***

Роза не знала, что ей чувствовать в это долгое мгновение. Любовь? Не к Роберту, конечно же, нет... Для такого глубокого чувства к похитившему ее альфе — рановато. Но к их ребенку? Пусть в нем текла кровь Роберта, в нем так же была и ее ДНК, гены ее предков. И кто знает, в какой пропорции они смешаны. Пока мадам Таро стояла над ней, держа в руках незажженную сигарету, Роза медленно гладила свой живот, рассматривая белый потолок кабинета. Белое платье-халат слегка похрустывало, омега потому и не любила натуральные ткани. Слишком быстро они мялись и слишком уж много издавали лишнего шума при каждом движении. Доктор медленно рассматривал снимки УЗИ и заполнял карту беременной одному ему понятными каракулями.

— Каков срок? — спросила женщина нетерпеливо, и Роза словно только сейчас увидела красный лак на ее длинных ногтях.

Весь ее вид, каждая самая крохотная деталь — все отталкивало. И эта высокая прическа, и деловой костюм, так контрастирующий с нарядом Розы, и печать усталости на старом лице. Омега прикусила губу, чувствуя, как сердце забилось быстрее. Она ощущала, ощущала своего ребенка... Не его движения, но присутствие. Описать это сложно, если не испытал сам. Розе казалось, что она видит, как крохотные детские ручки точно обнимают ее изнутри, как беззубый рот улыбается ей, как непременно голубые, как и ее собственные, глаза смотрят на Розу с любовью. Сердце ее таяло, все проблемы отходили на второй план, и пальцы нетерпеливо сжимались в кулаки. «Какое я дам ему имя? Или ей?», — думала девушка, смотря врачу в спину.

— Срок — девять недель и четыре дня, мадам Таро, — тихо ответил врач, полностью седой мужчина лет шестидесяти. — Развитие в пределах нормы, никаких отклонений не обнаружено.

— Пол? — осторожно спросил Роберт, он стоял за спиной Розы.

— Пол мы узнаем лишь на двенадцатой неделе, если ребенок захочет лечь так, чтобы аппарат передал, мистер Хайд.

В голосе мужчины слышалось едва прикрытое ехидство. Розе нравился этот доктор. Конечно, он работал на ненавистное «Общество», но... Могло быть и хуже. Девушка в очередной раз окинула пространство взглядом. Белые стены кабинета давили на нее со всех сторон, прижимали к скрипучей кушетке, не позволяя подняться. Первый раз она явилась в этот кабинет почти два месяца назад, чтобы подтвердить подозрения своего альфы: беременность. Диагноз поставили быстро, хватило теста мочи и крови. Роберт держал девушку за руку, пока оба ждали результата, и его касание даже не казалось противным. Беда объединяет, об этом Роза знала всегда, но про объединяющую радость прежде ей не приходилось слышать. Странно было думать о том, что ощущение столь сильного счастья принес ей он. Альфа, выкравший Розу из родного дома и заперший в комнатке для кукол.

Вот и сейчас он держал свою ладонь на ее плече, а Розе даже не хотелось скинуть его руку. Почему? Борьба выматывает, забирает последние силы, и едва что-то хорошее, что-то нежное и вечное, как ребенок, замаячило на горизонте, омега забыла обо всем остальном. Война забрала у Розы слишком много энергии, и в своем новом положении она согласилась на шаткий мир. В этот раз добрый доктор вручил ей маленькую черную фотографию, ультразвук, на котором едва приглядывался силуэт ещё совсем маленького зародыша. «Он уже не похож на точку на экране», — шептала внутренняя омега, смотря на фотографию глазами Розы. Странное томление росло где-то там, за ребрами. Хотелось наклониться вперёд и поцеловать глянцевую поверхность снимка...

— Вы ждёте кого-то конкретного? — эта мерзкая женщина с хищным взглядом обращалась к Роберту, с Розой она почти не заговаривала. — Мальчика, полагаю. Наследника бесценной фамилии?

— Нет. Я буду рад ребенку любого пола, мадам. Чем быстрее мы узнаем пол, тем быстрее выберем имя, оформим детскую, — казалось, что грудь альфы переполняет чистейшее счастье.

— В любом случае... – сигарета танцевала меж ее костистых пальцев. — Вы успеете родить ещё много малышей, — скрипучий голос женщины заставил Розу зябко поежиться.

