Привал

Под покровом звёздного полога, в сердце лиственного леса, торговый караван устроился на ночлег, выбрав просторную поляну. Следопыты тщательно проверили округу на наличие гнёзд и иных меток монстров, и к общему облегчению ими ничего не обнаружилось.

Разбив лагерь, члены торговой гильдии разместились в центре поляны, а сопровождающие их отряды охотников – вокруг. Ночь оказалась необычайно тихой и спокойной, нарушаемой лишь стрекотом сверчков, далеким уханьем совы, да потрескиванием уже разведённых костров. Постепенно народ расслаблялся, успокоенный умиротворением природы, и к звукам ночи прибавились и весёлые разговоры.

Ян вызвался помочь Лофу с приготовлением ужина и освежёвывал ранее подстреленного Сином матёрого зайца. Сам же Лоф управлялся с крупой для каши, удивляя Яна ловкостью своих крупных мозолистых ладоней. Будучи совсем немного ниже Яна, Лоф был значительнее шире в плечах и при этом орудовал двуручным мечом так, словно тот был пушинкой, рубя многих монстров на пополам. А сейчас спокойно что-то насвистывал себе под нос, пробуя воду на соль.

Вспоминая день вступления в ряды охотников Индара, то как он глупо недооценил Лофа в испытательном бою и попался на простую уловку, Ян жалел только, что ещё не может сойтись в спарринге с этим полукровкой огра будучи в своём истинном виде рюуна. Всё же чары артефакта Сараби подменяли не только цвет глаз и делали оттенок кожи немного светлее, но и сильно изменили форму его стопы, так же лишая возможности управлять телом с помощью хвоста. Такие изменения сильно влияли на ловкость и быстроту реакции рюуна, хоть Ян уже давно уверенно ступал и бегал на полную стопу как человек.

Мимолётно учуяв знакомый запах, Ян резко обернулся и увидел, что Син что-то добавил во второй котелок с травяным отваром.

– Ты что туда кинул?

Губы Сина растянулись в хитро-коварной улыбке:

– Да так, нашёл случайно заросли дикой мелиссы и решил добавить пару листочков в напиток. Говорят запах мелиссы хорошо успокаивает и полезен для сна.

– Верно, – подтвердил Лоф, не отрываясь от своего дела, – хотелось бы и выспаться наконец спокойно. Думаю стрекот сверчков обещает мирную ночь.

Ян же подозрительно сверлил взглядом прикинувшегося паинькой наглого эльфа с пепельными волосами. Тот прекрасно знал с кем у Яна ассоциировалась мелисса и наверняка нарочно его решил подразнить. Что бы отвлечься от провокации, Ян продолжил заниматься зажаркой зайца, натирая тушку солью.

За всем этим наблюдал дворф в солидном возрасте – их командир, сидевший на козлах повозки. Ухмыльнувшись, Барт набил трубку и пустив дымное кольцо, с довольным видом крутил ус:

– И правда, прекрасная ночь, тихая. Можно отдохнуть не только телом, но и душой. Что скажешь, Син?

– Кажется я понял, на что ты намекаешь, командир, – весело отозвался остроухий, звякнув длинными серьгами, – Оз, соловушка наш, разминай пальцы.

Обращение было адресовано другому, уже светловолосому с пшеничным оттенком,  эльфу из их отряда. Оз отвлёкся от обработки меча, подняв взгляд на неугомонного собрата:

– Неси уже инструменты, — обречённо вздохнул Оз.

Дважды просить Сина не пришлось, он быстро достал из повозки лютню с флейтой. Ян удивлённо наблюдал как Оз прошелся по струнам лютни, проверяя её звучность. За два месяца, что он уже провёл в их отряде, эльфы ещё ни разу не музыцировали при нём.

– Не знал, что вы оба играете. Хотя ранее не сказать, что было много свободного времени и возможности.

– Играем! – Син уже протирал флейту, бегло её осматривая. – Я тебе вот, что ещё скажу – этот ворчун тот ещё певец, но редко балует нас своим сладким голоском.

– Син, прекращай попусту тараторить, сбиваешь с налаживанием струн. Лучше флейту свою тщательнее проверь, – пробурчал Оз, осторожно подтягивая струну.

– Не беспокойся о ней,  – прозвучала короткая трель, свидетельствующая об исправности инструмента. – Командир! Какую первую песню сыграть? Поди ту самую?

Барт, пустив очередное кольцо, с задумчивым видом пригладил свою бороду:

– Да, давайте мою любимую – балладу о серебряной ведьме. Хорошо она у вас звучит. За душу берёт.

– Серебряная ведьма? – Ян задумался, – не помню, что бы слышал такую ранее.

Лоф, переставший помешивать кашу, удивлённо уставился на Яна, как его тут же осенило:

– Точно, Алый, ты ж не местный. Слышал о Гелениумной войне?

