Гул голосов немного отвлекал. Чэнлэ лежал на покрывале, которое откуда-то принёс Сяо.

— Там некоторые приспособления раздают бесплатно, — опустился рядом старший. — Главное не забыть вернуть.

Чэнлэ улыбнулся. Этот омега ему нравился. Подкупала и та тревога, с которой Деджун осматривал окружающих, а посмотреть тут, действительно, было на что. От разнообразия наций пестрило в глазах. А ещё Лэ никогда не видел столько беременных в одном месте. Омеги грелись на песочке, закапывались в него, обтирались. К слову, песок был, действительно, тёплый и розовый, но Чэнлэ сомневался, что эти крошечные песчинки могут что-то изменить.

Чжон прошёлся ладошкой по песку, зачерпнув горсточку, но почему-то тревоги меньше не стало.

— Бедные люди, — хмыкнул Джун, снимая ботинки и зарываясь ногами в тёплый песок. — Им так запудрили мозги, что они верят в какую-то магию этого места. Порой их вера доходит до абсурда.

— А ты во всё это не веришь?

— Я реалист, малыш, — грустно улыбнулся омега. — У меня был старший брат. Однажды, когда он возвращался с учёбы, к нему пристал пьяный крокусец. Омега дал ему понять, что не в настроении общаться. Того это задело. В общем, он взял омегу силой, а потом сбежал. Брат был в очень тяжёлом психическом состоянии, а потом и вовсе узнал, что забеременел. Наши родители… Они очень религиозные люди. Они запретили омеге делать аборт. Брат не смог им перечить. Пойти против них — это лишиться крыши над головой и средств к существованию. Вот только никакая религия не отменит физиологию. Крокусцы… Они другие. Да, при рождении рожки младенца притуплены, а копытца ещё не затвердели, но это всё есть и нужно это учитывать. Когда брат начал жаловаться на боли в животе, его повели к обычному деревенскому специалисту. Родители запретили сыну говорить о том, что отец его ребёнка с другой планеты. Это же грех! Ну вот и получилось, что никто не догадался, что боли были вызваны не изменениями в организме, а маленькими рожками, что терзали неподготовленные органы. Сейчас медицина ушла далёко вперёд и брату помогли бы, если бы диагноз поставили правильно, а так… Он пил какие-то микстурки, а потом его отправили сюда «погреть косточки и подготовиться к родам». Но не тут-то было. Прогревание заставило малыша двигаться активнее. Началось воспаление. Отторжение. Открылось кровотечение.

Сяо грустно вздохнул, прикрыв глаза.

— Спасти никого не удалось. Родители были в шоке, но быстро списали всё на гнев богов за неугодную связь, хотя… Это было изнасилование! И вот тогда, наверное, я потерял веру во всё, что нельзя объяснить с помощью науки. Признаюсь, что и в любовь я не верил особо, а потом появился Ренджун.

Чэнлэ понимал старшего. Он ведь и сам во многом разочаровался.

— Знаешь, хён, на Рэйде тоже верят во Всеотца. Архиепископа считают его посланником, а Храм на Костях — единой святыней. Там люди верят в то, что детей дарует Всеотец, расписывая младенцев вручную. Там нет медицины, а беременность и роды — это таинство, доступное не всем. На Рэйде те, кто служат Храму, никогда не задумываются о плотских утехах. Там, за стенами Храма царит целомудрие. Там… Архиепископ нашёл способ подавлять даже течки. Я… — щёки омеги покраснели. — До того момента, как мы с Джемином сбежали, и представить себе не мог, что можно так хотеть близости с человеком. А когда яд, что копился в моём теле годы служения полностью вышел и пришла течка, я чуть не умер… Если бы не Джемин.

Сяо нахмурился, а Чэнлэ… Мысли его перенеслись в то время, когда он, семнадцатилетний парнишка, окончил школу и ему предстояло сделать самый важный выбор в его жизни: вернуться в город и выйти замуж или остаться служить при Храме.

Родители ясно дали понять, что если Чэнлэ покидает Храм, его ждёт немедленная свадьба и переезд в дом мужа. Сказали, что содержать они его не намеренны, мол, им ещё младшего кормить. Хотя «кормить» это было громко сказано, ведь десятилетний Янян к тому времени уже жил при Храме и приезжал домой только на выходные.

Папа сказал, что несколько соседских альф уже заинтересованы в Лэ, нужно лишь выбрать одного и назначить дату свадьбы. Омега не хотел выбирать. Да и, признаться честно, строить быт с посторонним человеком тоже не хотелось, а Храм… В Храме всё было уже таким знакомым. Да, пованивало немного, но ведь к этому можно было привыкнуть. Главное то, что у него будет собственная келья, еда, работа и доступ к библиотеке. Там, говорят, было много книг, к которым в своё время, прикасался сам Всеотец.

И вот, когда на прощальной церемонии его спросили хочет ли он покинуть Храм, он ответил отрицательно. Он сказал, что выбрал служение Всеотцу и Храму на Костях, что готов прожить всю свою жизнь здесь и увековечить себя здесь после смерти, завещав Храму свои останки.

Церемония посвящения была простенькой. Его постригли, дали длинный чёрный балахон и метлу. Выделили ему комнату и участок рядом с большим погребальным залом, что он должен был содержать в чистоте.

Первое время запах, доносившийся из ямы с трупами, вызывал тошноту, но Чэнлэ пытался убедить себя в том, что на это на благо Храма, что кости, добытые оттуда идут на строительство нового минарета, угодного Всеотцу. Но как бы омежка не старался, ступать на свою территорию он мог только повязв на лицо ткань, пропитанную эфирными маслами.

Через полгода жизнь, казалось, наладилась. Чэнлэ просыпался рано утром, завтракал, шёл на службу, слушая архиепископа, что говорил о зле, притаившемся за стенами Храма, потом шёл подметать свою территорию, читал книги, ужинал, снова шёл на службу, где архиепископ благодарил Всеотца за прошедший день, а потом шёл спать.

В тот день что-то явно пошло не так с самого утра. Омега чувствовал себя немного разбитым. Он едва смог впихнуть в себя две ложки каши, с трудом дослушал архиепископа, но вот в зал с трупами войти не смог. Он попросил своего соседа подменить его утром, а сам, отлежавшись, отправился туда вечером. В тот момент омега и не догадывался, как круто повернётся его жизнь.

