Мстить Лань Чжань точно не собирался. Клинок с лязгом грохнулся на пол, а сам он малодушно ринулся в глубину комнаты, но Вэй Ин поймал его сзади, крепко обвил руками талию и задержал на месте, пристроив подбородок у него на плече.

      — Не набегался от меня ещё?

      Горячее дыхание опалило ухо Нефрита. По телу пронеслась крупная дрожь. Лань Чжань застыл столбом и с усилием сглотнул вязкую слюну, ощущая, как медленно начинает терять контроль над собой.

      — Можешь считать, я спятил, — слегка растягивая слова, ронял Вэй Ин. — Можешь назвать пропащим и нелепым, можешь ударить. Это ничего не изменит.

      После сказанного тишина довлела над обоими довольно долго. Лань Чжань развернулся и во все глаза посмотрел на Вэй Ина, ожидая момент, когда тот прыснет смехом, всплеснёт руками и заявит, что зануда-Нефрит в очередной раз попался на его хитрую уловку, но ничего не происходило. Внезапная смелость Вэй Ина под натиском затянувшегося молчания и испытывающего взгляда Нефрита схлынула также стремительно, как и накатила. Он медленно отклеился, отступил на пару шагов, а затем вернулся за стол и снова принялся мрачно елозить пальцами по ободку пиалы с нетронутым чаем, лишь изредка вскидывая глаза на парня, которому так неожиданно и дерзко признался в чувствах.

      Сколько бы ещё продолжались их немые переглядывания, можно было только догадываться, но вдалеке раздался раскат грома и вывел из оцепенения. На горную цепь надвигалась гроза.

      — Погода портится, значит, наставники и ученики задержатся в городе до рассвета. На мечи вставать нельзя, верхом по размытой тропе тоже не пройти, — вслух подумал Вэй Ин, косясь на окна, за которыми начали пока слабо мигать яркие отсветы молний.

      — То, что ты сказал… правда? — выдавил Нефрит, задержав дыхание.

      Вэй Ин потёр переносицу и осунулся плечами.

      — Если собрался поквитаться, валяй, потому что своих слов я обратно не возьму и за поцелуй извиняться не стану.

      — Если у тебя хватает наглости шутить подобным образом, то я…

      — Какие, к чёрту, шутки, Лань Чжань? Я маюсь этой хворью уже не первый месяц — и так тебе намекал и сяк. Как об стену горохом. Сегодня понял — ничего мне не светит, потому что ты без оглядки влюблён в эту свою таинственную красотку.

      Лань Чжань подкошенно рухнул на колени, спрятал лицо в ладонях и низко опустил голову. Тело начала сотрясать крупная дрожь. Из груди вырывались необъяснимо пугающие звуки, ни то рыданий, ни то истерического смеха.

      Этого просто не может быть! Это невозможно!

      Вэй Ин никогда не видел его в таком плачевном состоянии. Зрелище оказалось не для слабонервных. Первой его мыслью было, что Лань Чжань настолько поражён и оскорблён его признанием, а заодно неподобающим поведением, что помутился разумом, а следующей, что, когда он наконец придёт в себя, скорее всего, вновь схватит Бичэнь и спасения от него не будет, так как Облачные Глубины запечатаны и деваться от гнева подмастерья Лань Цижэня попросту некуда.

      Вэй Ин не слыл трусом, но дрогнувшие поджилки всё же напомнили ему, что он не бессмертный. В смятении подскочив с места, он попятился к выходу.

      — Не нужно сердиться, младший господин Лань. Я ничего дурного не имел в виду, когда во всём повинился, просто хотел быть честным с тобой, тем более, что ты причина всего со мной происходящего.

      — Оставайся на месте, — вскинув голову, низко приказал Лань Чжань и Бичэнь всё-таки взмыл воздух, но полетел не в Вэй Ина, как тот предполагал, а в дверь, вонзившись в её основание, чем заблокировал возможность её открыть.

      — Что ты задумал? — голос Вэй Ина повысился на пару октав.

      Лицо Нефрита воссияло странным воодушевлением. В глазах плескалось огненное золото.

