Небо окрашенное нежными красками вдруг стало чёрным. На небе не единой звезды не сверкало, а закат, что замахивался своим мечом на меня, изменился в лице тут же. Все вокруг будто застыло и даже само время. А в одно мгновение, почти в плотную что-то глядело на закат. Аметистовые глаза расширились в ужасе и в секунде подонка не оказалось напротив меня. Нечто белое с неверной скоростью утащило его. Я же остался на месте, переводя свое дыхание и успокаивая сердце биение. Каким-то чудом меня не выхватили так, как мечника. Я хотел было встать и мельком добежать до… того, что осталось от Нюфира, но увидал картину не из приятных.

Мой взгляд был направлен вперед, где во весь рост выпрямлялось нечто белое, но в тоже время и нет. Я пригляделся по лучше, рассмотрев множество тонких и белых линий. Словно существо вылезло из графического рисунка. В рту отбивался закат, пытавшийся размахивать своим мечом в пол солнца. Второе оружие давно торчало в земле, далеко от своего хозяина. Нечто безжалостно жевало свою жертву, будто намерено издевалось над ней. По пасти существа стекала кровь в оттенках самого заката. И при смешивания на земле кровь становилась уже коралловой. Странно, я вижу как кричит закат и возможно осыпает существо проклятиями, но я совершенно не слышал звуков. Да и страха не испытывал животного.

Совершенно скоро аметистовоглазый прекратил дёргаться, а из рук выпал меч в пол солнце. Ни каких движений, лишь море крови. Существо раскрыла свою пасть и божество свалилось на землю, разбрызнув собственную кровь. Нечто белое повернуло ко мне голову и я увидал огромные чёрные дыры, а все белые линии с невероятной скоростью двигались в существе, словно паразиты. Вся пасть в крови, цвета заката.

На голове виднелось два заострения, словно уши. Да и приглядываться уже не надо было, чтобы понять, как существо похоже на кота из кошмаров. Нечто приближалось и остановилось напротив меня, да и присело, вглядываясь своими дырами в меня. Я по-прежнему сидел на коленях, сжимая в кулаках пучок пшеницы. Я был в ожиданиях действий существа, не двигаясь и через раз делая вдох. Но на моё удивление, существо как-то уж знакомо наклонило голову на бок.

Моргнув раз, а потом второй, я осознал кто передо мной. «Ночь», «хранитель снов» или же «Кошмар ночи». И всё это Нюфир. Теперь всё объясняет, почему он так вёл себя. В рассвет, день, закат спал, а ночью бодрствовал. И про память соврал. От своих же мыслей Я усмехнулся и взглянув в чёрные дыры вместо глаз, произнес.

— Нюфир… возвращайся. — Эти слова, может, прозвучали дерзко, но я питал надежды, что он услышит меня. А для полного убеждения, я добавил: — Я не смогу обнять тебя большого.

В этот момент существо наклонило голову сильнее, всматриваясь в саму мою душу. А я был и не прочь, ведь в ней он увидит всю мою любовь, о которой я не смогу написать и сказать…

Кошмар ночи стал сужать свои дыры, пока они не закрылись белыми паразитами. Оно начало уменьшаться и приняв силуэт человека, белая пелена исчезла, показав Нюфира. Его сапфировые глаза с голубыми платными открылись и уже были на мне. Я выпустил из руках пучок пшеницы и встал с колен, кладя свои ладони на предплечья синевласого. Он по-прежнему молчал, а я не хотел пока прерывать тишину. Но прижав саму ночь к себе, я закрыл глаза, тихо прошептав ей.

— Прости и…

— Всё и так должно было случиться. — Перебил меня Нюфир, положив свои ладони мне на спину. — Не стоит извиняться. Просто скажи…

— Что, я не смогу без тебя жить? Что, так привык к тебе? Или… что, так сильно полюбил тебя?