Поздно вечером Чэнлэ подметал небольшой коридорчик, когда услышал шаги. Всё внутри затряслось. Архиепископ не любил, когда служители без дела слонялись по Храму, но ещё больше он не любил, когда без его ведома они менялись сменами и территориями. Утром омега не успел до него дойти, а сейчас было уже поздно. Чжон в панике соображал, что делать и не нашёл ничего лучше, чем спрятаться в нишу за шкафом с инвентарём.

— Я же могу рассчитывать на то, что всё останется между нами, ваше святейшество? — послышался заискивающий грубый голос. — Вы не лезете в мои дела, а я в ваши.

— Несомненно, Ник, — ответил архиепископ. — Рэйд ещё не готов к интеграции в ЕКВ и мне очень хотелось бы, чтобы Vesta держались как можно дальше от нас.

Между тем в зал вошли трое: архиепископ, высокий альфа чуть за тридцать и один из охранников Храма, что волочил за собой окровавленное тело.

— Бросьте его в яму, — сказал темноволосый альфа. — Он вот-вот испустит дух.

Охранник бесцеремонно бросил тело к трупам, брезгливо поморщившись.

— Мы в расчёте, — хмыкнул брюнет.

— Зайдёте выпить вина? Может есть какие-нибудь пожелания? — спросил архиепископ.

— Разве что течную суку, — хмыкнул альфа. — Лидер что-то в последнее время не в настроении, а мне нужно выпустить пар.

— Понимаю. Думаю, мне есть, что вам предложить, — сверкнули глаза архиепископа. — Есть у меня парочка личностей, что стоят у меня поперёк горла. Вы вытрахаете из них душу, а я смогу казнить неугодных за смешение крови.

— А вы коварны, святой отец, — засмеялся незнакомец.

— Вы знаете, Ник, что ради святого трона я готов на многое.

— Не сомневаюсь.

Альфы ушли о чём-то весело переговариваясь, а Чэнлэ не мог пошевелиться, прикусив костяшки пальцев, чтобы ни один звук не выдал его присутствия.

Омега дураком не был и всё прекрасно понял. Во-первых, архиепископ намеренно мешает Рэйду стать частью единой Вселенной. Во-вторых, он использует свой статус, подкладывая ненужных ему людей под представителей других наций, а потом убивает их, называя проклятыми, а в-третьих, он покрывает преступника. Нормальный человек не будет бросать в яму с трупами живого. Живого!

Чэнлэ подскочил, ведь в это время их ямы донеслись дикие крики, наполненные ужасом и отчаянием.

Только чудом Лэ мог назвать то, что ему удалось достать несчастного из ямы и дотащить до своей комнаты, не привлекая внимание. Та ночь ещё долго снилась ему в кошмарах. Незнакомец был в чудовищном состоянии. Грязь, кровь, свежие раны и переломы. Всю ночь омега отмывал альфу, смазывая лечебной мазью особо повреждённые места, фиксируя переломы и вдыхая полной грудью сладкий, чужеземный аромат. Шоколада на Рэйде не было, как и яблок и омега немного терялся, а утром, после бессонной ночи, он бежал на завтрак, службу, работу, чтобы потом, игнорируя библиотеку, бежать со всех ног в комнату. Ему повезло, что он выбрал самую дальнюю, а ещё повезло, что запах разложения был намного сильнее любых других.

Чэнлэ до сих пор с трепетом вспоминает тот момент, когда его подопечный открыл глаза.

— Воды… — прохрипел он, а Лэ подскочил, роняя книгу.

— Сейчас, — сказал омега, подхватывая стакан и графин с водой.

Альфа пил жадно, а Лэ наблюдал за прозрачными струйками, что стекали по его подбородку и шее. Старший закашлялся.

— Осторожнее. Не торопитесь. Вы здесь в безопасности.

Альфа откинулся на подушку и нервно огляделся.

— Где я? Что произошло?

— А что вы помните?

Мужчина задумался, а Чэнлэ видел, как он сильнее сжимал простыни, а взгляд его зверел. Омега напугано сжался, а потом попятился, когда альфа зарычал, а черты его лица поплыли, всё больше напоминая звериные. Он хотел было подняться, но быстро сообразил, что его ноги привязаны к деревянным балкам.

— Что?.. — оскалился мужчина, обнажая длинные клыки.

— У вас были переломаны кости, — тихо всхлипнул Чэнлэ. Его трясло от страха, но он не мог сбежать. Этим он разоблачит себя, его назовут проклятым и казнят как отступника. Лучше уж пусть этот зверь перегрызёт ему горло, чем пытки, казнь и смерть от рук архиепископа. — Я… Я не знал, что делать. Снаружи никто не знает, что вы здесь. Они…

— Кинули меня в яму с трупами, — сказал альфа, пытаясь совладать с эмоциями. — Ты…

— Достал вас… Я видел, как те люди были жестоки к вам, но теперь… Если кто-то узнает, что вы здесь, нас точно убьют. Обоих.

— Я должен уйти! Там… Лаборатория… Там мои друзья! Монстры! Я был на Кундаре, а теперь… На Рэйде?

— Тот человек… Я не запомнил его имени. Он привёз вас сюда. Сказал, что вы вот-вот испустите дух. Он заключил с архиепископом сделку.

Чэнлэ видел слёзы, что потекли по щекам спасённого, но он постарался их стереть. Мужчина больше не напоминал монстра, поэтому омега решил подойти.

— Вы сможете уйти, но не раньше, чем срастутся ваши кости. Я… Я позабочусь о вас.

— Ты рискуешь. Зачем я тебе?

— Вы человек, попавший в беду. Остальное не важно.

— Никогда не замечал за жителями Рэйда столь самоубийственные наклонности.

Чэнлэ тихо хмыкнул. Он сам себе удивлялся.

И началась их тихая совместная жизнь. Альфа жутко бесился, когда ему приходилось справлять нужду в присутствии Лэ. Омега делал вид, что это вполне естественно. Где-то на третьем месяце, когда, На научился заново сгибать и разгибать колени и не падать при этом на кровать без сил, альфа спросил о том, что принимает Чэнлэ.

— В смысле? — растерялся омега.

