Я шла по разрушенному городу и наслаждалась приятным солнечным днем. Теперь стало так чудесно — каждый день как праздник. Никаких тебе понедельников, вторников и так далее. Ни рабочих, ни выходных. Ни будней, ни праздников. Каждый день свобода. Я глубоко вдохнула — свобода… свежий чистый воздух без чертовых авто, заводов, выбросов и отравы. Свобода — никакой тебе работы, никаких всратых денег, превратившихся в мусорные бумажки. Никаких человекочасов. Только я и дикая природа. И монстры, конечно же. Вот только кто еще от кого должен убегать.
Быть мутантом имело свои преимущества. Я стала здоровой во всех смыслах этого слова. Я перестала страдать физически и душевно. Мое тело полностью подчиняется мне во всем и делает, что я хочу, а не что ему там приспичило. Мои сила, ловкость и выносливость возросли в разы, а зрение стало таким острым, как никогда не бывает у людей. Мой слух… хм, кажется, мой слух уловил чей-то топот. Топать в современном дивном мире могут только самоубийцы или очень сильные существа. Но никакого веяния силы я не ощущала вовсе. Значит еще один сумасшедший самоубийца. О, сколько их сошло с ума от мутации и заставило себя погибнуть до того, как изменения тела станут необратимыми… До черта. Я иногда бродила по заброшенным домам и видела в квартирах всякое… Родители убивали детей, дети — родителей. Кто-то привязывал мутирующих стариков к кроватям. Кто-то выпрыгивал из окон, кто-то стрелялся. О, в первые дни конца света было эпично.
Не знаю, почему людям не нравилась мутация. Мне она очень даже зашла. И мы с нею сдружились. Мне стало намного лучше жить, а мутация взамен подарила мне то, о чем оставалось лишь мечтать. Ну, подумаешь мои глаза из зеленых стали черными — невелика плата за идеальное тело и здоровье. А еще неслабую регенерацию и много чего весьма приятного. Я стала высшим хищником в этих искалеченных бетонных джунглях и я не жалею об этом.
Топот приближался. Я навострила уши и облизнулась. Сейчас будет вкусно и интересно. В крови бурлил азарт. Мои мышцы напряглись, готовые к броску. Я поймаю эту тварь и съем ее. И продолжу прогулку по самому чудесному городу в мире. А когда в нем закончатся монстры, я пойду дальше и буду прогуливаться по всему миру, ведь у меня теперь много времени. Черт побери, я больше ничем не ограничена. Меня ничто не держит. Я абсолютно свободна. Это ли не счастье?
— Человек? — заорал источник топота. Но к нему шустро приближался другой, более быстрый и намного более тихий. Тут выживала не одна я.
— Заткнись! — рыкнула я и выбросила из руки шип в сторону источника второго звука. Влажно хрупнуло и шмякнуло.
Шип с удлиннившимся пальцем притащил мне здоровенную тушку монстра с большим частоколом острых зубов и гладкой заокругленной головой. Человечек в свое время пересмотрел «Чужого»? Все может быть. Мутации принимают самые разные формы и обличия, просто люди не ощущают своей выгоды.
Я открутила монстру башку и только теперь обратила внимание на замершего в шоке парня, который едва дышал от усталости, еще и тащил тяжеленный рюкзак.
— Никогда не ори и не топай, — сказала ему я, отрывая мясистую лапу монстра. В два движения когтями ссыпала чешую на землю. Вгрызлась в сочное мясо и довольно усмехнулась. Кисловато, но до настоящего чужого человечек не дотянул. Ну и отлично, не будет изжоги.
— Боже, ты тоже из этих… — он растерянно смотрел на мою трапезу и бледнел с каждым мгновением.
— Ну да, я мутант, приятно познакомиться, — я продолжила жевать мясо. Теперь мне приходилось есть намного больше, поскольку для столь сильных преобразований требовалось намного больше энергии. Но будучи честной, скажу, что я ела практически все, кроме бетона. А еще этим летом выросли чудесные ягоды в саду за городом. Я там проторчала все лето и наслаждалась красотой. Монстрам сад почему-то не нравился.
— Вот это я попал… — он растерянно взмахнул руками. — Я надеялся, что хоть здесь найду выживших.
— Не найдешь, — флегматично ответила я, разломила голову монстра на две части как кокос, и достала вкусный розовый мозг. — Хочешь?