      — Останься со мной этой ночью, — внезапно слетело с его губ.

      — Что?! — у Вэй Ина подкосились ноги и он попытался найти опору в стене.

      Лань Чжань шагнул к нему и вдруг со всей силой обнял — он принял решение, что не станет больше отмалчиваться о взаимности и не отпустит Вэй Ина до рассвета. Всё, что между ними возможно, должно произойти прямо сейчас, безотлагательно! Вэй Ин был смелее его в сто раз и не стыдился своих чувств. Оказывается, он ходил за ним по пятам, донимал вниманием, дразнил и провоцировал, но не потому что дурачился. Лань Чжань знал, если отмахнётся от этого ниспосланного богами шанса — если сейчас струсит, оттолкнёт, отступит, будет жалеть всю оставшуюся жизнь. Такого у него не будет больше ни с кем и никогда. Это волшебство не повторится ни через десять лет, ни через сто. Без Вэй Ина жизнь не будет полной, а мир — цветным. Для Лань Чжаня стало очевидным, что они предназначены друг другу изначально, и как только он не понял этого сразу?

      — Ты что же, предлагаешь мне провести ночь вместе? — потрясённо уточнил Вэй Ин, не сумев скрыть шок, когда Нефрит горячо прижался к нему, наконец позволив себе вобрать его аромат полной грудью.

      Тут же в ответ последовал короткий кивок.

      — Лань Чжань, ты что, не расслышал? — всё ещё недоумевал Вэй Ин. — Я сказал, что влюблён в тебя.

      — Мгм.

      — И всё равно хочешь, чтобы я остался, и не намерен драться?

      — Мгм.

      Вэй Ин, таращась на Нефрита с откровенным замешательством, прошептал:

      — Хорошо, останусь, только…

      — Что только?

      — А как же твоя возлюбленная?

      — Нет её и никогда не было.

      — Но ведь…

      — Никого, кроме тебя.

      Вэй Ина встряхнуло. Он обхватил голову Лань Чжаня руками, переполошено заглядывая в глаза.

      — Повтори.

      — Только ты в моём сердце. С момента как увидел тебя нет мне покоя.

      — Я думал, ты меня ненавидишь.

      — А я, что тебя не привлекают мужчины.

      — Они и не привлекают. Совсем не привлекают. Лишь к тебе меня так отчаянно тянет, что ни гордости, ни терпения, ни проблеска здравомыслия не осталось.

      Вэй Ин нехотя отстранился и слегка смущённо прикрыл ханьфу выпирающий бугор в штанах.

      — Чувствуешь, какой твёрдый? Из-за тебя.

      Лань Чжань проигрывал собственному возбуждению и по-прежнему недоумевал, как он мог не заметить, не понять, что их с Вэй Ином томило одно на двоих желание? Поймав ладонь послушного как никогда юньмэнского балагура, он несмело притянул её к низу своего живота.

      — Я тоже тебя хочу. Постоянно.

      От взвившегося удовольствия Лань Чжань на мгновение истомленно прикрыл глаза. Сердцебиение усилилось — дыхание участилось. Вэй Ин и представить себе не мог, чего ему стоило сейчас держать себя в руках.

      — Надо же как всё круто повернулось, — ошеломлённо выдал он. — И что же мы теперь будем с этим делать? — его пальцы инстинктивно принялись потирать налившуюся кровью, пылающую плоть Нефрита.

— Принесём обеты, — процедил тот, против воли отстраняя его ладонь.

      Ему всё сложнее становилось сосредоточиться на словах, так как сладкий запах Вэй Ина путал мысли, не меньше чем стояк в штанах. Вэй Ин изменил положение, чтобы видеть его глаза, склонил голову набок и посмотрел на него сквозь полуопущенные ресницы.

      — Ты всерьёз это?

      — Нужно всё сделать правильно.

      — Может для начала просто поцелуешь меня?

      Лань Чжань слышал будто через толщу воды, но сразу же потянулся и с нежностью накрыл его губы своими, сдерживая яростное желание обрушить на него всю свою необъятную страсть — но, боги, как же сильно он этого хотел!

