефрит приобрел настолько двусмысленный вид, что лишь последний негодяй решился бы вверить его заботам девушку. Кунсайт же, не издавая ни звука, транслировал в эфир мысль о недостаточной патриотичности отдельных принцев.
— Я не прошу им врать. Или изображать влюбленность. Просто во время визитов на Луну оказывайте сейлорам знаки внимания, — добавил его высочество. — Большего и не нужно. Это моя личная просьба, не приказ.
— Что-то мне подсказывает, что встречи с некой особой голубых кровей станут намного интимнее, если ее телохранители тоже будут заняты, — съязвил Зойсайт. Что ж, если бросается колкостями в лицо, значит, оттаял.
— Знаете… — улыбнулся земной принц, точно обычный втюрившийся по уши простак. — Она же не видит. Сколько ей там на самом деле лет, моей Серенити?. Но душой она — натуральная девочка. Улыбается цветам, ахает на фейерверки, а одиночество ближних не замечает. Может, мне ничего и не светит с ней, только, когда любишь, и тебе хоть чуть-чуть отвечают взаимностью, хочется, чтобы и у других всё было хоть на малость, но лучше.
— Как распределим миниюбочное воинство? — это Кунсайт.
— Так вы согласны? — пораженный Эндимион завертел головой, по очереди вглядываясь в лица своих лордов. Те подтвердили согласие кивком.
— Попытка не пытка, — почти равнодушный Джедайт.
— Но пеняй не на нас, а на свою ошалевшую от золотистых хвостов голову, если всё провалится и мы получим крупнейший межпланетарный скандал в истории, — его самодовольность Нефрит.
— Что скажешь, Зойсайт? — обратился его высочество к хранящему молчание лорду.
— Если лорд Кунсайт согласен, то я — за, — больше тот ничего не сказал.
— Спасибо вам, друзья. Это хорошее дело, ведь вы будете единственным светлым лучом в череде перерождений этих вечных девчонок. — Эндимион в который раз за вечер взял в руки колоду. — Пусть всё решит случай. Тяни карту, Кунсайт.
— Черви, — старший лорд повернул ко всем свой жребий.
— Венера. Кто у нас смелый? Зойсайт?
— Я последним, — он сидел с понурым видом.
— Ладно. Джедайт?
Тот покорно вытянул карту.
— О, стало быть, Марс. Нефрит?
— Всех красоток разобрали! — сверкнул ослепительной улыбкой лорд звезд. — Ну, пусть мне повезет…
— Юпитер.
— Ах, я подарю ей поля роз! — пылко воскликнул Нефрит, будто без памяти влюбленный юнец, и патетично взмахнул рукой.
— Ты хоть представляешь, сколько это шипов? — ехидно поддел его последний участник розыгрыша, но тут же спохватился: — Постойте, мне досталась Меркурий? Она же самая невзрачная… У Юпитер хотя бы, — Зойсайт сделал характерный жест, — грудь есть!
Нефрит нахально усмехнулся: он был в курсе параметров негаданной избранницы.
— Не переживай, друг, — сочувственно похлопал по плечу раздосадованного лорда Джедайт. — Меркурий — умница, она скоро сама обо всем догадается. Не исключаю, что ты найдешь в ее лице союзника, и вы подружитесь. А вот у Марс норов…
— Вы забыли про меня, — включился в беседу Кунсайт. — Воин любви и я, как вы себе это представляете?
Собрание замолкло, напряглось, не удержалось и расхохоталось. Кунсайт, заслуженно носивший титул повелителя холода скорее не за навыки, а за темперамент, вскинул голову и чуть заметно улыбнулся.
— С твоей любовью к родине точно не сочетается! — подколол бесстыдно ржущий Нефрит.
Через пять минут.
— Насмеялись? Так давайте играть, умники. И кстати, Эндимион, не как вассал принца спрашиваю, а как человек человека: ты уверен?
— А что такое, Кунсайт?
— Что, если твое желание облагодетельствовать всех кого ни попадя не только нечаянно разобьет чье-то сердце, но и приведет к последствиям для нас лично, для королевства? Что, если нам нельзя лезть в эту историю, трогать прошедшие и будущие тысячи лет одиночества, смерти, возрождения и служения?
— Знаешь, Кунсайт, — принц улыбнулся той самой улыбкой, которой он способен был обаять каждого, кто ходил под солнцем. — Если есть шанс сделать мир хоть на мизинчик лучше, а людей в нем счастливее, я, не раздумывая ни секунды, поставлю на карту всё, что имею. Что на это скажешь?
— Да, мой принц. С вами до конца, мой принц, — улыбнулся Кунсайт.