Примечание
Счастливого Хэллоуина!
Убранство комнаты не отличалось уникальным дизайном и имело посредственный внешний вид. Акутагава невольно поежился, осматривая идеально белые стены и просторную двуспальную кровать с удивительно строгим постельным бельем. Стол, стоящий возле небольшого окна, был практически пустым, настолько, что создавалось впечатление, будто в доме никто не живет.
Разглядывая деревянный рисунок столешницы, Акутагава не сразу заметил, что на прикроватной тумбочке стоит полная бутылка вина дорогой марки. Стекло блестело и переливалось в солнечных лучах, маня подойти ближе и рассмотреть, но юноша отказался от этой идеи, решив скромно присесть на край кровати и подождать хозяев дома.
Пусть внешне Рюноскэ Акутагава и не подавал виду, но внутри трепетал и кричал от дикого восторга. На постоянно бесстрастном лице не отображалось и половины тех эмоций, которые рвутся изнутри, мешая сосредоточиться. Одна единственная мысль о том, что он находится в комнате Дазая-сана, заставляла сердце сходить с привычного ритма.
Думать о том, что будет дальше, Акутагава боялся, считая это недостойным.
Но ожидание было недолгим. Смеясь и препираясь, в комнату вошли двое мафиози. Акутагава от неожиданно громких звуков вздрогнул всем телом, но тут же успокоился. Накахара-сама и Дазай-сама пусть и бесперебойно ругались, но работали слаженно, и после небольшой перебранки мигом успокоились. Уже у дверей в спальню они перестали спорить, обратив внимание на третью персону в доме.
- Уже не терпится? – обратился к Акутагаве Дазай. Тон его был насмешлив и чуточку весел, словно происходящее ни капли не волновало душу.
Рюноскэ был готов задохнуться от смущения. С силой сжав друг о друга ноги, он представлял собой эталон целомудрия. Будь он в любой другой ситуации, и его можно было бы посчитать за благочестивого юношу, чьи скромные нравы пытаются разрушить двое взрослых мужчин.
Вот только проблема была в том, что юный Акутагава сам и выдвинул одну интересную идею.
Чуя громко усмехнулся, разглядывая налитые краской щеки Рюноскэ, и мысленно поражался тому, как можно так сильно смущаться после того, что сам же и предложил. Накахара ожидал подобных идей от бестолкового Дазая, но никак не ждал их от его помощника, который даже с людьми общался нехотя.
- Раз мы все уже готовы, то можем начинать, - нараспев провозгласил Дазай, вытаскивая с нижнего ящика комода металлические наручники. Не игрушечные, а самые настоящие.
Как можно сильнее жавшись к углу кровати, Акутагава чересчур громко сглотнул. Металл блестел не хуже золота, и Рюноскэ точно знал, кому предназначались наручни. От волнения пересыхало горло, а вид неторопливо шествующего к нему Дазая в одних лишь кожаных брюках заставлял потеть. Рюноскэ так впечатлился новому образу учителя, что не сразу обратил внимание на второго мафиози. Чуя Накахара никак не обозначал свое присутствие и тенью стоял позади Дазая. Но, встав прямо напротив окна, Накахара показал себя во всей красе: черная хлопковая футболка была явно мала на два размера и сжимала подтянутое накаченное тело, а красные веревки лишь подчеркивали очертания литых мышц. Вязка была не сложной, но оттого выглядела не менее сногсшибательно.
- Ложись, - безапелляционно приказал Чуя. Голубые глаза сверкнули в предвкушении, а рядом засмеялся Дазай.
- Чиби-кун, а ты сегодня весь такой важный, приказы раздаешь, - поддел напарника Дазай, и тут же увернулся от болезненного тычка в обнаженный бок.
- Помолчал бы лучше.
Пока мафиози перепирались, Акутагава послушно лег на середину кровати, устремив взгляд в безупречно белый потолок. Юноша все никак не мог отделаться от мысли, что комната слишком светла для человека, который занимает высокий пост в мафии. А еще назойливая идея быть прикованным к спинке кровати, а после быть выебанным двумя членами сразу засела в голове так глубоко, что избавиться от нее было невозможно.