      Оба в оцепенении замерли и смотрели друг на друга, лишившись ощущения времени. Ноздри Нефрита щекотал тонкий аромат Вэй Ина! До чего же он одуряюще пах! Было необычно и удивительно — ощущать нарастающее возбуждение от запаха. В какой-то миг Лань Чжань сдался — схватил Вэй Ина за загривок, рывком притянул к себе, зарылся носом в плавный изгиб его шеи на границе роста волос и вдохнул, не украдкой, не осторожничая, не стесняясь своего безрассудства и до отказа заполняя лёгкие.

      Вэй Ин чувствовал учащенный пульс Нефрита под своими пальцами. С трудом верилось, что всё происходящее сейчас — не сон. Он крепче сжал объятиях, словно желая убедиться, что Лань Чжань реален, нащупал и обхватил его ладонь. Не взирая на удивительную утончённость, она была удивительно крепкой, горячей и упругой, с мягкой бархатистой кожей. Вэй Ин не удержался и аккуратно погладил большим пальцем запястье, услышал словно в награду сдавленный выдох Лань Чжаня. Это было подобно музыке для его ушей. Губы предательски сохли, приходилось часто их облизывать — что он и делал — чем привлекал немалое внимание к своему рту, параллельно нервно усмехался и жадно ловил плотоядные взгляды Лань Чжаня, желая, чтобы он смотрел, а главное — хотел эти губы до умопомрачения.

      Лань Чжань подозревал, что если у них вскоре случится близость, она будет грубой. Вэй Ин не оставлял себе шанса на иное. Он знал, что ходит по краю, и, вероятно, догадывался, что его невинные провокации обернутся против него, когда дело дойдёт до постели, и всё равно продолжал, будто не мог или не хотел останавливаться.

      Лань Чжань пребывал в своего рода трансе, ловил и впитывал каждое мгновение так живо и трепетно, как если бы от этого зависела жизнь. Он предвидел, что до рассвета ни один из них не сомкнёт глаз, только до того, как их полностью поглотит безумие страсти, намеревался кое-что сделать. Важность этого превосходила всё прочее, так что ему пришлось проявить волю, взять себя в руки и, одарив Вэй Ина долгим взглядом, произнести:

      — Я люблю тебя и хочу, чтоб ты стал моим не только на одну эту ночь. Наведаемся в Храм Предков прежде чем продолжим.

      — А как же дозволение родственников и одобрение старейшин? — растерявшись, прошептал Вэй Ин. — Я не против хранить секрет, но сможешь ли ты?

      — Обеты не для них, они для нас. Я поведаю семье обо всём завтра же, но независимо от того, что мне скажут, я не откажусь от тебя.

      — Я вовсе не жду от тебя таких жертв и не настаиваю на огласке.

      — Ты не хочешь, чтобы о нас узнали?

      — Хочу. Не хочу, чтобы нас разлучили. Мы ведь оба парни, забыл? Вряд ли наш союз обрадует родню. Скорее уж, нам запретят видеться, а то и запрут подальше друг от друга.

      — Тогда я сбегу. Сбежишь со мной?

      Вэй Ин гулко сглотнул.

      — Конечно. Какие тут могут быть варианты?

      Он даже представить не решался, что его ждёт в Пристани Лотоса, когда правда выплывет наружу, но сейчас думать об этом не мог. События развивались быстро. Чувство к Лань Чжань пьянило и окрыляло.

      — Раз небеса вознаградили меня взаимной любовью, я сделаю всё, чтобы её сберечь.

       Чтобы Нефрит не попросил, Вэй Ин был готов выполнить.

      — Давай поженимся и подадимся странствовать, если придётся, — произнёс он, лучась улыбкой, которую так обожал Лань Чжань.