— Ну мы уже три месяца живём в одной комнате, а я даже ни разу не почувствовал твои «весёлые денёчки». Ты принимаешь что-то сильное? Это тебе не навредит?

— Весёлые денёчки?

Джемин закатил глаза.

— У вас тут что, про течку никто не слышал?

Чэнлэ покраснел до кончиков ушей.

— В стенах Храма этого нет. Все мирское остается снаружи.

Джемин нахмурился.

— Они вас что, стерилизуют что ли?

Мужчина схватил Чэнлэ за руку и притянул к себе. Его тёплый нос скользнул по шее омеги, а Лэ почувствовал, как дрожит.

— Да вроде нет, — сказал На, отпуская младшего.

— Вы что себе позволяете?! Я не грешник там какой-нибудь, а служитель Храма.

— А прячешь у себя в комнате постороннего альфу и трогаешь его в разных местах, когда захочется.

— Да я! Я…

— Что ты? Поделись своими горячими фантазиями, детка, и обещаю, что как только встану на ноги, я исполню каждую из них.

— Идиот! — крикнул Чжон, а потом, вылетел из комнаты, хлопнув дверью. Щёки пылали, а в мыслях впервые за всё время рождались не совсем приличные картинки. Омега вообще не понимал откуда они взялись в его голове. Это все дурное влияние Джемина, не иначе.

На дворе была ночь. Храм спал. Чэнлэ вылетел на улицу в тёмный сад и едва не налетел на страстно целующуюся парочку. Они притаились за большим деревом. Альфа из служителей прижимал к стволу омегу из рабочих. Ноги омеги обхватили талию альфы. Омега был без штанов, а брюки альфы были спущены до щиколоток.

Чэнлэ видел, как ритмично двигались бёдра служителя, как омега стонал, откинув голову, а потом оба как-то резко замерли. Альфа зарычал, а омега вцепился в него, громко всхлипывая. Лэ попятился, убегая. Он понимал, что с ним явно происходит что-то не то. Он чувствовал, как бешено колотилось сердце в груди, как чуть дёрнулась плоть, но тут же опала, а всё вокруг потеряло краски.

В комнату он возвратился почти под утро. Джемин тут же открыл глаза.

— Где ты был?

— Не все ли равно? — огрызнулся Чэнлэ. — Ты мне никто! Я не должен перед тобой отчитываться!

— Прости, — тихо сказал альфа, а Чжон вздрогнул. Этот голос звучал так надломлено и взволнованно. — Я… Я перегнул палку. Ты единственный, кто у меня есть, и я… Я так испугался, когда ты ушёл. Чего я только не придумал за это время. Что тебя поймали, убили…

— Я подглядывал, — честно признался Лэ.

— В смысле? — растерялся Джемин.

Чэнлэ опустился на кровать рядом с ним. Альфа как-то уж слишком по-собственнически притянул младшего к себе.

— Я убежал и случайно наткнулся на парочку во дворе. Они… — щеки омеги покраснели. — Они были очень близко, а я…

Чэнлэ повернулся к Джемину и посмотрел прямо в его чарующие изумрудные глаза.

— Наверное, ты прав. Со мной, действительно, что-то не то.

Альфа хмыкнул, щёлкнув омегу по носу.

— Та парочка была из Храма?

— Альфа да, а омега городской.

Джемин свёл брови.

— Вы питаетесь в общей столовой?

— Нет. Ещё со школьных времён в Храме идёт разделение.

— Знаешь, омеги — это такие создания, что, если их не контролировать, они могут принести лишнюю головную боль.

Чэнлэ насупился.

— Не все, — улыбнулся На. — Но Храму принадлежит огромная территория и уследить за всеми на ней очень трудно. Мне кажется, что архиепископ намеренно пичкает служителей омег чем-то, что блокирует их природные особенности. Согласись, что Храм превратился бы в балаган, если бы тут все направо и налево занимались сексом, беременели и рожали детей. Получается этакое добровольное затворничество.

— Подожди, а разве детей дарует не Всеотец?

На закатил глаза. В то утро Чэнлэ впервые за восемнадцать лет услышал столь подробную лекцию о взаимоотношении полов и зарождении жизни. На завтрак он вышел красный как рак. Служители подозрительно косились в его сторону. Кое-кто из старших даже подошёл спросить всё ли у него хорошо. Чэнлэ отвечал, что всё замечательно, а сам смотрел на окружающих его омег и думал, а знали ли они чего лишились, оставшись в Храме?

Между тем Джемин начал понемногу вставать. Много сил уходило у него на то, чтобы самостоятельно добраться до уборной.

Ещё спустя три месяца архиепископ согнал всех служителей и горожан на центральную площадь. Там должна была состояться казнь тех, кто допустил самый страшный грех — кровосмешение.

Чэнлэ до сих пор помнил, как кричал тот омега, ребёнка которого буквально сварили в кипятке. Его крик мог прервать только меч, отрубивший омеге голову. Следом слетела с плеч и голова его альфы, что был покрыт чешуёй.

В тот вечер омега едва смог добраться до своей комнаты. Там его долго тошнило, а слёзы ручьем лились из глаз. Джемин с беспокойством кружил вокруг него, пытаясь выяснить, что же случилось, а Чэнлэ… Он даже себе боялся признаться в том, что на месте той семьи представил их с Мином.

— Малыш, что случилось? Чем я могу тебе помочь? — спрашивал На, прижимая к себе дрожащего омегу.

Чэнлэ сильнее цеплялся за старшего, а потом решительно сказал:

— Увези меня отсюда. Далеко-далеко, чтобы никто нас никогда не нашёл. Он… Он безумен! Он опустил живого ребёнка в кипящую воду. Я не хочу, чтобы со мной однажды случилось что-то подобное. Я… Я больше не смогу без тебя.

Джемин прижал омегу к себе сильнее, а потом Чэнлэ ощутил легкое прикосновение его губ к своей макушке. Захотелось большего. Хотя вот уже пару месяцев они спали в одной постели, крепко обнявшись, альфа никогда не позволял себе ничего лишнего, хотя Лэ не раз замечал уж слишком характерную выпуклость в районе паха старшего. Лэ боялся переступить черту, но сегодня… Сегодня захотелось стать ближе.