– Немного, – начал вспоминать Ян, – вроде она закончилась чуть более двадцати лет назад. Королевство Арод решило увеличить свою территорию за счёт земель здешней республики Дэшвы. И к общему удивлению – королевство проиграло, хотя изначально на несколько тысяч превосходило численностью войска. В официальных источниках написано, что основные силы Арода были скошены заразой, что моментально распространилась и погубила людей, не приспособленных к дождливым и очень ветреным южным зимам Дэшвы.

– Верно, – Барт качнул головой, – а среди народа, да благодаря ушлым бардам, гуляют разные слухи: от — что сами Боги вмешались, до некой единственной персоны, проклявшей тех солдат. Вот о ней то и сочинили балладу.

– Значит своего рода сказка? 

– А кто знает? Я вот ничему не удивлюсь, ведь скверна и монстры же существуют, – Лоф пожал плечами, подняв крышку чугунка и выпустив аппетитный аромат свежесваренной каши. 

– А Гелениумная почему? Вроде так только в народе называют, – полюбопытствовал Ян.

– Дык война же в начале осени началась. Равнины Дэшвы были усеянными красными цветами гелениума, да и флаг Арода красно-золотой. А сколько крови пролилось… Вот народ и взял гелениум как символ этой войны, – ответил Барт. – Ладно. Оз, настроил лютню?

Эльф кивнул и удобно расположил инструмент на коленях. Его рука замерла над струнами, ожидая действий напарника. Флейта начала своё соло с тихих нот, плавно наращивая громкость. На её переливные звучания обратили внимание другие охотники и торговцы. И те, кто не был занят чем-то, начали подтягиваться к месту отряда Барта.

Проигрыш флейты продлился не долго и пальцы Оза начали перебирать звонкие струны. Несколько аккордов добавили резкости мелодии и стоило флейте замолчать, как Оз запел высоким тенором:

Словно пёстрый гелениум яркий

Цветёт огонь войны жестокий и властный.

Множество тогда сыновей и отцов

Покинули своих любимых и кров.

Син флейтой взял высокую ноту одновременно с более громким боем Оза по струнам. Оживлённый проигрыш вызвал одобрительное посвистывание среди слушателей.

Балладу спою я о горькой судьбе -

О юноше, что рано погиб на этой войне.

Он был бесстрашным и сердцем горел,

Но враг его жизненные струны задел.

Истекающий кровью об одном он просил

Увидеть единственный облик, который любил.

К возлюбленной нежной, прекрасной собой,

Хотел бы коснуться на прощанье душой.

И вот в новый проигрыш опять солирует флейта, на этот раз мелодия чем-то напомнила Яну тонкое и тоскливое завывание ветра, а слова о гибели героя баллады неприятно кольнули в груди. Флейта прервалась и Син завторил Озу, и в дуэте его вкрадчивый певчий голос добавлял мистицизма:

Серая мгла обволокла дом родной

И юная дева столкнулась с вдовьей судьбой.

Убитая горем и гневом полна

У демона мести сил запросила она.

Услышав её тёмный молитвенный крик

Явил демон свой безжалостный лик.

Сил даровав через поцелуй роковой,

Своей он навеки её сделал слугой.

Новый короткий проигрыш был подобен отдалённому раскату грома и эльфы продолжили петь:

Серебряной ведьмой обратилась она,

За любимого смерть отомстила сполна.

В ночь полной  жестокой безликой луны

Окрасились кровью вражие сны.

Истлели все разом сто тысяч врагов.

Даже некого скинуть в могильный ров.

Серебристая ведьма склонила чаши весов

Принеся победу на земли отцов.

Лютня утихла, а флейта продолжила печально солировать. Ян внимательно вслушивался в каждую строчку баллады, и отчаянный поступок героини его не радовал. Он не осуждал, нет, его тяготило осознание, что от пережитого горя некогда любящее сердце на столько очерствело.

Голос Оза выдернул Яна из раздумий.

Цветёт гелениум из года в год

И все помнят тот военный поход.

Столь скорбный день тронул каждый дом,

И слышится над полем колокольный звон.

Проигрыш и Син снова запел с Озом вместе.

Проходят века, а легенда о ведьме жива.

Её молят о мести убийцам любая вдова.

Ибо тысячи слёз, что пролили они

Никогда не потушат на могилах огни…

Эта грустная баллада до заката миров

О серебряной ведьме, потерявшей любовь.

Оз закончил раньше играть, а Син ещё некоторое время выводил флейтой жалостливый тон. Стоило эху мелодии окончательно утихнуть, как многие одобрительно заулюкали, а кто-то и аплодировал. Нашлись и те, что уже стали спрашивать об знании определенных любимых песен.

Переведя взгляд с восторженной публики, Син внимательно изучил задумчивого Яна. Алый с грустью смотрел на клубящийся пар над кружкой с отваром, которую уже держал в руках некоторое время. Тонкий аромат мелиссы сейчас уже вызывал иные мысли у него.