      У последнего от труднопроизносимой радости мутилось в голове. Вэй Ин любил его и соглашался стать его спутником на тропе самосовершенствования — это ли не чудо? Лань Чжаня колотило и бросало в жар. Его едва ли не бил озноб от возбуждения, болезненно и жарко сосредоточившегося в паху. То, что он намеревался сделать, перечёркивало всю его прежнюю действительность. Узнай Лань Цижэнь или кто-то другой из старейшин, что Лань Чжань полюбил и возжелал парня, сох по нему, а ныне собирался с ним принести обеты, его бы по меньшей мере жестоко выпороли.

      Казалось бы, такие мысли должны были отрезвить, заставить испытать стыд и на фоне этого отказаться от продолжения, но происходило в точности обратное. Лань Чжаня посетило чувство, что он наконец-то вырвался из клетки и возвращаться в неё не планировал. Открытие, что у них с Вэй Ином один интерес и тяга, дарило облегчение и наполняло счастьем. Тем не менее, Лань Чжань не был бы Лань Чжанем, если бы не испытывал необходимости сделать всё по правилам. Раз уж боги благословляли его взаимностью Вэй Ина, он обязан был взять ответственность за него перед людьми, небесами и самим собой.

      До Храма Предков они, держась за руки, бежали под накрапывающим дождём под аккомпанемент золотящих небо вспышек и грозовых разрядов. Вэй Ин был непривычно молчалив. Внутри величественной усыпальницы они аккуратно зажгли благовония и церемонно опустились на колени перед табличками. Ни один не выказал сомнения, прежде чем грянул первый поклон, второй, третий — всё синхронно и торжественно. Клятвы были произнесены в унисон так гладко, словно каждый готовился к этой минуте долгие дни.

      На обратном пути они вымокли до нитки. Преодолев персиковую рощу и мостик через ручей, парни вернулись к Лань Чжаню, чей дом возвышался в отдалении от ученических корпусов, и, не зажигая свет, переплетённые объятиями, ввались внутрь. На некотором расстоянии стояли ещё два строения, оба были погружены в сонную темень и пустовали: ближайший принадлежал дяде несравненных Нефритов, а расположенный на холме за ним — старшему брату, Лань Сичэню — будущему главе клана.

      Лань Чжань запер дверь, плотно прикрыл ставни на окнах и зажёг всего одну тусклую лампу во внутренней части дома, затем нетвёрдым шагом направился к Вэй Ину, застывшему с тем же волнением на прекрасном лице. Очутившись под защитой знакомых стен, Лань Чжань вдруг смешался и оробел. Мгновение назад проявленная решительность схлынула, как только до него дошло, что целоваться и обниматься это одно, а сбросить одежду, возлечь на постели и предаться исследованию науки любви — совсем иное. Уж больно быстро они прошли путь, который, по обыкновению, занимал куда больше времени. И всё же мысль, что они теперь друг другу супруги и грядущая ночь не продлится вечно, побуждала отказаться от взвешивания правильности и неправильности следующих действий.

      Лань Чжань безуспешно пытался остудить свой пыл. Он слишком разгорячился и опасался сделать что-то невпопад. Вэй Ин, хохоча после пробежки под ливнем, стащил с себя верхнюю одежду и возился со шнуровкой нижней рубашки. Как можно быть настолько соблазнительным? Плоть Лань Чжаня изнемогала при виде красивого поджарого тела перед собой. Он готов был взвыть от желания и подмять Вэй Ина под себя немедленно — уложив на постель и сдёрнув штаны, заявить права на всё, что под ними. Мозги плавились, возбуждение оседало комом внизу живота.

      — Вэй Ин, ты уверен, что…

      — Лань Чжань, у нас не так много времени до того, как это место вновь наполнится вездесущими любопытными людьми. Я мечтал касаться тебя, целовать и любить. Я только что отвесил три поклона. Конечно, уверен!

      Он снова жадно ткнулся ртом в губы Нефрита. У обоих перехватило дыхание. Вэй Ин льнул к Лань Чжаню всем телом и, казалось, ощущал его жар через мокрые слои одежды.

      — Снимай всё.

      Он кинул взгляд на Нефрита, и кровь начала стучать в висках.

      — Мне нужно чувствовать тебя.