— Поцелуй меня, — несмело сказал омега. — По-настоящему.

На внимательно посмотрел на младшего, а потом его ладони опустились на щёки Лэ. Альфа неторопливо склонился, осторожно коснувшись губами губ омеги. Чэнлэ почувствовал жар, пробежавший по телу. Между тем язык альфы прошёлся по дрожащим губам, чуть проникая в приоткрытый рот. Эти прикосновения были такими нежными. Чжон попытался повторить за Мином, на что альфа лишь улыбнулся в поцелуй. Его руки спустились со щёк по шее, плечам, скользнули по спине, притягивая ближе. Казалось, что между ними практически не осталось пространства. Чэнлэ кожей чувствовал тепло, исходящее от старшего, а поцелуй становился всё более откровенным. На уже во всю хозяйничал во рту омеги, а потом его губы скользнули по лицу, шее, возвращаясь к губам.

Лэ готов был на всё, лишь бы эти ласки никогда не заканчивались. Джемин медленно опустил омегу на кровать, нависая сверху, а потом отстранился, глядя на младшего своими потрясающими зелёными глазами с узким звериным зрачком. Они, казалось, сверкали. Губы припухли, волосы были в беспорядке.

— Мин… — потянулся к нему Лэ. — Почему ты остановился? Я хочу ещё… Я хочу быть твоим.

— Не здесь, родной, — шепнул Джемин. — Я не хочу подвергать тебя опасности. Если кто-то узнает о нас, нам не жить, а я рассчитываю сжимать твоё хрупкое тело в своих объятиях до самой старости. Ты подарил мне новую жизнь, стал ей для меня, и я сделаю всё, что в моих силах, чтобы ты ни за что не пожалел о своём решении вытащить меня из той ямы.

— Никогда…

Палец На лёг на припухшие губы Лэ.

— Завтра на рассвете я выйду в город, — сказал альфа, а Чэнлэ почувствовал, как его сковало ужасом. — Нужно найти способ покинуть планету. К полуночи постараюсь вернуться.

Омега напугано вцепился в старшего.

— Не бойся. Всё будет хорошо. Я не собираюсь умирать. Я вернусь за тобой, а ты собери всё необходимое и будь готов в любой момент покинуть планету.

Вот только здесь их ждало разочарование. Архиепископ ограничил доступ на Рэйд кораблям с других галактик. Были только такси, но билеты на них стоили огромное количество денег, которых у пары не было.

Чэнлэ с замиранием сердца каждый день ждал возвращения Джемина. Пришлось проследить за несколькими влюблёнными парочками, чтобы обнаружить несколько секретных тоннелей. Джемин нашёл работу, чтобы скопить хоть немного денег на новую жизнь.

Спустя ещё несколько месяцев им повезло. Залётный торговец с Вильфора на сломанном звездолёте опустился на земли Рэйда. Он выслушал Джемина и согласился помочь.

— На ремонт мне потребуется время. Жду вас через три дня. Вечером. В восемь. Вылетаем незамедлительно. Если не успеете, я ждать не буду. Мне самому тут не особо нравится.

Собрались быстро. Нужно было лишь незаметно добраться до космодрома, но вот тут-то удача их снова покинула. Очередной служитель, видимо, спешившись по своим плотским делам, заметил их и, забыв о своём любовнике, поднял на уши половину Храма.

Чэнлэ вспомнил, как было страшно. Они петляли по городу, пытаясь оторваться от десятка вооруженных альф. Чэнлэ помнил, как крепко сжимал его ладошку Джемин, как поднял его на руки, когда силы кончились.

— Ты не сказал, что у тебя на хвосте армия! — зло бросил вильфорец, но трап поднял и поспешил взлететь.

— Если б я сам о ней знал, — огрызнулся Джемин. — Мы просто хотим жить, а эти… Как с цепи сорвались.

Чэнлэ тяжело дышал, уткнувшись в грудь альфы, что нежно гладил его по волосам.

— Малыш, всё хорошо. Всё закончилось. Скоро мы будем дома.

Сказать о том, что Сверхъестественная Земля встретила их не слишком дружелюбно — это ничего не сказать. Шёл дождь, дул сильный ветер, что пробирал до костей.

— Ну всё, дальше сами, — сказал вильфорец, высадив их на большом космодроме, где то и дело садились и взлетали звездолёты.

— Спасибо.

Альфа лишь кивнул, возвращаясь на корабль. Чэнлэ тоскливо смотрел в большое окно на серое небо и мокрые улицы. Здесь было так же мрачно, как и там, откуда они сбежали. Омегу всё ещё трясло, но он старался этого не показывать.

Джемин подошёл сзади, крепко обнимая и целуя омегу в макушку.

— Мин, тут же люди! — попытался отстраниться Чэнлэ.

— Ну и что, — пожал плечами На, притягивая младшего назад и нежно целуя. — Здесь нам ничего не грозит. Здесь нас никто не осудит за наши чувства. Я люблю тебя, малыш, и не собираюсь этого скрывать.

Чэнлэ понял, что краснеет, но было так хорошо.

До маленькой квартирки На решили добираться на такси, благо заработанных Мином денег было достаточно. Вот только у дома начались проблемы. Входная панель отказывалась пропускать их в дом.

— Чертовщина какая-то, — хмурился Джемин, прикладывая ладонь к панели сканера. — Почему ошибка-то? Я ведь это я.

Дождавшись, когда кто-то выйдет из подъезда, они, промокшие насквозь, всё-таки попали внутрь. Консьерж спал.

— Ладно, завтра разберусь, — сказал хмуро На.

Вот только у квартиры их ждал ещё больший облом. Панель и здесь не отреагировала, а в квартире были слышны голоса. Джемин начал барабанить в дверь. Спустя пару минут она открылась. На пороге показался омега с годовалым ребёнком на руках.

— Вы кто такие? Что вам нужно?

— Это кто ты такой и что делаешь в моей квартире? — сдержано спросил Джемин.

— В вашей? — опешил омега. — Это что-то новенькое. Мы с мужем купили эту квартиру с полгода назад, а вы, кажется, что-то путаете.

— Полгода? Но как же… Я…

— Муниципальные службы выставили её на торги после смерти бывшего владельца. У него, увы, не было наследников.

— Смерти? — растерялся На.