- Наш мальчик подготовился? – с хрипотцой поинтересовался Дазай, подходя вплотную к изголовью кровати.
Не дожидаясь ответа, Осаму схватил тощее запястье и резким выверенным движением пристегнул к деревянному бруску. Щелчок, который издали наручники был оглушительным, и Акутагава на секунду потерялся, но тут же пришел в себя. Прямо возле него нависал Накахара-сама, и задумчиво смотрел на второе запястье, ничем не покрытое и ужасно бледное.
- Вторую руку тоже пристегиваем? – поинтересовался он.
Ответ прилетел незамедлительно:
- Да, только придержи для начала.
Тело сковала дрожь, когда прохладные пальцы рыжего мафиози коснулись бледной ладони и провели по запястью, до основания плеч, а затем назад.
Рюноскэ задышал чаще и прерывистее, и едва ли не застонал, когда вторая пара рук коснулась бедра сквозь плотную ткань брюк. Но, сразу же после Дазай навалился на юношу всем телом и раздался новый щелчок наручников. Второе запястье было надежно закреплено ко второму бруску.
- Не раздави его, - послышалось укоризненное от Накахары.
Прижатый с двух сторон горячими телами, Рюноскэ чувствовал себя сдавленным, но чувства от этого были скорее одурманивающими, чем болезненными. Остро не хватало воздуха, и Акутагава дышал хаотично, приоткрывая рот. Чуя Накахара заметил эти изменения и послал Дазаю самый осуждающий взгляд из всех, чтобы тот слезал поскорее и не давил больше.
Осаму недолго ворчал, но все же подчинился, и Акутагаве стало легче дышать. Но, сразу же после чувства облегчения по телу прошелся прохладный воздух. Акутагава вздрогнул, не ожидая, что станет так холодно без человеческого тепла.
- Смотри-ка, а мне кажется, что его все очень даже устраивает, - засмеялся Дазай, осматривая дрожащее беззащитное тельце.
За спиной громко хмыкнули, словно не желали и дальше развивать эту тему. Дазай широко улыбнулся, а его собственное тело сковала медленно разливающаяся истома от осознания того, что именно будет происходить. Жар охватывал все тело, и Осаму хотелось поскорее сорвать хлипкие брюки с худых ног и вставить болезненно возбужденный член в подготовленную дырку. Но сзади стоял и наблюдал Чуя, а это значит, что сценарий меняется.
- Долго будешь молча глазеть и слюни пускать? – вставил свою шпильку Накахара Чуя, с подозрением смотря на чересчур, на его взгляд, возбужденного Дазая. Тот выглядел как кобель, готовый к спариванию и это немного пугало, но в то же время подстегало к тому, чтобы высказаться и воочию узреть то, что случится дальше.
С кровати донесся тихий нетерпеливый скулеж Акутагавы. Он лежал, раскинувшись по всему периметру матраса и глубоко дышал, сводя вместе ноги, пытаясь прикрыть собственное не к месту появившееся возбуждение. Цепкий взгляд Дазай-сана действовал не хуже бутылки лучшего вина, и Рюноскэ горел от одной мысли, что учитель может с ним сделать, пока он такой беспомощный и нуждающийся.
- Наш мальчик уже точно готов, - с улыбкой заметил Дазай. – Чиби-кун, будь добр, принеси плеточку.
- Сам бы и притащил, - пропыхтел недовольно Чуя, но стойко проигнорировал то, как его назвали.
Как бы Накахаре не терпелось и самому высечь Дазая, но раскинувшийся на кровати тяжело дышащий от нестерпимого возбуждения Акутагава был важнее. Немного поворчав, Чуя действительно пошел за заранее подготовленной черной плеткой и торжественно внес ее в комнату к заждавшейся парочке.
