Новый шанс

Когда с головы Ши Уду потекла кровь с отрезанной напрочь шеи, а глаза его стали белёсы будто белужьи, Хэ Сюань чувствовал, что начинает дрожать. И не от радости, от свершения мести за украденную судьбу Небожителя, взамен чего он стал Повелителем Чёрных Вод, Великим Бедствием, одним из четырёх, как и Хуа Чен с Ци Жуном. Он дрожал от того, что младший Ши, Ши Цинсюань, кричал от боли. Ему было не приятно, как он ожидал, а... плохо. Словно он наоборот что-то потерял. Месть не удовлетворила его, не принесла облегчения...

Ши Цинсюань перестал кричать и взглянул на него. Он был готов к тому, что Черновод его убьёт. Покорился судьбе. Больше в его глазах не было той искры. Он смотрел на Хэ Сюаня просто как на... существо. А ранее смотрел иначе... Это было больно. По-настоящему больно.

Хэ Сюань вернул его в мир обратно, не отобрал ничего, и в образе Хуа Чена даже силы тому вернул и веер. Ши Цинсюань смотрел так, будто знал: нет, перед ним не Искатель цветов под кровавым дождём. Но Хэ Сюань уже ушёл. Он услышал только странный вздох.

— Пощади моего брата! Я виноват! — так кричал Цинсюань, будучи вообще не виноватым в трагедиях принявшего его судьбу Хэ Сюаня. И Черновод смотрел на этого юношу, вечно спешашего, именяющегося словно ветерок, за что прозвище и получил, нежного, трепетного и жизнелюбивого, что всегда о нём заботился, и думал: все знают, младший Ши, я не желал втянуть тебя в это. Зачем ты пришёл... Зачем.

Только это не вернёт всё назад.

Храмы братьев Ши опустели, разрушены были, где-то их разграбили люди... Один Хэ Сюань сохранял, постоянно проверяя статую Ветерка, всё ли в порядке, не пошла ли коррозия, достаточно ли подношения. Се Лянь, друг Ши Цинсюаня, и его гэгэ, друг уже Хэ Сюаня, что теперь скрепили свои судьбы, приносили дары. А с ними и другие верные последователи Ветерка и его друзья.

Однажды Се Лянь подошёл к заводи и позвал Хэ Сюаня. По лицу бога Черновод понял: что-то случилось.

И правда, у храма сидел уже человек Ши Цинсюань, который умирал. Он постарел, потерял все красивые черты, но глаза его горели так же. Он почему-то оставался сталью, будучи ветром истинным. Черновод подумал, что даже будучи глубоким стариком, младший Ши всё ещё прелестен. Тот встал, опираясь на палочку, но от помощи Хуа Чена отказался, сам потянулся.

Подошёл к Черноводу, взглянул тому в глаза:

— Мой черёд узнать, что значит смерть. Прошу прости перед смертью за всё непрошенное зло и прошенное, что я сделал. Я хотел попрощаться не будучи врагами...

Хэ Сюань смотрел на него взглядом нечитаемым, пока наконец не поднёс руку к лицу. Из глаз полились слёзы.

— Не вини себя... Ты... Я тебя не винил.

Ши Цинсюань улыбнулся, протянул руку и утёр слезу Черноводу.

— Что ж... Я уйду спокойно.

Он сел на ступени и, улыбнувшись, прикрыл глаза на минутку, а в следующую секунду уже упал, будучи мёртвым. На устах его так и осталась та мальчишечья улыбка.

Хэ Сюань впервые за всё время не сдержал тот крик боли, что в нём копилась. Небеса лишили его всего.

Се Лянь вздохнул, взглянул на Хуа Чена и спросил:

— Простите за бестактность по отношению к Вам, Черновод, но Вы же тоже умираете, медленно, но...

— Моё разложение неотвратимо, — утерев слёзы сказал наконец Хэ Сюань, — вся моя плоть по сути гниль...

— Тогда... Может, Вы бы хотели снова стать человеком, прожить жизнь иначе?

— Разве я могу переписать судьбу... Даже Ши Уду это не удалось до конца.

Се Лянь слегка улыбнулся.