— Ну да. Кажется, он погиб где-то на просторах ЕКВ около года назад. Как же его звали-то?..

Омега задумчиво прикусил губу, покачивая сына.

— На Джемин, — сказал бесцветным голосом альфа.

— Да, да, именно так. И если вы только сейчас решили заявить о праве наследования, то, боюсь, вы опоздали.

— Я…

— Не надо. Пойдём отсюда, — сказал Чэнлэ, обнимая расстроенного альфу, а потом посмотрел на омегу. — Извините, мы ошиблись. До свидания.

Чэнлэ вытащил альфу на лестницу, а потом ласково провёл по его щекам, собирая влагу.

— Ну же, возьми себя в руки. Мы ведь догадывались, что тот человек привёз тебя на Рэйд не просто так.

— Но Лэ… Я… Я теперь мертв! Я не могу обеспечить тебя жильем, не смогу вернуться на работу, да даже официально замуж тебя взять не смогу.

— Ты жив! Ты рядом! Мне больше ничего не надо. Пойдём, найдём какой-нибудь хостел. Скоро стемнеет.

— Да, прости, — притянул омегу к себе На, целуя в лоб. — Просто это было так неожиданно.

— Не спорю, но согласись, что теперь у нас больше шансов начать всё сначала. Ты «мёртв», а меня в базах ЕКВ и вовсе не существует.

Джемин хмыкнул, а потом, взяв омегу за руку, потянул вниз. Дремавший консьерж подскочил и хотел было возмутиться, но застыл с открытым ртом. На показал ему средний палец и вытянул Лэ на улицу.

— Давно мечтал это сделать, — хмыкнул он.

Через полчаса они сняли номер в неприметной гостинице, где бета администратор не требовал документов, записав их имена в большой толстый журнал и взяв оплату вперёд.

В номере они в первую очередь сняли с себя мокрую одежду и приняли горячий душ. Чэнлэ был в восторге от благ цивилизации, но больше всего его впечатлила огромная кровать.

Джемин заказал в номер небольшой ужин, а потом включил плазму на стене, где в этот момент крутили ролик о двух опасных преступниках. На экране была их фотография, видимо, со спутника. Мин и Лэ покидали дом На.

— Чёрт! — подскочил Джемин, а когда на экране появился черноволосый альфа и начал говорить о том, что при обнаружении стрелять на поражение, Мин зарычал, а Чэнлэ… Он оцепенел.

— Это… Это тот человек, — сказал Чжон. — Это он привёз тебя на Рэйд.

— Как бы мне не было тяжело это говорить, — взял себя в руки На. — Но нам нужно уходить. Сейчас же. И… Не через дверь.

Альфа поспешил к большому комоду и сдвинул его к двери, блокируя вход. Чэнлэ собрал остатки ужина и с тоской посмотрел в окно. Дождь всё ещё лил.

И снова они бежали. Выбравшись из окна, они спрятались в подворотне как раз в тот момент, когда хостел окружили патрульные машины. Лэ понимал, что они бегут куда-то за город. Кажется, улицы Рэйда выглядели даже почище того места, куда их привёл На. На двери покосившегося барака Чжон заметил пёстрый флажок. Мин громко постучал, а потом втянул омегу в образовавшийся проём.

— Оксион. Прямо сейчас. Плачу двойную цену, — сказал На казалось бы в пустоту, но тут же Чэнлэ заметил, как вспыхнули в темноте жуткие звериные глаза.

— У тебя на хвосте Vesta? — послышался шипящий голос.

— Не всё ли равно? — огрызнулся альфа. — Я хочу убраться отсюда немедленно. Я плачу тебе деньги.

Послышался цокот копыт, а потом из темноты вышел высокий альфа в кожаных штанах и жилетке на голое тело. На его голове были большие остроконечные рога. Этот альфа был чуть выше Джемина и смотрел на них с усмешкой. И если у Чэнлэ это существо вызывало ужас, то Джемин даже не вздрогнул, выкладывая на деревянную столешницу несколько золотых монет. Глаза существа жадно заблестели.

— Идёмте, — сказал зверь, смахнув со стала монеты и засунув их в карман.

Небольшой звездолет встретил их тихим жужжанием.

— Авадос что-то слишком разошёлся. Есть приказ обыскивать корабли. Вы же не против прыжка? — спросил пилот.

— Делай, что хочешь, — сказал Джемин. — Мы хотим быть подальше от этого места как можно скорее.

— Как скажете, босс.

Джемин потянул Чэнлэ на небольшой диванчик.

— Устал? Ты можешь немного поспать, — сказал альфа, опускаясь на сидение и приглашая Лэ в свои объятия. — Нашему пилоту придётся сделать несколько прыжков, чтобы сбить ищеек Vesta со следа.

— А он кто? — спросил Чэнлэ, опустив голову на плечо На.

— Этот парень с Крокуса, милый. Он тебя напугал?

— Немного.

— Увы, такова природа Вселенной. Жители той планеты, куда мы направляемся, тоже не слишком привлекательные, но там мы будем в безопасности. Vesta до сих пор стараются не особо вмешиваться в дела этой галактики. Да и Ник никогда особо не любил оксионцев.

— Вы с этим человеком хорошо знакомы?

— Я бы так не сказал.

В ту ночь Джемин, наконец, поведал Лэ о том, как оказался на забытой планете, в закрытой лаборатории. О своей жизни и о своих друзьях. Было видно, как он сильно тосковал по ним. Это был, наверное, первый раз, когда альфа так долго говорил о прошлом.

Оксион не особо впечатлил Чэнлэ. Разве что огромное количество механических существ бросалось в глаза. Планета была мрачной и по цветовой гамме почти ничем не отличалась от Рэйда. Они снова заселились в какую-то потрёпанную гостиницу. Чэнлэ заметил, как слегка шокировано выглядел хозяин, увидев Джемина. Эти двое очень долго о чём-то говорили, а потом пожали друг другу руки.

— О чём вы договорились? — спросил Лэ, когда они закрылись в комнате.

— Он нанял меня на работу, — хмыкнул Джемин. — Грузчиком. И предложил пожить здесь до тех пор, пока мы не накопим на собственное жильё.

— Ты ему чем-то угрожал? — спросил Лэ.

