— Клан Акасуна не перестаёт меня удивлять, — довольно протянул Отоказе Тайоши, сидя за уставленным лакомствами столом и наслаждаясь морожеными фруктами. Сасори ничего не сказал в ответ, дожидаясь второй половины оплаты (первую выплатили наперёд ещё при заказе), и тут же услышал усмешку избалованного сытой жизнью аристократа: — Шиноби, перестань строить из себя каменное изваяние, скажи что-нибудь.
— С вас тридцать тысяч рё, — холодно подчинился Сасори, но не сумел стереть с лица заказчика уже раздражающую ухмылку.
— Всё будет, не беспокойся, Акасуна-шиноби, — тот отправил в рот мороженую виноградину и некоторое время молча жевал. — Но стоит отметить, — заговорил он скоро вновь, — задание вы двое выполнили просто отменно… Я бы хотел и дальше поддерживать крепкие связи с вашим кланом. Не врут слухи, что клан Акасуна превзошёл основателей искусства кукловодов…
Отоказе намекал на клан Чикаматсу и одного из его предков — Чикаматсу Монзаемона.
— Насчёт этого следует разговаривать не со мной, а с Араре-сама или его личным представителем, — не желая тратить время на ненужные лично ему переговоры, отрезал Сасори, но в ответ получил ставший неожиданно ледяным взгляд аристократа:
— И тем не менее ты передашь своему господину мои слова.
Скорпион не стал ничего говорить, вовсе не собираясь тут расшаркиваться, пока что вполне довольный наличием своих шпионов в политической верхушке страны. Отоказе Тайоши, по их сведениям, не отличался ни особой дальновидностью, ни военными талантами, ни воинской доблестью, однако любил верховую езду и удовольствия богатой светской жизни. В общем, Сасори не видел в нём ничего опасного ни для себя, ни для клана Акасуна.
— Неужели все шиноби такие, как ты? — легкомысленно фыркнул Тайоши, и Сасори уже не стал скрывать раздражения — сощурил глаза и негромко, но веско проговорил:
— Оплата.
— Всё будет, не беспокойся, — отмахнулся тот и вытащил из-под стола полный монет мешочек, который и поставил на ближний к шиноби край. Подойдя, Скорпион расслабил сдерживающий горловину узелок: внутри посверкивали под неверным, как зыбучие пески, свечным огнём монеты номиналом в тысячу и пятьсот рё, все из золота.
— Деньги считаю не я, — посмотрев в зелёные, травяного оттенка глаза Отоказе, предупредил его Сасори, — но в случае недодачи Араре-сама пришлёт своего человека для разговора по душам.
— Я знаю правила, — кивнул, по-прежнему улыбаясь, Тайоши. — Ну и, как я уже говорил, ты и твоя напарница сегодня справились очень быстро, я бы сказал, работа выполнена наилучшим образом, так что я бы хотел сделать лично вам, ну и косвенно клану Акасуна, конечно, небольшое поощрение.
Сасори уже запечатал деньги в свиток, когда аристократ закончил говорить, и в освещённую лишь свечами комнату внесли на деревянном подносе с маленькими резными бортиками два стеклянных кубка, наполненных неким белым веществом маленькой горкой. В каждое была вставлена плоская деревянная палочка, видимо, для едоков.
— Мороженое — это угощение, конечно, исключительно для знати, но вы, шиноби, тоже заслужили. Охладите горло, — благосклонно кивнул ему Отоказе Тайоши, когда слуга поставил поднос на стол. — Кстати, почему ты один, шиноби? Где твоя напарница-куноичи?
— Ждёт внизу у чёрного выхода из дворца, — без намёка на эмоции ответил Сасори, умело скрывая вызванное действиями заказчика лёгкое удивление. Вообще он уже добыл жене это диковинное для страны Ветра лакомство, но получить его от аристократа было всё же неожиданно.
— Угости её, пока не растаяло, — посоветовал Тайоши и тут же насупил тёмные брови: — Нет, вы, шиноби, донельзя угрюмые создания! Хоть бы улыбнулся в благодарность.
— Вас и клан Акасуна, — Сасори убрал свиток с деньгами в подсумок, — связывают исключительно деловые отношения.
