Смерть великого темного мага и императора была тяжелой. Его душа никак не желала покидать бренное тело, и заговорщики долго и тщательно кололи его зачарованными кинжалами, чтобы уж наверняка. Император захлебывался кровью, кашлял и все еще подавал признаки жизни, но в этот раз заговор увенчался успехом — один из самых доверенных людей императора нанес финальный удар, перерезав ему глотку так ловко, что его даже не окатило брызнувшей кровью. Впрочем, окатило других.
Наконец император, а теперь попросту Ульрих встал позади своего тела и с тоской смотрел на тех, кто сейчас пинал, плевал, а то и пытался отрезать что-то у мертвеца. Тех, кто еще вчера с угодливой улыбкой нес к нему документы на подпись, тех, кто подавал ему вечерний чай и таскал к кровати комнатные туфли. Тех, кто принес клятву верности и кто ее нарушил. Он смотрел и запоминал их. Тех, кого вытащил из сложных, а порой и смертельных ситуаций. Тех, кому хорошо платил за качественную работу. Тех, кому он отчасти доверял. Не полностью, конечно, ведь все же предусмотрел и такой вариант своей смерти. А потому полыхнуло посмертное проклятие, которое он подсмотрел у ведьм и переиначил для себя. Проклятие, сметающее их всех на своем пути.
Его доверенные люди и одновременно предатели кашляли и рыдали кровью, катались по полу, раздирая глотки, стремились вдохнуть хоть один глоток воздуха и снова задыхались. Они тоже умирали медленно и никто не мог им помочь, ведь они нарочно отослали слуг и стражу. Никто не поможет, никто не спасет. Никто не умалит того, что они сделали, ступив на путь предательства.
— Идем, дружище, тебе здесь больше нечего делать, — молодая красивая девушка в тонком полупрозрачном платьице деликатно положила ему руку на плечо. Ульрих чуть вздрогнул. В его новом полупрозрачном теле все еще витали отголоски боли от кинжалов, разрывающих плоть.
— Да, идем, великая Моори, — прошептал он одними губами и поклонился богине-проводнице душ.
Он взял ее за руку, тем самым окончательно расставшись с бренным миром, и пошел по золотистой дорожке в окно. На самом деле, конечно, окно они миновали только так, будто бы и не было плотного стекла и дивных резных ставен. Словно бы и дворца никакого не было. Ничто бренное его больше не держало. Только вот за державу было обидно.
Моори вела его по золотистой дорожке, словно давая возможность последний раз взглянуть с высоты на его империю — его детище, то, что он создал за пять веков своего правления. Взрастил и построил собственными руками, окропил кровью тысяч солдат и наемников, а еще предателей, головорезов и преступников. То, что он создавал шаг за шагом, понемногу, по чуть-чуть, собрал в единый мощный кулак огромную территорию из разрозненных вечно воюющих и предающих друг друга королевств. Как иронично… предательство у этих людей в крови…
Возле божественного дома — огромного белого дивного дворца, находящегося высоко в небе и освещенного двумя лунами с обоих сторон — Моори отпустила его руку.
— Туда ты войдешь один. И либо выйдешь… либо нет. Удачи тебе, — улыбнулась богиня и помахала маленькой ладошкой.
Ульрих поклонился и направился ко дворцу. И шел он туда не как император, не как завоеватель и великий маг, а как обычная простая душа без ничего. В загробный мир нельзя взять ни деньги, ни титулы, ни украшения. Человек рождается без ничего и умирает тоже без ничего. Его душа ничем никогда не владеет полностью, только берет что-то на время.