      Лань Чжань сдался, взял его за руку и решительно направился в цзинши. Сдаваясь желанию, он постигал, что жизнь больше никогда не будет прежней — не после того, как он ощутил сладость поцелуев Вэй Ина, упругость его тела в своих руках, нежность кожи и ответную твёрдость в паху, что убедительнее всех признаний возвещала о страсти. О той самой страсти, что вынуждала Лань Чжаня изнывать, трепетать и томиться день за днём до этого момента. Вэй Ин ворвался в его судьбу ветром перемен и раскрасил его мир чувствами, которые одновременно дезориентировали, пугали и вселяли восторг. Только с ним Лань Чжань позволял себе быть собой, отбрасывал как изношенную чешую догмы и шёл наперекор запретам. Рядом с ним каждая мышца дрожала натянутой тетивой, от волнения рябило в глазах, а в животе поднимался и щекотал рой бабочек.

      Остатки одежды как попало отправились на пол. Постель слегка скрипнула под двойным весом. Неумолимо сокращая разделяющее их расстояние, Лань Чжань водрузил ладонь на затылок Вэй Ина и решительно притянул его к своим губам. Тот не пытался перехватить инициативу. Вэй Ин чувствовал себя нетрезвым, смущённым и совершенно растерянным. Хотя, кто бы на его месте ощущал себя иначе? Несколько месяцев подряд он искал подход к Нефриту, убеждая себя, что проникся к нему дружеской симпатией, но чем больше вертелся рядом, тем чаще ловил себя на вовсе не дружеском флирте и, заглядываясь на светлоглазого красавца, испытывал возбуждение, отнюдь несвойственное отношениям между приятелями.

      Отсутствие опыта сказывалось на понимании, почему его одолевают столь странные порывы, и, возможно, Вэй Ин бы ещё долго метался в заблуждениях, если бы не крепнущие подозрения, что у Лань Чжаня кто-то появился. Ревность навещала Вэй Ина и раньше, но не терзала так жестоко, как последнее время. Допустив, что возлюбленной Нефрита может быть очаровательная Мянь-Мянь, затем гордая и неприступная Вэнь Цин, и, размышляя над этим, он вдруг понял, почему так злится и завидует им.

      Не успев отойти от ошеломления открытием, Вэй Ин сразу ринулся к виновнику своих чувств и, дождавшись того в Холодных Источниках, убедился, что тело Нефрита влечёт его со страшной силой вне зависимости от ситуации. Но мог ли он хотя бы допустить, что нечаянный порыв признаться стремглав приведёт его в Храм Предков Ордена Гусу Лань, а чуть позднее и на ложе Лань Чжаня?

      Наслаждаясь касаниями острожных пальцев, поглаживающих шею, Вэй Ин завис, спорхнув взглядом на мягкий рот напротив.

      — Лань Чжань, а как давно я тебе нравлюсь? — хриплым, севшим голосом уронил он.

      — С нашей первой встречи.

      — И ты сразу понял, что я тот, кто пойдёт с тобой по жизни?

      — Тогда было понятно лишь, что ты особенный для меня, но я не верил, что ты ответишь на мои чувства до того, как сегодня ты озвучил свои.

      — Почему ты не пытался поговорить со мной?

      — Ответ тот же. Я не верил, что ты поймёшь.

      — Ну а теперь… теперь веришь? — выдохнул одними губами Вэй Ин, в глазах которого плескалось ничем не прикрытое желание.

      Лань Чжань дёрнул его на себя. Их губы снова столкнулись, раскрываясь навстречу. У них было всего лишь мгновение, чтобы привыкнуть к невозможному. Теряя рассудок, они сплелись объятием. Внутри всё напряжённо сжалось. Кипучее удовольствие хлынуло за край, оставляя ожоги на коже и отдаваясь сладким онемением в конечностях. Лань Чжань навалился, впечатывая Вэй Ина в прохладные простыни и слизывая судорожный стон с мягких как мякоть персика манящих губ. В груди щемило и пылало.

