— Чёрт! — снеся несколько веток косой, выругался Хидан. — Чёрт! Чёрт побери, сука!
— Хватит разоряться на ругань, — со сдержанным раздражением посоветовала Каматари, внимательно осматривая камни по левую сторону от тропы, какой совсем недавно прошла вместе с Хиданом. — Лучше смотри внимательнее и не твори лишний бардак.
Понимая, что сам виноват, тот не стал отвечать очередными непечатными выражениями, только посмотрел на Каматари с какой-то досадой, но подчинился. Каматари проследила за тем, как Хидан раздвинул ветви соседнего кустарника, чтобы, очевидно, поискать потерянное у стеблей. Пришёл-таки в себя, растяпа… Немного успокоившись, она вернулась к своей зоне поисков. Джашин-сама, как можно было потерять священный талисман?!
Пропажа обнаружилась часа три назад, и именно столько же времени Каматари вместе с Хиданом рыскала по тропам, по которым совсем недавно прошла совершенно спокойно. Повезло ещё, что сражаться ни с кем не пришлось, а ведь Хидан хотел свернуть к горному синтоистскому храму, чтобы учинить в нём царствие Джашина-сама. Каматари бы его даже поддержала, если бы не нынешняя цель их путешествия — разобраться со лже-верующими.
— Ты сейчас сам как лже-верующий, Хидан, — нахмурилась Каматари, останавливаясь между двумя искривлёнными деревцами необычно небольших размеров.
— Пошла ты, Каматари, ищи давай! Это святая вещь, её нельзя оставлять в земле!
— И без тебя знаю, — огрызнулась она, внимательно разглядывая плотно вплетённые в почву корни, и, склонившись, заглянула под самый большой из них. — Потеряешь ещё раз — искать будешь один.
Через ещё полчаса безуспешных поисков Хидан с Каматари всё-таки остановились. Он ещё раз огляделся по сторонам, явно злясь, и повернулся к ней лицом, посмотрел ей в глаза яростным взглядом:
— Да я всю землю здесь носом перерою, но, блядь, найду!
— Талисман нельзя оставлять, — сохраняя серьёзный вид, кивнула Каматари и воззвала к разуму: — Давай рассуждать. Тропинки пусты, и ветви деревьев на уровне человеческого роста — тоже. Пойдём посмотрим на ту поляну, где ночевали.
Ночь выдалась холодная, так что спали Хидан и Каматари, крепко прижавшись друг к другу, и будь они простыми людьми, пришлось бы посменно дежурить, но к джашинистам не рискнёт приблизиться ни одна живая тварь. Хидан, мрачный, сосредоточенный, готовый убивать за свой талисман, переглянулся с Каматари и первым бросился к месту недавнего ночлега, и она помчалась следом.
Недобро сверкнула в лучах заката коса, когда Хидан, перекувырнувшись в воздухе, приземлился посередине небольшой полянки, частично заросшей травой. Не размениваясь на слова, спрыгнувшая рядом Каматари принялась за поиски и, присев на корточки, раздвинула в стороны длинные стебли густой, тёмно-зелёной пахучей травы. По лесу уже начали ползти сумерки, захватывая тенями всё больше пространства, и красные лучи заката не добавили Каматари настроения.
— Нет, утром, сука, талисман точно у меня был! — через час воскликнул Хидан, с размаху вонзив косу в землю. — Его что, зверьё стащило?
— Украсть у шиноби может только ещё более ловкий шиноби, никак не зверь, — хмуро отрезала Каматари, присаживаясь прямо на землю рядом с косой. — Мы же ни с кем не сражались со вчерашнего дня, а утром совершили молитву. Мы давно никого не приносили в жертву, — помрачнела она. — Джашин-сама недоволен нами.
Ничего не ответив, Хидан сел рядом и опёрся локтями о согнутые колени, то и дело сжимая кулаки. Каматари мрачно посмотрела на него — на то место, где обычно видела светлые бусы со стальной подвеской в форме священного символа. Пустота ранила. Сдвинув брови сильнее, Каматари медленно подняла руку и коснулась ладонью крепкой, слишком голой шеи. Хидан, вздрогнув, повернул к ней голову:
— Ты чего это, бля?
— Возможно, мы должны действовать поодиночке, — протянула Каматари, мягко отстранив ладонь от тёплой шеи Хидана. — Джашин-сама не любит чётные числа.
Хидан согласился попробовать и искать стал первым. Он обошёл кругом поляну, облазил деревья в той стороне, откуда они пришли, и в той, куда после ночёвки отправились, он действительно чуть ли землю носом не перерыл, и Каматари, уже успев приготовить нехитрый ужин, быстро пришла к выводу, что искать придётся ей. В конце концов, мужское начало могло лишь отдавать. Принять что-либо обратно или в дар имела силы только женщина.
Так и вышло.
Обмотав бусы вокруг запястья и сжав в кулаке долгожданную находку, Каматари медленно поднялась на ноги и оглянулась на Хидана: тот сидел и точил лезвия косы, недавно взявшись за это дело, лишь бы хоть чем-то занять руки. До этого он места себе не находил, постоянно мерил поляну шагами, отрывал Каматари от поисков, чтобы спросить, как они продвигаются, и через двадцать минут она просто прекратила обращать на него внимание. Нахмурившись, Каматари медленно сомкнула веки и произнесла про себя благодарственную молитву.
Усталость ослабла, а затем, с каждым шагом к Хидану, стала и вовсе исчезать, сменяясь воодушевлением от преодолённого наказания. Заслышав Каматари, Хидан обернулся и уже открыл было рот поинтересоваться, наверно, какого чёрта она так долго, но при виде талисмана в руке — так и не вымолвил ни слова. Не отрывая от Каматари взгляд, он дождался, когда она подойдёт, присядет перед ним на корточки и, в лучах кровавого заката, возьмёт талисман в ладонь уже не за подвеску. Миг — и стальной символ Джашина-сама повис на размотанных бусах, которые держала Каматари.
— Где? — посмотрел ей в глаза Хидан.
Ответом стало молчание. Взяв бусы и второй ладонью, чтобы расправить их, Каматари внимательно взглянула на Хидана. Тот ждал и, казалось, забыл как дышать. Осторожно, чтобы не зацепиться бусами за уши, Каматари надела талисман на его шею — такую же тёплую, как недавно — и отпустила, и в тот же миг в него вцепился Хидан.
— Потеряешь ещё раз — искать будешь один, — заявила она. — А завтра мы наведаемся в ближайшую деревню. Джашин-сама требует крови.
— Отлично! — воскликнул Хидан, сжимая в кулаке найденный талисман, и в глазах его сверкала безудержная радость. — Каматари, эй! Мы устроим такую резню, какой давно не было! Мы покажем Джашину-сама, что выучили его урок!
Каматари, отстранившись и присев на траву рядом, сдержанно улыбнулась.
— Обязательно.