Ульрих прошел под высокой аркой ворот, на миг ему показалось, что эти стены задушат его, раздавят, как мошку, но это страшное ощущение было всего миг. Внутри же дворца он очутился в большой искусно обставленной зале, где за большими столами восседали боги. Они ели и пили то, что люди подносили им в виде жертв. В центре восседал бог Гарлис — он отвечал за равновесие и справедливость во всем мире. По правую руку от него сидела его супруга Лориа — богиня любви и семьи. По левую — его дочь Маата, богиня разума и учения. Дальше находились разные боги — любви и похоти, войны, смерти, плодородия, искусства, моря и попутных ветров, бог солнца и богини луны. Все они смотрели сейчас на того, кто пять столетий железной рукой правил империей Содракс.
— Подходи, Ульрих Упрямец, мы ждали тебя, — произнес Гарлис и поставил на стол весы.
Ульрих вздохнул и вздернул подбородок. Конечно, среди людей ходила молва о том, что боги взвешивают каждый поступок. И пользу с вредом от него. И если так посчитать, то дурных поступков у него было несоизмеримо больше, чем хороших. Впрочем…
— Темный властелин великой империи, могучий маг и одновременно правитель, — проворковала Лориа. — А жены с детьми так и не нажил…
— Была жена, как не быть. Даже не одна, — вздохнул Ульрик так живо, будто и не умирал. — Первую мою супругу отравили враги, вторая сама предала меня, а дальше я решил ограничиться любовницами. Детей не было, это верно.
— Да, была жена… — эхом откликнулась богиня. — Хм… первая жена тебя любила и когда узнала, что покушаются на тебя, то переменила бокалы. Совсем избавиться от яда она не могла, но приняла на себя твою участь… Впрочем, ты пытался ее спасти и сделал все, что смог, — на ее губах замерцала слабая улыбка. Весы качнулись в левую сторону. Сторону сердца.
— Между прочим, все любовницы как сыр в масле катались, ума не приложу, чем они были недовольны, — богиня страсти манерно надула губы. — На удивление ты неплохой любовник, Ульрик, только немного скрытный и не открывающий душу, но в твоем случае это тебе прощается.
Весы снова качнулись. Ульрик вытер рукавом призрачный пот, стекший по его лицу словно настоящий. Божий суд был делом долгим. Боги будут разбирать те его поступки, которые им покажутся важными.
— А еще он славный воин, хоть и не пользовался мечом, — подал голос бог войны. — Благодаря ему собралась крупнейшая империя за всю историю Димарэля, раньше никогда ничего подобного у нас не было. Это, между прочим, большой прогресс в мире.
— Да, прогресс, — согласился Гарлис. — Он изобрел множество вариантов метательных машин и катапульт, как чисто механических, так и с магической основой. Он изобрел новые заклинания, боевые и не только. Он велел проложить удобные мощеные дороги из конца в конец империи, чтобы армия могла с удобством добираться из любой точки империи в любую другую. Он усовершенствовал транспорт и покровительствовал ученым и магам, благодаря чему в Димарэле появились магопоезда. Он даже начал осваивать воздушное пространство и финансировал самые безумные проекты в этом направлении. И если бы не такая трагичная смерть, то я уверен — добился бы нужного результата.
— Дельтаплан все равно построят раньше или позже, — пожал плечами Ульрих. — Все зависит от того, выделят ли на него золото или нет.
— Без покровительства ученых скорее позже, чем раньше, но да, построят, — согласился бог.
— А медицина? Да благодаря постоянным завоеваниям медицина шагнула так далеко вперед, как невозможно было представить, — богиня исцеления подняла пухлый свиток. — Чего только стоит изобретение анестезии для операций, учение о наложении различных типов швов, учение о лечении ожогов, трактат о санитарии и гигиене в военных госпиталях… Хм… изобретение стерилизации инструментов туда же. Благодаря развитию медицины меньше солдат и простых людей стало умирать от пустяковых болезней.
Ульрих неотрывно смотрел на весы. Боги перечисляли его поступки с каким-то… восхищением? Но ведь медицины он не касался вовсе, просто выделял деньги на то, чего от него просил главный лекарь империи и считал, что на этом его долг закончен. Впрочем… кто-то другой не выделял бы.
