Холодные каменные стены пещеры Фумо куполом возвышались над кроваво-красной водной гладью. Сталагмиты словно руки тянулись к потолку, к возвышающимся над ними сталактитам, с которых падали окрашенные красным капли, звонко разбиваясь эхом, разнося его по стенам пещеры. Лёгкий запах железа был в нос приближающейся процессии из людей в белых одеждах. Тьма рассеялась под светом факелов в руках мужчин и озарила печальные лица всех собравшихся.
Сквозь толпу стоящих у озера стариков, старух, мужчин и молодых людей, проплыла чёрная фигура, прямо к берегу кровавого пруда. Шаг его был ровным, ни единого колыхания подола его одежд не было замечено, словно он был не человеком, а призраком. Лицо его, впрочем, не было ни живым, ни мертвым. Бледное, с вытянутыми скулами, изнеможённое, челюсть расслабленная, овал лица обрамляли чёрные волосы, усталые глаза глядели прямо перед собой, и лишь брови выделялись на бледном холсте, да и те ничего не выражали. Он опустил глаза, и в них отразилась подсвеченная водная гладь озера, опечатанная специальными магическими заклинаниями на цепи. Протянув руку, мужчина сорвал заклятия и холодный зловещий ветер подул, заставляя озеро покрыться рябью. Волны начали биться о берег.
Все здесь собравшиеся знали, что их ждёт. Они пришли сюда добровольно, по собственному выбору, коллективному выбору. Позор, что пал на клан Цешань Вэнь никогда не удастся смыть. Пока живут все те, кто пострадал от их действий, им не сыскать мирной жизни. Мирное существование оказалось невозможным уже тогда, когда их взяли в рабство. А с последними событиями, в связи со смертью Цзинь Цзысюаня и Цзян Яньли, о такой вещи, как дальнейшая Жизнь, думать и вовсе перестало быть необходимым. Их и так, и так ждёт конец и бежать им некуда. Да и к чему бежать? Старики прям-таки далеко убегут. Чтобы не было мести, они не пощадят даже детей! Порой люди бывают слишком жестоки…
Вэй Ин на мгновение закрыл глаза. В темноте всплыли образы Вэнь Цин и Вэйнь Нина, которые, к сожалению, уже не с ними. Им даже праха их не удастся добыть, как не прискорбно. Они наверняка хотели бы погибнуть плечом к плечу с родными людьми. Как жаль, что их жертва была напрасна, а слова именитого ордена — всего лишь пыль, которую легко сдуть.
Всё это не было решением Вэй Усяня, он бы продолжил бороться за правду, продолжил бы следовать своему, пусть тёмному и извилистому пути, но с ярким светом где-то поблизости. Вот только сил у него не осталось. Вэй Ин больше не мог бороться, волей случая и собственного характера он стал заложником ситуации, в которую сам себя затащил. Он ни о чём не жалел, зная, что поступал исключительно правильно, исключительно по совести и чести. Кто же знал, что честь его будет втоптана в грязь. Былые заслуги и вовсе ничего не стоят!
Зачем же он тогда старался?
Этим вопросом Вэй Усянь задавался раз за разом в последнее время. Обернувшись и окинув взглядом толпу, пробежался по каждому лицу: медленно и вдумчиво, стараясь запомнить каждое лицо, каждого породнившегося с ним дядюшку, дедушку, бабушку и братцев. Сердце сжалось и тут же остановилось. Слёзы бы хлынули у любого, но свои они уже их выплакали, а потому приняли воодушевлённый вид, и лица их выражали благодарность и почтение. Вытянув руки, все, как один почтительно и низко поклонились Старейшине Илин. Брови того дрогнули, он сложил руки перед собой и не менее почтительно поклонился им.
Это была благодарность и… прощание.