Акутагава протяжно заскулил, словно настоящая собака, когда увидел второго многоуважаемого наставника с плетью. Дазай-сан присвистнул, наверняка тоже оценивая чужой внешний вид и то, как Чуе Накахаре очень выгодно смотрелось вот так просто стоять с блестящей плеткой в руках, в этих своих плотных черных перчатках и со сложной конструкцией обвязки на груди. От каждого неосторожного движения веревки стягивали футболку еще сильнее, что можно было увидеть очертания грудных мышц и пресса.
- Уже не терпится, да? – словно услышав чужие грешные мысли, промурлыкал Дазай. Акутагава задышал сильнее, и почувствовал, как сильно запекли от смущения щеки. – Ну же, не молчи, мой сладкий. Скажи, как сильно ты хочешь получить по попке.
От этого приторного «мой сладкий» защемило где-то в груди, и стало очень горячо в паху. Низ живота сводила истома, а под ребрами словно вспыхнул пожар. Хотелось дотронуться до себя, погладить член, потрогать плотно сомкнутую на игрушке дырочку и хорошенько разработать себя снова, но Акутагава сдержал мимолетный порыв разорвать наручники способностью и добраться до ноющего члена и раздраженных стенок ануса.
- Я… я хочу быть отшлепанным! – собрав всю силу духа, на одном дыхании выпалил Рюноскэ. – Пожалуйста, Накахара-сан, отшлепайте этого непослушного ученика!
- Вот это правильный настрой! – искренне восхитился Дазай, с неподдельным интересом наблюдая за дальнейшими действиями напарника.
Рыжий мафиози молча подошел к кровати, оценивающе рассматривая еще юношеское тело и кучу ненужных тряпок на нем. Одежды здесь была явно лишней. Первым делом он стянул мешающие штаны, под которыми не оказалось нижнего белья, а на бедрах блестели разводы недавно использованного лубриканта. Рядом присвистнул Дазай, не менее удивленный своим учеником. Кто бы мог подумать, что скромняга Рюноскэ так тщательно займется собственной подготовкой.
- А ты, я смотрю, уже готов, - хмыкнул Накахара, не без удовольствия замечая, как вспыхнули щеки ученика и как стыдливо тот свел бедра.
- Я-я провинился, Накаара-сан, подготовил с-свою попку, не дождавшись вашей помощи! Прошу, накажите меня! – прерывисто выдохнул Акутагава и тут же перевернулся боком, насколько тому позволяли наручники.
Дырочка туго сжимала основание пробки, периодически стыдливо пульсируя, словно хотела избавиться от мешающегося предмета. Теплая смазка медленно вытекала, не желая покидать горячее тело, и размазывала все вокруг маслянистыми кляксами. Чуя почувствовал острое желание надавить сразу двумя пальцами на дырочку, собрать убегающую по ногам смазку и вместо анальной пробки вогнать внутрь свой член.
- Чиби-кун, неужели и дальше будешь просто смотреть? – заметил Дазай.
Накахара повернул голову и встретился с голодным взглядом карих глаз. Осаму смотрел вовсе не на аппетитную попку своего подчиненного и ученика в одном лице. Он тщательно осматривал своего первого напарника, внимательно наблюдал за тем, как крепко сжимает рука рукоять плетки, до едва слышного скрипа перчаток.
- Почему же? – усмехнулся Чуя, и сразу же резко, без предупреждений, оставил жгучий удар по чужим бедрам.
Акутагава вскрикнул и сразу же сжался. Плеть жалила больно и на потревоженной коже оставалась краснеющая полоса. От резкого движения анальная пробка надавила сильнее нужного на нежные стенки кишечника, и вошла глубже, задевая самую чувствительную точку внутри. Из члена потекло сильнее, а головка обнажилась из-под складки кожи.
Дазай завороженно смотрел на стекающие капли предсемени, и с восторгом на алеющий след на бедре. Чуя явно бил в полную силу, не жалея. Он был таким беспощадным и уверенным в себе. Дазай чувствовал, как крепнет только от одной мысли, что вот так мог лежать на кровати он сам, и рыжий мафиози прошелся бы плетью по его горячей плоти.