— А смерти? О, сколько душ прошлось по кругу перерождения! — с восхищением всплеснул руками бог смерти. — Такого движения до воцарения Ульриха не было. Польза несомненна, хотя мне были и любопытны способы казни некоторых личностей.
— И за что же их казнили? — полюбопытствовал бог справедливости.
— За казнокрадство, предательство и вранье, — хмуро процедил Ульрих, глядя богу прямо в глаза.
— И еще несколько десятков аристократов за измену родине повесили на главной столичной площади после предательства, — довольно заявил бог смерти. — Одобряю. Благодаря этим казням мой ад пополнился дивными мерзавцами, отъявленными моральными уродами и чудесными лгунами. А уж сколько предателей у меня там… м-м-м просто песня. Кстати, спасибо за последнее пополнение, эти парни уже у меня, — он усмехнулся и погладил свой бездонный живот, который, по преданиям, и был настоящим адом. И если Ульрих не пройдет этот суд, то бог смерти его съест и отправит в компанию к его убийцам.
— Всегда пожалуйста. Я предполагал, что будет нечто подобное… Покушение, в смысле. И перестраховался, — Ульрих поежился. От бога смерти веяло холодом и… симпатией. Вот так-так, он нравился богу смерти? Этому страшному существу, чей лик могли видеть только умирающие и мертвые?
— Думаю, это была лучшая идея из всех возможных. Утащить на тот свет своих убийц, что может быть лучше? — бог смерти откровенно забавлялся. Благодаря Ульриху его ад пополнялся регулярно, активно и со вкусом.
— Давайте поговорим о чем-то более приятном. Об искусстве. Ульрих, конечно, не умеет ни петь, ни рисовать, ни играть на инструментах, ни лепить из глины, но… он дал такую возможность очень многим жителям империи, — богиня искусства благосклонно улыбнулась. Она покровительствовала всем — от нищих поэтов до путешествующих художников, от старых гончаров до молодых поющих славные песни пастухов.
— Я всего лишь хотел, чтобы в империи Содракс были веселые песни, красивая музыка и чудесные картины, — склонил перед нею голову Ульрих.
— Отлично, отлично. О твоей смерти сложат дивную сагу, которая прославит тебя на века. Твои деяния разойдутся далеко по всему миру и станут частью народного эпоса. Думаю, это отличная награда за дело, — улыбнулась богиня.
— Буду премного благодарен, — Ульрих снова покосился на бога смерти, грозного Умара, поглаживающего свой тощий, впалый, но одновременно такой страшный живот. Где-то там внутри этого существа бушевал ад. Если, конечно, все эти байки правда и жрецы не врут, чтобы застращать простых смертных.
— А что насчет лжи? Сколько ты врал своим людям, Ульрих? — спросил бог справедливости.
— Людям — не врал. Врал только тем, кто обманывал меня. Все, что я обещал простым обывателям, я выполнил. Ну, кроме дельтаплана, — задумчиво добавил Ульрих в конце. Он и правда сделал то, что хотел. Объединил разрозненные королевства в мощную сильную империю. Вырезал предателей. Уничтожил неверных и перебежчиков. Казнил казнокрадов даже за медный грош, вытащенный из казны. Казнил серийных убийц. Уничтожил целый клан некромантов, которые вздумали развести тьму и прикрыться его именем. Снизил налоги до посильных и вытряс из множества чиновников деньги, добытые воровством и обманом. Позволил в империи расцвести множеству новых профессий. Сделал безопасными дороги, уничтожив разбойников и повесив их тела на деревьях вдоль пути, чтобы видели и боялись такой участи. Велел проложить новые качественные дороги. Велел построить школы не только для магов, но и для простого люда, чтобы они учились читать, писать и считать, чтобы у них был шанс раскрыть свои таланты. Разрешил женщинам держать ремесленные мастерские и фабрики и владеть имуществом, что сделало намного легче жизнь многих вдов и не только. Разрешил им учиться и работать, финансировал школы для девочек. Он старался. В империи было еще много дел, очень много. Он хотел сделать еще много чего. Двинуться дальше. Смешать науку и магию, чтобы мир не катился по наклонной, чтобы заклинания были доступны не только магам, запершимся в башне, но и простым людям. Чтобы чудеса служили на благо империи и людей, а не только на благо чьего-то кармана. И хотел и дальше держать в своем кулаке великую страну.
