Темур прижался к стене, пропуская очередной погрузчик, и протяжно зевнул, глядя, как много килограммовые паллеты с наклейками немецкой таможни поднимали на самый верхний ярус стеллажа.

«Все-таки Кая был прав, и штрафы за нарушение техники безопасности надо было повышать еще в прошлом году, – он удовлетворенно прищурился, когда погрузчик мягко, словно пушинку, уложил на место ценный груз. – Сделали бы вовремя, глядишь, не пришлось бы выплачивать неустойку японцам… Ну теперь чего уж».

Сегодняшняя инспекция в их таможенном хабе Хайдарпаши^[1], за который Темур всегда переживал больше всего, его приятно радовала. С предыдущего раза и пожарная безопасность улучшилась, и работники стали меньше бегать поперек движения, и наконец разложили по углам отраву для крыс, которые в прошлом месяце понадкусывали упаковки с дорогущей французской косметикой. Для Темура до сих пор оставалось загадкой, как Кая тогда уладил финансовый вопрос с истерившими на ультразвуке лягушатниками.

Отрава, к слову, пахла настолько мерзко, что его и самого уже начинало подташнивать. Поэтому, решив, что с инспекцией тут можно закончить, Темур свернул на главную дорожку, петлявшую по всему терминалу вдоль длинных стеллажных рядов, тряхнул головой и побрел на выход под привычные усмешки рабочих…

***

Этажи за прозрачной кабиной лифта падали вниз, вознося Туткун все выше и выше внутри стеклянной высотки. Пятнадцать, двадцать, двадцать пять… Когда на маленьком экранчике высветилось «двадцать девять», лифт плавно остановился. Туткун вышла в светлый коридор. Здесь было прохладно и пахло кофе, и точно напротив лифтовых дверей блестела отделанная под красное дерево стойка администратора. А может, она и была из красного дерева, почему нет? С деньгами Гёкханов это вообще не проблема.

– Добрый день.

Туткун улыбнулась сидевшей за стойкой девушке и мельком бросила взгляд на часы. Слава Аллаху, несмотря на пробки, она не опоздала. Получилось бы очень некрасиво.

– Добрый день, Туткун-ханым, добро пожаловать, – девушка улыбнулась в ответ и с приторной вежливостью указала в сторону наманикюренным пальчиком. – Пожалуйста, по коридору налево, большая дверь, не ошибетесь. Вас уже ждут.

Пройти мимо нужной двери действительно оказалось невозможно, даже если бы она очень захотела – хотя бы потому, что это вообще была последняя дверь в этой части этажа. Большая и тяжелая, она открылась удивительно легко, стоило толкнуть, и Туткун оказалась в довольно просторном помещении. Здесь стойки не было – ее место занимал шикарный лакированный стол площадью, пожалуй, в половину кухни Туткун. К нему прилагалось, конечно, кожаное кресло, несколько шкафов позади, стулья вдоль стены и огромный многофункциональный принтер…

– Вижу, вам нравится.

Туткун вздрогнула.

Он стоял в проеме одной из двух дверей, ведших из этого секретарского царства в отдельные кабинеты. В идеально сидящем костюме, с аккуратной стрижкой жгуче-черных волос и окладистой бородой – Кая-бей, старший сын Алпагу Гёкхана, первый наследник отцовской многомиллиардной логистической компании и ее финансовый директор, как предупреждала всех несведущих золотистая табличка за его спиной.

– Доброе утро, господин Кая, – Туткун чуть нервно поправила сумку на плече. – Прошу прощения, я сразу не увидела вас.

Кая приподнял брови – у него этот жест заменял пожатие плеч, как она уже успела усвоить за два собеседования – и указал на стол.

– Прошу, располагайтесь, теперь это ваше рабочее место. Как вы знаете, ваша предшественница сбежала слишком поспешно, так что передавать дела вам, к сожалению, некому… Впрочем, судя по нашему общению, вы девушка опытная и умная, справитесь.

Туткун позволила себе легкую усмешку, проходя к креслу.

– Уверяю, господин Кая, я приложу все усилия.

– Надеюсь, – он подцепил с края стола одиноко лежавшую папку, пролистал и вернул на место. – Как я уже сказал на собеседовании, у нас в скором времени грядет большой тендер, потому работы у меня очень много. А значит, и у вас. Я ожидаю, что вы будете выполнять ваши непосредственные обязанности и мои поручения вовремя и аккуратно.

Туткун кивнула. Судя по корпоративным слухам, Кая-бей был фантастически пунктуальным и педантичным, и похоже, предыдущие пять секретарш, сменившиеся на этом месте за четыре года, сбежали, просто не выдержав его высоких требований.

Ей же придется выдержать. Иначе все круги ада, пройденные ради этой работы, и весь их грандиозный план полетят коту под хвост…

Кая, словно в подтверждение ее мыслей, поправил папку на столе так, чтобы лежала ровно.

– Первое задание на сегодня – разобрать электронную почту. Второе – разобрать корреспонденцию, – он махнул рукой на ворох писем в коробке возле тумбы. – И в пять часов у меня встреча, через час я закончу текст – надо набрать и распечатать шестнадцать экземпляров.

– «Набрать»?..

Кая снова приподнял брови и пояснил в ответ на ее удивление спокойно, будто в его словах не было ничего странного:

– Я всегда пишу исключительно от руки. Но не волнуйтесь, у меня разборчивый почерк.

«Очень надеюсь, динозавр ты ленивый», – вздохнула Туткун, теперь понимая, что слепая печать как обязательное условие ее трудоустройства была отнюдь не придурью богатенького начальника.

– И да, Туткун-ханым, сразу хотелось бы оговорить один существенный пункт нашего с вами сотрудничества…

– Слушаю.

– Я женат.

Туткун запнулась на вдохе.

– Да я… вы… Да как вы могли такое подумать!

Она, забывшись, вскочила, вглядываясь в его лицо, в душе содрогаясь при мысли, что эти слова были завуалированным намеком на «дополнительную работу с дополнительной оплатой», и уже готовая хоть сейчас звонить тете и посылать ее к шайтану с такими планами…

– Я ничего не думаю, – Каю, однако, ее бурная реакция совершенно не смутила. – Я говорю прямо: трех из предыдущих пяти секретарш я уволил не столько за профнепригодность, сколько за неуемное желание воспользоваться мной и диваном в моем кабинете по неинтересному мне назначению. Пойдете по их стопам – вышвырну без компенсации. Понятно?

Медленно выдохнув, Туткун опустилась обратно в кресло и взглянула на мужчину совсем по-новому. Кивнула.

– Абсолютно понятно.

– Тогда приступайте к работе.