Я хочу рассказать вам одну историю, которая произошла со мной летом 20ХХ года. Мы с подругами, как и всегда во время каникул, собирались отправиться на прогулку. В компании нас пять человек, но на этот раз могли пойти только трое, включая меня. Мне безумно нравилось проводить с подругами время: нам всегда было очень весело, шутки сыпались градом, раскалываясь отзвуками пронзительного смеха. Обычно ничего не омрачало нашего насыщенного времяпрепровождения. Ко всем приключениям, постигавшим нас, мы относились с беспечным юмором. Но в этот раз случилось нечто непредсказуемое, что навсегда перевернуло мою жизнь. Пришлось столкнуться с жёсткой реальностью, которую невозможно было смягчить никакими шутками.

Я и Слава шли по тротуару в тени кленовых деревьев, направляясь в сторону центральной площади нашего города, где мы обычно собирались все вместе, стекаясь с разных улиц, словно ручейки в единую реку. Обычно я шла другим путём, но под предлогом исследования новых территорий Слава сподвигла меня идти в этот день вместе с ней. Пройдя пару кварталов, я обратила внимание, что на углу улицы проводились какие-то ремонтные работы. Дороги у нас в городе и без того небольшие, порой даже незаасфальтированные — обычный гравий, узкой полоской припорошивший проталину между домами. А тут еще и часть улицы была завалена строительными материалами: рабочие раскопали огромный котлован на участке, где когда-то была просторная клумба. Но что-то прервало их работу уже довольно давно. Выкопанная земля и стройматериалы так и остались лежать на своих местах, какие-то кирпичи и плиты даже успели расколоться. Яма на тот момент была выкопана приблизительно четыре метра в ширину и около пяти в длину, глубокая, с практически закругленными краями, частично обвалившимися от недавней непогоды. На одном краю, будто мост, нависала бетонная плита с обкрошившимся в водянистую бездну краем. Старый котлован из-за весенних гроз очень быстро заполнялся мутной дождевой жижей, а на его дне уже красовался мусор и мшистые зелёные водоросли, мирно покачивающиеся под толстым слоем воды.

В тот момент, когда мы с подругой подошли ближе, мне почудилось, что это образовавшееся «озеро» глубже, чем кажется на первый взгляд. Кожу обдало мистическим холодом. Если сама яма глубиной была чуть ли не в два человеческих роста, с водой она становилась ещё более пугающей и как будто бездонной.

Мы со Славой смеялись. Я отчетливо это помню. А потом я заметила краем глаза какое-то движение и повернулась к противоположному обрыву ямы. На краю рыхлой бетонной плиты стояла пятнадцатилетняя девочка с длинными волосами, свисающими засаленными росчерками смоляного цвета на её лицо и белое замызганное платье. Она смотрела на воду абсолютно расфокусированным взглядом. Я немного знала эту девочку. Вернее, слышала, как соседи говорили, будто у нее явно не всё в порядке с головой, и она «не от мира сего».

Я не сразу поняла, что она хочет сделать. Просто не могла поверить в это. Но, пусть девочка и не торопилась, у меня всё равно не хватило времени чтобы хоть что-то крикнуть ей, когда она сделала роковой шаг вперед, прямо в мутную воду. В шоке от увиденного я не смогла издать ни одного разборчивого звука, лишь сдавленно захрипела и толкнула локтем Славу, указав кивком на «озеро». Девочка не всплывала. Даже поверхность воды почти не плескалась, приглаживаемая стихающей рябью, будто стиравшей все следы произошедшего. Впервые на моих глазах умер человек. Да, я чувствовала, что именно умер. Душа девочки погибла еще до того, как тело сделало последний шаг. В ней не было заметно желания освежиться в тёплую погоду. Не было и никаких попыток выбраться. Она душевно-мёртвым грузом нырнула в тёмную мутную воду и больше не всплывала.

Когда в ответ на удивлённый и недоумевающий взгляд Славы — ничего не заметившей, но услышавшей мрачный всплеск воды, — я рассказала, что произошло, она лишь безразлично пожала плечами и сказала: «Забей, по ней всё равно никто не будет скучать».

Однако я не могла так быстро стереть произошедшее из памяти. Солнце над нашими головами словно померкло, а от былой радости не осталось и следа. Мысль о быстротечности жизни крутилась в моей голове надоедливой шарманкой.

Только ближе к вечеру подругам наконец удалось меня отвлечь. Впечатления, полученные от встречи и эмоционального общения, постепенно стёрли горестное воспоминание из моей головы. Оно перестало казаться таким жутким и пугающим. Подростки легко забывают свои злоключения. Забыла и я. А зря.