Весы звонко щелкнули. Левая чаша просто упала на стол. Что-то перевесило. Плохое или хорошее — пока не ясно. Но левая сторона означала порывы души и веления сердца.
— Ну что ж, Ульрих Упрямец, твоя судьба решена. Ты так радеешь о благе империи, что мы разрешаем тебе… — бог сделал драматичную паузу, — …продолжить. Ты получишь свою империю, но многие вещи тебе придется начинать сначала. В новом теле у тебя не будет такой сильной магии, но я уверен, что ты со своим умом и талантами справишься и в нем, — бог Гарлис смотрел не на Ульриха, а на упавшую чашу весов. — Тебе будет трудно, но новая жизнь будет такой же интересной и насыщенной. Но берегись воды. Это все, о чем я могу предупредить тебя.
— Так что же, выходит, я не чудовище, не кровопийца, не злодей, который лишает жизни невинных? — усмехнулся Ульрих, кажется, впервые с момента смерти.
— Нет, дорогой, ты не злодей. Ты — неизбежное зло, которое двигает прогресс. И мы будем совершеннейшими дураками, если заклеймим тебя. Благодаря тебе наш мир претерпел такие изменения, какие ему и не снились с другими правителями. Будет форменной дуростью отказаться от прогресса во имя стабильности некоторых жиреющих толстяков, чьи карманы лопаются от краденного золота. Иди и шевели этот мир дальше.
Ульрих поклонился и вышел из зала, прошел обратно сквозь высокие ворота с крепкими мощными стенами. Надо будет сделать что-то похожее, когда он, когда…
Мир перед его глазами завертелся, что-то ударило его под дых и крикнуло:
— Смотри, куда прешь, растяпа!
Ульрих открыл глаза и обомлел — он стоял на площади, полной народа, а на помосте глашатай зачитывал указ о том, что стать новым императором сможет только тот, кто откроет сокровищницу.
Ульрик усмехнулся. Когда он придумал это заклинание, ему и в голову не могло прийти, что его убьют. А потом привык к нему и оставил. И теперь внезапно оказалось, что все претенденты на трон мертвы, казна намертво запечатана, а пустой трон без золота не так уж и нужен. И его помощники не придумали ничего лучше, чем объявить этот трон наградой тому, кто откроет сокровищницу для грабежа. Хитро, хитро. Вот только он хитрее.
Он кое-как протолкался вперед, осознав, что стал намного ниже ростом, хлипче и тоньше.
— Я хочу попробовать! — громко заявил он глашатаю, отпихнув какого-то толстяка в фартуке мясника.
— Э, гляди-ка, такой мелкий, а уже метит в императоры! — усмехнулся кто-то. Над площадью поднялся хохот.
Но глашатай поднял руку и поманил парня вперед.
— Ну иди, будешь добровольцем. Но учти, что если ошибешься в магии, то сгоришь, останется от тебя только кучка пепла.
— Да уж не дурак, понимаю, — фыркнул Ульрих, отметив, что вместе с молодостью пришла и странная робость, и сила, и что-то еще неуловимое и любопытное. Наверное, жажда жизни и новизны, которую он утратил за пять столетий.
Надо ли говорить, что заклинание легло в руки как родное? Сокровищница распахнулась. Ульрих усмехнулся. Богам было выгодно вернуть его обратно в мир. И выгодно, чтобы прогресс не прекращался. А что через десяток лет его снова назовут кровопийцей… таков уж его удел. Удел страшного темного властелина, заставляющего людей жить по-человечески…