      Вэй Ин сдавленно и влажно выдохнул, давая возможность языку Лань Чжаня упрямо вторгнуться внутрь. Поцелуй выходил диким, на грани между болью и удовольствием. Оба чувствовали накатывающее головокружение. Не осталось ничего вокруг, кроме накопившегося чувства. Дурманящий запах Вэй Ина будоражил и горячил Лань Чжаня как крепкое вино. Нефрит не контролировал силу и вцеплялся в его плечи, почти наверняка оставляя синяки. Вэй Ин выгибался дугой и не сдерживал рвущиеся наружу стоны. Он был таким невероятным, откровенным, таким непривычно податливым, что Лань Чжань лишь силой воли обуздывал порыв впиться в него зубами, чтобы ими пометить «своё».

      — Громкий, — всё же отметил он, пожирая изнывающего под ним Вэй Ина глазами. — Даже в постели…

      Вэй Ин выгнул бровь.

      — Хочешь, чтобы я вёл себя тише?

      — Не хочу.

      — Хорошо, потому что я и так с трудом держусь, чтобы не кричать. Внутри словно заперли огонь. Ты тоже чувствуешь это?

      Лань Чжань кивнул. Он носил в себе упомянутое пламя давно и знал, как бывает, когда его вал захлёстывал. Вэй Ин смотрел во все глаза и услаждал его взор своими лучистыми улыбками — ныне сдобренными пылом неприкрытого желания. От Нефрита исходила колоссальная сила. Ей хотелось отдаться, в ней было просто раствориться. Вэй Ин чувствовал ладонями, как перекатываются мышцы на его плечах и груди, слушал частящие удары сердца собственной грудью, ощущал чужое возбуждение, недвусмысленно проезжающееся по бедру и толкающееся ему в промежность. Прелюдия сводила молодое тело с ума. Пространство заполнили звуки влажных поцелуев, перемежающихся сдавленными стонами, судорожными вздохами и скрипом кровати. В голове туманилось от многообразия переживаний.

      Лань Чжань не без усилий оторвался от губ Вэй Ина. Тяжело хлебая воздух и не размыкая глаз, он прислонился лбом к его лбу, чувствуя себя как никогда счастливым. Сердцебиение надрывалось где-то в горле. Лань Чжань слегка отстранился и ещё несколько долгих секунд плывущим взглядом смотрел на человека, мыслями о которым жил последние недели.

      — Люби меня, — потребовал Вэй Ин, водя тонкими пальцами по его скулам.

      Лань Чжань не мог не ответить. Он потянулся к нему и вовлёк в очередной затмевающий рассудок поцелуй. Взорвавшееся удовольствие ударило по нервным окончаниям сладким спазмом. Задыхаясь, Нефрит мягко толкнулся языком, слизнул чужой полузадушенный стон и вновь захмелел, любуясь избранником. Он хотел запомнить всё, что с Вэй Ином происходит, наблюдать трепет длинных ресниц, вкушать блестящие от слюны губы, то и дело смыкающиеся и размыкающие в шумных вдохах. Он видел, как Вэй Ин неподдельно плавится от желания и таял сам. Волнение рвалось наружу оглушительным ритмом сердца, тремором беспорядочно сжимающих, трущих, поглаживающих рук.

      Едва сдерживая животный порыв получить желаемое здесь и сейчас, Лань Чжань испивал Вэй Ина поцелуями, ласкал его шею, грудь и живот. Душу охватило ощущение свободного падения. Все органы мучительно сдавливало и тянуло копящееся томление.

      — Лань Чжань, — нетерпеливый шепот Вэй Ина жёг губы. — Как же я рад быть здесь с тобой… Хвала богам, что я проспал Дуаньу.

      От его слов будто лавина раскалённых искр окатила Лань Чжаня, вынуждая с удвоенной страстью отдаться движениям. Сплетение их тел олицетворяло сплетение судеб. Вэй Ин смеялся, второпях, лихорадочно скользил руками по коже, словно хотел успеть коснуться везде и сразу, стонал от восторга, превращаясь в инструмент, звучащий в руках Лань Чжаня удивительной музыкой.