Следующий удар плетью попал прямо возле стоячего члена, едва задевая основание и поджатую мошонку. Дырочка судорожно сжимала посторонний предмет внутри, выдавая беспокойство хозяина.
- Ложись на живот, - скомандовал Накахара.
Юноша с блестящими слезящимися глазами посмотрел на своего мучителя, и удовлетворительно выдохнув, послушно улегся животом на влажную от пота простыню. Руки начали затекать с первых же секунд, настолько поза была неудобной. Запястье буквально повернулись крест-накрест, и напряжение в мышцах сало ощущаться еще сильнее, чем до этого.
- Я буду бить, а ты считай, - поставил условие рыжий мафиози, и, услышав негромкое «хорошо», развел бледные ягодицы в сторону, жадно рассматривая покрасневшую дырку. – А ты будешь держать, - тут же повернулся он к Дазаю и передал возможность трогать аппетитную попку ему.
- Ха? – удивился тот, но не отказался от перспективы раздвигать чужие булочки, пока по ним проходятся кнутом.
Плеть с коротким свистом опустилась у копчика, рассекая нежную кожу по диагонали. Акутагава жалобно замычал, и громко вскрикнул: «Один!»
Град ударов обрушился на беззащитные ягодицы, Чуя не жалел своего подопечного совсем. Шлепки плети приходились даже на туго сжимающую пробку дырочку. От десятка точных и сильных ударов она раскраснелась еще больше. Рюноскэ сбился со счета еще на второй десятке, но Чуя его уже и не слушал: удары один за другим продолжали попадать по налитым ягодицам, оставляя множество полос.
Неожиданно все прекратилось, и Акутагава даже не понял, когда именно. Просто в какой-то момент беспощадные шлепки плети остановились, а набухшая кожа перестала гореть как поджаренная. Руки Дазай-сана исчезли так еще раньше, чем закончилась пытка.
Внезапно дырочки коснулось что-то скользкое, прохладное и липкое. Чей-то палец уверенными движениями по кругу размазывал какой-то охлаждающий гель, и, измученное долгой игрой отверстие расслабилось, немного выпуская затычку из плена тела.
- Вот так, отлично, - пробормотал себе под нос Чуя и тут же бесцеремонно вогнал в припухшую дырочку еще два пальца, обильно смазанные гелем.
По комнате прошелся оглушительный вскрик. То был Рюноскэ, не ожидающий такой подлости со стороны любимого наставника. Больших усилий юноше стоило, чтобы посмотреть вниз на своих мучителей. Дазай и Накахара, словно сговорившись, вдвоем терзали поочередно растянутое отверстие, вразнобой двигая пальцами.
Мафиози держали один ритм, поочередно вталкивая, то вытаскивая разогревшиеся от жара чужого тела пальцы. Потайное местечко внутри трепетало, а член стоял как никогда крепко.
Продолговатая пробка с сердечком на конце, длинные тонкие пальцы Дазай-сана и натренированные руки Накахары-сана терзали распухшее отверстие со всех сторон, безошибочно утыкаясь в простату. Акутагава едва не вскрикнул от удовольствия, когда Дазай, видя его реакцию и чувствуя дрожь тела, наотмашь ударил ладонью по раскрасневшейся ягодице.
- Хватит с него, - нетерпеливо сказал Дазай, вытаскивая с теплого места пальцы и вытирая их о подушку.
Чуя согласно промычал, рывком снимая мешающие брюки.
Пробка легко покинула чужое тело, буквально вылетая из растянутого и обильно смазанного нутра. Рюноскэ протяжно заскулил, ощущая непривычную пустоту в попке.
- Сладенькая дырочка Акутагавы в нетерпении?
Дазай широко улыбался, свободной рукой сминая налившиеся краской ягодицы. Борозды после плети краснели и наверняка щипали, оттого трогать их было еще приятней.