«А где же твои малыши?» — злорадно подумала она, чувствуя странное ехидство. От женщины, так активно развивающей «Общество» с его отвратительными порядками, веяло... Отчаянием? Роза рассматривала ее, сохраняя молчание, и не знала, как по-другому назвать это ощущение. Казалось, что у нее нет никакой семьи: уже нет родителей, а дети никогда и не появлялись на свет. От того мадам Таро так старается ради «Общества», верно? Это — ее единственное дитя. Омега отвернулась, не желая смотреть в лицо своей пленительницы, совершившей все эти преступления. Ей не хотелось знать, сколько сестер по несчастью страдают в принудительном браке по ее вине. Пусть контракт запрещает их бить, Роза точно знала, что насиловать принадлежащую альфе омегу ему не запретит и сам Господь.

— Благодарю, — осторожно ответил Роберт, мягко сжав ладонь своей спутницы. — Анализы Розы в норме?

— Безупречны. Хоть сейчас в космос, — рассмеялся доктор, делая очередную пометку. — Но я бы советовал ей побольше прогулок. Пеших, — он снял очки и потер уставшие глаза. — Съездить в город, погулять по парку...

— Ошейник натирает мне кожу, — холодно произнесла девушка, и врач осторожно взглянул ей в глаза.

— Понимаю, — в его голосе слышалось сочувствие, такое сложно подделать. — Тогда где-то подальше от города, где его можно и не носить.

— Место омеги в ее доме, — произнесла женщина, и Роза ощутимо дрогнула. — У мистера Хайда огромный дом и сад, милая Роза найдет, где размять ноги. Или приобретет для себя беговую дорожку.

Роза заставила себя промолчать. Ей не хотелось тратить силы на бой: гнев отбирал слишком много, а взамен оставлял лишь горечь. Горечь поражения. Девушка знала, что ей ничем не исправить своего положения, Общество уже взяло верх. Роза беременна, и когда этот ребенок появится на свет, Роберт будет владеть ею безвозвратно. Мысль эта заставляла страх расползаться по телу, цепляться за каждую мышцу своими острыми когтями. «Все будет хорошо», — ворковала омега, но Роза не разделяла ее бесконечного оптимизма. Она знала, что уже любит это несчастное дитя, но что касалось отца этого ребенка... Полюбит ли она Роберта? Забудет ли о том, что он с ней сделал? Вряд ли. Мысль о похищении будет сопровождать их брак из года в год, вести под руку, словно отец невесту. «У меня не будет свадьбы», — понимала Роза, вспомнив об этом. Никогда...

Не то, чтобы она сильно о ней мечтала. Белые платья, хрустальные бокалы, клятвы у устланного цветами алтаря. У Розы никогда не было плана на случай большой любви и заключения брака, и все же ей казалось, что церемония должна состояться, раз уж в этот день появляется новая ячейка общества. Брак Розы и Роберта будет считаться заключённым, когда она родит. Удивительно, правда? Этот малыш... Он станет ей и наказанием, и утешением. Поставит точку: Роза перестанет принадлежать самой себе. Она превратится в мать и жену, и от милой рыжей хохотушки не останется и следа. Омега невольно повела плечом, чувствуя особенно острый прилив раздражения. Ей хотелось подняться с места и выйти за дверь, лишь бы не видеть этих лиц.

— Мы свободны? — спросила девушка, взглянув в глаза альфе, не мадам Таро.

— Тебе нужно посетить ещё одного доктора, милая, — произнес он со всей нежностью, на какую только был способен, и пальцы Розы впились в черную ткань его рубашки.

— Мне казалось, что все процедуры на сегодня уже пройдены, — ответила Роза тихо, понимая, что нежеланная гостья встрянет в этот разговор.

— Пришло время посетить психиатра, — холодно произнесла женщина.

Омега прикусила губу. Она тяжело вздохнула и снова взглянула в лицо своего альфы. «Я не хочу», — читалось во взгляде этих голубых глаз, и что-то изменилось в лице Роберта. Внутренняя омега все пыталась убедить ее в том, что альфа не так уж и плох, и Роза, к ужасу своему, все внимательнее слушала ее доводы. Девушка поправила юбку белого хрустящего платья, и позволила Роберту говорить за нее. Роза выглянула в окно и заметила на ветках ближайшего дерева уже знакомую ей красную птичку. «Следишь за мной?» — подумалось ей: когда маленькие черные глазки заблестели в дневном свете.

— Неужели без этого нельзя обойтись? — в голосе альфы слышалось раздражение. — Роза устала и хочет домой.