— Упаси Боже, — ответил Джемин, сбрасывая ботинки и вытягивая ноги. Чэнлэ знал, словно чувствовал, как альфе ещё было тяжело столь длительное время стоять на ногах. — Мы просто очень хорошо осведомлены о всех грехах друг друга и нам обоим не с руки связываться с Vesta.

— И ты ему веришь? — спросил омега, опускаясь у ног старшего и начиная разминать его ступни.

— Да, — твёрдо сказал Джемин, а у Чэнлэ не осталось сомнений в правильности его решений. Это был его альфа и Лэ уже научился ему верить.

Омега видел, как старший расслабляется. Как опускаются его напряжённые плечи, а потом он потянул омегу к себе.

Нежные поцелуи заскользили по лицу. Чэнлэ тоже расслабился, отпуская себя. Они были вместе. Они были живы. Им удалось практически невредимыми покинуть Рэйд и уйти от Vesta. Что ещё нужно для счастья?

— Завтра я встречусь с человеком, что нейтрализует мой чип, — сказал Джемин. — Даже не смотря на то, что Ник объявил меня мёртвым, по нему он сможет меня найти. А потом мы создадим для себя новую жизнь. Я должен спросить тебя о том, хочешь ли ты связать её со мной. Если ты скажешь да, сегодня же на твоей шее появится метка. Твоя безопасность для меня на первом месте, но если ты не хочешь…

— Хочу, — перебил альфу Чэнлэ. — Я уже не раз говорил, что хочу прожить свою жизнь только с тобой. Ты показал мне другой мир. Моё сердце, как и тело принадлежит тебе. Я готов отдать тебе всё, что ты пожелаешь. Я хочу стать твоим.

Чэнлэ ещё долго будет с трепетом вспоминать ту ночь. Это было слишком смело с его стороны, ведь он даже представить себе не мог, что когда-то первым потянется за поцелуем, получая ответ.

Лэ помнил, как ладони скользнули по груди альфы, пробираясь под его футболку, чтобы потянуть её наверх и, отбросив в сторону, дотронуться до огненной кожи. Упругая грудь, затвердевшие соски, напряжённые кубики пресса, широкие плечи, острые крылья лопаток.

Губы альфы скользили по шее, пока руки вытаскивали из-под кромки брюк рубашку омеги. В движениях альфы чувствовалось нетерпение и Чэнлэ дышал чаще, осознавая, что его хотят, что он кому-то нужен.

Кожа к коже и это мгновение словно озаряется яркой вспышкой, посылая по телу маленькие разряды.

Чэнлэ позволяет старшему себя уложить и млеет, когда губы Джемина скользят по коже, массируя груди, чуть сдавливая напряжённые соски.

— Мин…

— Да, мой хороший.

— Тесно…

Чжон понимает, что краснее и не может до конца закончить предложение, а когда ладонь альфы спускается ниже и накрывает пах, чуть сжимая, омегу едва ли не трясёт, а с губ срывается вскрик. Джемин улыбается, а потом тянет вниз штаны младшего вместе с бельём. Чэнлэ рефлекторно пытается прикрыться, но альфа останавливает его.

— Всё хорошо. Расслабься. Ты такой красивый.

Чэнлэ чуть приподнялся, наблюдая за тем, как губы Джемина снова скользят по нежной коже. В паху у омеги узоры были выражены более ярко. Тёмные линии шли от пупка к лобку и члену, что впервые на памяти Лэ был таким твёрдым.

Язык На обвёл контур узора, спускаясь ниже. Чэнлэ затрясло, когда альфа губами коснулся его плоти, обвёл языком головку, сжал ствол и неторопливо начал двигать головой.

— Мин… Это… Так хорошо! Ещё… Я… Ах!

Омега почувствовал, как внутри всё словно сжалось, а потом взорвалось тысячами маленьких фейерверков. Всё тело дрожало. Лэ пытался ухватиться за альфу, что облизав головку уже тянулся за поцелуем.

Во рту чуть горчило, а Лэ осознал, что сейчас Джемин поделился с ним его собственным вкусом.

Альфа полностью лежал на омеге. Чэнлэ обхватил его ногами, прижимаясь и потираясь. Спавшее было возбуждение накрывало с новой силой.

— Мин… Возьми меня…

— Ты уверен? — спросил На, заглядывая в глаза младшего.

— Я хочу. Мы же любим друг друга. Я хочу стать твоим.

Чэнлэ прогнулся их твёрдые члены соприкоснулись. Джемин простонал, а потом склонился к Лэ, снова целуя. Омега отвлёкся и почти не вздрогнул, почувствовав пальцы Мина у своего входа. В теории это всё выглядело довольно просто, но на практике отдавало легкой паникой.

— А у этого вашего архиепископа, видимо, неплохой запас подавляющих, — сказал На, массируя пальцами практический сухой анус омеги.

— Это плохо? — в панике сказал Чэнлэ. — Я… Мы не сможем? Я бесполезный? Я…

Джемин заткнул младшего поцелуем.

— Всё поправимо, родной. Думаю, что через пару-тройку месяцев та дрянь, которой тебя пичкали в Храме, выйдет полностью, а сейчас придётся немного поэкспериментировать. Перевернись.

Чэнлэ послушно перевернулся на живот, потираясь плотью о простыни и тут же получая тяжёлый шлепок по ягодице.

— Ащ, — прогнулся омега. — Сделай так ещё раз.

Джемин усмехнулся, а потом ударил посильнее.

— Ах, — простонал Лэ, прогибаясь.

— А ты, я смотрю, любишь пожёстче.

— Я… Я не знаю, но это так хорошо.

Джемин ударил омегу ещё раз, а потом Лэ снова задрожал, потому что альфа сжал его ягодицы, разводя в стороны и касаясь кончиком языка чуть раскрытого ануса. Невесомые прикосновения сменялись более резкими, позже к языку добавился первый палец, второй…

Чэнлэ стонал в голос, когда в него упёрлась головка члена старшего, а потом сам подался назад.

— Ащ, — сжал его ягодицы Джемин. — Какой ты нетерпеливый, малыш.

— Это плохо?

— Это замечательно.