Не успев ответить, Акутагава почувствовав возле своей дырочки давление и похотливо застонал. Головка члена второго мафиози коснулась неплотно сжатого входа и толкнулась внутрь, раздвигая каждую складочку. Осаму с нескрываемым интересом смотрел, как чужой член дюйм за дюймом скрывается внутри горячего тела.
- Какой же ты тугой… - сквозь зубы стонал Накахара, вопреки своим словам не пытаясь отстраниться.
- А я предлагал в него сначала резиновый член вставить, а ты настоял на том, чтобы он пришел с пробкой, - со знанием дела напомнил Дазай, но в ответ получил только пронзительный, красноречивый взгляд синих глаз, который таки намекал на то, что кое-кому стоит заткнуться.
- Ты в порядке? – привыкнув к горячей головокружительной тесноте, обратился Чуя к воспитаннику.
Акутагава лежал ничком, зарывшись в подушки и тихонько постанывал. Ему не хватило сил приподнять лицо и ответить на вопрос. Но член однозначно упирался в матрас, а дырочка жадно принимала плоть наставника.
Убедившись, что Рюноскэ в порядке, Чуя не стал долго ждать и с размаху вогнал член до конца. Горячая дырка приняла его распростерто, раскрываясь перед ним и хорошо сжимая.
- Меняемся, или?.. – неожиданно подал голос, притихший до этого Дазай. Глаза его заволокла пелена желания, а член упирался напарнику в бедро, размазывая влагу по грубой коже. Чуя и не заметил, когда Дазай успел подобраться к нему настолько близко, будучи увлеченным молодым телом под ним.
То самое «или» означало только то, что Рюноскэ-куна стоит растянуть еще лучше. Чуя кивнул Дазаю, соглашаясь со вторым вариантом, и негромко попросил принести еще смазки. Акутагава под ним забрыкался и с жадностью задвигал попкой в нетерпении. Он слышал весь разговор с самого начала и уже в красках представлял, как член Дазай-сама войдет в него также грубо и ненасытно.
Накахара, не дожидаясь напарника, задвигался, ритмично вгоняя плоть в растянутую щелку. Акутагава под ним непрерывно стонал, подмахивая упругой задницей, норовя выскочить с кровати и оседлать член.
Рюноскэ совсем перестал обращать внимания на затекшие от неудобного положения руки и выпоротый зад. Все его ощущения скопились внизу живота, образуя томительный пожар.
- Какой нетерпеливый мальчик, - ехидно улыбаясь, в комнату вошел Дазай с новым тюбиком смазки.
Мужчина не мог насмотреться на то, как его напарник буквально натягивает на себя юношескую попку, вколачиваясь в нее со всей силой. Чуя не стал снимать развязывать покрывавшие его веревки и раскачивал Акутагаву на кровати прямо так, обернутый в прилегающую вплотную к телу футболку и красные веревки поверх.
Кожаные брюки стали еще сильнее сжимать член и Осаму медленными шажками направился к кровати.
Приподняв выпоротую попку, Дазай, не церемонясь, вбивал сразу два пальца в растянутую до предела дырочку. Он снова чувствовал жар чужого тела и твердую плоть, скользящую по краю пальцев. Словно мысленно согласовавшись, они с Чуей поравнялись в едином ритме.
- А! – закричал Рюноскэ, когда пальцы потерлись внутри по тому самому тайному местечку.
Не жалея юношу, Дазай добавил еще два пальца, безжалостно теребя ими вход и надавливая со всей силы. Дырочка приняла неохотно, туго, но оттого не менее сладко. Припухавшая по краям, растянутая до скрежета, она впускала пальцы по чуть-чуть, словно боялась взять полностью.
Когда четвертый палец так и не влез, Осаму от досады цыкнул и с размаху ударил по обнаженной беззащитной попке, раздражая борозды. Проход тут же расширился, приветливо впуская палец.
- Еще! еще! – нетерпеливо повизгивал Рюноскэ, приподняв голову. Слюна стекала с приоткрытого рта, а глаза заволокло от слез. Так приятно ему еще не было никогда.