— Дети никогда не даются легко. Роза в состоянии вытерпеть ещё один прием, — заверила мадам Таро. — Может она хочет задать какие-то вопросы врачу? Наедине. А мы с вами, мистер Хайд, как раз поговорим по душам...

— Хочу, — тут же поддержала омега.

Она не думала, что с уст этой женщины когда-то сорвётся мысль, с которой Роза будет согласна. Мадам кивнула, но Роберт медлил, сидел рядом и не отпускал руку омеги. Девушке почти захотелось толкнуть его к выходу... Вряд ли получится, но попытка даст понять: Роза ждёт, когда тот покинет кабинет. Она спросит у доктора о сроках, о дате родов, о восстановлении после. В школе об этом упоминалось вскользь, и физиология омеги — предмет специфичный. Не то, чтобы их усиленно изучали в момент беременности. Альфы не позволяют проводить опыты, лишние замеры, некоторые не дают и касаться своей жены. Дикари готовы смотреть на корчащуюся от боли омегу но не на врача, касающегося ее оголенного живота.

— Идёмте, — женщина открыла дверь кабинета, и Роберт нехотя поднялся, бросив в сторону Розы недовольный взгляд.

«Скоро увидимся», — пропищала внутренняя омега, она не любила расставаться с альфой. Когда дверь тихо закрылась, Роза подалась вперёд, решая, что следует рассказать...

***

— Наконец-то, — хриплый голос женщины начинал раздражать и его.

Едва мадам Таро вышла за пределы клиники, в ладонь ее тут же прыгнула сигарета, что только что лежала, зажатая меж пальцев. Зажигалка скрипнула в ее сухой ладони, и огонек тут же перекинулся на сигарету. Первая затяжка заставила женщину блаженно закатить глаза, но лишь на мгновение. После же взгляд мадам Таро обратился к Роберту, и по плечам его прошлись мурашки. Она все больше напоминала старую голодную паучиху, что сидит на виду и ждёт, когда неосторожная муха заплутает по дому и бросится к ней в объятья. Альфа повел плечом, сделав шаг назад. Он не хотел, чтобы черная рубашка пропиталась табачным дымом: это может навредить его беременной омеге и их малышу.

— Я не могу винить вас, мистер Хайд, — с уст мадам сорвалось облачко дыма. — Наша милая Розочка успела проникнуть вам прямо в сердце.

— В чем вы не можете меня обвинить? — бровь приподнялась сама собой. — В вашей податливости.

Альфа скривил губы, не найдясь с ответом. Рубашка словно становилась все более тесной, Роберт набирал в легкие все больше воздуха, и лёгкая боль сдавливала его грудь. Мужчина смотрел за тем, как сваха курит. Она ждала во время приема, нетерпеливо перебирала своими кривыми пальцами и смотрела в экран монитора. Роберту отчего-то хотелось выпроводить ее из кабинета, но он не позволял себе лишнюю грубость. Нет, только не теперь, когда его отношения с Розой так близки к идеалу. Омега теперь спит в его комнате, завтракает и обедает с ним за одним столом, разговаривает с ним перед сном... Они — полноценная семья. Здоровая ячейка общества. Ведь правда? «Она не любит тебя, никогда не будет любить», — говорил мерзкий голосок разума, но Роберт все гнал его прочь. «Любовь — ерунда. Нам нужно лишь ее уважение», — отвечал внутренний альфа.

— Раскройте свою мысль, мадам, — нетерпеливо произнес мужчина, рука прошлась по черным волосам, приглаживая их назад.

— Вы готовы отказаться от посещения психолога, едва ваша омега расстроенно пискнет, — пояснила мадам Таро, и сигарета ее почти закончилась.

— Но если она не хочет проходить этого бесполезного... — начал было Роберт, но женщина изменилась в лице.

— Бесполезного, простите? — возмутилась она, вскинув тонкую бровь.

Тон голоса изменился, словно по щелчку выключателя. Роберту казалось, что он слышит тонкий голосок Розы, запертой в белом кабинете врача. Когда-то давно он читал, что связь альфы и омеги усиливается во время беременности, и сейчас верил в прочитанное много лет назад. Мысль эта грела его каменное сердце, и мужчина надеялся, что Роза тоже рада этому факту. Мадам Таро выбросила оставшийся от сигареты фильтр и взглянула в глаза своему собеседнику. Она вскинула брови, точно Роберт успел оскорбить ее. «Неприятная женщина», — шепнул внутренний альфа, и Роберт не мог не согласиться. Удивительно, а ведь всего пару месяцев назад она казалась ему весьма полезной и милой.