Достав из-за пояса Чэньцин, покрутил её в руках, прощаясь, и уложил ту на камень возле себя. Мёртвому флейта ни к чему. Вэй Усянь снова повернулся к пруду. Сделал глубокий вдох полной грудью и медленно выдохнул. Его сапог шагнул в кровавый пруд, ткани его одежд тут же стали впитывать воду, становясь тяжелыми. Шаг за шагом он погружался в пруд, пока не нашёл достаточно глубокое место. Дно озера было усыпано мертвецами. Под ногами то и дело что-то возникало: то рука, то нога, то чья-то голова. Он использовал пруд как инкубатор для лютых мертвецов, что должны были обратиться в скором времени и дозревали тут. Стоило Вэй Ину остановиться, и он обернулся, расставляя руки в стороны раскрытыми ладонями к собравшимся. Он приглашал к себе всех желающих окунуться.
Люди один за другим стали спускаться в озеро и приближаться к Вэй Ину. По очереди они хватали его за руки и в последний раз улыбались и говорили любезности, мило прощались с юношей. Руки его нежно держали их в ответ и помогали опуститься на дно с заботой. Это было тяжело, но раз за разом, никто не пытался его остановить, никто не поддавался панике, крикам, громкому плачу и истерике. Никому и в голову не пришло развернуться и выбежать из пруда. Кто был посмелее, сам заплывал в глубокую часть пруда и камнем пускался на дно. Это, безусловно, было тяжело, ведь тело устроено так, чтобы пытаться выжить, и очень сложно его обмануть.
Озеро заполнили десятки трупов. Белые одежды, традиционно расшитые алыми языками солнца, постепенно принимали красный оттенок. Безжизненная, тяжёлая аура царила в этом месте. Она плотной пеленой накрыла и самого юношу, чьё лицо уже было переполнено горем и слёзы стекали с него, не в силах остановиться. Одежды его впитали в себя так много воды, что рукава поднять было невозможно, и тянули его вниз. А может, это тело перестало желать стоять на ногах, колени подкосились, и водная гладь подхватила Вэй Ина под спину, держа его мягко и успокаивающе. Волосы его мягко расплывались по поверхности, прилипали ко лбу, глаза его, некогда ещё ясные и светлые, сейчас, полные отчаяния, глядели в потолок, медленно моргая. Губы его всё ещё дрожали, сердце щемило, оно было готово остановится в любую минуту, а душа - рассыпаться на множество мелких осколков. Разбитый внутри, разбитый снаружи, он выдохнул и позволил телу медленно опустится в объятия кровавой толщи воды.
Вода шумно заливала уши, больно заполняла нос и щипала глаза, застилая всё красным. Машинально открыв рот, не в силах вдохнуть, он выпустил последние пузырьки воздуха и отдал все свои силы на то, чтобы тело продолжало опускаться на дно. В глазах мутнело, вода заполняла лёгкие и ледяное чувство заставило глаза закатиться. Он ощущал, как холодные объятия смерти хватают его сердце и сжимают ещё сильнее, заставив его волноваться и вскоре остановиться.
Теперь он был мёртв. Мертвее всех мёртвых. Мёртв, как и десятки тысяч людей, что пали от его рук. Заплатил ли он достаточную цену за силу, которую применял? Он выплатил свой долг перед всеми теми, что желали его смерти? Они успокоятся?
Пришедшие на гору походом заклинатели наверняка ужаснулись увиденной картиной. Опустевшие дома, потухшие очаги, брошенные вещи, так, словно вот-вот хозяева вернутся. Чем больше заклинатели приближались к пещере Фумо, тем ощутимее были зловещая аура и энергия, исходящая изнутри. Подойдя ближе ко входу, они ощутили, как их обдуло холодным ветром с гнилостным запахом разложения.
Ни одной живой души, лишь Кровавый пруд, заполненный трупами, попеременно всплывающими на поверхность посиневшими частями тела. Среди трупов с красноватыми одеждами один из глав клана увидел чёрную тряпку, а после его взор зацепила лежавшая у берега чёрная лаковая флейта, украшенная красной кисточкой. Схватив ту, он с силой сжал её в руке, но та даже не треснула. Ярость, что он вложил в эту хватку, способна была сломать человеку руку, но не флейту. Тогда он спрятал её у себя за воротом, почти у сердца, и повёл людей обратно.
Обнаружив десятки людей клана Вэнь и Старейшину Илин, добровольно расставшихся с жизнью, пришедшие на гору заклинатели не были довольны таким исходом. Им хотелось крови, зрелища, правосудия!