      Нефрит припал к его груди, влажно целуя торчащие соски и тут же нещадно царапая их зубами. Вэй Ин хрипел. Мышцы во всём теле конвульсивно сокращались. Запрокинув голову назад и упираясь затылком в подушки, он подставлялся под ласки и жмурился от наслаждения; жадно глотал ртом воздух и тут же выстанывал его в протяжном имени.

      — Лань Чжань, Лань Чжань, Лань Чжань…      

      — Вэй Ин, — доносилось в ответ с тем же упоением, — какой же ты… какой мой.

      Каждый звук, вырывающийся из любимого рта, растекался внутри Лань Чжаня волнами слепящего восторга. Его вело, трясло, он словно выпадал из реальности. Ныне для него существовала лишь эта постель и Вэй Ин на ней. Его душа и его тело, принадлежали Лань Чжаню. Смысл повенчавшего их обряда пока ещё не доходил до мозга в полной мере, но грел сердце. В один миг действительность перевернулась. Казалось, ничто не предвещало, но их пути неожиданно пересеклись и стали одной дорогой, и тотчас весь прочий мир исчез.

      Лань Чжань опустил руку вниз, провёл подрагивающими пальцами по упругому прессу и косым мышцам Вэй Ина, чувствуя, как тот, сдавленно охнув, мягко толкнулся бёдрами навстречу. В паху невыносимо пылало. Задыхаясь удовольствием от того, что делает, Лань Чжань очертил ладонью контуры паховой зоны, накрыл пальцами красивый вздымающийся член, ощутил пульсацию и тёплую влажность под пальцами. Вэй Ин был на пределе — коснись пару раз и взорвётся.

      — Я близко, — изнемогая, поведал он.

      Охватив твёрдую плоть всей ладонью, Лань Чжань начал интенсивно и ритмично водить ею вверх-вниз. Вэй Ин судорожно дёрнулся и застонал, слабея от накатывающего оргазма. Лань Чжань не был уверен в том, что делает, но полагался на собственные представления о приятном. Он трогал и сжимал член Вэй Ина, то подводя к самому краю, то отступая назад, а подспудно рассматривал лицо, которое так часто видел, когда сам себя вёл к пику.

      Вэй Ин завороженно ловил его взгляд, тонул в дурманящем наслаждении и напряжённо дрожал. Затерявшись в жаркой неге, Лань Чжань внезапно почувствовал на себе его горячую ладонь, плотно и правильно обхватившую истекающую смазкой объёмную плоть.

      — Большой… — усмехаясь, уронил Вэй Ин. — Таким я его и представлял.

      — Ты представлял?.. — дыхание Нефрита вновь сбилось.

      — Конечно, я фантазировал о тебе, младший господин Лань, когда ласкал себя и не только.

      Услышанное подействовало на Лань Чжаня как дополнительная стимуляция. Полустон-полувсхлип вырвался из горла. Вэй Ин ласкал его на удивление уверенно и постепенно ускорял темп, с вниманием и сосредоточенностью наблюдая за мельчайшими реакциями, пытаясь наспех оценить как именно нравится Нефриту.

      — Хочу, чувствовать тебя везде… — он надавил большим пальцем на скользкую головку, выпив быстрым поцелуем стон Лань Чжаня. — Дотрагиваться губами, руками, обнимать всем собой… — заполошно бормотал он в его губы, опаляя рвущимся дыханием.

      — Кожа к коже, горячо… — подхватил Лань Чжань. — Касаться всюду… быть в тебе…

      Вэй Ин издал сдавленный стон, кусая губы.

      — Признаться, в этом ключе я тоже грезил. Попробуем и это — не сегодня, но обязательно… Я ведь и представить не мог, что всё так повернётся, а то бы подготовился.

      — Откуда тебе известно о том, что надо делать?

      — Вообще-то, после того, как я подсунул тебе тот многострадальный сборник с девушками, мне в руки попал ещё один — с парнями…

      — Вэй Ин!

      — Жаль, не отважился и его тебе приволочь. Может, выяснили бы всё раньше.