— Мгм…— Кивнул синевласый, уткнувшись в моё плечо. Я улыбнулся и приоткрыл глаза, поднимая свой взгляд в небо. «Синие, с белыми веснушками» подумал я. Заката уже не было, ведь ночь встала на свой пост. Хотя, может, заката и вовсе больше не будет…

***.

В небесных землях царила время ночи. По светлым и светящимся чертогам шла сама ночь, держа в руках раненное тело красочной птицы. Плиточный пол красился кровью, цвета заката. Светло-темные двери распахиваются и в зал вбегает взволнованный Рассвет. Увидев старшего брата с тяжело раненной птицей, Рафис мгновенно прикрыл уста ладонями. Коралловоглазый подбежал к Нюфиру и со слезами на глазах, осторожно взял птицу на руки.

— Брат… б-брат…! — Дрожащим голосом бормотал рассвет, прижимая к себе еле живого заката. Со светлых щёк самого рассвета стекали слезы, падая на окровавленные перья птицы. — Бра-а-а-атец…!

Ночь глядела на слезы младшего, ни говоря не слова. Постояв неподвижно и задумчиво, синевласый развернулся и пошёл к своим обсидиановым дверям. Они открылись и Нюфир вошёл, идя не спеша и не смотря на уходящие картины. Сапфировоглазый вошёл в свои чертоги, а после кинул взгляд на светлую сторону и дверь. Ночь могла даже не стучать по ним, ведь для её двери здесь, всегда были открыты. Нюфир прошёл внутрь и увидел, как Дюфис тянулся за серебряной книгой.

— А, Нюфир, это ты! Проходи, не стесняйся! — Приветливо улыбнулся день, когда увидел ночь. Он сделал всего пару шагов, невозмутимо глядя на голубовласого.

— Закат умирает. Помоги ему. — С такой же невозмутимостью изрёк Нюфир, будто это что-то из обыденного. Но как только янтарноглазый услышал слова, то тут же выронил книгу из рук, которую доставал. Она с грохотом упала, а солнечные очи посмотрели на синевласого.

— Прости, что? — Спросил ошеломлённый день у ночи.

— Зарис умирает. — Повторил синевласый, спокойно глядя на брата.

—…— Дюфис не нашёл слов, да и не время было для них, ибо закат умирал. День не поднимая книги, подорвался с места. Нюфир остался один, опуская взгляд на серебренное чтиво. Присев на корточки, ночь подняла книжку.

За чтением время шло быстро, и когда последние слово было дочитано, синевласый встал и засунул книгу обратно на своё место. Тут и Дюфис вернулся, слегка с потевший. Он дёргал себя за одежду, стараясь охладиться.

— Уф! Всё, Зарису больше ничего не угрожает. — Объявил голубовласый, посмотрев на брата. Нюфир лишь перевёл на день спокойный взгляд, ни сказав не слова. — Хорошо, что пришёл ко мне. Рафису было бы сложно сохранить жизнь Зарису.

Синевласый только кивнул, идя не спеша к выходу. Как только ночь прошла мимо, Дюфис спросил.

— Не расскажешь, как так получилось?

— Нет. — Коротко и в своей манере ответила ночь, не останавливаясь.

— Ты… даже не пришёл после освобождения… — С ноткой грустью выдавил из себя Дюфис, стоя к брату всё ещё спиной. Тут синевласый остановился не далеко от двери, точно так же, спиной к брату.

— Ты меня освободил?

—…— Дюфис промолчал, распахнув глаза. Да, это был не он. Не он освободил дорогого ему брата. Два чёртовых века Дюфис ничего не предпринял для его освобождения.

— Я не появлялся, ведь мне здесь не рады.

— Нет же! Ты нам… — Дюфис не удержался и воскликнул, обернувшись к брату с тревожным видом. Но Нюфир как всегда перебил.

— Не нужен.

Синевласый слегка повернулся и посмотрел через своё плечо на брата. День выглядел ошарашенным словам брата. Если бы эмоции имели звук, то сейчас бы было слышно, как трескается стекло. Нюфир отвернулся и стал дальше идти, пока не услышал за своей спиной.

— Ты… ты бы вернулся! Вернулся, но ведь ты вкусил краски смертных…! — Воскликнул Дюфис, разводя руки в стороны и с ноткой сумасшествия усмехнулся. — Не так ли? Выбрал смертного. Хах! Смертного выбрал! А что дальше? Любовь? Совместная жизнь? Да он же умрёт!