Но кубки с мороженым всё же взял и с коротким кивком скрылся в тенях дворцовых коридоров, услышав вслед только легкомысленное сетование избалованного сытой жизнью аристократа, что давно он не общался с настолько неприветливыми людьми, как Скорпион Красных Песков из клана Акасуна. Мороженое же, подаренное им, состояло, насколько Сасори видел, из снега, смешанного с верблюжьим или конским молоком, в котором заморозили кусочки апельсиновых и лимонных долек и дроблёный орех. Миндаль…
Взгляд миндального цвета глаз встретил Сасори сразу, как только он спустился по узкой каменной лесенке к выходу. Духота дворцовых подземелий отпустила его, на смену пришла приятная в первые моменты прохлада пустынной ночи. Пакура вышла под лунный свет и вопросительно вскинула бровь, взглянув на угощение в руках мужа:
— Данна?
— Нас угостили, — усмехнулся он и протянул ей оба кубка. — Подержи.
— Мороженое? — удивлённая, пробормотала Пакура, принимая подарок заказчика. — Я его в последний раз ела, наверное, лет пять назад…
— Сегодня наешься вдоволь. — Сасори достал последний свободный для запечатывания свиток-фуинджутсу. — У меня и с другой начинкой есть.
— С какой?
— Узнаешь позже.
Развернув его на каменной плите мощёной базальтом дорожки, он кивком указал на чернильные витки символов на голубовато-белой под лунными лучами бумаге. Пакура поставила кубки на неё, и Сасори сложил пару печатей: мороженое с хлопком исчезло, теперь запечатанное в свитке.
— Давайте я понесу, — тут же вызвалась Пакура, явно обрадованная неожиданным угощением. Мороженое действительно было редкой диковинкой в стране Ветра, не то что в Земле, где снега и льда вместе с молоком и яйцами — основными ингредиентами мороженого — всегда навалом.
— Ну, держи, — с усмешкой Сасори отдал жене свиток. — Оно растает быстро, так что…
Пакура улыбнулась:
— Идёмте в парк. Я видела сегодня удобное местечко.
Парк, единственный на всю столицу, раскинулся неподалёку от дворца Феодала, и шиноби добрались до него достаточно быстро, легко нырнув из-под лунного света в тени высоких деревьев, питавшихся влагой оазиса. Пакура, уже побывавшая сегодня в этом парке, вела мужа по тропкам, минуя широкие кипарисовые аллеи, и скоро двое шиноби подошли к небольшой нише из деревьев и кустарников с длинными узкими листьями, в которой затерялась небольшая деревянная скамейка, большей частью укрытая в тени.
— Да, нас здесь найдут, только если пустят по следу собак, — фыркнул Сасори.
Мороженое в свитке растаять не успело, когда устроившаяся на скамье Пакура его распечатала, говоря при этом, как в детстве любила это угощение. В кланах шиноби сладостями баловали не всегда: клановая кухня больше держалась существенной, питательной еды, так что семьи чаще всего сами добывали своим детям разные лакомства. Сасори уже и вовсе забыл вкус мороженого.
Шелестящую тишину парка нарушали лишь негромкие голоса двух ниндзя, прерывавшие разговоры только на холодную сладость. Их с Пакурой вкусы гармонично сочетались: ей больше пришлись по нраву кусочки фруктов да орехи, в то время как Сасори наслаждался молочным снегом, оставляя «приправу» своему солнцу. Мороженое исчезало быстро, у жены оно совсем растаяло, став сладкой молочной водой. Пакура уже выловила из своего кубка все цитрусы и после последнего кусочка заявила:
— Когда у нас будет ребёнок, надо будет обязательно найти ему мороженое… — С уголка её губ стекла тонкая белая струйка. — М?
— И многое другое, — кивнул Сасори и наклонился к жене, слизнул сладкие холодные капли и приник к её губам своими, скоро ощутив ответ.
Поцелуи имели холодный вкус мороженого, внутри распаляя приятный, волнующий жар.
— М-м-м… — Пакура мягко отстранилась. — У вас ведь было второе мороженое?
— Попозже, — улыбнулся Сасори, нитью чакры отправляя свой кубок за скамью, и за талию привлёк к себе жену так, чтоб она грудью прижималась к нему. — На второй заход.