— Фу, боже… — парень отвернулся.
— Какие мы нежные. Вот поживешь с мое в этих руинах и не то еще жрать научишься.
— Ты… сколько продержалась?
— Я мутировала одной из первых, — осклабилась я, показав окровавленные зубы. Острые и слегка зазубренные, чтобы было удобно рвать жесткое мясо. Потом они сгладятся.
— Ты… и ты три года сохраняла разум? Как тебе это удалось? — он удивленно уставился на меня. На доверчивом, почти детском лице проступило выражение надежды.
— Я его и не теряла. Я приняла мутацию и сжилась с нею. Она сделала меня лучшей, совершенной и здоровой, а это главное. Когда даже самостоятельно шнурки завязываешь с трудом, то как бы не до сантиментов, — я преспокойно слопала мозг монстра и принялась разделывать вторую лапу. При хорошем исходе я наемся на недельку, если у меня не будет приключений.
— Ну если рассуждать с этой точки зрения… — парень покосился на освежеванную тушку. — Куда в тебя столько влезает?
— А я с запасом. Наедаюсь на несколько дней вперед, потом не ем, — я пожала плечами. — Лучше ты скажи, почему за три года не мутировал? Это все в воздухе, от него не скрыться.
— Не знаю. Я не сделал ничего такого, чтобы от нее защититься. Просто… жил, — он поежился. — Ну что ж, если так, то нам, видимо, не по пути. Искать выживших ты вряд ли будешь.
— Нафиг они мне нужны? В любой момент мутируют и устроят бойню. Зачем мне лишний напряг, если я могу свободно ходить где вздумается и ни от кого не зависеть? И подчиняться не люблю, а люди любят систему и правила. И если что-то или кто-то в эти правила и систему не вписывается… — я чиркнула ладонью по горлу. Ну да, были умельцы, которые начинали охоту на монстров. Только их всех сожрали. Или они сами стали монстрами и сожрали собратьев. Это было весело. Сейчас стало лучше. Монстров я потихоньку подъедала, а вместо них развивались новые животные и птицы. Природа оживала. Как говаривал один комик — планета в порядке, это людям пиздец.
— Ладно, пойду я, — парень махнул рукой и вдруг почесал лицо.
Я присмотрелась — на его щеке зрел нарыв.
— Да не ходи уже никуда. Началось, — хмуро заявила я, глядя на то, как его кожа становится жесткой и покрывается струпьями. — Прими это. Изменись и контролируй.
— Это больно… — пожаловался он.
— Прими это и сохранишь разум. Откажешься — и станешь как он, — я вздернула остатки туши в руках.
— Не могу, не хочу… не хочу быть… как он, — парень дернул себя за отросшие каштановые волосы и они остались у него в руке.
— Прими себя, — хмуро повторила я и отвернулась. Мне ничего не стоило убить его. Но я втайне в глубине души хотела, чтобы у меня появился компаньон. Кто-то, с кем можно поговорить. Кто-то, кто не будет тупой тушей для убийства или еды.
За моей спиной хрустело и шипело. Мутация ломала его. Ему было слишком сложно принять изменения. Он был слишком здоров даже для человека, три года обходившегося без медицины. А еще я понимала, что стала невольным катализатором его мутации. Я уже так сильно изменилась внутри, что невольно распространяла эту заразу на всех окружающих. Это что-то в воздухе. Что-то вроде флюидов. Что-то на молекулярном уровне. Но я не знала, что и как от этого избавиться.
— Дай! — он вырвал из моей руки тушку монстра и вгрызся в нее длинными острыми зубами. Его кожа стала более жесткой и темно-серой, но в целом он сохранил человеческие черты.
— Ну что, поздравляю с днем смерти, последний человек на Земле. И с днем рождения, что ли… — я отошла на пару шагов, глядя, как он жадно ест мясо. И чем больше ест, тем больше восстанавливает человеческий облик.
Я не знала, какой сегодня день и какое число. И не хотела этого знать, потому что никакие календари уже нигде не существовали. Но зато сегодня был важный день для планеты. Как оказалось, с мутацией смогла договориться не только я. Это дарило надежду на то, что природа человека более изменчива, чем предполагалось.
Я взобралась на стену ближайшего здания и огляделась в поисках новых монстров. Новенького придется кормить почаще. Мужики они вообще… нестабильные.