— Нет, но... Мир не ограничен чем-то одним, Вы можете лишиться всех способностей, всей силы, но получить человеческую жизнь с любимым человеком. Вы хотите?

— Но разве это вернёт...

Он вздохнул и впервые за всё время, осознав, наконец, природу всех чувств, сказал:

— ... Ши Цинсюаня это не вернёт.

— Его жизнь получила новое начало, ибо он всегда был тем, кто заслуживал доброты и радости, счастья. Вы можете быть в том мире. Но... Не уверен, что он примет Вас. И будет так же беззаговорочно доверять. И уж сердце отдать...

— Но... Значит, шанс жить иначе есть? С ним начать новую жизнь?

— Да. Короткую, но...

— Но счастливую. Человеческую. Я согласен. Пусть лучше он меня отвергнет, но я постараюсь быть хотя бы его другом... Я так устал чувствовать внутри только злость, поглощать всё, быть страшным для всех, даже если мне не хочется... Я не Бедствие, не демон, я был прилежным и добрым человеком, я старался не унывать, держался, и та жизнь была лучше того, что сейчас. Даже тюрьма. Я был в ней за то, что желал справедливый финал... Помогите мне, прошу...

Он зашёл в храм и лёг у ног статуи Ши Цинсюаня. Снял с себя весь морок, чтобы было видно, как тело прогнило. Взглянул на неё.

— Я так виноват, но так хочу начать всё иначе... С чистого листа. Без этих обстоятельств.

Се Лянь кивнул, Хуа Чен похлопал по плечу своего друга, после чего Хэ Сюань взял бутылочку от Се Ляня, которую тот протягивал, выпил и, промучавшись час, ощутил, как тело стало полным пеплом, а смерть наконец пришла его забрать.

***

Он открыл глаза и услышал голос, который вещал что-то о семейном кодексе. Кто-то тыкал его тихонько, приговаривая: 《Ну же, не смейте спать, Вас отругают》.

Хэ Сюань взглянул на тыкающего и понял, что перед ним слегка встревоженный Ши Цинсюань.

Ему хотелось поцеловать каждую веснушку на этих щёчках. Провести носом по ней. Дотронуться до немного пухлых губ, взглянуть в эти бирюзовые глаза, после поцеловать, нежно, ласково, словно вода тронет берег.

Но Ши Цюнсюань от него далёк. Пока. Он его не знает очевидно. И, подавив это желание, опустив вниз вгляд, который был слишком недружеским, Хэ Сюань сказал:

— О, не беспокойтесь. Лучше оставьте мне способ с Вами связаться.

Ши Цинсюань прикрыл рот от смешка, после чего сказал:

— Вот это да, мы ещё толком не знакомы, а уже хотите позвать на свидание? А потянете? Я привык к красивым вещам и вкусной еде.

— Хм?

— Мой брат единственный, кто уцелел в пожаре из семьи помимо меня, он унаследовал компанию, и деньги тоже, так что мы не бедствуем. Хотя я слышал, что Ваша семья, а Вы же Хэ Сюань, верно? Так вот, Хэ хоть и в разводе, но тоже не страдают. Потому уж давайте нашему уровню соответствовать.

Хэ Сюань улыбнулся. Вот как? Значит они в этом мире испытали горечь утраты, но по-разному?

— А, и... прошу, хоть и запоздало, примите сочувствие по поводу младшей сестры... Уже год прошёл, но впервые увидел Вас и смог сказать лично, соответственно, тоже.

Хэ Сюань кивнул. Они, конечно, наблюдали, смотрит ли преподаватель на них, но в целом позволяли себе говорить очень тихо. Он понял одно: они в этом мире и правда в одинаковых обстоятельствах. Что ж, справедливость позволяла забыть об остальном. Самое время начать иную жизнь.

— Что ж, не волнуйтесь, всё хорошо. И да, на свидание. Кажется, Вы любите парки?

— Очень, особенно карусели. Как узнали?

— Да так, догадался, — Хэ Сюань снова улыбнулся.

Ши Цинсюань тоже улыбнулся в ответ. И улыбка эта, подумалось Черноводу, стоит того, чтобы просто прожить жизнь человеческую, не становиться богом или демоном, а просто быть рядом с ним и всё.