      Напряжение в теле Нефрита отдавалось крупной дрожью и давило изнутри.

      — Ты…

      — Несносный. Знаю. Но я так счастлив, что нравлюсь тебе. Я ведь правда тебе нравлюсь, мне это не привиделось, не приснилось?

      — Мы женаты.

      — Не могу поверить…

      — Я люблю тебя.

      — Боги! Лань Чжань, ты такой потрясающий! Такой восхитительный и весь мой!

      Вэй Ин стонал, скулил, его тело гнулось и ёрзало.

      — Я, кажется, на пределе и не смогу дольше…

      — Так не терпи, — откликнулся Лань Чжань, целуя его смежившиеся подрагивающие веки, приоткрытые губы, с шумом выдыхающие воздух, взмокшую шею. — Хочу слышать тебя, хочу знать, что тебе хорошо со мной…

      Смотреть на мечущегося в изнеможении Вэй Ина было особым видом эстетики.

      — Лань Чжань…

      Вэй Ин сбился с ритма, чувствуя, как приближающийся оргазм ускоряющейся воронкой острых импульсов закручивается внизу живота, а в следующий миг заходился в сладких спазмах, волнами накрывающих тело. Он глухо вскрикнул и, не удержав зрительный контакт, излился в кулак Лань Чжаня, продолжая невпопад двигать не слушающейся рукой.

      — Мой, — чувствуя горячее семя на ладони, хрипло исторг Лань Чжань и, не отдавая себе отчёта, что сам сорвался в извержение.

      Чистейший, неразбавленный экстаз на пару мгновений заполнил собой всё. Словно единый организм, они неделимо достигли пика и сорвались с него вместе. Перед глазами растекалось искрящееся золото и звёздной пыльцой оседало в сердце. Мечта, которую Лань Чжань вынашивал, приучая себя к мысли, что она несбыточная, воплотилась так, как он и не надеялся. Ни одна фантазия, ни один его акт самоудовлетворения, не мог сравниться с тем, что он испытывал в эти секунды. Сгорев в наслаждении и восстав из пепла, Лань Чжань продолжал нежить член Вэй Ина в руках, всячески оттягивая момент, когда перестанет ощущать его под пальцами.

      Вэй Ин с мутным от пережитого взором затих и обмяк, распластавшись на постели. Он не хотел двигаться, ему было слишком хорошо, но дыхание выравнивалось и глаза снова устремлялись на совершенное лицо Нефрита, взирающего на него как на редчайшее бесценное сокровище.

      — Муж мой, ты невозможно красив, — пьяно выдавил Вэй Ин.

      Ресницы Лань Чжаня слабо дрогнули.

      — Это мне следует благодарить богов за такой подарок.

      Медленно, словно заторможенно, он потянулся, отвёл прилипшую ко лбу Вэй Ина мокрую прядь челки — на самом деле просто желая прикоснуться — скользнул ладонью по изгибу бледной шеи, нежной лунке между ключицами, укрытой следами страсти груди, затем, приподнял голову и мягко, но настойчиво приник к губам. Этот поцелуй был очень медленным и тягучим, но неизменно обжигал.

      В глубине янтарных глаз сверкнули искры, разгорающиеся в новое пламя. Вэй Ин, всё правильно истолковавший, лениво ухмыльнулся.

      — Я и не догадывался, насколько ты темпераментный и горячий человек, Лань Чжань. Справлюсь ли я с таким напором?

      — Скоро узнаем.

      Лань Чжань с одержимостью помешанного пожирал его глазами, совсем не чувствуя, что его аппетит удовлетворён. На его обычно невозмутимом лице сменяли друг друга эмоции. Всё, что Вэй Ин читал на нём, заставляло сердце биться чаще. Его окутывал аромат сандала. Он чувствовал жар вновь жаждущего сгореть в страсти тела. Обоим было слишком мало того, что они сегодня получили, и хотя большее, казалось, поглотит безвозвратно, без оглядки окунались в безумие любви, цветущей в темноте ненастной ночи, которая для них только начиналась — как и их одна на двоих жизнь.