- Сейчас-сейчас, - торопливо пообещал Дазай, и, сдвигая куда-то в бок напарника, пристроился рядом, расстегивая мешающие брюки и блаженно ведя рукой по стоячему члену.
Чуя обиженно забухтел, неохотно отодвигаясь, но выходить полностью не стал, а только замер в ожидании.
- Наш мальчик не поможет своему учителю? – неожиданно ласково спросил Дазай, водя по растянутой дырке головкой члена и только размазывая выступающую смазку.
- М? - заинтересованно промычал Рюноскэ, шевельнув попкой.
- Попроси свое чудовище подержать дырочку, чтобы я смог войти, - насмешливо пояснил он, постукав членом по входу.
Акутагава сжался, задышал чаще и от возбуждения едва тут же не слил.
- В-все, что захочет Дазай-сама! – нашел он силы для ответа и глухо прокричал, слегка поворачивая голову и с восторгом смотря на учителя.
Второй его наставник громко хмыкнул, не препятствовать чужим фантазиям не стал, как бы позволяя и четвертому участницу действия проявить себя.
Расемон неспешно вытянулся белой змеей из складок рубашки и ласково обвил тело хозяина. Осаму смотрел на чужую способность с одобрением, впервые позволяя использовать ее вот так, прямо в постели.
Ластясь и извиваясь, Расемон добрался до растянутого входа и осторожно проник внутрь, скользя по стеночкам едва заметной лентой и оглаживая края. Ткань способности постепенно намокла от смазки, но это не помешало Расемену медленно расширять проход.
Накахара с нескрываемым удивлением и широко раскрытыми глазами смотрел на то, как постепенно раскрывается дырочка и как видны внутри скользкие и липкие пальцы Дазая. Да что там, даже его член можно было рассмотреть, замерший где-то в глубине тела.
- Потрясающая способностью, правда? – обратился к нему Дазай и глупо, не к месту захихикал.
- А ты еще и его ругаешь вечно, - не мог не упрекнуть его Чуя. – А Расемон и на такой способен.
Время будто замерло, когда Дазай навалился вперед, придавливая всем телом не только Акутагава, но и взбрыкнувшего Чую, а после свободно влетел членом в проход. Дырочка радостно приняла его, а Расемон нежно оглаживал уже не только края входа, но и два стоящих вплотную члена. Из члена сочилась смазка, было до невозможности горячо и тесно, а ластящийся Расемон только прибавлял градус напряжения.
Акутагава вскрикивал от удовольствия, дергая наручни и дергаясь сам. Его небольшой смазанный член проезжался по грубой ткани простыни, стимулируя маленькую щелку на головке, но в то же время и раздражая. Безумно хотелось взять его в руку, провести от краешка до лобка и сильнее вжаться тазом в матрас, до нужного трения.
Рюноскэ потерялся в наслаждении и грязных фантазиях, он вдыхал с подушек аромат Дазай-сана и с удовольствием насаживался сразу на два члена, ощущая внутри, что плоть Накахары-сана длиннее и достает глубоко в таких местах, о которых он и не ведал.
Еще несколько глубоких фикций и последний удар по простате подвели Акутагаву к краю, и он с ярким стоном кончил, прогибаясь в пояснице и вжимаясь напряженным членом в матрас, пару раз по нему скользя.
Послеоргазменная дрожь все никак не проходила, и он судорожно сжимался, не отпуская члены. Накахара прерывисто выдохнул, кончая от ощущения узости и трения чужой плоти, в несколько глубоких неритмичных толчков входя до упора. Рядом сквозь зубы простонал Дазай, изливаясь в туго сжимающее нутро и на ленту Расемона, теребящую его головку.
Дырка Акутагавы была разработана так, что не смыкалась даже после того, как его вытерли, а сперма продолжала неспешно вытекать из растраханного зада. Он чувствовал себя плохим мальчиком, которого хорошо наказали и в душе жаждал продолжения, а также еще одного, желательно силиконового члена в его нетерпеливой дырочке.