И это было последней здравой мыслью. Далее они просто потерялись друг в друге. Казалось, что безумие охватило их. Чэнлэ и подумать не мог, что однажды ощутит такой шквал эмоций. Лишь острые зубы, вонзившиеся в изгиб шеи, немного отрезвили. Теперь он был чьим-то и даже набухающий внутри узел уже не мог его напугать. А утром безумие повторилось. Тело дрожало, когда Джемин сжав два члена в ладони, заставил мужа кончать.

Чэнлэ вспомнил, как ещё несколько месяцев после ждал прихода полноценной течки, ведь этот процесс должен был подтвердить, что организм омеги полностью восстановился. Увы, с новыми чипами пришлось подождать, благо хозяин, хоть и выглядел хмурым, оказался очень понимающим и общительным.

Джемин работал и искал информацию о своих друзьях, но все они по данным Vesta были мертвы.

— Но ведь эта тварь как-то выбралась! И меня оттуда вытащила, чтобы прикончить в другом месте, — злился Джемин, когда в новостях рядом с каким-то слишком малахольным омегой — Лидером Vesta, мелькало довольное лицо Авадоса.

— Может было что-то, чего ты не заметил?

На лишь пожимал плечами.

Через полгода они, наконец, смогли получить свои чипы и дышать стало легче. Джемин снял небольшой домик на Урбонсе. Они попрощались с оксионцем и отправились в новую жизнь.

— Может мне стоит обратиться к врачу? — всхлипывал Чэнлэ на груди своего мужа ещё через пару месяцев. — Я… Я так и не смог стать полноценным омегой для тебя.

— Малыш, успокойся. Всё будет хорошо, — обнимал его Джемин. — У нас всё прекрасно. Разве нет? Ну подумаешь, приходится тратиться на смазку, но нам же хорошо друг с другом.

— Да, но… А если этот яд нарушил что-то важное во мне. Что если я никогда не смогу подарить тебе сына?

— Не переживай. Всё у нас ещё обязательно будет. Ты пахнешь, милый, а это главный признак того, что всё скоро вернётся и ты ещё будешь ворчать, вспоминая как усердно подгонял свою первую течку.

— Я хочу быть полноценным!

— Будешь.

Джемин обнимал крепко и все невзгоды отступали.

Тот день, когда яд окончательно вымылся из организма, Чэнлэ вспоминает, как самый ужасный кошмар. Он проснулся на рассвете от жуткой тошноты. Голова кружилось, сознание путалось. Кое-как добравшись до ванной, омега склонился над унитазом. Его выворачивало наизнанку, трясло. Всё тело ломало. Хотелось кричать. Низ живота горел огнем. Член каменел. Омега с трудом выбрался из ванной, снимая с себя одежду, что казалось сейчас ужасно тяжёлой.

— Мин! — выгибался на холодном полу омега. — Мин! Мне плохо!

Внутренности скрутило. Чэнлэ закричал, чувствуя как пульсирует его нутро. Руки потянулись к анусу, чувствуя густую вязкую жидкость, что вытекала из него вместе с кровью. Запах яблок и крови, казалось, был везде. И снова были судороги, вызывающие дикий крик. Ему сейчас нужен был альфа, но Джемин как назло был на работе.

Тысячи запахов, сотни желаний и если бы не боль и слабость, Чэнлэ бы уже отправился искать приключения. Метка горела огнём. Омега потянулся к ней сперва поглаживая, а потом начиная царапать. Сильнее и сильнее, не замечая крови на своих руках.

Он не мог сдвинуться с пола. Хотя жар уже сменился диким холодом. Его терзала жуткая боль и желание и хотелось прекратить эту муку. Руки скребли по тонкой коже.

— Чэнлэ! — где-то словно сквозь слой ваты слышался голос Джемина. — Господи, Лэ!

Омега почти ничего не соображал, когда его полняли с холодного пола и куда-то понесли.

— Мин?

— Да, мой хороший.

— Мне больно!

— Я знаю. Потерпи немного. Это скоро пройдёт. Я здесь, с тобой.

Чэнлэ понял, что его опустили в тёплую ванную. Сознание постепенно начало возвращаться. Он видел кровь, глубокие царапины на своем теле, запястьях.

— Я… Я сам…

— Тщ, — прижался к его лбу лбом Джемин. — Всё хорошо. Это не так страшно. Это пройдёт. Я успел! Успел!

Только сейчас омега заметил слёзы на щеках мужа, его дрожащие руки и губы.

— Минни…

— Забудь. Теперь всё будет хорошо.

— Я мог себя убить, да? Эта боль… Она была настолько сильной. Метка…

Рука потянулась к шее, но Джемин перехватил её.

— Не трогай. Нужно обработать. Сейчас я тебя помою, а потом займёмся твоими ранами.

— Мин, я… Течка…

— Я чувствую, — вымученно улыбнулся альфа. — Но согласись, что на подвиги ты сейчас не слишком-то способен.

Чэнлэ понимал, что старший прав. Тело ощущалось словно ватное и лишь одно места горело огнём. Омега позволил мужу себя вымыть. Пары движений рукой хватило, чтобы Чэнлэ кончил, а член, наконец, опал, хотя в заднице всё ещё зудело.

Альфа завернул его в полотенце и вынес из ванной. На полу в гостиной была кровь. Много крови. Чэнлэ поёжился, представляя, что пережил альфа, увидев его обнажённого в этой луже.

— Не смотри. Я потом уберу, — сказал Джемин, целуя омегу в висок.

— Почему так? — спросил Чэнлэ.

— Видимо препарат был очень сильным, а когда его не стало, началась ломка, — ответил альфа, опуская младшего на кровать. — Две противоположные силы схлестнулись между собой, но у тебя была привязка. Я почувствовал твою боль. И вот я здесь, и кажется, мы победили.

Чэнлэ понимал, что не чувствует ничего кроме яблока и шоколада.

— Так, давай обработаем твои раны и… Думаю, что вот тут, — палец альфы чуть задел изгиб шеи. — Придётся зашивать. Слишком глубоко…

Голос альфы сорвался, а Чэнлэ кинулся ему на шею.

— Прости. Прости. Я не хотел. Я не знаю, что на меня нашло.

— Всё хорошо, — шептал Джемин, прижимая младшего сильнее. — Мы справились.

Они оба плакали, но сейчас, казалось, что всё скопившееся за последнее время напряжение уходит. Теперь один едины.