Нюфир повернулся к брату нахмуренным, прожигая его взглядом. Слова дня задели его, естественно, как лезвие по руке. Но это было правдой. Только вот, Дюфис не остановился. Подходя ближе, он говорил.

— Зачем тебе это? Зачем тебе он…? Сегодня он есть, а завтра нет. — Янтарноглазый опустил свои брови, хмурясь. Встав напротив старшего, Дюфис взял Нюфира за предплечья и проговорил с мягкостью: — Останься тут, выбери меня. Я дам тебе всё, хоть сердце своё!

Ночь поморщился, глядя в золотые глаза брата. От его слов Нюфиру было так тошно и противно, что лицо это выражало. Дюфис видел в глазах синевласого неприязнь, но всё равно пытался добиться своего, не подумав о том, что окончательно падёт в его глазах.

— Он ничего не даст тебе! Не моря, не океаны, не земли, ничего… А я дам тебе всё, что захочешь! Только скажи! Только скажи… — Говорил, настаивал и убеждал Дюфис, сползая всё ниже и ниже, так и опустившись на колени и обняв ноги ночи. — Он всего лишь смертный… а я…

— Никто. — Холодным тоном выплеснул Нюфир, с призрением и отвращением смотря на младшего, что обнимал ноги его. Ночь вырвала одну ногу из объятий, следом и вторую, немедленно уходя из чертог дня. Дюфис упал на свои руки и с распахнутыми глазами смотрел в пол. Слезы стали наворачиваться, падая на плиточный пол. Капля за каплей, пока не упала алая, а следом вторая. Из глаза стекали кровавые слезы, режа янтарные очи. Дюфис взвыл от боли не физической, а скорее моральной. От разбитого сердца своего…

Вой пронёсся по всей небесной земле, в том числе и мире смертных. Рассвет встревожено вздрогнул в своих чертогах, а ночи уже и не было на небесах. Даже Северное сияние услышало всю боль дня, на своих холодных землях.

Изливая море алой крови, Дюфис окрашивал голубой замок в алый. День всё сидел на коленях и закрывал глаза ладонями. Кровь так и сочилась сквозь щели. Послышалось хлюпанье и возле Дюфиса кто-то остановился. Янтарноглазый погрузился в глубокое отчаяние, не замечая вокруг себя ничего… А некто присел около дня и положил свою ладонь на его плечо.

— Дюфис, ты должен понять его.

От знакомого голоса, день поднял голову и повернул её, посмотрев на обладателя синих и зелено-голубых волос. Дюфис изогнул брови в дуги, видя своего самого младшего брата… Северное сияние.

***.

Послышался звук открывающийся двери. Я приоткрыл глаза и увидел, как Нюфир закрывает за собой дверь. Ах да, сейчас же ночь. Наступило его время.

Поерзав в кровати, я тихо простонал, переворачиваясь на спину. Синевласый подошёл к кровати и на моё удивление стал на неё залазить. Я приоткрыл глаза побольше, вопросительно моргая. Божество ночи село около меня и посмотрело в мои зелёные глаза.

— Сейхран… Почему не спишь? — Спросил Нюфир, наклонив голову на бок. Услышав своё имя я улыбнулся и ответил.

— Тебя ждал.

И с этими слова я приподнялся на свои локти и коснулся своими устами, уст прекрасной ночи. Нюфир замер, затаив дыхание. Когда же я отстранился, то посмотрел на синевласого, который был невозмутимым, но завис от моего действия. Его щеки стали краситься, а я ещё раз улыбнулся и придвинулся поближе, как бы, теперь спрашивая разрешения. Нюфир приоткрыл рот и тоже поддался мне на встречу. Я понял, что можно и даже нужно сделать это. Мои губы снова легли на его губы. Я положил руку на талию ночи и протянул её немного к себе. Сапфировые глаза с голубыми пятнами были приоткрыты, а поцелуй всё глубже и глубже. Я бы никогда не подумал, что сама ночь, станет моей.