— Вы думаете, что уже приручили ее, не так ли? — альфа медленно кивнул, почти инстинктивно ответил на вопрос, который не раз задавал сам себе. — Что дело сделано? Думаете, что раз девчонка беременна, ей одна дорога, — мадам выдержала паузу. — К алтарю, а потом — вместе встречать старость?

— По закону, — Роберт смочил губы, словно желая ощутить вкус этих слов. — Она уже сейчас принадлежит мне. С тех самых пор, как в чреве Розы завязался наш общий ребенок.

— Ха, — горько улыбнулась женщина. — По закону омега принадлежит альфе лишь тогда, когда ребенок родился.

— Она не может сделать... — само слово давалось ему с трудом. — Аборт. Она не может убить нашего ребенка без моего согласия или медицинских показаний к прерыванию, — Роберт махнул рукой в воздухе. — Не в этом штате.

— Она может напиться каких-нибудь таблеток и умереть во сне, — голос мадам стал холодным, словно короткий зимний день. — Она может прыгнуть из окна, перегрызть вены на руках, утонуть в вашей мраморной ванной, — женщина не разрывала зрительного контакта. — Она может засунуть голову в пакет и задохнуться.

Роберт молчал. Эта возможность словно лишь сейчас возникла в его разуме, альфа только в это мгновение понял, что все время ходил по тонкому льду. Роза имела доступ к ножам и ножницам, она спокойно открывала окна, могла залезть на крышу через лестницу на чердаке... Что говорить о пакетах, ремнях и верёвках. Она могла сотворить с собой что угодно, пока Роберт чувствовал эйфорию от предстоящего родительства. Он уже присмотрел комнату для детской, выбрал парочку игрушек, кроватку для удобного гнездования. Омега первые месяцы проводит с малышом взаперти, задача альфы — кормить ее и охранять от внешних опасностей.

И верно. Даже если мадам Таро не вызывала у Роберта симпатии, она права, Роза может покончить с жизнью, если свобода покажется ей такой желанной. Другого выхода у нее нет. «Я говорил, я говорил тебе, что поводок слишком длинный! Я говорил, что ее нужно держать в строгости, а ты все упираешься», — причитал внутренний альфа. От сценариев, возникших под коркой черепа, Роберту стало плохо. Голова закружилась, но мужчина удержался на месте, не позволив слабости проступить на его лице. Мадам Таро цокнула языком и потянулась за следующей сигаретой. Альфа невольно подумал о том, что хотел бы знать, сколько женщине лет. Если меньше сорока пяти, она могла бы сниматься в социальной рекламе и рассказывать детям о вреде курения.

— Вы недооцениваете их волю к свободе, — заговорила женщина, прикуривая снова. — Потому мы и запрещаем альфам обращаться с ними слишком строго, жестоко. Несколько моих первых подопечных нашли выход в окне и... Больше такого не случится.

Бред, ерунда. Омега и альфа — идеальный союз, сама природа создала между ними непреодолимое притяжение: гон и течку. Если бы омега могла желать существовать автономно от второй половины своей души... Зачем бы природе так стараться? Роберт невольно прикусил внутреннюю сторону щеки. Мадам Таро заметила недоверие в его взгляде, но не стала доказывать свою точку зрения. Мертвая омега не в ее интересах, но женщина хорошо знала, что упертого альфу никогда не переубедить. Роберт снова прикусил внутреннюю сторону щеки, ладонь его прошлась по ней, поглаживая гладко выбритую кожу. Мужчина тяжело вздохнул, понимая, что прием врача действительно важен.

— Я вам не нравлюсь, мистер Хайд, — она недовольно цокнула языком. — Но это и не входит в мои обязанности. Я должна довести омегу до счастливого материнства, вот и все. Мы с вами неплохо сработали в паре, и, полагаю, текущий результат вас удовлетворил.

— Не могу возразить, — она говорила, как настоящий профессионал.

— Так давайте же продолжим работу и не будем усложнять, — взгляд ее словно сделался уставшим. — Скажите Розе, что добрый доктор не сделает ей больно, успокойте ее, и дело с концом.

Роберт собирался что-то ответить, но у него зазвонил телефон. «Мама», — яркие белые буквы на экране. Обычно женщина звонила раз в неделю, но теперь, зная, что Роберт ждет своего первого малыша, она чаще интересовалась делами его семьи. «Нужно скорее их познакомить», — подумал альфа, вспомнив о своей Розе и ее грустной одинокой улыбке...