Омега стойко выдержал все процедуры.

— Ты так профессионально владеешь иглой, — сказал Чэнлэ, когда На заклеил рану на шее. — Приходилось уже кого-то штопать?

— На поле нет, — ответил альфа, убирая окровавленные тампоны. — Но обучали нас многому. В Vesta очень тщательно подходят к подготовке оперативников, а я как-никак дослужился до генерала.

Альфа достал из коробки, что была брошена на столе, капсула и протянул её Лэ.

— Это успокоительное. Слабенькое. Тебе нужно поспать. Ты потерял много крови.

Чэнлэ признавал, что сейчас из этих рук готов принять даже яд. За эти два года Джемин стал смыслом его жизни, и сейчас, видя, как испугался за него На, омега понимал, что и для альфы он значит не меньше.

Так и жили. Течки, что сперва были нерегулярными и приносили боль, потихоньку стабилизировались. Омега начал чувствовать себе полноценным. Увлёкся чтением, вместе с мужем посещал Великую библиотеку. Изучал право. Хотелось однажды привлечь архиепископа к ответственности, но для начала нужно было, чтобы Рэйд стал частью ЕКВ, а это было почти нереально при нынешней власти.

Джемин всё ещё пытался найти хоть что-то о своих друзьях, но годы шли, боль притуплялась. В тот день, когда их жизнь снова поменялась, они отмечали пятилетие со дня свадьбы. Чэнлэ приготовил ужин, альфа достал дорогое вино, а ночью они любили друг друга словно в первый раз. Казалось бы, что течка только недавно закончилась и вероятность зачатия была очень маленькой, тем волнительнее было смотреть на две полоски на тесте.

Чэнлэ вспомнил, как дрожал голос, когда он говорил мужу о том, что скоро их станет трое. Джемин улыбался, а в его глазах стояли слёзы.

— Я так люблю тебя, малыш, — обнял его альфа, а потом опустился на колени, целуя кожу чуть ниже пупка. — Но теперь нам придётся быть в тысячу раз осторожнее. Если Ник узнает, что я всё же жив, он снова попытается меня убить, а ты…

— Меня лишь стоит вернуть на Рэйд и я больше не жилец. Я понимаю это, но ребёнок…

— Мы заслужили его. Он станет наградой за нашу любовь. Я лучше умру сам, но никому не позволю причинить вред вам.

— Мне не нужна такая жертва, — помотал головой Лэ, обнимая старшего. — Мы справимся.

С того момента Джемин искал способ переправиться туда, где квалифицированные врачи смогут помочь их сыну появиться на свет. Нужно было найти кого-то, кто был не связан с Vesta. Кто их сдал, они так и не поняли. Чэнлэ вспомнил яркие огни аэромобилей.

— Альфу убить на месте. Омегу депортировать на родину. Там с ним разберутся, — до сих пор звучал в сознании голос Авадоса.

И снова они бежали и тем удивительнее было то, что сейчас Лэ преспокойно лежал на розовом песочке и поглаживал свой уже заметный животик.

Сяоджун ничего от него не скрывал. Он сказал, что, возможно, малыш расположен неправильно, и если до конца срока он не перевернётся обратно, то возможны осложнения при родах. Старший заверил, что знает несколько приёмов, что помогут малышу перевернуться, но ни один из них не даёт стопроцентной гарантии.

— Как думаешь, у нас получится найти ту затерянную планету до того, как малыш решит появиться на свет? — спросил Чэнлэ, посмотрев на старшего.

— Ты уверен, что хочешь рожать вдали от цивилизации? — спросил Деджун. — Там же может вообще ничего не быть.

— Главное, чтобы там не было Vesta и Авадоса, — фыркнул Чэнлэ, устраиваясь поудобнее. — С остальным справимся.

Сяо улыбнулся, обнимая Чэнлэ. Чжон прижался ближе.

На Рэйде не особо чтят родственные связи. До семи лет ребенок принадлежит родителям, дальше Храму, а после восемнадцати — мужу. Братьев и вовсе они видят редко и только по выходным.

Чэнлэ почти ничего не знал о своём брате. Когда он родился, Лэ уже жил при Храме. Приезжая на выходные, он видел лишь маленький кряхтящий комочек, которого касаться ему было строжайше запрещено. В школе они с Яняном не пересекались, слишком большая разница в возрасте, а дома… Янян иногда приносил книжки и просил почитать. Лэ никогда ему не отказывал, хотя позже получал взбучку от папы. Они не должны были привязывать друг к другу. Их ждали разные пути.

Сейчас, в объятиях Сяо появлялось то чувство семьи, которое до этого он испытывал исключительно с Мином.

Спустя полчаса омеги начали тревожно переглядываться. Отведённое альфам время заканчивалось, но Лэ понимал, что ни он, ни Деджун не готовы были двигаться куда-то без своих мужей. И тем громче, казалось, был вздох облегчения, когда меж лежанок показался Ренджун.

— Ну как вы тут? — спросил он, целуя Сяо и подовая руку Лэ. — Не скучали?

— Это место вызывает жуткую мигрень, — поморщился Деджун.

Чэнлэ закивал. Шум голосов обитателей пляжа сливался в единый гул, и голова начинала болеть.

— Вы нашли место для ночлега? — спросил Сяо, сворачивая покрывало, чтобы повесить его на общественный стенд.

— Ну да, — хмыкнул Ренджун, сжав ладошку Чэнлэ, что сжался под пристальным взглядом патрульного. — И ночлег, и новые проблемы.

— В смысле? — насторожился Деджун, закрывая Лэ от любопытного взгляда лягушки, за что младший был ему благодарен. Этот патрульный смотрел так, словно знал, что на родной планете за положение, в котором находился Лэ, ему грозит смертная казнь.

— Мы нашли постоялый двор, — сказал Хуан, предлагая омегам следовать за ним. — В котором вот уже четыре года живёт некий Лю Янян…

Чэнлэ замер, цепенея.

— Как? — сказал он, а в глазах защипало. — Брат? Но я… Я думал он на Рэйде. С родителями.

— Я толком не понял, что там произошло. Мальчик не разговаривает. Видимо какая-то травма, а ещё там есть кто-то, кто очень нуждается в срочной медицинской помощи.

Сяо моментально собрался.

— Показывай дорогу.